Орыся, мать солдатская. Середина сентября

 

...И в войне милость Божья. Этот урок выбивает из тебя глупость и греховность так, как не выбивает ничто. Но сегодня так радостно от передышки. После горечи полыни мёд слаще...

Буду опять писать урывочками, у меня послушание - не только на посту сидеть и студентам вещать, а и за малышами нашими теперь присматривать, которые теперь в общежитии живут. Поселили наших беженцев к нам в студенческое общежитие, и то лишь по личной просьбе Володи, моего мужа. Пришлось сказать, что эти ребята - его брат с семьёй. Думаю, что не сильно мы соврали, теперь все с Донбасса наши братья и сёстры. Вот поэтому удалось для них хоть пустую комнату раздобыть, больно Вовкины руки в цене. У нас ведь компьютерщиков и менеджеров нынче много, а вот бывший шахтёр, инженер, горный мастер, который в шахте реально попахал и всякую загогулину может заставить работать, да к тому же и электрик, - нынче диковинка. Вот и получается, что начальников много, а без Вовки и Игоря - сын по его стопам пошёл, хоть и институт заканчивает заочно, но работает руками, с электричеством, - работа стоит. Так что ребят мы всё-таки определили, хоть как-то. Мебель, что была дома у нас, переделили по возможности - зачем нам лишний шкаф, если вещей мало... И так всё, что можно было - кастрюльки, сковородки, чашки-ложки. Оказывается, всё можно поделить с теми, кому нужней, было бы только желание. Мне вот муж часто раньше вспоминал пример из жизни подвижников уже нашего времени. Один батюшка так своих духовных дочерей учил: есть у тебя две одежды рабочих и одна выходная - и хватит тебе. Порядка больше будет. Мы так потихоньку в нашу жизнь это правило уже лет пять ввели, а то детей у нас подрощенных было много, если ещё и нарядов-одёжек нагрести, так и не пройти было бы в нашей квартирке. А так - порядок. У каждого две вешалки, да по одной обувке на сезон. Как в армии. И замечала, так порядка больше, дети аккуратные. Как приду в гости к знакомым, там сыр-бор, ссора-драчка, мама с дочкой выясняют, что им одеть, да какой наряд подобрать, да вывалят шкаф наружу, а там - чего только нет, роту одеть можно. А потом ещё полдня решают, кто порядок наводить будет, на место складывать. Одно огорчение. Так что мы поджались и подумали, с чем ещё расстаться можем, оказалось, со многим. И шкаф лишний, и тарелочки нашлись, у меня ведь едоков много было, да вот сейчас раскидало по свету сыновей, что же мне хранить их посуду. Дай Бог, живы будут, из одной тарелки попируем. Пирогов напеку, чай приготовим. Главное - чтобы живы, чтобы мир настал! Ох, и суровая прививка - война, так она всё высвечивает, что было в наших жизнях настоящего и липового, хорошего и не очень! Вмиг чешуя слетает, стоишь перед Господом одним нутром. И уже смотришь, что же там внутри скрывал от всех и от самого себя долгие годы. Главное на потом оставлял: каятье, раздумья.

А тут времени на потом уже нет. И определяешься быстро, с кем и с чем же ты - со Светом ли, или с тьмой. Тьма-то для жизни земной часто удобней бывает. Если не тьма, то полумрак. Даже поговорку такую молодёжь придумала: темнота сближает. Вот так. Чтобы блудливость нашу оправдать, приукрасить, глянец наложить. И всё, вроде бы как глянцевый журнал. Душа чувствует, что пошленько и грязненько, а полутьма маскирует под загадочность. Полжизни и промаскировались. Так лихо научились изворачиваться, толерантничать, не заметили, что жизни уходят, как песок сквозь пальцы, а мы так и не определяемся, с чем же мы - со Светом или со тьмою в мир иной перейдём.

А война - она без полутонов. Тут всё предельно ясно. Кровь - красная, подвалы - тёмные. Кто-то подличает, мародёрничает, глумится, почувствовав силу автомата в руках, а кто-то вдруг, в один момент становится поддержкой и опорой. Раньше и в маршрутке место старикам уступить чуть ли не подвигом считали, а теперь старичков на руках в подвалы сносим под бомбёжкой. Света в людях всё равно больше. И подельчивости, и любви, и теплоты в душах - будь здоров, только кто-то нам долгие годы вбивал в головы, что лучше быть каждый за себя, лидерами, центровыми. Пришла война и показала, что братьями быть теплее. Словами не описать: и в том, как борщ на весь подъезд варят на костре и помнят, кто из соседей какой больше любит - погуще или, чтобы юшечки одной в мисочку налить. И что детишкам надо всё теплое отдать, а мужики могут и померзнуть немного, и что в мирное время в больницах всё было по распорядку: один обход в день, а теперь по совести, и летишь к своим болезным каждую свободную минуту - как там, не болит ли...

Вот и я сегодня сижу на посту, а война с меня уже шкурку счистила маленько, поэтому, когда Ростик и Кирюша из комнатки вниз спустились, первые мысли: что кушали, чаю согреть, мультик на компе поставить. Стали они родными за те дни, что мы в квартирке нашей поютились. Это уже не просто беженцы - лишенцы. Это мои Ростик и Кирюша. И как верх награды и подтверждение того, что «правильным путём идём, товарищи» - доверительное в ответ - Ира... Не тетя - тёти - это чужие, а просто Ира... И тёплая ладошка в моей уже немного корявой, немного морщинистой лапе.

Пока студенты спят - а вчера был день города, и Днепропетровск судорожно веселился, теперь спать будут до трёх часов дня - мы с малышнёй смотрим на посту «Жихарку», славный мульт такой, русский, весёлый, со смыслом. Война обострила восприятие добра и зла. И мысли покаянные: а мы что детям нашим последние двадцать лет показывали-рассказывали... Слава Богу, если хватало ума про Карлсона и Винни-Пуха, а то ведь попёрло на наши экраны и в магазины западное да американское... Тут тебе и ужастики, тут тебе и американский пирог, пошлятина в шуршащей фольге. Вот с малышами узнала, сейчас вообще уже мульты про монстров пошли, так называемые монстры Хай. Тут и вампиры, и оборотни, и зомби. Целая индустрия. И куклы, и фильмы, и клипы. Значит, жди - ад готовится предстать перед нами в своём истинном, уже нескрываемом обличьи. Как предстал он в речах лживых политиков, призывающих к миру, но начинающих войну. Как предстал он в обывательской доктрине - жри - блуди - наслаждайся - забудь про Бога. Ад всё ближе. Воевать с ним приходится каждый день, он внутрь нас есть. Сначала выключать телевизор, потом выбрасывать глянцевые журналы и возвращаться к тому, в чём есть добро и свет – к храмам, к сказкам русским, к семьям, где папа - глава, а мама не в помаде и с ногтями по метру, а с пирожками и тихой улыбкой. Война, война. Война в душах, война за души. Дети почувствовали быстрее, пройдя войну, в чём добро и зло. Люди стали приносить нашим беженцам игрушки. Маленький Кирюша прижал к себе обезьянку игрушечную без руки, не оторвёшь, говорит: она раненая, её любить надо! На все уговоры руку пришить, пока не соглашается. Говорит, мол, ей будет больно. Только когда увидел меня в белом операционном халате стареньком, я в нём по дому хожу, чтобы видно было, где у меня грязь, а где чисто - белый халат сразу подскажет - согласился обезьянку на пришивку руки отдать. Зауважал - доктор всё же. А автомат, который кто-то из местных сердобольных дарителей принёс, молча вынес на улицу и выкинул в мусорный бак. Тоже молча. А мы с его мамой Наташей плакали. Война ещё та лакмусовая бумажка на сочувствие и тонкость душ. Вот в нашем общежитии один этаж занимают семейные люди, МВД арендует для своих сотрудников жильё. Первые понесли вещи и всё, что могли, увидев у меня на вахте двух пострелят мамочки-одиночки, следователи, паспортистки. Те, что сами намыкались с детишками - мама на работе за гроши, а детишек их мы тут с рук на руки передаём. Эти сразу и вещи, и продукты понесли. И с глазами, полными слёз. Сытые наши и начальствующие, в веночках и вышиванках штампованных, все воротят лица. Не хотят расстраиваться. А детишки - чудесные. С Кирюшей мы уже сдружились, а вот Ростик, только приехав, был вымотан и угрюм. Ещё бы, его вывозить пришлось три дня, несмотря на так называемое перемирие, три раза попадали под обстрел.

Трудно человеку без якоря и без порядка. И самый наш светлый, самый крепкий якорь среди моря скорбей - Господь. Он и порядок наш. Кажется, всё рушится и летит в тартарары, война, беда, скорбь, всё привычное потеряно, а ухватишься крепко молитвой маленькой за имя Господа, и удерживаешься. Без молитвы - ни шагу. Раньше книжки читала, хотела молитве научиться. А вот теперь только поняла. Господу всё возможно. Он и научит, и подскажет, шепнёт Ангел, как надо. Ростика, когда вывозили, три дня в поездах-автобусах, да голодные, вроде бы перемирие. Да какое же в бардаке перемирие может быть. Кто обстреливает, откуда - непонятно. Только как дёрнет автобус, да грохнет где-то рядом - вот тут молитва рекой льётся, да в голос. И слов много не надо, только два: Господи, помилуй. И дивно так - откуда силы и смелость. И есть не хочется, и жалеть себя прекращаешь. Якорь крепкий, никакая буря не снесёт. Привезли ребёнка, помолились, чтобы всё как-то устроилось, а всё так легло, что и не придумаешь. Через день уже в школу тут повели. Рассудили так - ну и что, что война. Должен быть порядок. А порядок обычно в труде, в учёбе, а не в праздности и лени. Вот и купили тетрадки - линейки, хоть одёжки не хватает, рубашечку нагладили, да и в школу. Днепр славится своими лицеями и школами навороченными. А наш Ростик приехал с войны, с ватной донеччины, с табелем отличника. Мама, как самое дорогое, в подвал с собой под бомбёжками табель таскала, берегла. Пришёл в элитную школу по разнарядке, да на математике весь класс и заткнул за пояс. Оказывается, они вперёд по программе ещё в том году ушли, да и умом Бог не обидел. И родители такие, что порядок любят - сначала ученье, а потом гульня. Вот парень и не посрамил родной Донбасс. А мы с мамой Наташей пошли его в первый день из школы встретить и тихонько погордились, чего уж греха таить. Ватники - то мы ватники, да в математике разумеем.

Наши богатые оделись в шитые бисером вышиванки, штампованные. Это для тех, кто победнее. Богатые в вышиванках от украинского кутюр, в веночках из атласных маков. На машины, на капоты нанесли новое веянье сытой Украины - Днепропетровска, Киева и иже с ними - узоры в виде вышиванок, по железу, у нас сейчас прямо бум какой-то на это у богатых, обвешались флажками и флагами, и драйвуют на сумасшедше дорогом бензине по городам и весям. Богатые находят кайф в войне, на которую не пойдут их откупленные дети, зная, что на их виллы и элитные квартиры уж точно не упадут снаряды. У наших богатых сейчас такое хобби - выискивать в супермаркетах русские товары и громко от них отказываться: «пиариться», кто и где может. Они воротят лица от беженцев, от раненых солдат. Боль людей они предпочитают не видеть и не слышать. Особо предприимчивые огранизовывали экскурсии на частных джипах и под прикрытием автоматчиков в разбомблённые города пофотографироваться, подрайвовать. Рвались в морги пьяными компаниями за острыми ощущениями. Это не ложь. Друзья-правоохранители за голову хватались от таких случаев.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: