Ни Египетская, ни Антиохийская, ни Армянская Церкви

не приняли Халкедонского вероопределения, являющегося современным папистским «христианством», поскольку отстаивали монофизитство (единобожие).

 

Противники Халкедонского собора, монофизиты, превосходили православных духовной энергией и подвижностью. В Египте, части Сирии и Армении они одержали верх, и императору не удалось ни угрозами, ни уступками надолго склонить их на свою сторону; напротив, эти области всё больше и больше отдалялись от империи и от столицы и связывали монофизитское верование, с национальностью подготовляя, таким образом, образование самостоятельных враждебных греческой, национальных Церквей» (50, т. 2, с. 313).

Но если вожди Церквей не хотят принять такое вероопределение, которое им приказывают принять, тогда остаётся только одно средство – вдолбить сию веру в И. Христа силой, как самым верным и безотказным аргументом, испытанным на многочисленной практике. Что и было сделано.

В Египет, вместо отлучённого Диоскора назначили халкидонца Протерия, и как результат – началось восстание, которое было подавлено ценой огромного пролития крови. В свою очередь в Палестине разгорелась

 

вооружённая борьба между константинопольскими войсками,

 силой оружия насаждавшими халкидонскую благочестивую истину, и повстанцами-монофизитами под руководством монаха Феодосия, действовавшими теми же методами во имя единой природы Бога (29, т. 1 с.172).

Что же это за религия, и что должны представлять собой святые отцы, если на словах они говорят о любви к ближнему и даже врагам своим, а на деле готовы перегрызть глотку каждому кто с ними не согласен и имеет свои убеждения? Только так и не иначе как мечём, вместо убедительного апостольского слова, распространялось учение жалкой голытьбы Никейского собора, которое не имеет никакого отношения к тому, что с таким духовным восторгом проповедовал ап. Павел.

 

Не будет, поэтому дерзостью предположить, что на соборах вожаки отдельных партий, то есть наиболее хитрые епископы, наиболее красноречивые пастыри, наиболее влиятельные при дворе интриганы, продвигали свои мнения, определяли, что считать ортодоксией, собирали голоса

 бараньеголовых тупиц и тупоумных святош, насилиями и угрозами запугивали противников, вызывая согласие у трусов и яростно преследуя тех, кто пытался противиться им.

Такова правдивая история всех церковных соборов, от апостолов до наших дней (14, с. 178).

Всё это догматическое словоблудие, что творилось в среде епископата западного христианства, являлось результатом его полного невежества во всех сферах бытия, но особенно в вопросах теософии. С точки зрения последней, весь клир Запада в лице бараньеголовых тупиц и тупоумных святош, пребывал в полной религиозно-духовной темноте. То, что некоторые «отцы» Церкви могли читать и писать, ровным счётом ничего не значило. В любом случае они всё равно оставались духовными мертвецами.

 

Человеческие тайны, состряпанные поколениями церковных отцов, склонных выработать религию их собственного изобретения, видны вместо божественного Откровения; и что это было именно так, подтверждено прелатом Латинской Церкви. Святой Григорий Назианзен написал своему другу и наперснику Святому Иерониму следующее: «Ничто не производит на людей такого сильного впечатления, как многословие [от себя добавлю – словоблудие],

 чем меньше они понимают, тем больше они восхищаются.…Наши отцы и доктора часто говорили не то, что они думали, но то, что обстоятельства и необходимость принуждала их говорить».

Кто же тогда из этих двух – духовенство или оккультисты и теософы – являются более кощунственными и опасными? Те ли, кто хотят навязать миру принятие Спасителя, ими самими смоделированного, Бога с человеческими недостатками, который поэтому, конечно не есть совершенное божественное существо; или же другие, которые говорят: Иисус из Назарета был посвящённый, святая, великая и благородная личность, но всё же человеческая, хотя истинно – «Сын Божий»? (4, т. 3, с.205).

Небольшое отступление.

Мне уже приходилось говорить о том, что представляли собой жрецы Востока и Запада. Эта мысль невольно напрашивается и в этот раздел, дабы показать, в головах каких людей могло зародиться и процветать такое отвратительное и безмозглое догматическое словоблудие, какое имело место в среде жалкой голытьбы западного (Рим) епископата.

 

Восточные цивилизации…являются священническими…

В Азии и Египте Мудрецы одновременно являются и жрецами. В храмах не только ведут беседы о природе богов и человека; там изучают математику, астрономию, медицину, филологию и историю…

Учёные жрецы использовали всё – пытливость наблюдений и достижения мысли – для достижения своей главной цели, разрешения вопроса о судьбах человека и мира и отношениях между небом и землёй. Постоянно расширяющееся представление о мироздании беспрестанно видоизменяло особенности веры (31, с. 60-61).

Это у людей и народов, которых католическая Церковь называет в лучшем случае язычниками, то есть безбожниками, а в худшем – дикарями и варварами. А что же, в таком случае, у не безбожников, не у дикарей и не у варваров – в среде совершенно «святых отцов» политической Церкви? Какими безмозглыми «мудрецами» была её кучка мусора в руках Г. Бога? Какую астрономию она изучала? Какое представление она имела хотя бы о солнечной системе, не говоря уже о мироздании?

Как ни горько это осознавать, но приходится констатировать, что «мудрецы» партии переворота политической Церкви были полными невеждами во всех отношениях. Ещё на заре становления папистского «христианства», его

епископы считали науку большим грехом, а Знание было у них синонимом сатанизма.

Критик папистского «христианства» философ Цельс очевидно ничего не преувеличивал, когда писал о том, что христиане во главе со своими епископами:

 

не отдают себе отчёта о том, во что верят, а пользуются (формулой): «не испытывай, а веруй», «вера твоя спасёт тебя», «мудрость в мире – зло», глупость – благо» (51, с. 184, 5).

Христиане, [не столько сами христиане, сколько их Вожди, Иерархи, – земные боги] противники язычества и астрологии,

 неизбежно выказывают отвращение вообще к светским наукам,

 и потому на них лежит серьёзная ответственность за постепенное угасание древнего просвещения (31, с. 329).

Совершенно верно! Стоит ли после этого удивляться тому, что многие епископы не могли поставить в документах подписи, поскольку не знали грамоты.

 

Очевидно, что за исключением Павла и Климента Александрийского, которые оба были посвящены в мистерии, ни один из отцов [католической Церкви] сам многого не знал из этих истин.

 Большей частью они были необразованными и невежественными людьми;

 и если такие как Августин и Лактанций, или Беда Достопочтимый и другие остались неосведомлёнными до времени Галилея о самых существенных истинах, преподаваемых в языческих храмах – например, что земля круглая, не говоря уже о гелиоцентрической системе, – то, как велико должно было быть невежество остальных!

У ранних христиан (с подачи их Пастухов) учёность и грех были синонимами (4, т. 3, с. 76).

Но толпа была одной и той же во все века: суеверной, чрезмерно самоуверенной, материализующей каждую духовную и наиболее благородную концепцию, и низводящей её до её собственного низшего уровня, и – всегда враждебной философии (5, с. 147).

Слова цитаты, касающиеся толпы, можно с полным основанием отнести к жалкой голытьбе епископата Запада (Рим) в целом и её Никейскому (325 г.) собору в частности: суеверной в части духовного невежества; чрезмерно самоуверенной в своей непогрешимости и вседозволенности; материализовавшей исключительно духовную и наиболее благородную концепцию религии древней Мудрости Востока; низведя её до собственного низшего уровня в виде Символа веры, а о враждебности к философии говорить, просто не приходится.

Мы уже ознакомились с тем, что представляли собой такие епископы как раб и вор Каллист, папа Григорий (Великий) или Сабиниан. Как, изливая дикую злобу по отношению к своим теологическим противникам, любили врагов своих такие епископы как Ириней, Евсевий Панфил, Епифаний, Тертуллиан и десятки (сотни) им подобных. Называя императора Юлиана Отступником, католическая Церковь не вспоминает, что многие её епископы сами были настоящими религиозными оборотнями=ренегатами, а значит – отступниками.

 

* Ириней, ранее (на Востоке) был неоплатоником, но ради места епископа перебрался в Галлию и стал епископом ортодоксалбной Церкви папистского «христианства».

* Евсевий Панфил за принадлежность к арианству одно время находился в ссылке; впоследствии за обглоданную кость с императорского стола стал придворным холуём и историком императора Константина, переметнувшись на сторону никейцев.

* Епифаний – бывший иудей, ради должности епископа предал свою религию – иудаизм и стал «христианином».

* Тертуллиан, долгое время дравший глотку за папистское «христианство», в конце концов, разочаровавшись в этой доморощенной «религии», переметнулся к монтанистам.

* Блаженный Августин длительное время был манихеем, а потом ради должности епископа г. Гиппон (Северная Африка), «прозрев» обратился в «христианина».

 

Вот какие религиозные убеждения имели отцы католической Церкви, которыми она гордится. А гордится-то нечем. Какие невежды и в высшей степени обскуранты возглавляли католическую Церковь, мы можем судить на примере упомянутого папы Григория, которого его Церковь называет не иначе как «Великий» (понтификат с 590 по 604 годы), и которого, не без основания, можно назвать Великим обскурантом (врагом просвещения). Напомню:

 

Около 600 г. папа Григорий 1 («Великий») писал одному из епископов: «…дошло до нас, и о чём мы не можем вспомнить без стыда, а именно, что ты…обучаешь кого-то грамматике. Известие об этом поступке, к которому мы чувствуем Великое Презрение, произвело на нас впечатление очень тяжёлое…если вы докажете ясно, что рассказанное о вас ложно, что вы занимаетесь вздорными светскими науками, тогда мы будем прославлять господа нашего (29, т. 1 с. 195).

Так что же можно было ожидать от таких ярых врагов Просвещения – обскурантов, как папа Григорий и иже с ним? Каким мудрецами они могли быть? Чему они могли обучить овец стада Христова; какой грамматике и астрономии если в их бездумных головах вплоть до 17 века земля представлялась в форме тарелки. Это невежество во всех аспектах бытия, со стороны «жалкой голытьбы» западного епископата, полностью проявила своё величие и в догматическом словоблудии, о котором говорится в этом разделе.

И наоборот:

«…религия и наука в древности были теснее соединены, чем близнецы; что они были одно в двух и двое в одном с самого момента их зарождения. Со взаимообратными атрибутами,

 наука была духовна и религия была научна… Плоды Древа Познания без плодов Древа Жизни – смертельны. Человек должен познать самого себя прежде, чем он сможет надеяться узнать первичное происхождение даже существ и сил, менее развитых по своей внутренней природе, чем он сам.

 Так и с религией и наукой; объединённые двое в одно, они были непогрешимы, ибо присутствовала духовная интуиция, чтобы заполнить то, чего не хватало ограниченным физическим чувствам.

Разъединившись [с образованием папистского «христианства»] точная наука стала отвергать помощь внутреннего голоса, тогда как религия превратилась в простое догматическое богословие –

 каждая в отдельности представляет собой только труп без души» (3, т. 3, с. 313).

Такое разъединение стало возможным и необходимым потому, что католической Церкви наука была не нужна и даже вредна. Эту истину в последней инстанции подтвердил папа Павел ІІ своим чудовищным, по сути, выражением:

 

⇐ Предыдущая29303132333435363738Следующая ⇒

Поделиться: