Кончина христианского отрока

«В шестидесятых годах я жила в селе Красном, в име­нии Раевского, с сыном Виктором, — так рассказывает Бернаскони, старушка шестидесяти пяти лет. — Это был замечательный ребенок, подвижный, умный, развитой не по летам, и притом отличался замечательною набожно­стью. Все окружавшие его любили, не исключая просто­народья. Когда ему исполнилось пять лет, он заболел диф­теритом. Однажды утром он мне говорит: «Ну, мама, я должен умереть сегодня, а потому ты мне ванночку сде­лай, чтобы я мог явиться Богу чистеньким». Я стала воз­ражать, что ему от этого хуже сделается, он может про­студиться, но он настойчиво требовал ванну, и я уступи­ла его просьбе, — умыла его, одела в чистое белье и по­ложила на кроватку. «А теперь, мама, дай мне образок сюда тот, который я так люблю, — попросил он, и я ис­полнила его просьбу.

«Скорей, мама, дай мне в руку свечку, я сейчас ум­ру», — требовал ребенок, и я зажгла восковую свечу и вложила ему в руку. «Ну, теперь прощай, мама!» — были последние слова ребенка: он закрыл глаза и тотчас же скончался.

Для меня потеря этого ребенка составляла безысход­ное горе, я днем и ночью плакала, не находя ни в чем уте­шения. Но вот однажды зимою я, проснувшись утром, ус­лышала с левой стороны моей кровати голос моего сына Виктора, который звал меня: «Мама, мама, ты не спишь?».

Пораженная, я ответила: нет, не сплю, и повернула го­лову в ту сторону, откуда раздался голос, и — о чудо! — я увидела моего Виктора, стоявшего в светлой одежде и грустно смотревшего на меня. Казалось, что свет прямо шел от него, потому что в комнате было настолько темно, что без этого я не могла бы увидеть его. Он так близко стоял от меня, что первый порыв мой был броситься к не­му и прижать к сердцу; но едва эта мысль промелькнула у меня в голове, как он предупредил меня: «Мама, ты ме­ня не трогай, меня нельзя трогать». И при этих словах отодвинулся несколько назад. Я стала молча любоваться им, а он между тем продолжал говорить: «Мама, ты все плачешь обо мне, зачем ты плачешь? Мне ведь хорошо там, но еще лучше было бы, если бы ты меньше плакала. Ты не плачь». И исчез.

Через два года Виктор снова явился мне наяву, когда я была в спальне: «Мама, зачем тебе Оля, она тебе лиш­няя», — сказал он. (Оля моя дочь, которой было в ту по­ру около года.) Когда я спросила, неужели и ее возьмут, он сказал: «Она лишняя», — и исчез. За две недели до ее смерти он опять явился и сказал: «Мама, тебе Оля лиш­няя: у тебя все большие, она тебе будет только мешать». Я была уверена, что дочь моя умрет, и через две недели, придя домой, нисколько не удивилась, когда нянька объя­вила, что у ребенка жар и затем через два дня Оля моя умерла» («Ребус», 1893, № 2).

* * *

У монаха Ионы умер сын Косма, послушник в Чудовом монастыре. В пятницу под Лазареву субботу, около полу­ночи, Иона встал поправить лампадку и видит, что дверь отворилась, входит сын его в белой рубашке, а за ним два мальчика, прекрасно одетые.

— Косма, зачем ты пришел, не тронь меня, я боюсь те­бя, — сказал отец.

— Не бойся, батюшка, я ничего не сделаю, — ответил он и поцеловал отца.

— Ребятишки, вы не уходите, не оставляйте меня од­ного с ним, — проговорил Иона. — Каково тебе, Косма, там?

— Слава Богу, батюшка, мне хорошо.

Отец еще хотел спросить о чем-то, но сын встал и по­спешно проговорил: «Прости, батюшка, мне нужно наве­стить старца», — и, не сказав какого, вышел с мальчика­ми вон из кельи («Монастырские письма», п. 16).

* * *

«В ночь с 28-го на 29 сентября снилось мне, — пере­дает граф М. В. Толстой, — будто стою я у себя в зале и слышу из гостиной раздаются голоса детей. Смотрю — проходят мимо меня в залу разные дети и между ними Володя, наш умерший сын. Я с радостью кинулся к нему, он улыбается мне своей прежней ангельской улыбкой. Я протянул к нему руки:

— Володя, это ты? — он кинулся мне на шею, и креп­ко, крепко обнял меня. — Где ты, моя радость, ты у Бога?

— Нет, я еще не у Бога, я скоро буду у Бога.

— Хорошо ли тебе?

— Хорошо, лучше чем у вас. А у вас я часто бываю, все около вас. Я все почти один, только Мария Магдали­на со мною бывает. Иногда мне делается скучно.

— Когда тебе скучно?

— Особенно когда плачут обо мне. А меня утешает, когда обо мне молятся, когда дают бедным за меня. Я все молюсь, молюсь за мамашу, за вас, за братьев, за Пашу (сестру), за всех, кто меня любит. Милую мою мамашу обнимите за меня, вот так, крепко.

— Ты с ней повидался бы, моя радость.

— И повидаюсь, непременно повидаюсь.

— Когда же?

— Когда плакать перестанет.

Тут послышался голос моей жены из коридора, я обер­нулся туда к ней, потом взглянул назад — его уж нет.

Я проснулся с усиленным биением сердца, в таком вол­нении, что не мог удержаться от громких рыданий, кото­рыми разбудил жену свою. В ту же минуту я набросал на бумагу виденное во сне слово в слово так, как было» (М. Погодин. «Простая речь о мудреных вещах»).

 

* * *

•Один врач, по имени Геннадий, — рассказывает блаженный Августин, — сомневался в безсмертии ду­ши и будущей жизни. Однажды он во сне видит юношу, который говорит ему:

-  Ступай за мною.

Он последовал за ним и пришел в какой-то город. Потом, спустя некоторое время, тот же юноша явился ему во сне в другой раз и спросил:

— Знаешь ли ты меня?

— Очень хорошо, — отвечал врач.

— А почему ты знаешь меня?

— Ты меня водил в Какой-то город, где я слышал не­обыкновенно приятное пение.

— Что, ты видел город и слышал там пение во сне или наяву?

— Во сне.

— А то, что теперь я говорю с тобою, во сне или на­яву слышишь ты?

— Во сне, — отвечал тот

— Где же тело твое в настоящую минуту?

— В моей постели.

— А знаешь ли ты, что в настоящую минуту ты ни­чего не видишь твоими телесными глазами?

— Знаю.

— Что же такое эти глаза, которыми теперь ты ви­дишь меня?

Врач не знал, что отвечать, но юноша сказал ему:

— Как в настоящую минуту ты видишь и слышишь меня, хотя глаза твои закрыты и все чувства твои в без­действии, так будешь жить ты после твоей смерти: ты будешь видеть, но глазами духовными, поэтому не со­мневайся, что после этой жизни будет другая жизнь» (А. Калмет, с. 95).

 

* * *

Один наш знакомый, человек с высшим образованием, заслуживающий полного доверия, А. Н. С-ин, рассказал следующий случай из своей жизни.

«Несколько лет тому назад, — говорил он, — полюбил я одну девушку, с которой имел намерение вступить в за­конный брак и уже был назначен день нашей свадьбы. Но за несколько дней до брака невеста моя простудилась, по­лучила скоротечную чахотку и через три-четыре месяца умерла. Как ни велик был для меня удар, но время свое взяло, — я забыл о невесте или, по крайней мере, не скорбел о ней уже так, как в первое время после ее смерти.

Случилось мне однажды по делам службы проезжать через один город нашей Я-ской губернии, где были у ме­ня родные, у которых я и остановился на одни сутки. На ночь мне отвели отдельную комнату. При мне была соба­ка, умная и преданная. Ночь была, как теперь помню, лунная, хоть читай. Только что я было начал засыпать, как слышу, моя собака начинает ворчать. Зная, что она никогда напрасно не ворчит, я подумал, что, вероятно, в комнате нечаянно заперли кошку, или пробежала мышь. Я приподнялся с постели, но ничего не заметил, собака же сильнее и сильнее ворчала, видимо чего-то пугалась; смотрю — а у нее шерсть дыбом стоит. Начал было успо­каивать ее, но собака более и более пугалась. Вместе с собакою безотчетно и я испугался чего-то, хотя от приро­ды не был трусом; да так испугался, что на голове моей волосы подыматься стали. Замечательно, что испуг мой усиливался по мере испуга моей собаки, и дошел до такой степени, что, кажется, еще одна минута, я, наверное, ли­шился бы чувств. Но собака моя стала утихать, а вместе с нею и я стал успокаиваться и в то же время начал как бы ощущать чье-то присутствие и ожидал появления, сам не зная кого. Когда совершенно успокоился, вдруг ко мне подходит моя невеста и, целуя меня, говорит: «Здравствуй, А.Н.! Ты не веришь, что за гробом есть жизнь, вот я явилась тебе, смотри на меня, видишь — жива, даже целую тебя. Верь же, мой друг, что со смертию не прекра­щается жизнь человека». При этом она указала мне, что прочитать из Священного Писания о загробной жизни и из других разных духовных сочинений. Она сообщила мне еще нечто, о чем запретила рассказывать другим. Когда я встал на другой день,, то увидел себя совершенно поседевшим за одну ночь, так что мои родные испугались, когда увидели меня за утренним чаем.

Я должен при этом сознаться, что до сего случая я ни во что не верил — ни в Бога, ни в безсмертие души, ни в загробную жизнь; несколько лет не ходил в церковь, ос­таваясь без исповеди и Святого Причастия, смеялся над всем священным; посты, праздники и священные обряды Православной Церкви для меня не существовали. Но те­перь, по милости Божией, я сделался опять христиани­ном, человеком верующим и не знаю, как благодарить Господа, что Он исторг меня из бездны пагубных заблуж­дений».

* * *

«Отец мой, будучи очень болен, просил меня навестить его, — рассказывает один чиновник. — Жил он от меня довольно далеко, в Чикаго. Он верил в возвращение на землю отшедших душ, но ему никогда не удавалось убе­дить меня в этом. Когда я к нему приехал, он сказал, что особенно рад меня видеть, так как ему уже недолго оста­лось жить на земле.

— Как, — сказал я, — неужели вы действительно ду­маете» что скоро умрете?

— Нет, — отвечал он, — я не умру, а только покину мое земное тело; я скоро перейду в духовный мир, обле­ченный в духовное тело, и мне хотелось тебя видеть, что­бы ты дал мне одно обещание. Когда я перейду в иной мир, то приду и покажусь тебе. Обещай мне: когда увидишь и узнаешь меня, то поверишь, что души могут воз­вращаться и признаешь это во всеуслышание, -На это я отвечал ему:

— Хорошо, отец, но теперь вам не следует говорить о смерти; быть может, вы выздоровеете, и проживете еще долго.

— Я говорю тебе, что не умру, — возразил он, — и бу­ду жить, но ты больше не увидишь меня в моей земной оболочке после этой нашей встречи. Не забудь же своего обещания.

Когда я прощался с ним, он был спокоен и чувствовал себя хорошо, но повторил, что скоро перейдет в духовный мир и оттуда придет ко мне.

Спустя около десяти дней после моего возвращения до­мой, не получая дурных вестей от отца, я решил устроить дружеский обед для нескольких моих приятелей.

Мне пришлось провести целый день в хлопотах и я лег спать с мыслью о завтрашнем дне и о приготовлениях к предстоящему обеду. Только что я успел заснуть, как вдруг проснулся сразу, без обычного для меня промежут­ка между крепким сном и пробуждением. Я осмотрелся вокруг, отыскивая, что именно могло разбудить меня. И вот в противоположном конце комнаты я увидел яркий свет, в виде как бы светлого пятна величиной в мою ла­донь. Я начал пристально всматриваться в него и убедил­ся, что свет не мог проникнуть ниоткуда снаружи. То был нежный, белый свет, подобный лунному сиянию, имев­ший волнообразное движение и точно трепетавший, как живой. Вскоре светлое пятно стало приближаться ко мне, все увеличиваясь и увеличиваясь в то же время в объеме. Казалось, оно двигалось в мою сторону. Когда оно при­близилось, я начал постепенно различать в нем фигуру во весь рост. Отец стоял предо мною так, что я мог рассмот­реть подробно все черты его лица. Ничего в нем не изме­нилось, только лицо казалось моложе, менее утомлено, чем было во время нашего последнего свидания, и вся фи­гура его была прямее и бодрее. Он заговорил, и голос его был так похож на голос моего отца, что сомневаться я бо­лее не мог. Улыбаясь своей нежной улыбкой, он прогово­рил:

— Ты помнишь ли свое обещание? Вот, я пришел к те­бе, как сказал раньше.

— Отец, разве ты умер? — спросил я его.

— Нет, — возразил он, — я не умер, я жив, я поки­нул только мое земное тело, облечен теперь в тело духов­ное и пребываю в мире и успокоении. — И добавил: — Ты не должен забывать своего обещания.

Не понимаю, зачем я вдруг спросил у него:

— Отец, который теперь час?

— Ровно четыре минуты первого, — отвечал он.

— Так ты умер ночью? — спросил я.

— Повторяю тебе, — отвечал он, — я не умер, я впол­не жив, хочу, чтобы ты исполнил свое обещание.

Затем он простился со мною, и его фигура рассыпалась в светлое облако и понемногу исчезала так же, как и по­явилась — казалось, мрак поглотил ее.

На другой день, когда собрались ко мне приятели на званый обед, вдруг, во время обеда, раздался звонок у дверей и мне принесли телеграмму следующего содержа­ния: "Отец умер ныне в полночь" («Ребус», 1889, №49).

* * *

Князь Владимир Сергеевич Долгорукий, находясь в звании посланника при прусском дворе, заразился там вольнодумством, так что не верил ни в Бога, ни в загроб­ную жизнь. Узнав об этом, родной брат его, князь Петр, не раз писал к нему письма, в которых убеждал: «Верь, брат, что без истинной веры нет на земле счастья, что ве­ра существенно необходима для будущей жизни» и пр. Но все было напрасно. Князь Владимир Сергеевич смеял­ся над убеждениями набожного брата.

Однажды он, возвратясь от короля и чувствуя сильную Усталость, разделся наскоро, бросился в постель и скоро задремал. Вдруг слышит он, что кто-то отдергивает его за­навес, приближается к нему и холодною рукою прикаса­ется к его руке, даже жмет ее. Он смотрит, видит брата и слышит от него: «Верь!». Обрадованный неожиданным появлением, князь хочет броситься в объятия брата, но вдруг видение исчезает. Он спрашивает слуг: «Куда де­вался брат?» — и услышав от них, что никакого брата они не видели, старается уверить себя, что это сон, меч­та, но слово «верь» не перестает раздаваться в ушах его и не дает ему покоя.

Он записал число, час и минуту видения и вскоре по­лучил известие, что в этот самый день, час и минуту скончался брат его князь Петр Сергеевич.

С тех пор он сделался набожным и верующим христи­анином, и об этом видении часто говорил другим (Монах Митрофан, «Как живут наши умершие», т. 1).

* * *

«Б наше время, — так рассказывает один пустын­ник, — был брат Иоанн, который нес послушание чтеца. Спустя некоторое время после своей смерти он явился не во сне, а наяву своему отцу духовному Савве. Иоанн сто­ял в дверях кельи нагой и обгорелый как уголь. С горьки­ми слезами он испрашивал себе милостыни и прощения, исповедуя своему отцу духовному свой утаенный грех, за который он теперь там мучается, и просил сказать об этом грехе всей монашествующей братии, иначе он (ду­ховник) сам будет отвечать по смерти» («Пролог», 23 ав­густа).

 

 Церковная молитва и милостыня

В нашей Церкви, от дней святых апостолов, не было времени, когда бы христиане не молились за своих усоп­ших братии и притом при совершении важнейшего из своих Божественных богослужений. Первая Литургия бы­ла составлена св. апостолом Иаковом, братом Господним, и в ней имеется следующая молитва: «Господи, Боже ду­хов и всякой плоти, помяни православных, которых мы помянули и которых не помянули, от Авеля праведного и до сего дня, Сам упокой их в селении живых, в Царствии Твоем, в сладостях рая, в недрах Авраама, и Исаака, и Иакова, Святых Отец наших, откуда отбегла болезнь, пе­чаль и воздыхание, где присещает свет лица Твоего и ос­вещает всегда».

Молитва церковная есть такая всемогущая сила, кото­рая проходит небеса, восходит к самому Престолу Все­держителя, нисходит даже до бездны ада и изводит отту­да узников на свободу. Она сопутствуется и подкрепляет­ся молитвами всех святых, наипаче же всемогущею мо­литвою Честнейшей Херувимов, Матери Божией.

Всякий раз, когда приносится умилостивительная жер­тва Тела и Крови Сына Божия, здесь присутствует и с на­ми молится весь Собор Ангелов и Святых Божиих. Вся­кий раз, когда за Литургией вспоминаются усопшие братья наши, души их сподобляются предстоять здесь вмес­те с Ангелами и молиться о спасении своем.

С каким трепетным желанием душа твоего сродника, быть может, ожидает, пока пойдешь ты в храм Божий по­ручить священнодействующему помянуть ее при великом и страшном священнодействии и сам помолишься о ней вместе со всею Церковью. Ибо таким только образом она может участвовать в приносимой умилостивительной Жертве. Какою отрадой и утешением преисполнится она, когда, призванная во храм Божий поминовением, предста­нет здесь пред Престолом Божиим с ликом Ангельским, будет умолять Господа со всею Церковью о помиловании, просить о прощении грехов своих и о добром ответе на Страшном Суде Христовом! Какая неизъяснимая радость, восторг и блаженство обымут ее, когда и ее часть, вмес­те с другими, опустится во Святую Чашу, погрузится в Святейшей Крови Сына Божия, с молитвою священнодей­ствующего: «Омый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею!».

Вот безценная услуга, вот незаменяемая ничем по­мощь, которую можешь оказывать умершим сродникам своим каждый день, если захочешь быть внимательным и сострадательным к их загробной участи. Хотите ли прине­сти что-либо в дар умершим сродникам вашим? Пошлите им туда через руки нищих и страждущих, сотворите по силе своей милостыню во имя их и будьте уверены, что дар ваш дойдет по назначению, а порукою в том — Сам Господь наш Иисус Христос: «Понеже сотворите единому от братьев Моих сих меньших, — говорит Он, — Мне со­творите». А Он, Всемогущий, может ли остаться у нас в долгу, хотя на малое время? Он, Премилосердый и Все-щедрый, не воздаст ли сторицею душам, отшедшим от нас, за всякое благодеяние во имя их? Он, Сладчайший Утешитель всех скорбящих, не найдет ли, чем утешить души усопших братии наших, если мы утешим во имя Его хоть одну душу, страждущую на земле?

 Может быть, духовная алчба и жажда правды Божией снедает душу брата твоего и сродника. Напитай же во имя ее алчущего, напои жаждущего, и Господь насытит ее явлением пресветлого для самих Ангелов Лица Своего И напоит ее от источника благодати Животворящего Ду­ха Святого. Быть может, обнаженная добрых дел и ока-лянная нечистотами греховными душа сродника твоего стыдится пред святыми Ангелами, укрывается от Лица Божия? Одень во имя ее нагого, омой ноги утомленному путнику, укрой и упокой пришельца, и Господь Милосер­дый облечет ее одеждою заслуг Своих и омоет нечистоту ее Своею Кровию.

Быть может, преследуемая и гонимая духами злобы ду­ша брата твоего ищет покрова и защиты, но не обретает их за недостоинство свое? Защити во имя ее гонимого от гонящего, приими и упокой безприютного сироту или бед­ствующую вдовицу, и Господь прострет над душою брата твоего покров милосердия Своего, и духи злобы удалятся от нее со страхом, а святые Ангелы оградят ее покровом крыл своих.

Быть может, связанная, как узами, пленицами грехов­ными душа друга твоего томится в невидении Лица Бо­жия, пребывает во тьме и мраке, далеко от светлого лика праведников? Посети во имя ее заключенных в темнице узников, облегчи сердце их состраданием, утешь их воз­можною для тебя помощью, и Господь пошлет светлых Ангелов Своих утешить ее в скорби, обрадовать ее обето­ванием милости Своей.

Быть может, переселившаяся в духовный мир, не пере-носясь в него прежде богомысленным размышлением, не приучив своего вкуса к его духовным наслаждениям, не сблизившись молитвенно с его святыми обителями, душа брата твоего или сродника явилась в него, как страну чуждую, не находя себе сродников в этом небесном Иеру­салиме? Укрой во имя ее странника, приими и упокой не имущего где главу приклонити, и Господь дарует ей одну из светлых обителей в доме Отца Небесного и все Ангелы и души праведников примут ее в свое светоносное об­щество.

Хотите ли когда беседовать с умершими вашими?.. Бе­седуйте с ними посредством Слова Божия. Это такое все­могущее слово, которое слушает и которому повинуется все, что на небесах и на земле и под землею, которое слы­шат и сущие во гробех. Это такое владычественное и цар­ственное слово, которого страшатся и трепещут духи зло­бы, которому внимают с благоговением Святые Ангелы, которое понимают души усопших в вере.

Души умерших, уединенные от мира видимого, удален­ные от суеты житейской, жаждут сего слова, как манны небесной.

Посещая кладбише, воспойте священные песни Дави­довы, разные другие молитвы — это доставит усопшим несказанное удовольствие и отраду, или же прочтите с молитвенным воспоминанием об умерших Святое Еванге­лие, — вы обрадуете их более, нежели радует нас самая приятная весть о неожиданном счастье.

Такая небесная беседа с умершими и для нас, живу­щих, есть лучшее утешение в мире: она оживляет сердце, возвышает душу, просветляет разум, приводит весь дух наш в восторг небесный...

О, насколько мы были бы чище, возвышеннее и совер­шеннее и сердцем, и душою, если бы чаще беседовали та­ким образом с умершими братиями нашими! Какое отрад­ное и для них, и для себя свидание с ними мы приготови­ли бы себе на случай собственной смерти!

«Вот что мы можем сделать умершим сродникам на­шим, — говорит свт. Димитрий Херсонский. — Пребудем в истинной любви к ним, да обрящем и мы духовную по­мощь в час смерти своей, а по смерти вспомянут и они нас любовию там, как мы с любовию поминаем их здесь; да встретят и они нас с веселием и радостию там, как мы со слезною молитвою проводили их отселе».

Свт. Иоанн Златоуст пишет: «Не напрасно узаконено апостолами творить пред Страшными Тайнами поминовение об усопших: апостолы знали, что велика бывает от се­го польза для усопших, великое благодеяние. Не напрас­но бывают моления, не напрасно милостыня: все это ус­тановил Дух Святой, желая, чтобы мы получили пользу друг от друга, ибо благотворение живых в память усоп­ших спасает тех и других. Если усопший грешен, то мы своей любовной заботой много можем ему помочь, и из места мрака и скорби перенести его в светлый мир без­граничного счастья, а если усопший праведен, то сам он, находясь пред Престолом Божиим, ответит на нашу лю­бовь горячей молитвой о нашей душе, находящейся еще в земной жизни».

«Перешедшие за гроб, как праведник, так и грешник, после частного суда не получают еще окончательного воз­даяния, которое еще предназначается получить полному человеку, т.е. по соединении души с телом, что произой­дет в момент воскресения тел человеческих».

«Неверующие говорят: «Как это тело воскреснет, когда оно давно истлело, обратилось в прах?». Богу легче, удоб­нее собрать прах тела человеческого, рассеянный по лицу земли, нежели нам собрать платье наше, разбросанное по комнате, и никакие частицы наших тел, как бы они ни бы­ли рассеяны, хотя бы наши тела истлели, хотя бы мы бы­ли сожжены, — не погибают для Бога. Они переходят в те стихии, из которых взяты рукой Вседержителя (Авгу­стин, архиепископ Нижегородский).

По учению нашей Церкви праведники находятся в со­стоянии предначатия блаженства, а грешники — в состо­янии предначатия мучения. Теперешний век — это про­межуточное время между двумя пришествиями Христо­выми, и настоящая жизнь каждого человека есть; следо­вательно, то время, в которое Христос пришел спасти мир, а не судить его. Время судить — впереди, то буду­щий век, в который последует воскресение мертвых и окончательное последнее решение загробной участи каж­дого человека.

 Настоящая наша жизнь, несмотря на все скорби, кото­рыми она переполняется, должна возбудить в живущих на земле чувство величайшей благодарности к Богу за возможность испросить прощение грехов себе и умерше­му. Святая Церковь наша, которая ежедневно сама мо­лится с приношением Безкровной Жертвы о всех право­славных христианах, дает нам пример любви и памяти об усопших. Будем же молиться и мы сами о них, но чтобы молитва наша была действительна — необходимы благо­говение, усердие и смирение в самой молитве. Молитва наша, как за живых, так и за умерших, особенно бывает благотворительна тогда, когда соединяется с приношени­ем за них Безкровной Жертвы. Это самое сильное и дей­ственное средство к испрошению милости Божией.

Итак, если вы всем сердцем желаете помочь вашему усопшему и делаете все, чему учит Св. Церковь, — никак не допускайте сомнения в его спасении. Знайте, что это сомнение — хитрость злого духа, потому что если бы умерший был недостоин спасения, то вы не были бы до­пущены к ходатайству за него, как свидетельствует св. Иоанн Дамаскин, что «на молитву за недостойных спасе­ния умерших Бог никого не подвигает: ни родителей, ни жену, ни мужа, ни родных, ни друзей; на таких умерших сбывается пророчество: «Несчастны те из умерших, о ко­торых не молятся на земле живые!».

До Страшного суда есть время помогать друг другу и изменять загробное состояние наших отшедших. Всем усопшим, за которых приносится Безкровная Жертва, — этим самым приношением заглаживаются грехи, и усоп­шие получают возможность переходить в лучшее состоя­ние. После Безкровной Жертвы вторым по силе сред­ством к заглаживанию грехов усопшего служит милосты­ня. Святой Иоанн Златоуст говорит: «Почти умершего ми­лостыней и благотворениями, ибо это послужит к избав­лению от вечных мук».

Если вы бедны, — не смущайтесь, помните, что лепта бедной вдовы была в очах Спасителя дороже всех богатых вкладов. Один праведник говорит так: «Если ты идешь в церковь и у тебя денег мало и берет тебя разду­мье: дать ли нищему, или свечу поставить, — то лучше дай нищему, а сам будь свечой Богу: гори верой и свети любовию ко всему Божьему миру.

«Бог есть любовь», — говорит любимый ученик Хри­ста. Спаситель же Сам о Себе сказал, что Он есть жизнь, следовательно, жизнь есть любовь, а любовь есть жизнь. Как вечна жизнь, так вечна и любовь, она безсмертна, «она никогда не отпадает», — учит апостол Павел. И она вместе с душою переходит за гроб в царство любви, где без любви никто не может быть.

Любовь, укрепленная и освященная верою, горит и за гробом к Источнику любви — Богу, и к ближним, остав­шимся на земле. Какою нежною родительскою любовию любят умершие родители своих оставшихся на земле де­тей-сирот! Какою крепкою любовию любят переселивши­еся супруги оставшихся на земле вдовствующих! Какою ангельскою любовью любят переселившиеся за гроб дети своих оставшихся на земле родителей! Какой чистосер­дечной и нежной любовью любят отшедшие от жизни сей братья, сестры, знакомые и зсе истинные христиане ос­тавшихся здесь своих сродников и друзей, с которыми со­единила их вера. Какое множество душ ожидает нас там!

«Там, — говорит незабвенный Вышенский святитель Феофан, — душу встречают все, о которых она молилась и которым она молилась в продолжение своей земной жизни. Как это утешительно! Как милостив Господь к на­шей душе, что повелевает встречать ее тотчас же при вступлении в еще неведомую ей страну всем, о ком она ходатайствовала и к кому она сама прибегала за помо­щью».

Эту силу веры, эти ощущения «жизни будущего века», спокойную, радостную смерть при полном примирении с жизнью дает нашим подвижникам религия Христа, рели­гия, перерождающая обыкновенных людей — в людей жизни, полных действительных подвигов, действительного самоотвержения. Все это дала им религия, которую они познали опытным путем через свой подвиг.

Вот что нам говорят наши Учители Церкви: «Человек, пока в нерадении (т.е. не в жизни во Христе), боится ча­са смерти, а когда приблизится к Богу, тогда поглощает­ся сей страх». «Приобрети чистоту в делах твоих, чтобы озарялась душа твоя в молитве, чтобы памятованием о смерти возжигалась радость в уме твоем». А другой гово­рит: «Живущий в любви, пожнет жизнь от Бога и в этом еще мире, в ощущаемом здесь обоняет воздух воскресе­ния».

Этим состоянием души, стяжавшей Духа Святого, объясняется величие перехода праведника из земного ми­ра в мир духовный, и посмотрите, как спокойно и радост­но умирает истинно верующий христианин! Чтобы понять религиозные истины, надо испытать на опыте их живот­ворную и спасительную силу. По одному только созерца­нию понять их нельзя, их нужно пережить, ибо они на­значены для жизни.

Беда нашей современной жизни в том, что мы, если ищем искренно религиозные истины, то стремимся по­нять их только разумом, тогда как они познаются только жизнью. Если мы хотим познать христианство, то долж­ны начать жить по-христиански, тогда только мы познаем Христа. Одним разумом Его понять нельзя. А между тем неверующая часть общества ищет Христа одним рассу­дочным путем. И не мудрено, что не находит. Ведь толь­ко чистые сердцем узрят Бога. Надо очиститься, надо на­чать жить по-христиански, а тогда явится к нам Спаси­тель, как Он явился апостолу Фоме, и мы узрим Его и уверуем в Него («Явления умерших из загробного мира от глубокой древности до наших дней», свящ. Д. Булга-ковский, и др. источники).

Что такое смерть?

Священное Писание дает нам точное определение смерти: И возвратится персть в землю, якоже бе, и дух возвратится к Богу, Иже даде его (Еккл. 12, 7). Значит смерть есть разлучение души с телом. Когда душа покинула тело, тогда мы человека называем мертвым. Од­но тело без души не составляет человека, оно — труп, а не человек; точно так и душа без тела есть дух, а не че­ловек.

Тело человека само по себе, без души — мертво, без нее оно подвергается разложению, тлению и, таким обра­зом, лишается жизни. Время от разлучения души с телом до Второго пришествия Христова на землю в Священном Писании называется сенью смертною (Пс. 22, 4).

Смерть тела есть как бы естественный временный сон, способствующий обновлению сил душевных и телесных; это есть как бы погребение семени в землю, которое и должно истлеть, чтобы возрастить в себе корень новой жизни, чтобы произвести из себя зеленеющее растение с цветами и плодами в вечности.

Видя умирающего, не на то смотри, что он сомкнул глаза и лежит безгласен, но на то, как он воскреснет и получит неизъяснимую, изумительную и дивную славу; от настоящего видения возведи помыслы к надежде будуще­го. Умерший гниет, тлеет и превращается в персть и прах. Что же из этого? Надо радоваться, ибо тот, кто хо­чет перестроить развалившийся ветхий дом, сначала вы­водит из него живущих, потом разрушает его и снова воз­двигает в лучшем виде. Выведенные не скорбят об этом, ибо обращают внимание не на видимое разрушение, но воображают будущее, хотя еще и не видимое здание. То же и Бог творит. Он, разрушая наше тело, сперва изводит из него душу, в нем живущую, как бы из некоторого до­ма, дабы потом, воздвигнув его в лучшем виде, снова вве­сти в него душу с большею славою («Христианское Чте­ние», 1842, с. 137).

Итак, смерть есть удел каждого человека, удел неиз­бежный, — ее не минует никто; ибо, как говорит пророк Давид: Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти? (Пс. 88, 49).

Однако ничего нет неизвестнее, как день или час смер­ти: Яко убо не разуме человек времене своего (Еккл. 9, 12), — говорит Священное Писание.

Всем известно, что умрем, но когда? Не знаем, так как смерть не разбирает и не назначает времени, не считает, сколько лет прожил человек, не ждет старости, не щадит юности, не обращает внимания на то, приготовил ли себя человек для будущей жизни, или нет, — пожинает всех; она подобна земледельцу, вышедшему с косой на луг, ко­торый не смотрит и не отделяет цветов от травы, а косит подряд все, будет ли то трава старая, или едва распустив­шиеся цветки, и затем все скошенное вместе сушит и со­бирает в стога, или в устроенные для того помещения; по­чему и пророк Давид говорит: Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный,' тако оцветет, яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает ктому места своего (Пс. 102, 15-16).       

Из Священного Писания нам известно, что прародите­ли наши — Адам и Ева, от которых произошел весь род человеческий, сотворены были безсмертными: И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их, читаем мы в книге Бытия, ...и вдуну в лице его дыхание жизни: и бысть человеке душу живу (Быт. 1,27; 2, 7).

Откуда же и когда явилась смерть? То же Священное Писание поучает, что она есть последствие греха. Грехом смерть вошла в мир (Рим. 5, 12), — говорит апостол Па­вел. Смерть получила свое название от Самого Бога в то время, когда ее еще и не было, так как Господь Бог, запо­ведуя прародителям нашим Адаму и Еве не вкушать пло­дов от древа познания добра и зла, сказал: в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 17).

Из вышесказанного ясно видно, что смерть есть опре­деленное, по непреложному суду Божию, следствие гре­ха, распространившегося через прародителей на весь род человеческий, так как суд Божий, высказанный прароди­телям: земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3, 19), относится и к каждому человеку, как потомку первых людей почему и апостол Павел говорит: человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9, 27).

Диавол в образе змия, прельщая прародителей, гово­рил: Не смертию умрете... будете яко бози (Быт. 3, 4-5). Они поверили ему, вкусили запрещенного плода, но только не получили божества, а были изгнаны из рая сла­дости и подпали под казнь смертную, и не только сами, но и их дети, и весь род человеческий. Бывши до грехо­падения как боги безсмертными, безстрастными и безбо­лезненными, тотчас после падения потеряли божество и безсмертие, и смерть приняла над ними, а через них и над всеми, свое господство; почему и пророк Давид говорит: Аз рех: бози есте, и сынове Вышняго вси. Вы же яко человецы умираете (Пс. 81, 6-7).

 

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: