Развитие отношений между Анной и Вронским.

В последней главе я не могу ничего тронуть. Яркий реализм, как вы говорите, есть единственное орудие, так как ни пафос, ни рассуждения я не могу употреблять. И это одно из мест, на котором стоит весь роман. Если оно ложно, то всё ложно. Я старался поправлять так, чтобы не было перевёрстки; не знаю, достиг ли я этого, но все поправки необходимы.

Из письма Л. Н. Толстого к М. Н Каткову. 1875 г. февраля середина.

Поясню, в этом отрывке речь идет о главе XI второй части (в окончательной редакции), посвящённой описанию… впрочем ещё не настало время, поэтому перейдем для начала к рассмотрению событий, произошедших с Левиным с того момента, как Кити отказала ему.

Итак, Левин, получив отказ, отправляется к своему брату Николаю. Николай Левин — коммунист, ведущий крайне разгульную жизнь, да ещё и мечтающий изменить государственное устройство. До этого он «…в университете и год после университета, несмотря на насмешки товарищей, жил как монах, в строгости исполняя все обряды религии, службы, посты и избегая всяких удовольствий, в особенности женщин…», однако «…вдруг его прорвало, он сблизился с самыми гадкими людьми и пустился в самый беспутный разгул». Причиной подобного «прорыва» стало стремление Николая найти надёжную опору в жизни в соединении с его слишком горячей натурой. Ну, что сказать, комбинация довольно опасная. Ведь привела она к известному результату, обусловленному особенностями общественного устройства. Поясню, Николай, не найдя опоры в религии (да он её и не искал, между прочим), ухватился за первое попавшееся учение, а именно, за марксизм. Идеи Маркса и Энгельса очень увлекли его. Ещё бы, ведь при правильном (подчеркиваю, правильном!!! ) их использовании вполне возможно построить… назову это общество правильным. К сожалению, общественные условия не позволяли (не позволяют и не позволят!!! ) этого сделать. Но вернёмся к Левину. Придя в номер к брату Николаю, он сначала встретил с его стороны отпор (как-то не в обычае у коммунистов принимать у себя дома всяких там «барчуков»), но потом они разговорились, и Николай рассказал Левину о своём плане: совместно с неким Крицким организовать слесарную артель, где все, от орудий труда до барыша будет общее.

После посещения гостиницы Константин Левин уезжает к себе в деревню. Отказ, полученный им, произвёл на него… не самое лучшее впечатление. Он решил что «…не будет больше надеяться на необыкновенное счастье, какое ему должна была дать женитьба, и вследствие этого не будет так пренебрегать настоящим. Во-вторых, он уже никогда не позволит себе увлечься гадкою страстью, воспоминанье о которой так мучало его, когда он собирался сделать предложение. Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он не позволит себе забыть его, будет следить за ним и не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему придется плохо».

Вот как Л. Н. Толстой описывает его состояние:

«С бодрым чувством надежды на новую, лучшую жизнь он в девятом часу ночи подъехал к своему дому».

 

Но перейдём к рассмотрению развития отношений между Вронским и Анной. После бала Анна поспешно уезжает. И вот как Толстой описывает её состояние:

 

«" Ну, все кончено, и слава богу! " - была первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась в последний раз с братом, который до третьего звонка загораживал собою дорогу в вагоне. Она села на свой диванчик, рядом с Аннушкой, и огляделась в полусвете спального вагона. " Слава богу, завтра увижу Сережу и Алексея Александровича, и пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по-старому" ».

Ну, что тут сказать, попытка обмануть себя налицо. Причем в дальнейшем эти попытки (абсолютно бесплодные) становятся всё более отчаянными, и, в конце концов, Анна сдаётся:

 

«Первое время Анна искренно верила, что она недовольна им за то, что он позволяет себе преследовать ее; но скоро по возвращении своем из Москвы, приехав на вечер, где она думала встретить его, а его не было, она по овладевшей ею грусти ясно поняла, что она обманывала себя, что это преследование не только не неприятно ей, но что оно составляет весь интерес ее жизни».

Кстати, особенно ярким проявлением «внутренней борьбы», которую Анна вела с собой в первый период своих отношений с Вронским, является эпизод её встречи с ним на перроне. Вронский, как и говорилось выше, преследовал Анну чуть ли не с момента окончания бала, и нет ничего удивительного в том, что он отправился вслед за ней в Петербург. Этот эпизод описывается Толстым так (я привожу только описание чувств Анны, т. к. нечего загромождать повествование огромными цитатами):

 

« - Это дурно, что' вы говорите, и я прошу вас, если вы хороший человек, забудьте, что' вы сказали, как и я забуду, - сказала она наконец.

- Ни одного слова вашего, ни одного движения вашего я не забуду никогда и не могу...

- Довольно, довольно! - вскрикнула она, тщетно стараясь придать строгое выражение своему лицу, в которое он жадно всматривался. И, взявшись рукой за холодный столбик, она поднялась на ступеньки и быстро вошла в сени вагона. Но в этих маленьких сенях она остановилась, обдумывая в своем воображении то, что было. Не вспоминая ни своих, ни его слов, она чувством поняла, что этот минутный разговор страшно сблизил их; и она была испугана и счастлива этим».

Испугана и счастлива… такое состояние (крайне опасное! ) может наступить только в одном случае: наличие в сознании (впрочем, возможно, и на подсознательном уровне) двух типов мировоззрения (состояние, близкое к раздвоению личности), обусловленное равными по значимости с точки зрения конкретного человека факторами (в случае Анны эти факторы: её чувство к Вронскому и необходимость «сохранить репутацию в глазах “высшего света”»). Возможно, следовало бы выбирать терминологию и поточнее, но в этом случае и такая сойдёт.

Впрочем, эти отвлечённые рассуждения можно оставить и на потом (в конце концов, третья часть еще не начата). Перейдём к рассмотрению последствий вынужденного отказа Левину и неудавшегося брака с Вронским для Кити. Итак, может показаться странным, но отказ Левину имел для Кити не менее тяжёлые последствия, чем для самого Левина. И неудивительно, ведь основан-то он был лишь на увлечении Кити Вронским, которая любит Левина.

Вот как Л. Н. Толстой описывает состояние Кити:

 

«Он взглянул на нее; она покраснела и замолчала.

- Я сказал вам, что не знаю, надолго ли я приехал... что это от вас зависит...

Она все ниже и ниже склоняла голову, не зная сама, что будет отвечать на приближавшееся.

- Что это от вас зависит, - повторил он. - Я хотел сказать... я хотел сказать... Я за этим приехал... - что... быть моею женой! - проговорил он, не зная сам, что говорил; но, почувствовав, что самое страшное сказано, остановился и посмотрел на нее.

Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испытывала восторг. Душа ее была переполнена счастьем. Она никак не ожидала, что высказанная любовь его произведет на нее такое сильное впечатление. Но это продолжалось только одно мгновение. Она вспомнила Вронского. Она подняла на Левина свои светлые правдивые глаза и, увидав его отчаянное лицо, поспешно ответила:

- Этого не может быть... простите меня...»

Я вставил сюда описание того момента, когда Левин делает предложение Кити, чтобы дать обоснование последствиям всего этого. Обобщу всё вышесказанное: Кити любит Левина, хотя и увлечена Вронским, который, к тому же является подходящей партией, что «немаловажно», т. к. Кити хочет ещё и угодить своей матери. Ещё одна причина, по которой Кити «останавливает свой выбор на Вронском» является то, что «…как только она думала о будущем с Вронским, пред ней вставала перспектива блестяще-счастливая; с Левиным же будущность представлялась туманною».

О том, что это за «блестяще-счастливая перспектива» такая я расскажу ниже. Перейдём к последствиям. После отказа Левину, неудачи с Вронским Кити, что называется «уходит в себя». Она теряет силы, и врачи рекомендуют ей отправиться на воды, за границу.

Вот как описаны последствия Л. Н. Толстым:

 

« И мать, сопутствуемая доктором, вошла в гостиную к Кити. Исхудавшая и румяная, с особенным блеском в глазах вследствие перенесенного стыда, Кити стояла посреди комнаты. Когда доктор вошел, она вспыхнула, и глаза ее наполнились слезами. Вся ее болезнь и леченье представлялись ей такою глупою, даже смешною вещью! Лечение ее представлялось ей столь же смешным, как составление кусков разбитой вазы. Сердце ее было разбито. Что же они хотят лечить ее пилюлями и порошками? Но нельзя было оскорблять мать, тем более что мать считала себя виноватою».

 

Действительно, причина внезапного ухудшения состояния Кити кроется в её вынужденном отказе Левину, человеку которого, напоминаю, она любит. Поэтому такой ход мыслей, несомненно, является правильным. В самом деле, о каких пилюлях и порошках может идти речь в такой ситуации? Ни о каких, конечно, на что указывает и ход рассуждений старого князя, обладающего редкостной проницательностью, и поэтому понимающего истинную причину болезни Кити. Тем не менее, в рекомендациях доктора есть рациональное зерно. Ведь перемена обстановки во все времена позволяла человеку легче перенести стрессовую ситуацию. Как бы там ни было, Щербацкие уезжают за границу, а я перехожу к дальнейшему рассмотрению отношений между Анной и Вронским.

Итак, Вронский настойчиво преследует Анну, несмотря на упорное сопротивление с её стороны. Это так называемое «сопротивление» — не более чем попытка «не уронить себя в глазах общества», «не потерять своего положения в свете». Тем не менее, отношениям Анны и Вронского препятствуют ещё более серьёзные факторы, о которых я скажу ниже.

Рассмотрим позицию Алексея Александровича Каренина в этой ситуации. Приведу описание его встречи с Карениной после бала (Анна, напомню, уехала в Петербург):

 

«- Да, как видишь, нежный муж, нежный, как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя, - сказал он своим медлительным тонким голосом и тем тоном, который он всегда почти употреблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы в самом деле так говорил,

- Сережа здоров? - спросила она.

- И это вся награда, - сказал он, - за мою пылкость? Здоров, здоров...»

 

Я подчеркнул наиболее важный аспект этой встречи — «тон насмешки над тем, кто бы в самом деле так говорил». Ведь я уже писал в характеристике Каренина о том, что он (до родов Анны) сухой и чёрствый человек, не знающий ничего, кроме своей службы. Он — реалист, а у людей этого типа не принято выражать свои чувства (их принято подавлять). О том, чем вызвано подобное состояние, я расскажу ниже, в третьей главе, посвящённой обобщению всего, сказанного в этой части моего повествования.

Преследования Вронского, который совершенно открыто подходит к Анне и её мужу и надеется «иметь честь быть у неё» не проходят незамеченными, в том числе и для Алексея Александровича:

 

«Алексей Александрович ничего особенного и неприличного не нашел в том, что жена его сидела с Вронским у особого стола и о чем-то оживленно разговаривала; но он заметил, что другим в гостиной это показалось чем-то особенным и неприличным, и потому это показалось неприличным и ему. Он решил, что нужно сказать об этом жене».

Из объяснения (да и из последующих попыток объясниться), кстати, ничего не вышло и Алексей Александрович:

 

«Как бык, покорно опустив голову, он ждал обуха, который, он чувствовал, был над ним поднят. Каждый раз, как он начинал думать об этом, он чувствовал, что нужно попытаться еще раз, что добротою, нежностью, убеждением еще есть надежда спасти ее, заставить опомниться, и он каждый день сбирался говорить с ней. Но каждый раз, как он начинал говорить с ней, он чувствовал, что тот дух зла и обмана, который владел ею, овладевал и им, и он говорил с ней совсем не то и не тем тоном, каким хотел говорить. Он говорил с ней невольно своим привычным тоном подшучиванья над тем, кто бы так говорил. А в этом тоне нельзя было сказать того, что требовалось сказать ей…»

Попробую ответить на следующий вопрос: что это за дух зла и обмана такой и почему он вдруг «овладел» Анной и её мужем. Скажу сразу: дух зла и обмана — это присущая абсолютно всем людям «высшего света» способность лгать, не краснея, поэтому он не овладевал ни Анной, ни Карениным (точнее, овладел только намного раньше, ещё на этапе «светского воспитания» обоих). Просто на фоне внезапно возникшего у Анны чувства к Вронскому «фальшивость семейного быта» проявилась у Карениных, что называется, в полную силу, так, что они оба осознали её. Как бы там ни было, в силу своей принадлежности к государственным чиновникам и всех вытекающих из этого последствий, Каренину не удалось ни спасти Анну, ни «заставить опомниться» и однажды…

 

На XI главе II части я, пожалуй, остановлюсь подробно. Ведь, как Л. Н. Толстой писал М. Н. Каткову, «…это одно из мест, на котором стоит весь роман. Если оно ложно, то всё ложно». К сожалению, даже имея в распоряжении предыдущие варианты романа, невозможно составить даже приблизительное описание того, что предшествовало событию, описываемому в данной главе.

Итак, одиннадцатая глава начинается так:

 

«...............................................

XI

То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, - это желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем.

- Анна! Анна! - говорил он дрожащим голосом. - Анна, ради бога!..»

 

Поясню, всё, что предшествовало данному событию (Анна отдалась Вронскому), Толстой (вполне в духе времени) опускает.

Попробуем ответить на вопрос: почему Л. Н. Толстой считал, что если этот эпизод ложен, то всё ложно? Для этого проанализируем ход мысли Анны:

 

«Она чувствовала себя столь преступною и виноватою, что ей оставалось только унижаться и просить прощения: а в жизни теперь, кроме его, у ней никого не было, так что она и к нему обращала свою мольбу о прощении. Она, глядя на него, физически чувствовала свое унижение и ничего больше не могла говорить».

 

Такой ход рассуждений говорит о том, что Анна раскаивается в том, что сделала. Здесь следует учесть, что в XIX веке, когда большинство людей были верующими, добрачная связь и измена считались преступными деяниями. Между прочим, правомерности подобного взгляда есть достаточно веские доказательства, которые я обязательно приведу в третьей главе.

 

Кстати, ход мысли Толстого — полностью идентичен таковому у Анны.

Осталось, как говорится, сложить два и два. Итак, доказательства правомерности взглядов Толстого на подобные вещи имеются, даром, что я их не ещё не привёл. Это означает, что, скорее всего, этот эпизод не является «ложным» во всех смыслах этого слова, а значит, и весь роман не является таковым.

 

Раз роман всё-таки не является «ложным», значит можно разбирать его дальше, не правда ли? После XI главы следует описание повседневной жизни Константина Левина, который, напомню, приехал в деревню, получив отказ. Из XII главы узнаём, что Левин поначалу надеялся забыть об этом, но спустя три месяца «…он не стал к этому равнодушен, и ему так же, как и в первые дни, было больно вспоминать об этом». Впрочем, неудивительно, ведь Левин давно мечтал о семейной жизни, и для него женитьба была «главным делом жизни».

Я не буду подробно останавливаться на повседневной жизни Левина, скажу только, что он решил вплотную заняться ведением хозяйства, написанием книги о хозяйстве. Это принесло ему некоторое облегчение:

 

«…время и работа делали свое. Тяжелые воспоминания более и более застилались для него невидными, но значительными событиями деревенской жизни. С каждою неделей он все реже вспоминал о Кити. Он ждал с нетерпением известия, что она уже вышла или выходит на днях замуж, надеясь, что такое известие, как выдергиванье зуба, совсем вылечит его».

 

Остановлюсь подробно на продаже леса в Ергушове некоему Рябинину. Поясню, лес принадлежит Степану Аркадьичу и тот за неимением средств к существованию, решает его продать. Он приезжает к Левину и отправляется с ним на охоту, во время которой говорит Левину, что Кити ещё не вышла замуж. По дороге с охоты между ними завязывается спор о цене. Стива считает, что лес нужно продать за 38 тысяч рублей. Левин же другого мнения. Он полагает, что лес этот стоит «…по крайней мере пятьсот рублей за десятину».

Приведу два диалога между Стивой и Левиным:

 

«- Я не стану тебя учить тому, что ты там пишешь в присутствии, - сказал он, - а если нужно, то спрошу у тебя. А ты так уверен, что понимаешь всю эту грамоту о лесе. Она трудна. Счел ли ты деревья?

- Как счесть деревья? - смеясь, сказал Степан Аркадьич, все желая вывести приятеля из его дурного расположения духа. - Сочесть пески, лучи планет хотя и мог бы ум высокий...

- Ну да, а ум высокий Рябинина может. И ни один купец не купит не считая, если ему не отдают даром, как ты. Твой лес я знаю. Я каждый год там бываю на охоте, и твой лес стоит пятьсот рублей чистыми деньгами, а он тебе дал двести в рассрочку. Значит, ты ему подарил тысяч тридцать».

 

И второй диалог:

 

« - Да. Ну, а где Вронский теперь? - спросил он, вдруг положив мыло.

- Вронский? - сказал Степан Аркадьич, остановив зевоту, - он в Петербурге. Уехал вскоре после тебя и затем ни разу не был в Москве. И знаешь, Костя, я тебе правду скажу, - продолжал он, облокотившись на стол и положив на руку свое красивое румяное лицо, из которого светились, как звезды, масленые, добрые и сонные глаза. - Ты сам был виноват. Ты испугался соперника. А я, как и тогда тебе говорил, - я не знаю, на чьей стороне было более шансов. Отчего ты не шел напролом? Я тебе говорил тогда, что... - Он зевнул одними челюстями, не раскрывая рта.

" Знает он или не знает, что я делал предложение? - подумал Левин, глядя на него. - Да, что-то есть хитрое, дипломатическое в нем", - и, чувствуя, что краснеет, он молча смотрел прямо в глаза Степана Аркадьича.

- Если было с ее стороны что-нибудь тогда, то это было увлеченье внешностью, - продолжал Облонский. - Этот, знаешь, совершенный аристократизм и будущее положение в свете подействовали не на нее, а на мать.

Левин нахмурился. Оскорбление отказа, через которое он прошел, как будто свежею, только что полученною раной зажгло его в сердце. Он был дома, а дома стены помогают.

- Постой, постой, - заговорил он, перебивая Облонского, - ты говоришь: аристократизм. А позволь тебя спросить, в чем состоит этот аристократизм Вронского или кого бы то ни было, - такой аристократизм, чтобы можно было пренебречь мною? Ты считаешь Вронского аристократом, но я нет. Человек, отец которого вылез из ничего пронырством, мать которого бог знает с кем не была в связи... Нет, уж извини, но я считаю аристократом себя и людей, подобных мне, которые в прошедшем могут указать на три-четыре честные поколения семей, находившихся на высшей степени образования (дарованье и ум - это другое дело), и которые никогда ни перед кем не подличали, никогда ни в ком не нуждались, как жили мой отец, мой дед. И я знаю много таких. Тебе низко кажется, что я считаю деревья в лесу, а ты даришь тридцать тысяч Рябинину; но ты получишь аренду и не знаю еще что, а я не получу и потому дорожу родовым и трудовым... Мы аристократы, а не те, которые могут существовать только подачками от сильных мира сего и кого купить можно за двугривенный.

- Да на кого ты? Я с тобой согласен, - говорил Степан Аркадьич искренно и весело, хотя чувствовал, что Левин под именем тех, кого можно купить за двугривенный, разумел и его. Оживление Левина ему искренно нравилось. - На кого ты? Хотя многое и неправда, что ты говоришь про Вронского, но я не про то говорю. Я говорю тебе прямо, я на твоем месте поехал бы со мной в Москву и...»

 

Во втором диалоге я подчеркнул наиболее важную фразу Левина. Она показывает, насколько вообще различны мировоззрения у него и Степана Аркадьича. Ведь Облонский, повторюсь, человек, не имеющий никакого представления о морали. Таким он предстаёт уже на первых страницах. Левин же… впрочем, ещё не настало время полностью раскрыть его внутренний мир, поэтому я перехожу к дальнейшему рассмотрению важнейших эпизодов в жизни Вронского и Анны.

 

Рассмотрим отношение родственников Вронского к его связи с Карениной:

 

«Мать Вронского, узнав о его связи, сначала была довольна - и потому, что ничто, по ее понятиям, не давало последней отделки блестящему молодому человеку, как связь в высшем свете, и потому, что столь понравившаяся ей Каренина, так много говорившая о своем сыне, была все-таки такая же, как и все красивые и порядочные женщины, по понятиям графини Вронской. Но в последнее время она узнала, что сын отказался от предложенного ему, важного для карьеры, положения, только с тем, чтоб оставаться в полку, где он мог видеться с Карениной, узнала, что им недовольны за это высокопоставленные лица, и она переменила свое мнение. Не нравилось ей тоже то, что по всему, что она узнала про эту связь, это не была та блестящая, грациозная светская связь, какую она бы одобрила, но какая-то вертеровская, отчаянная страсть, как ей рассказывали, которая могла вовлечь его в глупости».

 

«Старший брат был тоже недоволен меньшим. Он не разбирал, какая это была любовь, большая или маленькая, страстная или не страстная, порочная или не порочная (он сам, имея детей, содержал танцовщицу и потому был снисходителен на это); но он знал, что это любовь не нравящаяся тем, кому нужно нравиться, и потому не одобрял поведения брата».

 

Ну, что тут сказать, мнение брата Вронского — не более чем следствие полного подчинения его взглядов общественному мнению.

На мнении его матери остановлюсь подробно. Дело в том, что этот эпизод во многом перекликается с «Исповедью» Толстого, где он, напомню, рассказывает о собственной жизни. Приведу выдержку из «Исповеди»:

Итак, перед вами — очередное доказательство (а их будет ещё много) того, что Л. Н. Толстой писал роман, опираясь на собственную жизнь. К тому же, это подтверждает следующий тезис:

Автор может достоверно передать характер и внутренний мир конкретного персонажа лишь в том случае, если ему доведётся пережить аналогичную ситуацию и оценить её с правильных позиций.

То есть, можно сказать, что все (за редкими исключениями) персонажи являются воплощением самого автора в различные периоды его жизни.

Впрочем, для отвлечённых рассуждений есть третья глава, а сейчас переходим к рассмотрению скачек.

Для начала приведу цитату, поясняющую необходимость иметь для Вронского иметь какое-либо другое увлечение:

 

«В нынешнем же году назначены были офицерские скачки с препятствиями. Вронский записался на скачки, купил английскую кровную кобылу и, несмотря на свою любовь, был страстно, хотя и сдержанно, увлечен предстоящими скачками...

Две страсти эти не мешали одна другом. Напротив, ему нужно было занятие и увлечение, не зависимое от его любви, на котором он освежался и отдыхал от слишком волновавших его впечатлений».

 

Думаю, эти цитаты не нуждаются в комментариях. На эпизодах из его полковой жизни я также не буду останавливаться подробно. Скажу только, что проведя время с полковыми пьяницами, а именно, с Яшвиным (игроком, человеком с безнравственными правилами) и Петрицким (поручиком, к вечеру всегда пьяным), он отправляется смотреть лошадь, а затем — к Анне. Он даже не подозревает, что ждёт его в доме Карениных. Рассмотрю этот эпизод подробно:

 

« - Я вижу, что случилось что-то. Разве я могу быть минуту спокоен, зная, что у вас есть горе, которого я не разделяю? Скажите ради бога! - умоляюще повторил он.

" Да, я не прощу ему, если он не поймет всего значения этого. Лучше не говорить, зачем испытывать? " - думала она, все так же глядя на него и чувствуя, что рука ее с листком все больше и больше трясется.

- Ради бога! - повторил он, взяв ее руку.

- Сказать?

- Да, да, да...

- Я беременна, - сказала она тихо и медленно.

Листок в ее руке задрожал еще сильнее, но она не спускала с него глаз, чтобы видеть, как он примет это. Он побледнел, хотел что-то сказать, но остановился, выпустил ее руку и опустил голову. " Да, он понял все значение этого события", - подумала она и благодарно пожала ему руку.

Но она ошиблась в том, что он понял значение известия так, как она, женщина, его понимала. При этом известии он с удесятеренною силой почувствовал припадок этого странного, находившего на него чувства омерзения к кому-то; но вместе с тем он понял, что тот кризис, которого он желал, наступит теперь, что нельзя более скрывать от мужа, и необходимо так или иначе разорвать скорее это неестественное положение. Но, кроме того, ее волнение физически сообщалось ему. Он взглянул на нее умиленным, покорным взглядом, поцеловал ее руку, встал и молча прошелся по террасе».

 

Итак, Анна признаётся Вронскому в том, что беременна. Вронский воспринимает это известие, как призыв к немедленному действию (терминология могла бы быть и поточнее, не правда ли? ) и говорит Анне о необходимости немедленно разорвать отношения с мужем, то есть, как он сам себе сказал по дороге к ней «Бросить все ей и мне и скрыться куда-нибудь одним с своею любовью». Для Анны такой поворот событий, нежелателен, так как она должна сделать нелёгкий выбор между Вронским и своим сыном. Именно этот фактор, т. е. необходимость сделать выбор является основным препятствием для развития отношений между Анной и Вронским.

Но перехожу к скачкам. Уехав от Карениных, Вронский поехал к Брянскому и вследствие этого едва успел на скачки. Не буду подробно останавливаться на самих скачках, скажу только, забегая вперёд, что Вронский проиграл их, случайно сломав спину лошади. Подробно имеет смысл остановиться на описании того, как ведёт себя Анна, которая тоже присутствует на скачках.

Но для начала приведу описание того, как Анна ведёт себя с Алексеем Александровичем:

 

«Анна стояла наверху пред зеркалом, прикалывая с помощью Аннушки последний бант на платье, когда она услыхала у подъезда звуки давящих щебень колес. " Для Бетси еще рано", - подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. " Вот некстати; неужели ночевать? " - подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно все, что могло от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет».

 

Наиболее важный аспект этой встречи перед скачками я подчеркнул. Думаю, он не нуждается в комментариях и лишний раз доказывает, что «дух лжи и обмана», о котором подробно рассказывалось выше — не более чем следствие так называемого «светского воспитания», в процессе которого люди становятся «профессиональными притворщиками», чьё поведение никак не зависит от внутреннего душевного состояния.

Но перейдём к рассмотрению скачек, во время которых происходят важнейшие события, а именно «помешательство» Анны после падения Вронского, и её признание во всём Алексею Александровичу. Вот описания этих событий слово в слово:

 

«Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу: " Недостает только цирка с львами", и ужас чувствовался всеми, так что, когда Вронский упал и Анна громко ахнула, в этом не было ничего необыкновенного. Но вслед за тем в лице Анны произошла перемена, которая была уже положительно неприлична. Она совершенно потерялась. Она стала биться как пойманная птица: то хотела встать и идти куда-то, то обращалась к Бетси

- Поедем, поедем, - говорила она».

И описание объяснения Анны с мужем:

 

«- Я уже просил вас держать себя в свете так, что злые языки не могли ничего сказать против вас. Было время, когда я говорил о внутренних отношениях; я ведь не говорю про них. Теперь я говорю о внешних отношениях. Вы неприлично держали себя, и я желал бы, чтоб это не повторялось.

Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.

" Она улыбается над моими подозрениями. Да, она скажет сейчас то, что говорила мне тот раз: что нет оснований моим подозрениям, что это смешно".

Теперь, когда над ним висело открытие всего, он ничего так не желал, как того, чтоб она, так же как прежде, насмешливо ответила ему, что его подозрения смешны и не имеют основания. Так страшно было то, что он знал, что теперь он был готов поверить всему. Но выражение лица ее, испуганного и мрачного, теперь не обещало даже обмана.

- Может быть, я ошибаюсь, - сказал он. - В таком случае я прошу извинить меня.

- Нет, вы не ошиблись, - сказала она медленно, отчаянно взглянув на его холодное лицо. - Вы не ошиблись. Я была и не могу не быть в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нем. Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас... Делайте со мной что хотите.

И, откинувшись в угол кареты, она зарыдала, закрываясь руками. Алексей Александрович не пошевелился и не изменил прямого направления взгляда. Но все лицо его вдруг приняло торжественную неподвижность мертвого, и выражение это не изменилось во все время езды до дачи. Подъезжая к дому, он повернул к ней голову все с тем же выражением.

- Так! Но я требую соблюдения внешних условий приличия до тех пор, - голос его задрожал, - пока я приму меры, обеспечивающие мою честь, и сообщу их вам».

 

Ну, что тут сказать, Алексей Александрович, пекущийся только о сохранении своего положения в свете (до родов Анны, в который раз напоминаю! ), просто потребовал у Анны «соблюдения внешних условий приличия» и обещал принять меры. Его рассуждения я рассмотрю как-нибудь потом, ну а сейчас переходим к рассмотрению событий, произошедших с семьёй Щербацких в Германии, на водах.

 

Щербацкие за границей.

 

Как я уже сказал, Щербацкие уехали на воды, в Германию. Это было необходимо, чтобы поправить здоровье Кити, изрядно пошатнувшееся после отказа Левину и неудачи с Вронским. Подробно останавливаться на всех событиях, произошедших с Кити на водах, я не буду. Опишу только два важнейших события, составляющих основу того, что происходило с Кити в Германии. Первое событие — знакомство с некой Варенькой. Второе — знакомство с мадам Шталь. Приступим…

 

Итак, приехав на воды в Германию, Кити знакомится с Варенькой. Вот что предшествует этому весьма значительному событию:

 

«Главный же задушевный интерес ее на водах составляли теперь наблюдения и догадки о тех, которых она не знала. По свойству своего характера Кити всегда в людях предполагала все самое прекрасное, и в особенности в тех, кого она не знала. И теперь, делая догадки о том, кто - кто, какие между ними отношения и какие они люди, Кити воображала себе самые удивительные и прекрасные характеры и находила подтверждение в своих наблюдениях.

Из таких лиц в особенности занимала ее одна русская девушка, приехавшая на воды с больною русскою дамой, мадам Шталь, как ее все звали».

И описание размышлений Кити о ней:

 

«Она всегда казалась занятою делом, в котором не могло быть сомнения, и потому, казалось, ничем посторонним не могла интересоваться. Этою противоположностью с собой она особенно привлекла к себе Кити. Кити чувствовала, что в ней, в ее складе жизни, она найдет образец того, чего теперь мучительно искала: интересов жизни, достоинства жизни - вне отвратительных для Кити светских отношений девушки к мужчинам, представлявшихся ей теперь позорною выставкой товара, ожидающего покупателей. Чем больше Кити наблюдала своего неизвестного друга, тем более убеждалась, что эта девушка есть то самое совершенное существо, каким она ее себе представляла, и тем более она желала познакомиться с ней»

Последствия знакомства Кити с Варенькой — очень важный эпизод, поэтому разберу его подробно. Итак, как это часто бывает, Кити, «попав под влияние» Вареньки, стала во всём подражать ей. Подобное стремление обусловлено тем, что Кити считала себя «намного хуже» окружающих (сказались последствия отказа Левину). Она стремилась «стать лучше», считала, что это возможно, если «…забыть себя и любить других…» Однако этому помешало одно важнейшее обстоятельство, суть которого можно сформулировать так: подражая другому, человек никогда не станет лучше, так как мировоззрение другого человека зачастую расходится с его собственным. Стоит заметить, что на Кити оказало огромное влияние знакомство с мадам Шталь. Вот последствия этого знакомства слово в слово:

 

«Сначала княгиня замечала только, что Кити находится под сильным влиянием своего engouement (увлечения — прим. автора), как она называла, к госпоже Шталь и в особенности к Вареньке. Она видела, что Кити не только подражает Вареньке в ее деятельности, но невольно подражает ей в ее манере ходить, говорить и мигать глазами. Но потом княгиня заметила, что в дочери, независимо от этого очарования, совершается какой-то серьезный душевный переворот».

В чем же состоял этот так называемый «душевный переворот»? Попробую ответить. Итак, Кити поняла, что для того, чтобы обрести «спокойствие и достоинство», нужно, повторюсь, «…забыть себя и любить других…», однако ей не удалось этого сделать по причинам, о которых говорилось выше. Толчком к разочарованию было охлаждение Анны Павловны, жены некоего живописца Петрова, приехавшего на воды, лечиться от чахотки. Причина этого охлаждения была следующая:

 

«…она догадывалась в такой вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и себе. Это была одна из тех вещей которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так страшно и постыдно ошибиться».

 

Поясню, живописец Петров, с семьёй которого Кити сошлась, начал испытывать к ней симпатию. Поэтому в изменившемся отношении Анны Павловны к Кити нет ничего удивительного. Окончательно же Кити разочаровалась, когда приехал её отец и рассказал подлинную историю мадам Шталь. Вот диалог Кити с отцом:

 

«- Это наша аристократия, князь! - с желанием быть насмешливым сказал московский полковник, который был в претензии на госпожу Шталь за то, что она не была с ним знакома.

- Все такая же, - отвечал князь.

- А вы еще до болезни знали ее, князь, то есть прежде, чем она слегла?

- Да. Она при мне слегла, - сказал князь.

- Говорят, она десять лет не встает.

- Не встает, потому что коротконожка. Она очень дурно сложена.

- Папа, не может быть! - горячо возразила Кити. - Варенька обожает ее. И потом она делает столько добра! У кого хочешь спроси! Ее и Aline Шталь все знают.

- Может быть, - сказал он, пожимая локтем ее руку. - Но лучше, когда делают так, что у кого ни спроси, никто не знает.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: