Окончательный разрыв между Анной и Вронским.

Итак, с некоторого времени Анну и Вронского разделяет раздражение. Вот как описывает его причины Толстой:

 

«Раздражение, разделявшее их, не имело никакой внешней причины, и все попытки объяснения не только не устраняли, но увеличивали его. Это было раздражение внутреннее, имевшее для нее основанием уменьшение его любви, для него - раскаяние в том, что он поставил себя ради ее в тяжелое положение, которое она, вместо того чтоб облегчить, делает еще более тяжелым. Ни тот, ни другой не высказывали причины своего раздражения, но они считали друг друга неправыми и при каждом предлоге старались доказать это друг другу».

 

Важнейшее, а именно, фразу, отражающую основную причину раздора — наличие тайны, я подчеркнул. Напомню, что Анна скрывает от Вронского, что она хотела бы, соединить его и своего сына. Также все эти попытки Вронского доказать ей, что у него есть другие обязанности, наводят Анну на мысль что Вронский ей изменяет. В этом нет ничего удивительного, ведь потерять Вронского для Анны — все равно, что потерять последнюю опору в жизни. Ну а к чему это приводит… А вот к чему. Итак, вообще ситуация описываемая Толстым довольно опасна, она чем-то напоминает его духовный кризис, настигший его в семидесятые годы девятнадцатого века и со временем только прогрессировавший. Так и здесь, попытки объяснения только увеличивают раздражение и ничего удивительного, ведь тайна, ведущая к отсутствию взаимопонимания, как существовала, так и продолжает существовать между Анной и Вронским. Не буду подробно разбирать всех обстоятельств ссор, скажу лишь кратко об итоге. Итак, во время одной из ссор Анна внезапно приходит к выводу, что «И стыд и позор Алексея Александровича, и Сережи, и мой ужасный стыд - все спасается смертью. Умереть - и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня». Это мысль была первым её шагом к тому, чтобы кинуться под поезд. Последней же каплей, стала передача Вронскому некоей Сорокиной денег и бумаг от матери (Вронский и Анна решили ехать в Воздвиженское, и необходимо было получить эти средства). Вот этот диалог:

 

«- Да, кстати, - сказал он в то время, как она была уже в дверях, - завтра мы едем решительно? Не правда ли?

- Вы, но не я, - сказала она, оборачиваясь к нему.

- Анна, эдак невозможно жить...

- Вы, но не я, - повторила она.

- Это становится невыносимо!

- Вы... вы раскаетесь в этом, - сказала она и вышла.

Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. " Я пробовал все, - подумал он, - остается одно - не обращать внимания", и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись на доверенности».

 

Важнейшее, а именно, прощальную угрозу Анны, я подчеркнул. После того как Вронский уехал, жизнь вообще потеряла всякий смысл для Анны, она приходит к выводу, что… а, впрочем, вот итог всех её рассуждений: «Все неправда, все ложь, все обман, все зло!..» Нельзя не обратить внимания на один важный момент, а именно, на следующий ход рассуждений Анны: «…она думала о том, как жизнь могла бы быть еще счастлива, и как мучительно она любит и ненавидит его, и как страшно бьется ее сердце». Как можно любить и ненавидеть одновременно? А очень просто. Дело в том, что любовь не зависит от сознания, она возникает против воли человека, и уж тем более не может являться плодом его логических домыслов. Ненависть же всегда является плодом логических рассуждений, ведь человек не может вот так запросто взять да возненавидеть кого-то, к этому его всегда приведут рассуждения, как это и произошло с Анной. Ну а рассуждения в условиях иррациональности общественного устройства… и будут таковыми (иррациональными), они только приведут к еще большей путанице, как это произошло с Толстым, и что можно более ярко увидеть и понять, проанализировав поиски Левина, чем я сейчас и займусь. Ну а подводя итог всему вышесказанному, думаю, уместно будет привести последние мысли Анны:

 

«Она хотела упасть под поравнявшийся с ней серединою первый вагон. Но красный мешочек, который она стала снимать с руки, задержал ее, и было уже поздно: середина миновала ее. Надо было ждать следующего вагона. Чувство, подобное тому, которое она испытывала, когда, купаясь, готовилась войти в воду, охватило ее, и она перекрестилась. Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колена. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. " Где я? Что я делаю? Зачем? " Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. " Господи, прости мне все! " - проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла».

 

Без комментариев…

 

Поиски Левина. Окончательный вывод. Завершение…

 

Довольно. С плеч долой обуза!

Я классицизму отдал честь:

Хоть поздно, а вступленье есть.

 

А. С. Пушкин.

 

Итак, настала пора подвести итоги и сделать окончательный вывод. Но для начала скажу несколько слов о последствиях поступка Анны. Вронский уехал добровольцем на войну (освобождать славян от османского ига). Стива, в силу полного отсутствия каких-либо нравственных понятий, перенёс смерть Анны сравнительно спокойно. Что же до Левина, то его состояние на тот момент времени чем-то напоминает духовный кризис Толстого. Это выражается в том, что и в «Анне Карениной» и в «Исповеди» звучат одни и те же фразы. Описание душевного состояния Левина почти повторяет аналогичное описание состояния Толстого, сделанное им некоторое время спустя. Вот эти описания:

 

 

«Анна Каренина»:

 

« И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться».

 

«Исповедь»:

 

«Я, счастливый человек, прятал от себя шнурок, чтобы не повеситься на перекладине между шкапами в своей комнате, где я каждый день бывал один, раздеваясь, и перестал ходить с ружьём на охоту, чтобы не соблазниться слишком лёгким способом избавления себя от жизни. Я сам не знал, чего я хочу: я боялся жизни, стремился прочь от неё и, между тем, чего-то ещё надеялся от неё».

Впрочем, кризис Левина несколько отличается от того, что переживал Толстой. Вот в чём отличие:

 

«Рассуждения приводили его в сомнения и мешали ему видеть, что' должно и что' не должно. Когда же он не думал, а жил, он не переставая чувствовал в душе своей присутствие непогрешимого судьи, решившего, который из двух возможных поступков лучше и который хуже; и как только он поступал не так, как надо, он тотчас же чувствовал это».

 

Это я разберу ниже, а сейчас приступим к разбору непосредственно поисков. Вот в чём они заключались:

 

«Мысли казались ему плодотворны, когда он или читал, или сам придумывал опровержения против других учений, в особенности против материалистического; но как только он читал или сам придумывал разрешение вопросов, так всегда повторялось одно и то же. Следуя данному определению неясных слов, как дух, воля, свобода, субстанция, нарочно вдаваясь в ту ловушку слов, которую ставили ему философы или он сам себе, он начинал как будто что-то понимать. Но стоило забыть искусственный ход мысли и из жизни вернуться к тому, что удовлетворяло, когда он думал, следуя данной нити, - и вдруг вся эта искусственная постройка заваливалась, как карточный дом, и ясно было, что постройка была сделана из тех же перестановленных слов, независимо от чего-то более важного в жизни, чем разум».

Сразу скажу, что под разумом здесь следует понимать «совокупность сознательных процессов», основанную на логических рассуждениях. Кстати, вышеизложенное, а именно, описание состояния Анны незадолго до падения под поезд — и есть доказательство того, что логика — совершенно непригодная вещь. Человек, руководствующийся логикой, никогда не будет располагать достоверными сведениями о чём-либо. Ниже я приведу ещё одно доказательство правомерности подобного взгляда.

 

Ну а сейчас переходим к окончательному итогу поисков Левина. Вот он:

 

«Левин разговорился с подавальщиком Федором об этой земле и спросил, не возьмет ли землю на будущий год Платон, богатый и хороший мужик той же деревни.

- Цена дорога, Платону не выручить, Константин Дмитрич, - отвечал мужик, выбирая колосья из потной пазухи.

- Да как же Кириллов выручает?

- Митюхе (так презрительно назвал мужик дворника), Константин Дмитрич, как не выручить! Этот нажмет, да свое выберет. Он крестьянина не пожалеет. А дядя Фоканыч (так он звал старика Платона) разве станет драть шкуру с человека? Где в долг, где и спустит. Ан и не доберет. Тоже человеком.

- Да зачем же он будет спускать?

- Да так, значит - люди разные; один человек только для нужды своей живет, хоть бы Митюха, только брюхо набивает, а Фоканыч - правдивый старик. Он для души живет. Бога помнит.

- Как бога помнит? Как для души живет? - почти вскрикнул Левин.

- Известно как, по правде, по-божью. Ведь люди разные. Вот, хоть вас взять, тоже не обидите человека...

- Да, да, прощай! - проговорил Левин, задыхаясь от волнения, и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому.

Новое радостное чувство охватило Левина. При словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом».

Итак, с этого момента все сомнения Левина разрешены. Он сделал для себя множество выводов. Вот они:

 

«Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие - награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий».

«" Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, - она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем знании того, что хорошо и что дурно. А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ниоткуда не мог взять его».

«Он вспомнил, что уже успел рассердиться на Ивана, выказать холодность брату и легкомысленно поговорить с Катавасовым.

" Неужели это было только минутное настроение, и оно пройдет, не оставив следа? " - подумал он.

Но в ту же минуту, вернувшись к своему настроению, он с радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло в нем. Действительность только на время застилала то душевное спокойствие, которое он нашел; но оно было цело в нем.

Точно так же как пчелы, теперь вившиеся вокруг него, угрожавшие ему и развлекавшие его, лишали его полного физического спокойствия, заставляли его сжиматься, избегая их, так точно заботы, обступив его с той минуты, как он сел в тележку, лишали его свободы душевной; но это продолжалось только до тех пор, пока он был среди них. Как, несмотря на пчел, телесная сила была вся цела в нем, так и цела была вновь созданная им его духовная сила».

Поясню, после своего разговора с мужиком Фёдором Левин думал, что «…теперь его отношения со всеми людьми уже будут другие». Конечно, это не так. Осознание Левиным того, что жизнь не есть «злая насмешка какого-то дьявола», что она имеет смысл (какой, скажу ниже), не способно изменить окружающую действительность. Итак, окончательный вывод Левина…

«Это новое чувство не изменило меня, не осчастливило, не просветило вдруг, как я мечтал, - так же как и чувство к сыну. Никакого сюрприза тоже не было. А вера - не вера - я не знаю, что это такое, - но чувство это так же незаметно вошло страданиями и твердо засело в душе.

Так же буду сердиться на Ивана кучера, так же буду спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между святая святых моей души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее за свой страх и раскаиваться в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я молюсь, и буду молиться, - но жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее - не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее! " »

 

И мой окончательный вывод…

 

Итак, роман «Анна Каренина» всесторонне отражает жизнь Л. Н. Толстого. Это не может быть иначе, потому, что мышление автора находит отражение в его произведениях, что было доказано мною на протяжении всего моего повествования. Толстой вряд ли осознавал эту закономерность, и однажды осознав, заявил: «Анна Каренина — это я». Он имел в виду, что подобно Анне остался «у разбитого корыта», потеряв и не найдя опоры в жизни. Ведь именно в этом и заключается трагедия Анны.

Путь многих героев произведений Толстого напоминает путь самого автора. Да, впрочем, и произведения остальных писателей в этом отношении мало чем отличаются от произведений Толстого. Например, повесть Н. М. Карамзина «Бедная Лиза», в которой рассказывается о судьбе пятнадцатилетней девочки, отдавшейся молодому дворянину Эрасту, который впоследствии бросил её и женился на богатой вдове, чтобы поправить свое финансовое положение (проигрался в карты). Лиза после этого бросилась в пруд. Иррациональность общественного устройства ощущается буквально в каждой строчке, а это означает, что у всех произведений всех писателей есть общий корень (о нём ниже).

 

Выводы.

 

Для начала рассмотрю вывод Набокова, о котором упоминал еще в начале повествования. Вот он:

 

Законы общества временны, Толстого же интересуют вечные проблемы. И вот его настоящий нравственный вывод: любовь не может быть только физической, ибо тогда она эгоистична, а эгоистичная любовь не созидает, а разрушает. Значит, она греховна».

 

Рассматривая этот вывод, можно сразу же убедиться в его неправильности, так как:

 

1. Любовь не может быть «эгоистичной» в принципе.

2. Еще менее чем эгоистичной она может быть «физической».

3. Ну и самое главное, разве к этому пришёл Л. Н. Толстой, когда писал свой роман?

 

Третий пункт рассмотрю подробнее. Действительно, а к чему же пришёл Толстой в процессе работы над романом? Об этом я может и вскользь, но неоднократно упоминал выше. Упомяну и сейчас. Итак, Толстой пришел к выводу, что не найдя опоры в жизни, человек будет считать её бессмысленной. Также он был, несомненно, убеждён, что жизнь «…имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее! », ведь по сюжету именно к такому выводу приходит Константин Левин. Однако, сравнивая пути Левина и Толстого, легко понять, что у Толстого в отличие от Левина не было возможности жить «…по правде, по-божью». По крайней мере, он так считал, и именно в этом-то и состояла трагедия Л. Н. Толстого.

 

Нельзя не упомянуть ещё об одном важном факте. Дело в том, что большинство современных «критиков» сходятся во мнении, что Анна, покончила с жизнью не в последнюю очередь вследствие того, что употребляла морфий. Такая точка зрения не имеет прав на существование по причинам, названным мною в первой главе, а именно потому, что Толстой не обладал знаниями о свойствах данного вещества (официально о морфинизме было объявлено в 1880 году). Далее, если попытки понять смысл жизни едва не довели Толстого до самоубийства, то разве такое не могло произойти с Анной безо всякого морфия? Конечно, могло, более того, произошло, и смерть Анны является отражением трагедии Толстого, состоящей в безуспешности его поисков.

 

В главе, посвящённой объяснению Кити и Левина, я писал о Седьмой заповеди и, более того, обещал дать научное обоснование ей. Приведу его, но сначала немного объяснений. Итак, Седьмая заповедь гласит: Не прелюбодействуй, т. е., запрещает, а скорее, предупреждает об опасности добрачных (внебрачных) связей. В чём же эта опасность состоит и есть ли научные доказательства этому? Конечно же, есть. Итак, явление, о котором пойдёт речь достаточно широко известно в животноводстве. Общеизвестно, что от породистой собаки никогда не будет чистопородных щенков, если она вступила в связь с непородистой. То же самое относится и к голубям… Короче, это явление, кстати, называется оно телегонией, неоднократно подтверждалось на практике. Первооткрывателем телегонии является английский лорд Мартон (я не буду подробно останавливаться на его опытах с лошадьми, приведших к появлению жеребят с явными признаками зебры). Не нужно семи пядей во лбу, чтобы понять: это явление также распространяется и на людей. Ну а учитывая особенности нынешнего строя (добрачные связи — в порядке вещей) несложно сделать вывод: несоблюдение Седьмой заповеди — одна из основных причин деградации нашего общества.

 

Заключение.

Ну и в заключение немного приоткрою занавес, скрывающий истинный смысл понятий рациональность/иррациональность общественного устройства. Я вынужден был, за неимением лучшего (более понятного для слушателей) использовать данные термины. Итак, чем же отличаются данные типы общества? Начнём с «иррационального». Итак, основная черта «иррационального» общества — отрицательное воздействие на окружающую среду со стороны людей, его составляющих. Казалось бы, а что же тут такого? А вот что. Приобщаясь к различным техническим «достижениям» мы невольно «перестраиваем» свое мышление в соответствии с их достаточно примитивной сущностью. Можно сказать, что мир в таком случае становиться искусственным. О естественном мы просто забываем… Достаточно привести несколько примеров того, как люди, минуя государственную машину, обзаводились жильём (приобретали (по доступной цене) земельные участки и сами строили на них свои дома)… Таких примеров множество и все они показывают искусственность понятий, внедряемых в сознание людей.

 

Приведу пример, иллюстрирующий практическую ненужность и бессмысленность всех современных «достижений». Они бессмысленны ещё и потому, что являются попыткой создать примитивный механический аналог уже существующему. К примеру, принципы, лежащие в основе нанотехнологий, преподносящихся нам как «высшее достижение», являются ни чем иным как попыткой создать примитивный аналог живой ткани. Бессмысленно, не правда ли? Дальше будет ещё бессмысленнее. Возьмём земледелие. Оно появилось очень давно и считается достижением. Но так ли это? Приняв во внимание свойства сибирского кедра (способность приносить до тонны орехов в год, способность орехов храниться в шишках до одиннадцати лет… я перечислил далеко не все свойства этого растения), получаем: земледелие — не более чем следствие того, что люди забыли о замечательных свойствах кедра, да и многих других растений тоже.

 

Но возвращаемся к теме… Мне удалось составить приблизительную схему анализа художественного произведения. Также удалось установить наличие у произведений общего корня, выражающегося в отсутствии у авторов какого-либо представления о рациональном обществе. Роман «Анна Каренина» удалось проанализировать более менее полно, удалось сделать действительный вывод… Впрочем, поставить последнюю точку в спорах по поводу этого романа мне вряд ли удалось (хотя кто знает)…

 

Схема, предлагаемая в начале повествования, не является окончательной. Она может быть усовершенствована, как может быть усовершенствовано всё, что нас окружает. Ну и, подводя итог, можно сказать: точные методы анализа художественных произведений существуют! И это, пожалуй, один из главных тезисов, который мне удалось обосновать в процессе работы над текстом…

Список литературы.

 

 

Толстой Л. Н. Анна Каренина: Роман в восьми частях. Части 1—4. — М.: Художественная литература, 1987. — 448 с. — (Классики и современники. Русская классическая литература).

 

Толстой Л. Н. Анна Каренина: Роман в восьми частях. Части 5—8. — М.: Художественная литература, 1987. — 384 с. — (Классики и современники. Русская классическая литература).

 

Толстой Л. Н. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты. — М.: РГБ, 2006. — 677 с. — с 279—280.

 

Толстой Л. Н. Том 23. Произведения 1879—1884. — М.: РГБ, 2006. — 564 с. — с. 4—5.

 

Толстой Л. Н. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи 1907-1908. — М.: РГБ, 2006. — 625 с. — с. 173.

 

Толстой Л. Н. Том 18. Письма 1842—1881, М.: Художественная литература, 1984. — 297—911 с. — с 762

 

 

Приложения.

Приложение А. Расширенный алгоритм анализа художественного произведения.

Первый шаг.

Определить правильность/неправильность мышления автора (изучая его биографию и само произведение);

Если правильное —> переходим ко второму шагу

Если неправильное —> произведение незавершённое дальнейший анализ смысла не имеет.

При выполнении этого шага нужно помнить:

⇐ Предыдущая234567891011

Поделиться: