Шестая часть (краткий анализ).

 

Итак, Левин и Кити обосновались в Покровском, куда также съехались их родственники. Также в Покровское приехала Варенька, которую Кити решила свести с братом Левина, Кознышёвым. Сразу скажу, что свести их не удалось, т. к. Кознышёв, все-таки не мог изменить памяти той девушки, которую когда-то любил, и которая умерла.

 

Я не буду подробно останавливаться на подробностях приезда Стивы, Весловского (которого Левин выгнал за кокетничанье с Кити), на подробностях охоты… Перейду-ка я лучше к рассмотрению важнейшего эпизода, а именно — поездки Долли к Анне. Итак, Долли решает отправиться к Анне, в соседнее имение Вронского, несмотря на протестное отношение к этой поездке Левиных. По дороге в имение Долли размышляет о своей участи:

 

«И все это зачем? Что ж будет из всего этого? То, что я, не имея ни минуты покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и других мучающая, противная мужу, проживу свою жизнь, и вырастут несчастные, дурно воспитанные и нищие дети. И теперь, если бы не лето у Левиных, я не знаю, как бы мы прожили. Разумеется, Костя и Кити так деликатны, что нам незаметно; но это не может продолжаться. Пойдут у них дети, им нельзя будет помогать нам; они и теперь стеснены. Что ж, папа, который себе почти ничего не оставил, будет помогать? Так что и вывести детей я не могу сама, а разве с помощью других, с унижением. Ну, да если предположим самое счастливое: дети не будут больше умирать, и я кое-как воспитаю их. В самом лучшем случае они только не будут негодяи. Вот все, чего я могу желать. Из-за всего этого сколько мучений, трудов... Загублена вся жизнь! " Ей опять вспомнилось то, что сказала молодайка, и опять ей гадко было вспомнить про это; но она не могла не согласиться, что в этих словах была и доля грубой правды».

 

Ну что тут сказать, участь Долли очень сильно напоминает участь жены Л. Н. Толстого, Софьи Андреевны. Это уже в который раз подтверждает тезис о взаимосвязи между жизнью автора и его произведениями… Однако перехожу к важнейшим аспектам визита. Приведу несколько цитат, а затем разберу их по очереди.

 

Но для начала несколько пояснений. Итак, Долли, попав в великолепно обустроенную усадьбу Вронского (Вронский, подобно Свияжскому ведёт хозяйство по «европейскому образцу»), понимает, что что-то здесь не так. Она обращает внимание на то, что Анна очень редко бывает в детской и вообще она там «лишняя». Еще Долли обращает внимание на то, что когда речь заходит о задушевных сторонах жизни, Анна щурится. «Точно она на свою жизнь щурится, чтобы не все видеть» — думает Долли во время разговора с Вронским, который хочет с помощью Дарьи Александровны убедить Анну писать мужу и требовать развода. Долли соглашается, как раз подумав о привычке Анны щуриться, и вот основные моменты её разговора с Анной:

 

«- Но что же можно? Ничего. Ты говоришь, выйти замуж за Алексея и что я не думаю об этом. Я не думаю об этом!! - повторила она, и краска выступила ей на лицо. Она встала, выпрямила грудь, тяжело вздохнула и стала ходить своею легкою походкой взад и вперед по комнате, изредка останавливаясь. - Я не думаю? Нет дня, часа, когда бы я не думала и не упрекала себя за то, что думаю... потому что мысли об этом могут с ума свести. С ума свести, - повторила она. - Когда я думаю об этом, то я уже не засыпаю без морфина. Но хорошо. Будем говорить спокойно. Мне говорят - развод. Во-первых, он не даст мне его. Он теперь под влиянием графини Лидии Ивановны.

Дарья Александровна, прямо вытянувшись на стуле, со страдальчески-сочувствующим лицом следила, поворачивая голову, за ходившею Анной.

- Надо попытаться, - тихо сказала она.

- Положим, попытаться. Что это значит? - сказала она, очевидно, мысль, тысячу раз передуманную и наизусть заученную. - Это значит, мне, ненавидящей его, но все-таки признающей себя виноватою пред ним, - и я считаю его великодушным, - мне унизиться писать ему... Ну, положим, я сделаю усилие, сделаю это. Или я получу оскорбительный ответ, или согласие. Хорошо, я получила согласие... - Анна в это время была в дальнем конце комнаты и остановилась там, что-то делая с гардиной окна. Я получу согласие, а сы... сын? Ведь они мне не отдадут его. Ведь он вырастет, презирая меня, у отца, которого я бросила. Ты пойми, что я люблю, - кажется, равно, но обоих больше себя, два существа - Сережу и Алексея.

Она вышла на середину комнаты и остановилась пред Долли, сжимая руками грудь. В белом пеньюаре фигура ее казалась особенно велика и широка. Она нагнула голову и исподлобья смотрела сияющими мокрыми глазами на маленькую, худенькую и жалкую в своей штопаной кофточке и ночном чепчике, всю дрожавшую от волнения Долли.

- Только эти два существа я люблю, и одно исключает другое. Я не могу их соединить, а это мне одно нужно. А если этого нет, то все равно. Все, все равно. И как-нибудь кончится, и потому я не могу, не люблю говорить про это. Так ты не упрекай меня, не суди меня ни в чем. Ты не можешь со своею чистотой понять всего того, чем я страдаю.

Она подошла, села рядом с Долли и, с виноватым выражением вглядываясь в ее лицо, взяла ее за руку».

 

На следующий день Долли уехала, и вот важнейшая причина, по которой Анна не хотела её отпускать:

 

«Прощание с княжной Варварой, с мужчинами было неприятно Дарье Александровне. Пробыв день, и она и хозяева ясно чувствовали, что они не подходят друг к другу и что лучше им не сходиться. Одной Анне было грустно. Она знала, что теперь, с отъездом Долли, никто уже не растревожит в ее душе те чувства, которые поднялись в ней при этом свидании. Тревожить эти чувства ей было больно, но она все-таки знала, что это была самая лучшая часть ее души и что эта часть ее души быстро зарастала в той жизни, которую она вела».

Поясню, Анне не хочется вспоминать о разводе, потому, что с ним связана необходимость соединить Вронского и сына, что невозможно не в силу каких-либо внешних факторов, а не в последнюю очередь потому, что Вронскому, скорее всего, невыгоден подобный поворот событий. В доказательство приведу следующее:

«Горе ее было тем сильнее, что оно было одиноко. Она не могла и не хотела поделиться им с Вронским. Она знала, что для него, несмотря на то, что он был главною причиной ее несчастья, вопрос о свидании ее с сыном покажется самою неважною вещью. Она знала, что никогда он не будет в силах понять всей глубины ее страданья; она знала, что за его холодный тон при упоминании об этом она возненавидит его. И она боялась этого больше всего на свете и потому скрывала от него все, что касалось сына».

Впрочем, сказать однозначно, выгоден или невыгоден Вронскому такой поворот событий невозможно, ведь мы имеем дело лишь с мнением Анны. Кстати, именно это мнение Анны о Вронском послужило причиной того, что она «…скрывала от него все, что касалось сына» и именно этот фактор (наличие между людьми тайны и, как следствие, отсутствие взаимопонимания) является одной из основных причин ссор между Анной и Вронским.

 

Итак, следствием всего вышесказанного явились постоянные ссоры между Анной и Вронским, возникающие из-за того, что Вронский хотел оставаться независимым (Анна устраивала ему сцены всякий раз, когда он уезжал куда-нибудь). Впрочем, понять её можно, ведь Анна, напомню, очень боится потерять Вронского и в силу того, что она окончательно запуталась (а как иначе объяснить полнейшее непонимание того, что её поведение — в высшей степени отталкивающее? ) пытается «удержать» его.

 

На сцене беспрецедентных (уже тогда!!! ) по грязи выборов, отражающей далеко не чистоплотную борьбу между старым и новым дворянством я останавливаться не буду. Скажу только о последствиях. Итак, выборы закончились (в пользу новой партии) и Вронский, отмечая победу некоего Неведовского (нового губернского предводителя), внезапно получает из Воздвиженского телеграмму с нарочным (т. е. срочную телеграмму) о том, что… впрочем, вот текст телеграммы, слово в слово:

 

«Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».

Важнейшее я подчеркнул… Впрочем, дочь Вронского если и больна, то несерьёзно, в чём мы скоро убедимся, поэтому телеграмма Анны — не более чем попытка вернуть Вронского обратно в деревню (попытка, увенчавшаяся успехом).

 

Итак, Вронский едет к Анне, которая в это время размышляет о том, правильно ли она поступила, послав телеграмму с нарочным. Она так боится повторения сцены, что даже упрекает свою дочь (которая совсем поправилась) за то, что она поправилась слишком быстро. Ей стало стыдно за то, что она обманула Вронского, и вместе с тем страшно за то, как он это воспримет. Итак, вот основные последствия поступка Анны:

«- Ну, что Ани? - робко сказал он снизу, глядя на сбегавшую к нему Анну.

Он сидел на стуле, и лакей стаскивал с него теплый сапог.

- Ничего, ей лучше.

- А ты? - сказал он, отряхиваясь.

Она взяла его обеими руками за руку и потянула ее к своей талии, не спуская с него глаз.

- Ну, я очень рад, - сказал он, холодно оглядывая ее, ее прическу, ее платье, которое он знал, что она надела для него.

Все это нравилось ему, но уже столько раз нравилось! И то строго-каменное выражение, которого она так боялась, остановилось на его лице.

- Ну, я очень рад. А ты здорова? - сказал он, отерев платком мокрую бороду и целуя ее руку.

" Все равно, - думала она, - только бы он был тут, а когда он тут, он не может, не смеет не любить меня".

Вечер прошел счастливо и весело при княжне Варваре, которая жаловалась ему, что Анна без него принимала морфин.

- Что ж делать? Я не могла спать... Мысли мешали. При нем я никогда не принимаю. Почти никогда.

Он рассказал про выборы, и Анна умела вопросами вызвать его на то самое, что веселило его, - на его успех. Она рассказала ему все, что интересовало его дома. И все сведения ее были самые веселые.

Но поздно вечером, когда они остались одни, Анна, видя, что она опять вполне овладела им, захотела стереть то тяжелое впечатление взгляда за письмо. Она сказала:

- А признайся, тебе досадно было получить письмо, и ты не поверил мне?

Только что она сказала это, она поняла, что, как ни любовно он был теперь расположен к ней, он этого не простил ей.

- Да, - сказал он. - Письмо было такое странное. То Ани больна, то ты сама хотела приехать.

- Это все было правда.

- Да я и не сомневаюсь.

- Нет, ты сомневаешься. Ты недоволен, я вижу.

- Ни одной минуты. Я только недоволен, это правда, тем, что ты как будто не хочешь допустить, что есть обязанности...

- Обязанности ехать в концерт...

- Но не будем говорить, - сказал он.

- Почему же не говорить? - сказала она.

- Я только хочу сказать, что могут встретиться дела необходимые. Вот теперь мне надо будет ехать в Москву, по делу дома... Ах, Анна, почему ты так раздражительна? Разве ты не знаешь, что я не могу без тебя жить?

- А если так, - сказала Анна вдруг изменившимся голосом, - то ты тяготишься этою жизнью... Да, ты приедешь на день и уедешь, как поступают...

- Анна, это жестоко. Я всю жизнь готов отдать...

Но она не слушала его.

- Если ты поедешь в Москву, то и я поеду. Я не останусь здесь. Или мы должны разойтись, или жить вместе.

- Ведь ты знаешь, что это одно мое желанье. Но для этого...

- Надо развод? Я напишу ему. Я вижу, что я не могу так жить... Но я поеду с тобой в Москву.

- Точно ты угрожаешь мне. Да я ничего так не желаю, как не разлучаться с тобою, - улыбаясь, сказал Вронский.

Но не только холодный, злой взгляд человека преследуемого и ожесточенного блеснул в его глазах, когда он говорил эти нежные слова.

Она видела этот взгляд и верно угадала его значение. " Если так, то это несчастие! " - говорил этот его взгляд. Это было минутное впечатление, но она никогда уже не забыла его.

Анна написала письмо мужу, прося его о разводе, и в конце ноября, расставшись с княжной Варварой, которой надо было ехать в Петербург, вместе с Вронским переехала в Москву. Ожидая каждый день ответа Алексея Александровича и вслед за тем развода, они поселились теперь супружески вместе».

Важнейший аспект данного эпизода — то, что Анна угадывает душевное состояние Вронского по его взгляду. Вообще Л. Н. Толстой описывая какие-либо отношения между людьми, уделяет огромное внимание взглядам. Это соответствует его убеждениям, достаточно привести его высказывание о том, что «Глаза — зеркало души», т. е. они отражают истинное душевное состояние человека…

Итак, совершенно очевидно, что Анна, боясь потерять Вронского, не хочет отпускать его никуда, а Вронский упорно противостоит этому, считая, что все опасения Анны — беспочвенны. Между ними устанавливается «дух борьбы»… Впрочем, еще не настало время окончательно раскрыть суть постоянных ссор между Анной и Вронским. Поэтому переходим к седьмой части. Уж там-то содержится очень много пояснений, касающихся совместной жизни Вронского и Анны, но для начала рассмотрим жизнь Левина и Кити в Москве.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: