Отличительные особенности хариджитов
Хариджиты отличались особым духовным состоянием. Они представляли собой совокупность положительных и отрицательных черт. А в целом, из-за присущих им качеств они нашли свое место в стане врагов ‘Али – Личность Али, не привлекала, а отталкивала их.
Мы в целом перечислим как положительные и прекрасные стороны духа хариджитов, так и присущие этому духу отрицательные стороны, которые в совокупности своей придали духу хариджитов опасные и даже страшные черты:
1 – Они обладали борцовским и самоотверженным духом, и на пути реализации своих идей проявляли особое упорство. В истории хариджитов замечаем такие примеры самоотверженности, которые в истории человечества встречались весьма редко. Подобная самоотверженность и самозабвение придавало им отвагу и силу. Так, средневековый исламский автор Ибн ‘Абдаррайба, говоря о хариджитах, отмечает: «Среди последователей всех других толков невозможно было найти более убежденных, старательных и более готовых к смерти, чем хариджиты. Один из них был глубоко и тяжело ранен копьем. В этом состоянии он стремился вперед навстречу своей смерти и говорил: «О, Боже! Я спешу к Тебе, чтобы Ты был доволен мною».[[139]]
Му’авийа послал отца одного из хариджитов, чтобы тот уговорил сына отречься от своих убеждений. Отец не мог уговорить сына менять свои убеждения, и, наконец, обратившись к нему, сказал: «Сынок! Я сейчас пойду и приведу твоего малолетнего сына, чтобы, увидев его, ты почувствовал отцовскую любовь и стал более сговорчивым». Сын ответил: «Клянусь Богом, я сейчас больше желаю испытать тяжелые удары, чем видеть моего сына».[[140]]
2 – Они были людьми идейными и склонными к молитвам. Ночами напролет занимались молитвами, а мирские блага и соблазны их не интересовали. Однажды, когда ‘Али отправлял своего сподвижника Ибн ‘Аббаса для назидания «людей Нахравана», тот после возвращения, описал их следующим образом: «Это 12 тысяч человек, лбы у которых от множества молитв покрыты мозолями. При молитвах они опираются руками о твердую и горячую землю, поэтому кисти их рук стали такими же грубыми, как копыта верблюдов. Они одеваются в старые и изношенные рубища. Но они все - целеустремленные и решительные».
Хариджиты были строго привержены исламским предписаниям и внешним аспектам ислама. Они никогда не допускали в своей практике то, что сами считали греховным. У них были свои нормы поведения, которых никогда не нарушали, они отвергали любого, кто допускал какие-либо греховные поступки. Зийад ибн Абихи убил одного из хариджитов. Затем, желая узнать подробности об его жизни, вызвал к себе его раба. Раб сказал: «Никогда днем я ему не носил еду, а ночью никогда не постелил ему. Днем он постился, а ночь провел в молениях».[[141]]
При каждом своем шаге хариджиты исходили из своих убеждений, все их действия были основаны на идейных соображениях. Они стремились к распространению своих убеждений.
‘Али (мир ему! ) отозвался о них следующим образом: «Не ссорьте меня с хариджитами. Ибо тот, кто ищет правду, но идет не верным путем, не уподобляется тому, кто ищет кривду и находит его».[[142]] Иными словами ‘Али признает разницу между хариджитами и сторонниками Му’авийи. Ибо хариджиты стремились к истине, но заблуждались, а они (сторонники Му’авийи) с самого начала были обманщиками и избрали неверный путь. Поэтому казнь хариджитов был в интересах Му’авийи, который являлся более коварным и опасным, чем хариджиты.
Прежде чем приступит к перечислению всех других особенностей хариджитов, необходимо остановиться на отдельном моменте, который относится к склонностям хариджитов к показной святости, праведности и аскетизму. И при этом следует отметить одну удивительную, выдающуюся и не имеющей налога особенностей истории жизни ’Али относительно его смелых и решительных мер в борьбе против этих закостенелых и горделивых святош.
‘Али поднял меч на голову этих внешне праведных, правдивых, одетых в лохмотья и склонных к молитвам людей, и убил их всех в поле сражения.
Будучи на месте сподвижников ‘Али, и увидев подобные лица, мы бы возмущались, и упрекали бы его за то, что он поднял меч на подобных людей.
Одним из самых поучительных уроков истории ислама, в целом, и истории шиизма, в частности, является именно вопрос о хариджитах. ‘Али хорошо представлял необыкновенную значимость своих действий в этом направлении и, следовательно, изрек: «Я искоренил эту интригу. Никто кроме меня не осмелился на этот шаг, даже тогда, когда волны тьмы и подозрения брали верх, и опасность достигла наивысшей точки».[[143]]
У Повелителя Правоверных ‘Али (мир ему! ) в этом плане есть два интересных высказывания. Первое высказывание относится к подозрительности и сомнительности хариджитского течения. Кажущаяся святость и праведность этих людей была таковой, что могла бы ввести в заблуждение даже самых стойких правоверных. Поэтому создавалась своего рода опасная и неясная ситуация и полная подозрительности и сомнениями атмосфера. Второе высказывание состоит в том, что ‘Али уподобил этих святош «собаке», которая охвачена бешенством. Она, будучи бешенной, кусает любого, кто идет ему на встречу. Любой человек или животное от укуса этой собаки через определенное время становятся бешенными и, в результате, также начинает кусаться и тем самим инфицируют других людей и животных. Подобное состояние, если оно окажется продолжительным, будет представлять исключительную опасность. Поэтому мудрые люди незамедлительно стремятся уничтожить подобных собак, отгораживая общество от смертельной опасности.
‘Али отмечает, что хариджиты подобны собакам, они «кусаются» и тем самим способствуют росту численности себе подобных.
Горе мусульманскому обществу, если группе святош и невежественных людей удастся упорно преследовать и угрожать другим лицам. Какая сила в состоянии противостоять подобным неукротимым змеям? Какой стойкий дух может безропотно противостоять этим кажущимся аскетам и святошам? Какая рука может без страха вознести меч над их головой?
Именно поэтому Али изрек: «Никто кроме меня не осмелился на этот шаг». Действительно, кроме ‘Али, который был наделен высшей прозорливостью и стойкой верой, никто из правоверных мусульман, верящих в Бога и приверженных учению Пророка, не осмелился идти мечом против них. Ибо среди обычных людей на подобный шаг способны только люди, не верящие в Бога и не являющиеся приверженцами ислама.
Именно поэтому ‘Али в знак великой гордости говорит: «Я и только я смог понять и оценить ту великую опасность, которую представляли для ислама эти святоши. Их лбы, покрытые волдырями (от продолжительных молений и земных поклонов), их одежда в знак показного аскетизма, их язвительные языки и даже их стойкая вера не могли служить преградой на пути моей прозорливости. Именно я догадался о том, что если бы им удастся укрепиться, то они всех заразят своей болезнью и приводят исламский мир в состоянии застоя, раздробленности и стагнации, нанеся исламу непоправимый урон. Разве Пророк не заявил, что нанесли мне урон две группы лиц: беспечные ученые и невежественные святоши?
Здесь ‘Али желает сказать, что если бы не он, то никто в исламском мире не стал бы бороться против хариджитов. И никто больше не осмелился проливать кровь людей, лбы которых были в волдырях от множества молитв; людей, которые были религиозными и идейными, но, вместе с тем, выступили в качестве преграды на пути ислама и, думая, что действуют на благо ислама, фактически были его реальными врагами. Действия ‘Али облегчили задачу последующим халифам и исламским правителям в их борьбе против хариджитов. Исламские воины также в своих битвах с хариджитами беспрекословно следовали примеру ‘Али, то есть пример ‘Али позволил всем другим вести успешную борьбу против этой общины невежественных святош, внешне соблюдающих предписания ислама.
3 – Хариджиты были невежественными людьми. В тот период темноты и невежества суть многих религиозных истин им была неведома. И они комментировали эти истины неверно. Постепенно подобные неправильные трактовки стали частью религиозного учения хариджитов, и они во имя защиты и утверждения своих религиозных воззрений стали проявлять величающую самоотверженность. Вначале, следование исламскому принципу запрещения порицаемого способствовало тому, чтобы хариджиты выглядели в лучшем свете, ибо считалось, что их цель заключается в утверждении этой похвальной исламской традиции.
Здесь следует остановиться и тщательно подумать над одним моментом из истории ислама:
Обращаясь к жизнеописанию Пророка, мы замечаем, что Его Светлость в течение всего 13-летнего периода своей пророческой миссии в Мекке никому не позволял вступить в стезю джихада и даже защищаться от нападок язычников, пока положение мусульман не ухудшилось и часть из них не переселились в Абиссинию (Эфиопию). Только во второй год пребывания мусульманских переселенцев в Медину Пророк разрешил им вступить на путь джихада.
В период своего пребывания в Мекке мусульмане воспитывались, ознакомились с духом ислама, исламская культура стала проникать в глубины их души. В результате, в период переселения в Медину каждый из них был уже в той или иной степени исламским миссионером и успешно выполнял поручения досточтимого Пророка, который посылал их по различным поручениям к племенам, обитающим на окрестных территориях. Идя на джихад, он уже знали, за какую цель и идею им следует воевать. По словам Повелителя Правоверных ‘Али, «они несли на своих мечах свое видение, светлые и рассчитанные мысли».
Подобные закаленные мечи и обученные люди смогли выполнить возложенную на них исламом миссию. Пролистав книги по исламской истории, мы встречаемся с удивительно оригинальными высказываниями и высокой исламской культурой этих людей, которые за несколько лет до этого не знали почти ничего кроме меча и верблюда.
К сожалению, в период правления халифов основное внимание было уделено завоевательным походам, тогда когда одновременно с открытием врата ислама перед другими лицами и обращение их к исламу, единобожие которого привлекал как арабов, так и других народов, назревала необходимость распространения исламской культуры и ознакомление людей с духом ислама.
Хариджиты, в основном были из числа арабов, хотя среди них изредка встречались и представители других народов. Но все они, как арабы, так и представители иных этносов, были невежественными и незнакомыми с исламской культурой. Они стремились восполнить все свои промахи с опорой на многочисленные и продолжительные молитвы. ‘Али (мир ему! ), характеризуя их дух, говорит: «Это грубые люди, лишенные высоких и стройных мыслей, люди низкие, подобные рабам и интриганы, которые собрались со всех регионов. Эта лица, которые в первую очередь нуждаются в воспитании. Их следует обучать исламской культурой, чтобы они лучше ознакомились с исламскими ценностями. Они нуждаются во власти опекуна, их следует вести за руку, а не оставлять на произвол судьбы с мечами в руках и рассуждающими о сущности ислама. Они не являются ни переселенцами (мухаджирин), покинувшими свои дома во имя ислама, и ни ансарами (помогающими), которые приняли переселенцев у себя по соседству».[[144]]
Появление прослойки невежественных святош, к которым принадлежали, в частности, и хариджиты, обошлось исламу очень дорого. Наряду с хариджитами, которые, несмотря на все свои пороки, обладали такими качествами, как отвага и преданность, появилась другая группа идейных лиц, которые были лишены даже и этих качеств. Они тянули ислам в сторону монашества и изолированности, содействовали распространению лжи и поверхностного подхода к исламу. Будучи лишенными смелостью идти со стальным мечом в руках против властей, они подняли меч против мудрецов и интеллектуалов. Они стали все чаще обвинять мудрецов в ереси, безнравственности и вероотступничестве.
Во всяком случае, одной из самих явных особенностей хариджитов было присущая им невежество и некомпетентность. Одним из признаков их невежества являлось неумение отличать письменный текст Корана от его смыслов и содержания. Следовательно, они легко поддавались дешевому обману Му’авийи и ‘Амру бин ‘Аса.
У хариджитов невежество сочеталось с молитвой. ‘Али желал вести борьбу против хариджитского невежества. Но каким образом можно было провести разделительную линию между аскетизмом, молитвами и богобоязненностью хариджитов и присущего им невежества. Скорее всего, их молитвы тесно приплетались с невежеством. А подобная молитва с точки зрения ‘Али, который был первоклассным знатоком ислама, никакую ценность не представляла. Поэтому он и разгромил их, а аскетизм, богобоязненность и молитвы не могли служить щитом, способным защитить их от ‘Али.
Подобные лица и сообщества представляют особую опасность в связи с тем, что они легко могут стать орудием в руках ловкачей и способны стать преградой на пути исламских интересов. Неверующие лицемеры всегда настраивают невежественных святош против исламских интересов. Они становятся мечами в руках ловкачей и стрелами в их луках.
‘Али (мир ему! ) характеризует подобных людей весьма красноречиво: «Вы – наихудшие из людей. Вы подобны стрелам в руках Шайтана, который использует ваше подлое существо для поражения своей цели и использует вас для того, чтобы ввести людей в заблуждение».[[145]]
Мы отметили, что партия хариджитов вначале образовалась с целью возрождения одной конкретно взятой исламской традиции, но невежество и отсутствие прозорливости привели к тому, что они, неверно трактуя айаты Корана, тем самым создали отдельно взятую богословско-правовую школу. Один из айатов Корана гласит: «Решение выносит только Бог, Который разъясняет [вам] Истину, ибо лучший Он из тех, кто судит».[[146]]
В этом айате «выносить решение» считается одним из качеств, присущих Самому Богу. Но здесь следует выяснить, что подразумевается под словом «решение»?
Несомненно, под словом решение здесь имеется в виду закон и порядок в жизни человечества. В этом айате право законодательства считается только прерогативой Самого Бога, а не кого-либо другого (за исключением тех, которым Богом даны соответствующие полномочия). Но хариджиты понятие «вынесение решения» (хукм) воспринимали как власть (хукумат), которая включает в себе и понятие суждение (хакамийат). И на этой основе в качестве лозунга приняли словосочетание «нет другого арбитра, кроме Самого Бога» (Ла хакама илла-л-Лах). Тем самим они утверждали, что право на власть, на суждение и на руководство, так же как и на законодательство, принадлежит только Богу и, следовательно, никто другой не имеет право быть судей и правителем народа, или установить какие-либо законы для людей.
Иногда, когда ‘Али был занят чтением молитвы или проповеди, хариджиты громогласно заявляли, что: «Нет другого правителя и арбитра, кроме Бога, а ты и твои сподвижники не имеете права на власть и на суждение! »
В ответ ‘Али заявлял: «Есть слово истины, а подразумевают под ним ложное! Да, истинно, нет суждения, кроме как у Аллаха, но эти (хариджиты – М.М.) говорят: нет права приказывать, кроме как у Аллаха, однако у людей непременно будет повелитель, праведный или неправедный, так, чтобы по поведению одного поступал верующий, либо повелениями другого наслаждался неверный. Через земное правление Аллах исполняет Свою волю, через Него собираются налоги, бывает повержен враг, охраняются пути и взимается с сильного в пользу слабого, покуда не достигнет отдохновения праведный и покуда не отдохнут от неправедного (притеснителя)».[[147]]
Одним словом, закон сам по себе не исполняется, нужна личность или группа лиц, которые должны принять меры для его исполнения.
4 – Хариджиты были людьми с ограниченным кругозором и отличались своим узким мышлением. Они ограничили ислам и мусульманство в ограниченной рамке своих мыслей. Как и все другие люди с узким кругозором, они считали, что все понимают неправильно, или вовсе ничего не понимают, и все идут неверным путем и должны гореть в аду. Подобные люди с ограниченным кругозором в первую очередь стремятся возвести свои узкие мысли в ранг религиозного учения, они стремятся представить Божественное милосердые ограниченным, всегда представляют Бога восседающим на троне гнева, якобы Он постоянно ждет от Своих рабов какие-либо промахи и упущения, чтобы иметь возможность наказать их. Одно из религиозных убеждений хариджитов основывалось на том, что каждый, кто допускает значительный грех, например, лжет, злословит или пет опьяняющие напитки, является еретиком, вероотступником и должен вечно гореть в аду. Следовательно, за исключением очень ограниченного круга лиц, все другие люди достойны вечным адским мучениям. Религиозная ограниченность является одной из особенностей хариджитов, но подобная ограниченность в исламском мире наблюдается и сегодня. И, как уже нами было заявлено, сегодня лозунг хариджитов ликвидирован, но дух хариджитского религиозного учения среди отдельных лиц и прослоек в той или иной степени все еще жив.
Все еще встречаются лица с ограниченным умом, которые кроме себя и очень незначительного количества себе подобных, на всех людей земного шара смотрят как на еретиков и безбожников. Тем самим они представляют круг ислама и мусульманства минимально ограниченным.
В предыдущем разделе нами было заявлено, что хариджиты, не знакомые с духом ислама и исламской культурой, были очень отважными людьми. Они, будучи невежественными, отличались недальновидностью и, следовательно, объявляли других людей еретиками и лжецами; они называли еретиком любого мусульманина, не согласного с основами их вероучения; и, так как были отважными людьми, зачастую нападали на властителей и по-своему призывали их к добру и предостерегали их от предосудительных деяний. И на этом пути они всегда готовы были погибнуть. И, как уже нами было отмечено, присущие хариджитам некоторые качества, такие как закостенелость, невежество, показная святость и недальновидность были унаследованы другими людьми, но свойственная им отвага, бесстрашие и самоотверженность были утеряны.
Хариджиты, лишенные отваги, то есть трусливые святоши, оставляя в сторону стальные клинки, воздержались от опасного занятия поощрения властителей свершать одобряемое и запрещать им порицаемое. Теперь они уже стали угрожать жизням ученых людей мечом своих языков. Они всячески обвиняли мыслителей, и в истории ислама встречается малое количество интеллектуалов, которые бы не стали мишенью клеветы этих людей. Одного обвиняли в отрицании Бога, второго в отрицании Судного дня, третьего в отрицании вознесения души, четвертого объявляли суфием, пятого – кем-то другим, и если смотреть на все взглядами этих невежд, то выходит, что никогда в истории не было ни одного реального мусульманского ученного. Действительно, что можно говорить о других, когда еретиком объявляется сам ‘Али? Сия чаща не миновала также и Ибн Сина, Хваджи Насир ад-дина Туси, Садр ад-дина Ширази (Мала Садра), Файза Кашани, Сейида Джамал ад-дина Асадабади (Афгани) и в последнее время даже Мухаммада Икбала.
Ибн Сина в этом отношении говорит:
Не так легко обвинять меня в ереси,
Нет тверже меня в вопросах веры.
Ведь если я могу быть еретиком,
То в мире нет ни одного мусульманина.
Хваджа Насир ад-дин Туси, обвиненный в ереси неким человеком по прозвище «Низам ал-‘улама’» («Порядок Религии»), сказал:
Низам, осмелился называть меня еретиком,
Но светильник лжи лишен всякого света.
Я назову его мусульманином, ибо ответом
На неправду может быть только лож.
Во всяком случае, одной из отличительных особенностей хариджитов является присущая им ограниченность кругозора и недальновидность; они смотрели на всех других людей как на еретиков и безбожников. ‘Али аргументировано критиковал и осуждал этих людей за подобную ограниченность. Он, в частности, отмечал: «Пророк наказал преступника, но вместе с тем участвовал и на его погребальную молитву. А если бы допущение больших грехов являлось причиной перечисления человека к безбожникам, то Пророк не участвовал бы в подобных погребальных молитвах, ибо читать молитву на церемонии похорон еретика запрещено Кораном.[[148]] Он наказал пьяниц, велел отрубить руки вору, бить плетьми прелюбодея, но всех их считал мусульманами, не запрещал выдавать им долю из общей казни (байт ул-мал) и разрешал им вступать в брак с мусульманками. Пророк, принимая по отношению к ним меры наказания согласно исламским законам, тем не менее, не вычеркнул их имена из списка мусульман».[[149]]
Кроме того, он изрек: «Допустим, что я допустил ошибку, и стал еретиком, то почему на этом основании объявить еретиками все мусульманское общество? Разве ошибки и пороки одного человека могут быть причиной порочности всех других людей? Почему вы вознесете свои мечи над головами невинных и виноватых (на ваш взгляд) людей и убиваете их без разбора? ».[[150]]
Здесь Повелитель Правоверных обвиняет хариджитов с двух позиций, и, соответственно его отталкивающая сила воздействует на них двояким образом: во-первых, в связи с тем, что они возлагали совершенные одним лицом грехи на других; и, во-вторых, в виду того, что допущение греховных поступков ими воспринималось как отторжение от ислама.
‘Али осуждал недальновидность и ограниченное мышление хариджитов, и его борьба против них, действительно, была борьбой против подобного способа мышления, а не против каких-либо конкретных индивидов, ибо если индивиды не мыслили подобным образом, то и ‘Али поступил бы с ними иначе. Он проливал их кровь, чтобы со смертью были уничтожены также и присущие им идеи, чтобы смысл Корана был понят правильно и мусульмане узрели ислам и Коран в реальном фоне, таким, каким пожелал Великий Законодатель (Бог).
Хариджиты именно из-за своей недальновидности и неправильного понимания были обмануты, когда противник прикрепил листы с записями Корана к кончикам копья. И тем самим, они создали для ислама величайшие опасности. Они не позволили ‘Али довести сражения до победного конца, навсегда уничтожить Му’авийю, его идеи и тем самим покончить с разбродом в исламском мире. И это было чревато для исламского мира тяжелыми последствиями.[[151]]
Под воздействием своей недальновидности хариджиты практически всех других мусульман считали иноверцами, они не употребляли в пищу мяса животных, забитых другими мусульманами, считали всех мусульман (кроме хариджитов) достойными казни, не вступали с ними в брачные отношения.
Хариджитское воззрение было производными от невежества и интеллектуальной стагнации. Последователи этого течения были лишены способностью анализа, и не могли отличить частное от общего. Они думали, что если в одном отдельно взятом случае суждение арбитража окажется неверным, то принцип арбитража в корне является неверными, тогда когда вполне возможно, чтобы арбитраж в своей основе был верным и правильным, а отдельные его суждения оказались ошибочными. Следовательно, в упомянутом предании об арбитраже мы замечаем три этапа:
1 – По историческим свидетельствам, ‘Али был несогласен с затеей об арбитраже. Он считал предложение сторонников Му’авийи обманом и хитростью и упорно сопротивлялся этому предложению.
2 – Он не был согласен, чтобы в случае назначения арбитража в его состав входил Абу Муса, ссылаясь на то, что он не подходящая кандидатура для этого. Он настаивал на то, чтобы с его стороны в состав арбитража входили Ибн ‘Аббас или Малик Аштар.
3 – Принцип арбитража приемлем, его не следует считать ошибочным.
В этом отношении Абу-л-‘Аббас пищет: «’Али спорил с хариджитами и сказал им: «Заклинаю вас Богом, скажите, кто-либо из вас был более принципиальным противником проведения арбитража, чем я? Они ответили: «Бог свидетель, что нет! ». Затем Его Светлость сказал: «Разве не вы заставили меня согласиться с тем, чтобы арбитраж состоялся? ». Они ответили одобрительно. После чего ‘Али спросил у них: «Тогда почему вы сопротивляетесь и меня отвергаете? ». Они в ответ сказали: «Мы допустили великий грех и должны раскаяться. Мы раскаялись, и ты также должен раскаяться. В ответ он изрек: «О Боже, прости все мои прегрешения! ». Хариджиты, численность которых достигала около 6 тысяч воинов, заявили, что ‘Али раскаялся, и теперь мы ждем его приказа двинуться походом в Шам (в Сирию против Му’авийи – М.М.). Один из них по имени Аш’ас бин Кайс подошел к Его Светлости и сказал: «Люди говорят, что ты считаешь арбитраж заблуждением, и признаешь его проведение ересью». Его Светлость поднялся на минбар, читал проповедь (хутбу), а затем изрек: «Те, которые утверждают, что я отказываюсь от арбитража, говорят неправду, а всякий кто считает его заблуждением, сам заблуждается. Хариджиты покинули мечеть и вновь восстали против ‘Али».[[152]]
То есть здесь Его Светлость считает предосудительным не принцип арбитража, а действия Му’авийи и его сторонников, которые использовали проведение арбитража в своих корыстных целях.
С другой стороны, он не ставил знак отличия между властью Корана и власти народа. Принятие власти Корана основывается на признании предписаний этой Священной Книги относительно различных событий и на действиях согласно этим предписаниям. В этом плане Его Светлость говорит: «Поистине, не призвали мы к суждению людей, но поставили мы судией Коран. А Коран этот – список, меж двух кусков кожи помещенный, и не говорит он языком (человеческим), и необходим ему толкователь. И говорят за него люди. И когда призвали нас люди, чтобы мы поставили судей между ними Коран, мы не были из той партии, что отворачивается от Книги Аллаха Преславного и Превеликого, как сказал Аллах Преславный: «А если вы разногласите в чем-либо, то обратитесь с этим к Аллаху и Его Посланнику».[[153]] Так вот, обратиться с этим к Аллаху заключается в том, чтобы мы судили по Книге Его, а обратиться с этим к Посланнику заключается в том, чтобы мы придерживались Сунны его, и если совершается правдивое суждение по Книге Аллаха, то мы – наиболее достойные из числа людей сообразно сему. И если судить по сунне Посланника Аллаха (да благословит Аллах его и его род! ), то (и тогда) мы – наиболее достойные из людей и первейшие из их числа».[[154]]
По этим высказываниям можно найти ответа на вопрос: управление и предводительство в исламе (согласно шиитской доктрине) должно основываться на принципе назначения и согласно завету (Пророка), так почему же Его Светлость согласился на арбитражное суждение и после этого стойко выступал в защиту принципа арбитража?
