Любовь - созидательница или разрушительница?
Привязанность к кому-либо или чему-либо, когда она максимально усиливается, охватывает все естество человека и становится полновластным хозяином его естества, называется любовью. Любовь - это апогей привязанности и чувства.
Но не следует думать, что явление именуемое любовью однообразно. Оно бывает двух, совершенно противоположных видов. Все перечисленные нами положительные качества относятся только к одной из его видов. Но другой вид этого явления имеет совершенно разрушительные и противоположные особенности.
Человеческие чувства обладают различные формы и степени. Некоторые из них относятся к категории вожделения и особенно сексуальных вожделений, что являются общими для человека и животных. Но с той разницей, что эти чувства у человека по особым причинам, для разъяснения которых мы не располагаем достаточными возможностями, неописуемым образом обостряются и, следовательно, именуются любовью; а у животных они никогда не проявляются в подобной форме. Но, во всяком случае, с точки зрения реальности и сущности они не являются ничем иным, как всплеском, извержением и бурей вожделения.
Эти чувства берут начало в сексуальном источнике и завершаются в этом же источнике. Их возрастание и убывание зависят от физиологических функций полового аппарата и, конечно, от молодого возраста. С возрастом и по мере насыщения сексуальных желаний эти чувства уменьшаются и постепенно утрачиваются. Юноша, корчившийся даже от одного взгляда на красивое лицо и вьющиеся волосы, и дрожащий от прикосновения к нежным рукам, должен знать, что здесь задействован лишь только материальный животный процесс. Подобные любви быстро приходят и стремительно уходят, они ненадежны, опасны и убивают всякие достоинства. Человек извлекает пользу только при помощи благонравия, целомудрия и неподчинения подобной любви. То есть эта сила сама по себе не толкает человека в сторону бесчестия, но когда она проникает в натуру человека, угрожая целомудрию и праведности, а дух, выдержав ее давления, отказывается подчиняться ей, то это обстоятельство придает человеческому духу силу и совершенства.
У человека есть другая форма чувств, которые с точки зрения истины и сущности отличаются от вожделения. Лучше, если мы назовем подобное чувство расположением, симпатией или, коранической терминологией «сердечностью» (муваддат) и «благосклонностью» (рахмат).[[39]]
Человек, пока он находится под влиянием своих вожделений, остается ограниченным в себе, и остро желает для себя лица или вещи, к которым он был бы благосклонен. И если при этом он думает о возлюбленной, то он размышляет над тем, каким образом добиться соединения с ней и извлечь из этого максимум удовольствий. Естественно, подобное состояние не может выступить в качестве фактора, воспитывающего, совершенствующего и очищающего дух человека.
Но человек порою находится под воздействием своих высших человеческих симпатий, возлюбленный в его глазах станет пользоваться уважением и почетом; и он желает ему счастья, готов пожертвовать собою ради его желаний. Подобные расположения порождают искренность, благосклонность, сострадание и жертвенность. И это сильно отличается от первой названной нами категорий чувств, способных вызвать жестокость, бессердечие и преступления. Ко второй категории чувств можно отнести, например, симпатию матери к своим детям. К данной категории относятся также благорасположенность к праведникам и божьим угодникам, патриотизм и преданность определенным идеалам.
Именно данная категория чувств, в отличие от первой категории, которая является унижающим, в случае достижения совершенства, содержит в себе все отмеченные нами положительные средства влияния, и именно эта категория придает человеческому духу значимости и величия. Кроме того именно подобная форма любви является более устойчивыми и по мере соединения с объектом любви все более усиливается, что отличает ее от первой категории любви, которая по мере соединения со своим объектом вымирает. В Священном Коране отношения между супругами характеризуется словами «сердечность» и «благосклонность», что является весьма удачным сравнением. Это указание на человеческие аспекты супружеской жизни, стоящей выше подобных связей между животными. Это является напоминанием о том, что фактор вожделения не является единственным фактором связи при супружеской жизни. Истинные связи означают душевную чистоту, искренность и союз между двумя лицами; другими словами в качестве средства, обеспечивающего единства и связь между супругами, выступают симпатии, сердечность и искренность, а не вожделение, которое встречается и у животных.
Маулави (Джалал ад-дин Руми)[[40]] удачным сравнением проводит знак отличия между вожделением и сердечностью, называя первое животным, а вторую человеческим качествами:
Гнев и вожделение качества животного,
А доброта и сострадание – человеческие описания.
Качества человека под названием благорасположенность, у животных встречается редко.
Философы-материалисты также не могли отрицать наличие у человека этого духовного состояния, которое имеет нематериалистический аспект и не соответствует сугубо материальной природе человечества.
Так, Бертран Рассел в своей книге «Супружество и мораль» говорит: «Всякое дело, цель которого заключается только в получении выгоды, положительных результатов не дает. Для достижения подобных результатов следует взяться за дело, в котором скрыта вера в конкретного индивида, конкретного мировоззрения и определенной конечной цели. Любовь, если ее цель заключается только в воссоединении с возлюбленной, не может порождать у нас какое-либо совершенство, и будет напоминать всякую другую работу, за которую мы беремся ради денег. Для достижения желаемого совершенства мы должны считать личность возлюбленной своей личностью, а ее чувства и намерения признать как свои собственные».
Другой вопрос, который должен быть затронуть, и к которому мы должны обратить внимание, заключается в том, что, как уже нами было отмечено, даже плотская любовь может оказаться полезной, но лишь только тогда, когда она сопряжена с целомудрием. То есть на почве разлуки и недосягаемости с одной стороны, и чистоты и целомудрия – с другой, муки и страдания, а также дискомфорт и давления, оказываемые на дух человека, приплетены с полезными последствиями. Именно на этой почве, по утверждению ‘арифов, аллегорическая любовь превращается в настоящую, которая характеризуется как любовь к Единой Субстанции. В подобном случае говорят: «Тот, кто влюбляется, скрывает свою любовь и сохраняет целомудрие, если в подобном состояние умрет, то становится великомучеником (шахидом).
Но не следует забывать, что подобная форма любви, несмотря на все ее пользы, проявляемые иногда в специфических условиях, не может быть рекомендована, она напоминает очень опасную долину. С этой позиции она подобна беде, которая придает искушенность неопытным своим жертвам и освещает темные души стойких и терпеливых людей, совершенствуя и очищая их внутренний мир. Но это не рекомендуемая беда. Никто не может, даже ради ее воспитательного характера, стремиться навлечь на себя беду или под этим же предлогом навлечь беду на других.
У Рассела и в этом есть очень ценное высказывание. Он говорит: «Трудности для энергичных людей подобны драгоценной ноше. Тот, кто чувствует себя вполне счастливым, никаких усилий для счастья человечества не приложит. Но данное положение не может служить поводом для того, чтобы мы должны подвергать мучениям других, чтобы они шагали верным путем, ибо подобная затея преимущественно сопряжена с обратными последствиями и подавляет человека. В подобных случаях лучше подчиняться воле поджидающих нас случайностей».[[41]]
Как нам известно, в исламских источниках встречается немало указаний о пользе бедствий и испытаний, которые характеризуются как признаки Божественного благословения. Но никому не позволено, под этим предлогом вызвать на свою голову и на голову других людей какие-либо напасти и испытания.
К тому же между любовью и бедствием существует определенная разница, заключающая в том, что любовь, как никакой другой фактор, выступает «против разума»: везде, где она появляется, там разум должен распрощаться со своей властью. Именно поэтому разум и любовь в ‘ирфанской литературе представляются в качестве соперничающих друг с другом начал. Отсюда и начинается соперничество между философами, опирающимися на силе разума, и ‘арифами, взгляды которых основываются на силе любви. В ‘ирфанской литературе разум постоянно в этом соперничестве признается побежденным. К примеру, Саади говорит:
Доброжелатели говорят, что бесполезно
Возвести здание над морской гладью:
Страсть гораздо сильнее терпения,
А разум зря соперничает с любовью.
Другой автор в этом плане говорит: «Проводил сравнение: попытка разума влиять на любви, подобна действиям росинки, которая пытается оставлять клеймо на море». Каким образом можно рекомендовать людям тягаться с такой силой, которая, по словам Маулави (Джалал ад-дина Руми), «несет человека в разные стороны, как буря соломинку»
Во всяком случае, иметь иногда положительные последствия – это одно, а быть рекомендованным – совершенно другое. Следовательно, критические замечания части знатоков шариата в адрес некоторых исламских философов, [[42]] освещавших этот вопрос в своих теологических трудах и изложивших его влияние и пользы, неуместны. Ибо этим затокам шариата казалось, что указанная группа философов считает данное положение подлежащим рекомендации и одобрению. Тогда как философы при этом, также как и в случае с бедствиями и напастями, говорили только о полезных последствиях любви, которые проявляются в условиях целомудрия и набожности, умалчивая вопрос об ее рекомендации или позволительности.
