I. Дидро о взаимодействии социально-политических принципов религии и общества

В борьбе против религии Дидро стремился доказать враждебность ее делу общественного прогресса. В сочинениях французской мысли раскрывается отрицательное влияние религии на различные стороны социальной жизни: политику и науку, нравственность, культуру и искусство. При этом Дидро исходил из того, что реакционность религии вытекает из самой ее сущности.

Дидро и его соратники критиковали религиозную идеологию с позиций разума и справедливости, добродетели и общественной пользы. " 0бщее благо, — писал Дидро, — должно бить высшим правилом нашего поведения, и мы никогда не должны искать нашей личной вы­годы в ущерб отставшей пользе" [252]. Дидро противопоставлял общественный интерес узкокорыстным интересам господствующего класса. То, к чему Дидро подходил интуитивно, Ф. Энгельс определил четко и однозначно: " Низкая алчность была движущей силой цивилизации, с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью”[253].

Социально-политическая доктрина Просвещения подразумевала обоснование необходимости равенства, свободы, частной собственности, твердого законодательства, народоправства, целесообразных и справедливых форм политического правления, форм и способов общественных преобразований. Именно с этой точки зрения Дидро подвергал критике социальные и моральные принципы христианской религии. В этой критике выражалось требование равного блага для всех, она была одновременно и обоснованием того, что в справедливом обществе не должно быть обездоленных людей и бесполезных социальных институтов.

Основной социальной задачей христианства, по мнению Дидро, была " поддержка и покровительство деспотизму ради своего собственного усиления" [254]. Достигнув господствующего положения, религия начинает соперничать с деспотизмом в порабощении народов[255]. Тираны же, опираясь на религию, внушают идею божественного происхождения гражданской власти.

Другой социальной задачей христианства была поддержка неравенства между гражданами одной и той же страны[256]. Дидро отчетливо видел несправедливость в обществе, где один обладает всем, а другие рождены быть угнетенными. " Подлинное изобилие в центре, а вокруг него глубокая и всеобщая нищета”[257].

Опираясь на традиции своих предшественников, которые указывали на союз тирании и религии, Дидро просто не мог не видеть реакционной роли религии в политической и социальной жизни общества. Еще Ж.Мелье утверждал, что религия была придумана политиками для того, чтобы " держать в узде массы и заставить их плясать под свою дудку" [258]. Эту мысль разделял и Дидро.

Мелье решительно выступал за уничтожение всякой религии. Выражая интересы угнетенных масс, он требовал уничтожения тех социальных и экономических условий, которые создают основу религии. Иного мнения на этот счет придерживался Вольтер. Он не выдвигал радикальных требований в отношении религии и это ослабляло его критику. Тем не менее, влияние Вольтера на Дидро было огромным. Дидро использовал критические положения Вольтера в своей борьбе против религии и церкви, и пошел значительно дальне него.

Дидро отрицал всякую религию; в отличие от Вольтера он рассматривал борьбу против религии как составную часть борьбы за материалистическое мировоззрение, как борьбу против того социально-экономического строя, который не приносит никакой общественной пользы. Он систематически разоблачая религиозный фанатизм и ставил вопрос о правомерности религии, постоянно подчеркивая при этом, что религия не должна вмешиваться в дела государства, что цели гражданского и религиозного общества различны. Дидро показывал, что церковники постоянно вмешивались в дело управления государством, а это вело лишь к разнообразным злоупотреблениям, противоречащим общественным интересам. " Я не склонен допускать вмешательства в действия верховной власти тех лиц, которые проповедуют перед сувереном воле высшего существа и говорят от имени этого существа все, что им вздумается" [259].

Следует отметить, однако, что, хотя Дидро и был близок к мысли об отделении церкви от государства, все же он оказался в этом вопросе менее последовательным и радикальным, чем в свое время Meлье.

Критика религии и церкви у Дидро имела прямое отношение к политической борьбе с феодально-абсолютистской реакцией. Он видел, каким злом для народа является церковь с ее огромным аппаратом. Церковников, живущих за счет народа, Дидро считал бесполезными людьми: " каких колоссальных сумм стоят его государству эти надменные и бесполезные бездельники… — сто пятьдесят тысяч человек, получают от вас и ваших подданных ежедневно почти сто пятьдесят тысяч экю за то, чтобы бормотать чепуху в храмах и оглушать нас своими колоколами" [260]. Чтобы избавиться от священников, государство, по мнению Дидро, может применять экономические санкции. Он советует держать церковников на жаловании, " ибо получающий жалование священник — это малодушное существо, бояще­еся, что его прогонят и погубят таким образом" [261]. Предлагая эту и ей подобные меры, Дидро исходит из принципа общественного интереса; он показывает, что частные интересы класса имущих, а том числе и церкви, входят в противоречие с интересами всего общества. Дидро считает, что основой экономической структуры общества должен быть общий принцип: если человек хочет быть счастливым, то он должен считаться и с другими людьми, которые также хотят счастья. Человек не только не должен вредить другим людям, а более того, должен находить удовольствие в оказании добра другому. Вполне понятна поэтому неприязнь, которую вызывают у него монахи и монахини, давшие ложный обет бедности, отречения от мира, воздержания, которые много говорят о любви к ближнему, а в действительности действуют, исходя из своекорыстных, эгоистических интересов. Па вопрос о том, чем занимаются монахи, что они делают, Дидро кратко и емко отвечает — ничего! [262] Институт монашества он считает самым худшим видом лености. Не занимаясь общественно-полезным трудом, монахи вымогательствами и с помощью лжи грабят людей, ввергая их в бедность и нужду. Один час полезного труда, говорит он, приносит больше пользы, чем годы, затраченные на молитвы. " Гораздо легче обойтись без обедни и проповеди, чем без башмаков" [263].

Дидро критикует христианство за стремление поддерживать деспотические режимы, социальная деятельность которых находится в противоречии с общественными интересами. Рассматривая деспотическую власть как законченную систему несправедливости, он считает, что неограниченная власть одновременно является и менее устойчивой[264], подрывая тем самым основу собственного положения.

Пагубный характер носит и социальный облик деспотизма, делающего каждого поданного рабом высшей власти. Испытывая на себе ненависть всего общества, деспотизм оказывается бессильным перед лицом этой ненависти, поэтому он обречен на неминуемую гибель.

Дидро показал, что тирания и религия одинаково враждебны народа, что меда ними существует единый союз, и что религия и церковь своим авторитетом прикрывают произвол и насилие. Несмотря на то, что короли, говорит он, представляют собой лишь надменных тиранов, а народ является лишь рабом под их деспотическим игом, тысячи льстецов угождают им во всем, выдавая их пороки за добродетель. " Не будучи в состоянии один пользоваться своей тиранической властью и сгибать народ под ярмом своих распущенных желаний, он (тиран) вынужден вступать в союз со своими испорченными министрами. Его выбор непременно падет на людей развращенных, знающих справедливость лишь для того, чтобы нарушать ее, добродетель — чтобы унижать ее, законы — чтобы обходить их" [265]. Особенно преуспели в этом служители религии. Священники поддер­живают и одобряют установление непосильных налогов, разорение горожан и сельских жителей, развязывание кровопролитных войн. Более того, " духовенство, возгордившееся своей властью, нередко оспаривало права у королей. Государи, подчиненные сами законам религии, как и их подданные, не имели достаточно сил, чтобы протестовать против узурпации и тирании ее служителей”[266].

В борьбе с религиозной идеологией Дидро постоянно указывал на то, что церковь всегда выступала притеснительницей политических свобод. " Горе нации, у которой воспитание юного короля вверено священнику! Священник будет воспитывать короля для бога, то есть для самого себя. Он станет вбивать ему в голову два принципа: отказ от разума и глубокую преданность религии; он постарается развить в нем нетерпимость и независимость от всякой другой власти, кроме власти божьей”[267]. При этом Дидро отмечал, что связь религии с политикой установилась еще в давние времена. Уже у древних египтян политическое и религиозное были взаимосвязаны.

" У египтян цари подлежали надзору жрецов. Монархи, не угодные бо­гам, получали от их служителей повеление убить себя; и такова была власть суеверия, что государь не мог ослушаться этого повеления" [268]. В тех странах, где законодатель, так сказать, амальгазировал религию с правительством, говорит он, большое влияние " приобрели духовные лица, которые покровительствовали деспотизму рада своего собственного усиления, а достигнув этого, угрожали деспотизм и соперничали с ним в порабощении народов”[269].

Подчеркивая тесную связь и взаимовыгодный союз религии с деспотизмом, Дидро обращая внимание на то, что в сложные периоды истории, они защищают друг друга и помогают друг другу. Часто монархия просила содействия у церкви в борьбе против социальных движений своего времени. С другой стороны, если христианская церковь не могла своими силами справиться с еретическими движениями и вольнодумцами, она обращалась за помощью к светской шести. " Когда народу возвещают какой-нибудь догмат, противоречащий господствующей религии, или что-нибудь противное общественному спокойствию, те пусть провозвестник даже подтверждает свое призвание чудесами: правительство имеет право прибегнуть к мерам крайней строгости" [270].

Как и другие Французские материалисты, Дидро усматривал отсталость той или иной страны не в трудностях экономического развития, а в засилии деспотизма и религии, которые всегда были тормозом в развитии человечества, препятствием на его пути к счастью. " Я охотно сказал бы государям: если да хотите, чтобы ваши законы соблюдались, пусть они никогда не противоречат природе; я сказал бы духовенству: пусть ваш мораль не препятствует удовольствиям невинного характера. Громите, угрожайте сколько будет угодно, открывайте перед нашими глазами врата ада — да все равно не заглушите во мне желания быть счастливым. Падание быть счастливым есть первая статья того кодекса, который предшествует всякому законодательству, всякой религиозной системе" [271].

Дидро справедливо отмечал, что светская власть пользуется религией, как политическим средством угнетения своих подданных. " Дурные короли нуждаются в дурных богах, дабы у них черпать примеры для своей тирании; нуждаются и в священниках для того, чтобы заставить почитать этих богов-тиранов" [272]. Отмечая тесную взаимосвязь государства и религии, Дидро приближался к верному пониманию реакционной социальной роли религии, но тем не менее его рекомендации сводятся к тому, что “мудрая и просвещенная политика должна строго предписывать священникам темы, на которое они могут говорить публично, и не дозволять отклоняться от этих тем под угрозой самых тяжких кар”[273]. Важно отметить, что Дидро настаивал на подчинении религии и церкви интересам государства, на ограничении политической активности ее служителей. Он считал, что церковь должна вести свою деятельность только исходя из интересов всего общества. Это, конечно, не самое радикальное требование Дидро в отношении религии и церкви, но тем не менее, положительное значение не следует упускать из виду.

Критикуя связь религии с монархией, понимая, что в системе монархического режима невозможно ликвидировать религию, он не смог довести свой анализ до классовой основы и сущности этой связи, ограничивался рекомендациями, направленными против религии. “Расстояние между алтарем и тронам должно быть, как можно большим. Опыт всех времен и всех стран показал, сколь опасным для трона является близкое соседство алтаря”[274]. Он не видел классовой основы этой связи, которая основывалась на феодальной собственности на орудия и средства производства, на феодальной эксплуатации, не понял, что корни религии лежат в любом эксплуататорском способе производства, что и новые, едущие на смену феодальному способу производства, буржуазные экономические отношения, в основе которых лежит все та же эксплуатация человека человеком, не смогут ликвидировать, а лишь только приспособят религию к своим нуждам и целям.

В трудах Дидро довольно остро ставился вопрос о несовместимости религиозной идеологии с политической свободой. “Любой разумный человек, окинув, беспристрастным взором все земные религии, не может не усмотреть в них сплетение сумасбродных и лживых утверждений, систему, в которой имеются ведущие ранги: бог, жрец, король, народ. Может ли суверен согласиться на такой породой? Даже в демократическом государстве религия приводят к печальным последствиям”[275].

Постоянно разоблачая связь религии с политическим деспотизмом, Дидро считал, что народа до тек пор не обретут свобода, пока не освободятся от религии. " Религия — это такая опора, которая служит к гибели возведенного на ней здания" [276]. " Поэтому мой совет суверенам: уничтожайте, сколько вы можете, ту систему лжи, которая уничтожает вас самих" [277]. Дидро связывает свои надежда с просвещенным монархом, что, безусловно, ослабляет его критику политического союза религии и деспотизма. Тем не менее, идеи Дидро о реакционной роли религии и церкви в общественной жизни и их несовместимости с политической свободой, не потеряли своей актуальности. И сегодня мы можем видеть, как церковь в капиталистических государствах, прикрываясь фразой о своей аполитичности, выступает проповедником политики империализма во всех областях: жизнедеятельности своих стран.

Дидро верно понимал социальную функцию религиозной идеологии, когда критиковал тезис церковников о том, что религия якобы является единственным средством утешения в несчастны и нужде. Возражая на это, он указывал: " Религия мешает людям видеть, потому что она запрещает им, под страхом вечных наказаний, смотреть. Если есть в загробном мире ад, то осужденные души смотрят в нем на бога так, как рабы смотрят на земле на своего господина. Если бы они могли его убить, — они убили бы его" [278].

При всех протек достоинствах политическая притока религии у Дидро не переросла в критику ее социально-классовой основы. Это было связано с тем, что он рассматривая духовенство не как элемент классовой системы феодализма, а лишь как социальную группу, относящуюся к имущим слоям общества. Не связывал Дидро религию и с частной собственностью и с эксплуатацией одной части общества другой. Не отрицая он и частной собственности, а лишь отмечал, что борьба за присвоение материальных благ ведет к имущественному неравенству. " Посредством тысячи прискорбных способов... между гражданами одной и той же страны установилось немыслимое имущественное неравенство" [279]. Вследствие этого меньшая часть общества живет в роскоши, а другая, более многочисленная — в бедности и в нужде. Непосредственным следствием существования тщетной собственности, по убеждению Дидро, является неравенство сословий. " Общество распадается на два класса: на очень малочисленный класс богатых граждан и очень многочисленный класс бедных граждан" [280].

Он пытается дать классовый анализ современного ему общества, но здесь проявляется его непоследовательность как идеолога буржуазии. Его представление о классовой структуре (бедные и богатые) не может дать четкой дифференциации классов.

Необходимо отметить и то, что Дидро несколько преувеличивал роль религии в жизни общества: в ней он видел источник всех зол и несчастий, включая экономическую отсталость страны. Дидро не понял, что могущество церкви лишь отражало степень господства феодализма, препятствующего развитию ноше экономических отношений. Идеалистическим по своему существу было его мнение, что с устранением религии исчезнут все проблемы, Тем не менее, несмотря ограниченность его критика религии имела прогрессивный характер в период подготовки грядущей буржуазной революции.

Объективно деятельность Дидро находилась на том этапе когда критика религии, по словам К.Маркса, является предпосылкой всякой другой критики[281]. Дидро писал: " Если люди осмелятся каким-нибудь образом атаковать религию, которая считается наиболее могучей и уважаемой преградой, им невозможно будет на этом остановиться. Бросив угрожающий взгляд на царя небесного, они не замедлят перенести этот взгляд, и на царя земного. Канат, который связывает и душит человечество, состоит из двух веревок. Одна из них не может продержаться, если оборвалась другая" [282].

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: