Три литературных поколения «числовцев»

 

Традиционно в литературе эмиграции первой волны выделяют два поколения – старшее, успевшее заслужить известность еще в России, и «младшее», начавшее свою активную творческую деятельность уже в эмиграции. Однако такое разделение к некоторым литераторам неприменимо. Необходимо выделять еще и так называемое «промежуточное» или среднее литературное поколение^[60]. Это авторы, которые начали писать еще в России, но полного расцвета своего таланта достигли уже за рубежом.

В.Варшавский писал о представителях этого литературного поколения: «Положение этих людей было совсем другое, чем положение “молодых”. Дело тут было не в возрасте, кое-кто из них был даже моложе некоторых “молодых”. Решающее значение имело их посвящение в литературу еще в России. Это делало их “настоящими” поэтами и писателями, представителями настоящей русской литературы, эмигрировавшей за границу, а не сомнительной литературы, возникшей в эмиграции»^[61].

Для литературного журнала русской эмиграции, выходившего в Париже 1930-х годов, практически полное отсутствие на его страницах имен известных старших писателей нехарактерно. Ведь Париж был тогда «столицей Зарубежной России», причем прежде всего – России интеллектуальной, переняв этот почетный титул у Берлина. Один из «младоэмигрантов», Андрей Седых, так характеризует культурную атмосферу «русского Парижа» того времени:

«Парижская эмиграция была необыкновенно интересна по своему составу. В ней были представлены все сливки русского общества того времени. В Париже оказался весь интеллигентный Ленинград, или Петроград, если хотите, а также Москва, Киев – все те, кому удалось бежать. В Париже были классики – Мережковский, Гиппиус, Бальмонт, Бунин, Зайцев, Тэффи, Шмелев, Куприн, я мог бы назвать еще очень многих. Жизнь была очень активная, литературная в первую очередь... В Париже было несколько серьезных литературных журналов. Я не говорю о «Современных записках», очень солидном журнале, были и другие»^[62].

В 1929 году А. Амфитеатров возражал тем, кто говорил об упадке и кризисе эмигрантской литературы, об отсутствии в ней новых имен: «...она [ литературная молодежь – Н. З.] есть, только ищут ее не там, где надо, доверяя метрическим свидетельствам. Надо искать не на скошенном поле, а на всходах. Наша литературная молодежь еще на выросте. Это те, кто вывезен был из России ребенком... Когда эти всходы поднимутся,... тогда и будет правильно и честно судить и считать, есть ли у литературной эмиграции достойное молодое преемство»^[63].

Молодым «всходам» русской эмиграции было нелегко подниматься. Практически все «младоэмигранты» – З. Шаховская, Н. Берберова, В.Яновский, Ю.Терапиано и др. – в своих воспоминаниях говорят о трудностях своего литературного пути. В идейно-духовном плане эти затруднения были связаны с тем, что молодые литераторы оказались как бы на «перекрестке культур». Плохо помня «утраченную Россию», они, вместе с тем, не могли – и не хотели – полностью влиться в западноевропейскую жизнь... «Младоэмигранты» оказались «всем чужими», и отсюда берут начало их философские и религиозные поиски смысла жизни и своего места в ней. Вот что пишет в «Числах» о молодом поколении эмиграции один из его представителей, прозаик А. Алферов:

«Наше поколение, пройдя наравне с другими через всю грязь и весь героизм гражданской войны, через падение и унижение последних лет – не может утешить себя даже прошлым: у нас нет прошлого. Наши детские годы, годы отрочества протекли в смятении, недоумении, ожидании; воспоминания о них смутны, на фоне войны и революции. Мы не знали радости независимого положения, к нам не успели пристать никакие ярлыки – ни общественные, ни политические, ни моральные. Нам не от чего отвыкать, не в чем и упрекать себя – но жить нам от этого не легче, разве – посвободнее»^[64].

Прожить литературным трудом начинающему писателю в Париже 1930-х годов было невозможно. «Младоэмигрантам» приходилось зарабатывать на жизнь неквалифицированным трудом, а творить в свободное от работы время. Организатор «Союза молодых поэтов и писателей» поэт Д.Кнут служил в магазине и развозил на велосипеде клиентам их покупки, потом стал работать в красильне, поэт Н.Станюкович и прозаик Г.Газданов были шоферами такси, поэт и прозаик Е.Бакунина продавала лотерейные билеты, критик и поэт Ю.Терапиано служил в фармацевтической фирме в должности упаковщика готовой продукции. Немного поддерживали молодых литераторов мизерные стипендии от различных благотворительных фондов.

Работая днем, по вечерам молодые литераторы собирались на Монпарнасе, встречаясь друг с другом в ночных кафе «Селект», «Наполи», «Ла Болле». Эти встречи, как правило, происходили по четвергам и субботам – говорили о литературе, обсуждали новые поэтические сборники. «Днем – рабочие на заводах, маляры, мойщики стекол, конторские служащие и шоферы – вечерами становились вновь интеллигентами, поэтами, – до следующего утра»^[65].

Опубликоваться в то время в Париже молодому автору было трудно. Количество русских литературных периодических изданий было относительно невелико; чаще всего они предпочитали печатать произведения уже известных писателей. Классическим примером может служить один из самых известных журналов русской эмиграции – «Современные Записки», – начавший массово печатать произведения молодых уже после появления «Чисел». Редакторами эмигрантских изданий часто становились люди, не принимающие творчество молодых.

Э. Райс так описывает жизнь молодых литераторов в «русском Париже»:

«Все работали, мирясь с… грубым и нищенски оплачиваемым трудом... Мирились и с тиранией мало что смысливших в литературе журнальных ретроградов, подобранных в основном по признаку политической благонадежности, которые отказывались печатать в «Современных записках» даже Ремизова и Цветаеву»^[66].

Об этом же пишет и Н. Берберова:

«Было... усиленное давление со стороны тех, кто ждал от нас продолжения Бунинско-Шмелевско-Купринской традиции реализма (их термин, не мой). Попытки выйти из него никем не понимались, не ценились... Я сама слышала, как Милюков говорил: “Окончил гимназию, окончил институт, а Цветаеву не понимаю”. Если человек не понимает чего-то, значит он не годится для того места, на котором он сидит, но на это дерзкое замечание, сделанное за его спиной вполголоса, ответ был всего один:

– Газеты, прежде всего, политическое (и коммерческое) дело, литературу мы только терпим»^[67].

В.Варшавский в «Числах» характеризовал положение молодых литераторов в эмиграции следующим образом:

«...читателей нет, издателей нет, нет литературы как определенной общественной категории, нету вообще социального воздуха и поэтому тем, кто хочет писать хорошие рассказы и повести так сказать «нормального беллетристического типа», делать в эмигрантской молодой литературе нечего»^[68].

Начинающих писателей-эмигрантов 1920-1940-х годов стали в дальнейшем определять как «незамеченное поколение», по названию книги В.Варшавского (1956 г.). молодые участвовали в различных литературных обществах и собраниях, немного печатались – и в тех же «Современных Записках», и в журнале «Воля России». Помощь молодым «русским парижанам» оказывали, в частности, Д.Мережковский и З.Гиппиус, проводившие у себя дома литературные собрания (так называемые «воскресенья»). Они же организовали литературное общество «Зеленая Лампа», куда входили многие молодые писатели^[69]. Было бы неверным сказать, что литературная молодежь того времени была абсолютно брошена на произвол судьбы, но все же она оказалась по сравнению со старшими в невыгодных условиях.

«Числа» стали первым периодическим изданием эмиграции, в котором сотрудничали преимущественно литераторы, начавшие свою творческую деятельность уже в эмиграции. Некоторые из молодых сотрудников (Е.Бакунина, Б.Буткевич, В.Варшавский, Г.Газданов, А.Гингер, А.Ладинский, И.Одоевцева, Б.Поплавский, Г.Раевский, В.Сосинский, В.Яновский) уже печатались, но были и те, кто опубликовал свои произведения впервые. Так, «Числа» открыли для читателей имена А.Алферова, Н.Татищева, Л.Щербинского и загадочного М.Агеева (псевдоним М.Леви). Многие из молодых, известных своей поэзией, – Е.Бакунина, А. Гингер, А.Ладинский, Б.Поплавский, Г.Раевский, – начали публиковать в «Числах» свою прозу.

В «Числах» печатались не только молодые русские «парижане»: некоторые из авторов журнала жили в Германии (М.Горлин, Р.Блох), в Прибалтике (Н.Белоцветов, Ю.Иваск, И.Чиннов), на Дальнем Востоке (Н.Щеголев).

При этом в «Числах» не принимал участия практически никто из известных писателей старшего поколения, за исключением Д.Мережковского и А.Ремизова, из поэтов – З.Гиппиус, Игоря Северянина, М.Цветаевой.

Представители среднего поколения – Г.Адамович, Г.Иванов и сам Н.Оцуп – стали теми, кто сумел в «Числах» сплотить вокруг себя и «младоэмигрантов», и представителей старшего поколения. По свидетельству В. С. Варшавского, общее «направление журнала определяли петербургские поэты...»^[70]. Взаимоотношения молодых с литераторами среднего поколения – здесь можно назвать еще В.Ходасевича, К.Мочульского и других, – были принципиально иными, чем со старшими. О старших В.Яновский безапелляционно писал: «Куприн, Шмелев, Зайцев. Они мне ничего не дали, и я им ничем не обязан...»^[71]. Средние же часто выступали в роли наставников, с их стороны было очевидно внимание к творчеству молодых, стремление помочь творчески состояться, самореализоваться. Г.Адамович так оценивал творчество молодых:

«...все вместе может поистине быть оценено, как служение родной цивилизации, или даже больше: как подвиг, – если вспомнить, в каких условиях работа и творчество порой протекали, сколько лишений им сопутствовало, каким бескорыстием бывали они одушевлены»^[72].

Авторы-теоретики журнала также принадлежали к разным литературным поколениям, имели различный жизненный опыт, что не могло не наложить отпечаток на их мировоззренческие и творческие взгляды. В качестве основных теоретиков «Чисел», занимавшихся проблемами литературы и искусства в целом, могут быть названы Г.Адамович, П. Бицилли, З.Гиппиус (чаще всего выступавшая под известным псевдонимом Антон Крайний), Г.Иванов, Н.Оцуп, Г.Федотов, из молодого поколения – прежде всего Б.Поплавский, затем В.Варшавский и Ю.Терапиано.

Мы не причисляем сюда Д.Мережковского, поскольку его статьи, опубликованные в №№ 1, 5 и 7 – 8 сборников, носили практически исключительно историко-философский и религиозный характер, не затрагивая литературные проблемы, и, по сути дела, представляли собой выдержки из его книг «Атлантида-Европа» и «Иисус Неизвестный». Не выделяем мы как ведущего теоретика в «Числах» и Г.Ландау, поскольку из трех его статей только одна – «Тезисы против Достоевского» (№ 6) имеет отношение к литературе, но и в ней Достоевский рассматривается прежде всего как оригинальный философ, а не как писатель.

Статьи В.Вейдле («Завтра и вчера» (№ 9), «Над вымыслом слезами обольюсь...» (№ 10), несмотря на всю известность его имени, также не могли оказать большого влияния на читателей и авторов «Чисел», поскольку, во-первых, появились только в последних сборниках, а, во-вторых, были посвящены не столько литературе, сколько общекультурным проблемам.

Примечательно, что во всех литературно-критических отделах журнала «младоэмигранты» участвовали наравне с представителями других литературных поколений. Как по размеру предоставляемой им печатной площади, так и по возможности высказывать свое мнение по тем или иным обсуждаемым вопросам представители различных литературных поколений находились практически в равном положении.

Уже простой количественный анализ – сколько раз те или иные теоретики появились на страницах журнала со статьями – дает возможность убедиться в том, что молодым были здесь предоставлены те же права, что и старшим. Б.Поплавским на страницах сборников было опубликовано четыре крупных проблемных статьи: «О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции» (№ 2 – 3), «По поводу...» (№ 4), «Человек и его знакомые» (№ 9), «Вокруг “Чисел”» (№ 10). Г.Адамович также опубликовал четыре статьи под общим названием «Комментарии» (№№ 1, 2 – 3, 5, 7 – 8). Молодой Ю.Терапиано разместил в журнале три статьи: «Человек 30-х годов» (№ 7 – 8), «На Балканах» (№ 9), «Путешествие в глубь ночи» (№ 10). Г.Федотовым было помещено в «Числах» всего две статьи: «О Виргилии» (№ 2 – 3) и «О смерти, культуре и «Числах» (№ 4); Г.Ивановым – две: «Без читателя» (№ 5) и «О новых русских людях» (№ 7 – 8). Также две статьи опубликовал молодой В.Варшавский: «Несколько рассуждений об Андре Жиде и эмигрантском молодом человеке» (№ 4) и «О “герое” эмигрантской молодой литературы» (№ 6).

Можно назвать только двух авторов-теоретиков, публиковавшихся в «Числах» чаще молодых. Это З.Гиппиус (Антон Крайний) и сам Н.Оцуп. З.Гиппиус опубликовала на страницах «Чисел» пять статей: «Литературные размышления» Антона Крайнего (№№ 1, 2 – 3, 4), «Арифметика любви» (№ 5) и «Современность», опять-таки подписанная именем Антона Крайнего (№ 10). Н.Оцуп опубликовал на страницах журнала семь статей, многие из которых отличались (как, впрочем, и статьи Гиппиус) достаточно большим объемом (8-10 страниц): «Ф. И. Тютчев» (№ 1), «Из дневника» (№№ 2 – 3, 9, 10), «Вместо ответа» (№ 4), «О поэзии и поэтах» (№ 6), «Серебряный век. “Клим Самгин”» (№ 7 – 8).

При исследовании «Чисел» встает вопрос об авторстве двух программных редакционных статей, – статьи без заглавия, предваряющей первый номер сборников, и статьи под названием «Ответ нашим критикам» (№ 7 – 8). На сегодняшний день автор обеих статей точно не установлен. Несомненно, что, если обе статьи и не принадлежат целиком перу Н.Оцупа, они все же должны были создаваться при его непосредственном участии как редактора.

Теория литературы (и искусства в целом) располагалась в «Числах» в трех различных отделах. В соответствии с этим тексты, в которых она размещалась, могут быть разделены на три группы:

1) статьи, по вопросам искусства в целом и литературы в частности занимают здесь, как это и должно быть в литературном издании, ведущее место. Однако в журнале практически не было статей, посвященных только писателю, книге, литературному явлению, не выходящих на религиозно-философский или метафизический план. Не зря первоначально «Числа» определяли себя именно как литературно-философские сборники. Многие статьи носят, кроме того, отчетливый публицистический характер, повествуя о насущных проблемах эмиграции.

Однако мы все же можем (конечно, в определенной степени условно) назвать статьи, в которых главное место уделяется литературе, а не философии или религии или анализу современного автору исторического момента. Это все статьи П.Бицилли. Профессора Бицилли можно назвать единственным «классическим» критиком среди авторов статей в «Числах», уделяющим внимание почти исключительно вопросам литературы (причем литературы прежде всего классической, а не современной) и литературоведения.

Все остальные перечисленные нами теоретики в своих статьях рассматривали прежде всего философию искусства (и литературы в частности). Среди этих статей мы можем выделить две группы. Это, во-первых, статьи общетеоретические, в которых рассматривались цели и задачи современного искусства в целом и литературы в частности, а также должные (по мнению авторов статей) формы его выражения; и, во-вторых, статьи, рассматривающие теоретические положения на каком-либо конкретном материале (см. например, анализ поэзии Тютчева у Н.Оцупа).

К статьям, в которых авторы стремятся рассмотреть те или иные теоретические положения на определенном примере, мы можем отнести статьи Антона Крайнего «Литературные размышления» (в №№ 1, в № 4 – первая часть под названием «О розах и о другом»), Г.Федотова «О Виргилии» и Н.Оцупа «Ф. И. Тютчев» «Серебряный век. “Клим Самгин”».

К общетеоретическим статьям мы можем причислить, в первую очередь, «Комментарии» Г.Адамовича, печатавшиеся после прекращения «Чисел» на страницах других журналов, а в дальнейшем вышедшие отдельной книгой. Сюда же можно отнести «Литературные размышления» (в № 2 – 3, в № 4 – вторая часть под названием «Pro domo non sua») и «Современность» Антона Крайнего, статью Г.Федотова «О смерти, культуре и «Числах»», В.Варшавского «О “герое” эмигрантской молодой литературы», а также все статьи Г.Иванова, Б.Поплавского и Ю.Терапиано. Это самая обширная группа статей, поскольку теоретиков «Чисел» прежде всего занимали вопросы возможностей искусства в условиях эмигрантского существования, его цели и задачи, отношений к религии и философии, своеобразия героя новой литературы. Сам же журнал «Числа» рассматривался ими в первую очередь как возможность применить обоснованные теоретические принципы на практике.

2) помещенные в соответствующем отделе рецензии на те или иные литературные произведения.

Здесь необходимо учитывать определенную особенность критики на страницах «Чисел»; перед нами часто предстают не собственно рецензии, а философские размышления автора «по поводу» того или иного литературного произведения.

В центр внимания рецензентов «Чисел» попадают прежде всего произведения молодого поколения русского зарубежья, но они не обходят свои вниманием и книги старших авторов (В.Розанова, И.Бунина и др.). Важное место на страницах этого отдела занимают рецензии на книги зарубежных авторов, оказавших, по мнению «числовцев», серьезное влияние на развитие современной литературы.

В числе рецензий, в которых затрагиваются важные для общего направления «Чисел» теоретические проблемы, можно назвать следующие:

В первом номере «Чисел»: Г.Федотов. «В.Розанов. Опавшие листья. Изд. Rossica. Берлин»; В.Варшавский «М.Алданов. “Ключ”. Изд. Кн-ва “Слово” и журн. “Современные записки”. Берлин 1930»; Георгий Иванов «В. Сирин. “Машенька”, “Король, дама, валет”. “Защита Лужина”, “Возвращение Чорба”», Г.Н.Ферстер «В.Вересаев. В двух планах. Статьи о Пушкине. Изд. Недра. Москва. 1929».

Во втором-третьем номере «Чисел»: Г.Адамович. «Союз молодых поэтов в Париже. Сборник III. Перекресток. Сборник стихов (Париж, 1930)»; Г. И. (Иванов) «Алексей Холчев. Гонг. Смертный плен. Изд-во Родник. Париж. 1930».

В четвертом номере «Чисел»: Николай Оцуп «Союз молодых поэтов. Сборник стихов IV. Париж 1930»; Н.О. (Николай Оцуп) «А.Формаков. В пути. Рига 1926; В.Третьяков. Солнцерой. Петрополис. Берлин 1930; Н.Белоцветов. Дикий мед. Берлин 1930; С.Шарнипольский. Стихотворения. Париж 1930»; П.П-ий (Пильский) «Юрий Фельзен. Обман. Повесть. Библиотека “Совр. писатели”. Изд-во Поволоцкого и Ко. Париж 1930», Б.П. (Поплавский) «Путь № 24 и 25. Ymca-Press. Париж»; Ю.Сазонова «André Malraux. La voie royale. Grasset. Paris».

В пятом номере «Чисел»: П.Бицилли «Ив.Бунин. Божье Древо. Изд. “Совр. Зап.” Париж 1931»; Н.Оцуп «Сборник союза молодых поэтов и писателей в Париже. V. 1931; “Новоселье”. Сборник берлинских поэтов. Кн-во Петрополис. Берлин 1931; Ирина Кнорринг. Стихи о себе. Париж. 1931; Г.Лугин. Тридцать два, Париж, 1931»; Георгий Иванов «Борис Поплавский. Флаги. Изд. «Числа» Париж 1931»; Л.Червинская «Перекресток. Стихи. Сборник II Париж 1930».

В шестом номере «Чисел»: П. Бицилли «Довид Кнут. Парижские ночи. Изд. «Родник», 1932»; Ник.О. (Оцуп) «В.С. Яновский. Мир. Изд-во “Парабола” (Берлин, 1932)», Ю.Волин «Жюльен Бенда и молодежь его века».

В седьмом-восьмом номерах «Чисел»: В.Варшавский «В. Сирин. “Подвиг”. Изд. “Соврем. Зап.” 1932», Ю.Терапиано «Ю.Фельзен. “Счастье”, изд. “Парабола”. Берлин, 1932».

В девятом номере «Чисел»: Л.Кельберин «М.Цетлин. – Декабристы. – Изд. “Совр. Зап.” – Париж 1933»; Л.Червинская «П.Ставров. “Без последствий”. Париж. 1933 г.»; Юрий Фельзен «Екатерина Бакунина. Тело. Ром. изд. “Парабола”. 1933».

В десятом номере «Чисел»: Ю.Т. (Терапиано) «“Новь”, сборник № 6. Изд. Комитета Русской Культуры. Эстония. 1934. “Журнал Содружества”, № 3. Финляндия. 1934. “Чураевка”, литературная газета №-ра 3-4-6-7 – 8. Изд. Кружка искусства, науки и литературы Х. С. М. Л. в Харбине. “Калифорнийский Альманах”, Сан-Франциско. Изд. Литературно-Художественного Кружка 1934»; Георгий Адамович «Александр Буров. “Земля в алмазах”. Изд. “Парабола”, Берлин»; Юрий Фельзен «Сергей Шаршун. Путь правый. Роман. 1934», Николай Оцуп «Лидия Червинская. Приближения, Изд. “Числа”. Париж 1934».

Как мы видим, авторами рецензий в «Числах» являются преимущественно уже перечисленные нами основные теоретики журнала. Это Г.Адамович, П. Бицилли, Г.Федотов, Г.Иванов, Н.Оцуп; из молодого поколения – прежде всего В.Варшавский и Ю.Терапиано. Однако Б.Поплавский в отделе рецензий принимал очень незначительное участие, а З.Гиппиус не участвовала в нем совсем;

3) выступления в «отделе свободной трибуны».

О создании в «Числах» «отдела свободной трибуны» было сказано во втором-третьем номере сборников. При этом от имени редакции журнала говорилось следующее: «Считая полезным живой и ничем не стесненный обмен мнений по всем вопросам русской культуры, редакция “Чисел” в настоящем отделе свободной трибуны представляет место для соответствующих писем, заметок, независимо от их художественного или идейного направления. Само собой разумеется, что редакция будет печатать лишь материал, представляющий собой общий интерес и не выходящий из рамок общей полемики»^[73].

Нужно отметить, что на печати «отдел свободной трибуны» практически не отделялся от разделов рецензий и новостей, рядом с которыми он помещался.

Среди основных работ, посвященных теории искусства, которые были напечатаны в данном отделе, можно назвать прежде всего статьи Б.Поплавского «О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции», В.Варшавского «Несколько рассуждений об Андре Жиде и эмигрантском молодом человеке», А.Ремизова «Для кого писать» (№ 5), Е.Бакуниной «Для кого и для чего писать» (№ 6), С.Шаршуна «Магический реализм» (№ 6), Ю.Фельзена «О Прусте и Джойсе» (№ 6), Н.Оцупа «О поэзии и поэтах», Игоря Чиннова «Рисование Несовершенного» (№ 6) и «Отвлечение от всего» (№ 9), а также доклады С.Горного «Психология “жалости”» (№ 9) и А.Алферова «Эмигрантские будни» (№ 9).

Отдельно необходимо сказать об отделе анкет. Всего за время существования «Чисел» редакцией журнала было проведено четыре литературных анкеты: в первом, втором-третьем, пятом и шестом номерах журнала. Мы обозначим здесь их основные характеристики: название анкеты, ее вопросы и имена авторов, принимавших в ней участие.

Первая анкета, помещенная в первом же номере «Чисел», называлась «Анкета о Прусте» и включала в себя следующие вопросы:

«1) Считаете ли Вы Пруста крупнейшим выразителем нашей эпохи?

2) Видите ли в современной жизни героев и атмосферу его эпопеи?

3) Считаете ли, что особенности Прустовского мира, его метод наблюдения, его духовный опыт и его стиль должны оказать решающее влияние на мировую литературу ближайшего будущего, в частности, на русскую? »^[74]

На вопросы данной анкеты ответы дали М.Алданов, Г.Иванов, Р.Лалу, В.Сирин, К.Сюарес, М.Цетлин, И.Шмелев.

Анкета, опубликованная во втором-третьем номере журнала, называлась, как и последующие, просто – «Литературная анкета» (в отличие от, например, анкеты о живописи, помещенной в пятом номере «Чисел») и была посвящена вопросу, который тогда усиленно обсуждался в эмигрантских литературных кругах – возможному упадку современной русской литературы.

Вопросы анкеты звучали следующим образом:

«1) Считаете ли Вы, что русская литература переживает в настоящее время период упадка?

2) Если да – в чем Вы видите признаки этого явления и

3) каковы его причины? ^[75]»

Отвечали на данные вопросы М.Алданов, И.Бунин, В.Вейдле, И.Лукаш, Г.Федотов, М.Осоргин, П.Пильский, М.Слоним.

Следующая анкета, помещенная в пятом номере «Чисел», включала в себя всего один адресованный писателям вопрос: «Что вы думаете о своем творчестве? ^[76]».

Ответы на данный вопрос дали М.Алданов, М.Осоргин, Б.Поплавский, А.Ремизов, М.Цветаева, С.Шаршун и В.Яновский.

Следующая и последняя анкета «Чисел», помещенная в шестой книге сборников, была несколько нехарактерна для «преимущественно литературного» журнала – темой ее было место В. И. Ленина в истории и культуре. Анкета содержала следующие вопросы:

«Что вы думаете о Ленине.

а) Личность.

б) Деятельность.

в) Стиль (литературный)»^[77].

Отвечали на вопросы анкеты М. Алданов, Б. Зайцев (который фактически отказался говорить о столь «мерзком» человеке), Тэффи и – из молодых – Ю.Фельзен.

Как мы видим, на анкеты в «Числах» отвечали не только авторы журнала – Б.Поплавский, С.Шаршун, В.Яновский, Ю.Фельзен, Г.Иванов, В.Вейдле, А.Ремизов, М.Цветаева, Г.Федотов, П.Пильский. Участие в отделе анкет принимали также писатели и критики, не сотрудничавшие в «Числах»: старшие М.Осоргин, М.Цетлин, И.Шмелев, Б.Зайцев, Тэффи, И.Бунин, средний М.Алданов, молодой В.Сирин (Набоков), а также французы – Р.Лалу и А.Сюарес. Таким образом, ответы на одни и те же вопросы литераторов, принадлежащих к разным культурам и разным литературным поколениям, разделяющими различные взгляды на искусство и литературу в частности, как правило, были весьма разнообразны.

Итак, среди периодических изданий русского зарубежья начала 1930-х годов «Числа» явно выделялись как по форме, так и по содержанию. Не зря критики первоначально называли их продолжающими традицию дореволюционного «Аполлона», а не других периодических изданий русского зарубежья. На страницах журнала нашлось место и поэзии, и художественной прозе, и литературно-философским статьям, и рецензиям, и выступлениям в «отделе свободной трибуны», и новостям литературной жизни, и анкетам. «Числа» были посвящены преимущественно литературе, но определенное внимание на страницах журнала уделялось и другим родам искусства – музыке, живописи, скульптуре, театру, кино.

«Числа» были изначально ориентированы на дискуссионность публикуемых материалов; редакцией было сформулировано только общее направление журнала – внимание к религиозно-философским вопросам и вечным темам человеческого бытия. Никаких явных литературных норм и правил не существовало; свобода мысли и возможность творческого эксперимента привлекали в журнал молодых авторов.

Во всех литературно-критических отделах журнала «младоэмигранты» участвовали наравне с представителями других литературных поколений. Отсутствие каких-либо догм и предписаний во внутрижурнальной жизни, свобода эстетико-литературной мысли определяли специфический творческий «дух “Чисел”»; именно в связи с этим Б.Поплавский, что «...“Числа” есть... атмосфера безграничной свободы» ^[78].

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: