ЧАСТЬ 9 – ОТ ИДЕОЛОГИИ – К ТЕОРИИ

 

ТЕЗИСЫ

 

1

 

С

оциализм – новый исторический тип общества, которое не раз­вивается само по себе, по законам социальной природы, а сознательно культивируется, строится на научной основе. В этом его главное пре­имущество, но в этом же – главное уязвимое место, поскольку опора на научную основу влечет за собой зависимость от степени ее разрабо­танности.

Это означает, в частности, что любой перестройке, не говоря уже о крутом переломе в общественном развитии социализма, с необходи­мостью должен предшествовать крупный качественный сдвиг в сфере теории.

Поразительно то, что наша теория, которая должна играть роль точного компаса, мощной производительной силы, грозного оружия, – вообще не предвидела предстоящего перелома в общественном раз­ви­тии. Хуже того: подойдя вплотную к его границе вместе со всем обще­ством, теория по-прежнему «в упор не видит» нового качества разви­тия, не может внятно сформулировать его суть.

Во всем обществе, не говоря уже о руководящем эшелоне, широ­ко распространено понимание не просто нехватки, а практически пол­ного отсутствия крупных, смелых идей, адекватных ощущаемому всеми масштабу проблем, масштабу исторического вызова, с которым столк­нулось мировое коммунистическое движение.

Съезд продемонстрировал нашу решимость принять этот вызов, нашу нравственную готовность к крутому перелому, – но одновре­мен-но он продемонстрировал, к сожалению, сохраняющийся глубокий де-фицит в сфере теории, отсутствие конструктивных идей, отвечаю­щих масштабу поставленных временем задач.

На пути нашего общественного развития как бы установлен знак: «Осторожно, опасный участок! », а мы, не имея, по существу, ясного понимания характера этого участка и природы опасности, не только не можем сбавить скорость, но, напротив, – объективно вынуждены ее резко увеличивать.

Безопасность нашей страны оказывается под угрозой, масштабы которой беспрецедентны.

Как было подчеркнуто советской стороной в Женеве, для сохра­нения мира жизненно необходимо, чтобы с обеих сторон практическая политика базировалась не на застывших схемах и догмах, а на четком понимании исторических реальностей.

Сегодня мы располагаем огромным и пополняющимся с каждым днем массивом данных о качественно новых процессах и явлениях, о глубоких сдвигах во всех сферах мирового социально-экономиче­ского развития. Но эти данные совершенно не вписываются в те за­стывшие схемы, которые предлагают общественные науки. Про­блема в том, что эти схемы тормозят принятие неотложных полити­ческих решений, блокируют осознание нами исторических реалий, продуцируют свое­образную «слепоту» по отношению ко всему каче­ственно новому. Од­нако общественные науки настаивают на непри­косновенности своих схем, ссылаясь на авторитет марксистско-ле­нинского учения, которое они монопольно представляют.

Таким образом, мало того, что общественные науки сами не вы­двигают никаких новых идей, они к тому же блокируют формирова­ние нового политического мышления, основанного на осмыслении новых реальностей общественного развития.

В этих условиях необходимо, устранив подобное обременитель­ное посредничество, обратиться прямо к арсеналу подлинных идей ос­новоположников марксизма-ленинизма.

Истина, при всей ее кажущейся парадоксальности, состоит в том, что освоение глубинных пластов теоретического наследия Маркса только еще предстоит совершить.

Существует важнейший раздел этого наследия, овладение кото­рым имеет ключевое значение для судеб мирового коммунистиче­ского движения в нынешний пере-

ломный момент исторического раз­вития. От успеха или же неудачи в деле его превращения в произво­ди­тель­ную силу зависит выполнение коммунистами своей миссии по спасе­нию человечества от угрозы ядерного самоуничтожения; от этого же целиком зависит сама воз-можность достижения странами реально­го социализма наивысшего мирового уровня производитель­ности об­ще­ственного труда.

Ирония истории, ее объективный парадокс состоит в том, что ны-не весь этот раздел учения Маркса прочно забыт; само его суще­ство-вание как для современных марксистов, так и для их идейных противников является, по-видимому, абсолютно неизвестным.

Безотлагательное возвращение созданного гением Маркса мощ­ного духовного оружия его законным наследникам, овладение им, его обновление – вопрос жизни и смерти для современного комму­нисти­ческого движения.

 

2

 

Противопоставление идеологии и строгой научной теории не яв­ляется изобретением буржуазной пропаганды. Оно принадлежит Марксу и Энгельсу и образует стержневую линию их работы «Немец­кая идеология». Теория строит объективную картину дей­ствительно­с-ти. Идеология оценивает эту действительность с точки зрения того или иного общественного идеала или же рисует утопию, воплощаю­щую этот идеал. Там, где начинается идеология, наука кончается. Так было всегда, во всей предшествующей истории ду­ховной культуры.

Однако Ленин определил учение К. Маркса как уникальную це­ло-стность качественно нового типа: научную идеологию. Таким обра­зом, в этом учении можно выделить как минимум две его составные части: коммунистическую теорию и идеологию. Что же объединяет вместе эти две ранее абсолютно несовместимые сущности, сплавляет их в «единый кусок стали»? Этим диалектическим посредником, серд­цеви-ной учения К. Маркса служит основанное на материали­стиче­ском по-нимании истории учение о революционной миссии про­летари­ата. Именно благодаря такому опосредованию теоретиче­ский, объек­тив-ный взгляд на будущее разви-

тие общества, не теряя своей объек­тивности, становится партийным взглядом с точки зре­ния вполне определенного общественного идеала, – в то время как сам этот идеал совлекается с небес утопии и обретает теоретически обоснован­ный путь и материальную силу для своего воплощения.

Но можно ли говорить здесь о трех, а не о двух частях учения Маркса? Разве коммунистическая теория, о которой идет речь, и Марксово материалистическое понимание истории – не одно и то же?

Нет. Речь идет о двух различных теориях, о теориях двух абсо­лютно различных типов исторического развития, более того – прямо противоположных его типов. Связь между ними, конечно, суще­ствует, но она может быть установлена лишь в рамках более широ­кого целого, объемлющего обе эти теории и диалектически снимаю­щего противо­речие между ними.

Так называемое «материалистическое понимание истории» яв­ля­ется, по более точному выражению самого Маркса, лишь материа­ли­стическим пониманием «предыстории», теорией возникновения, раз­ви-тия и смены исторически конкретных форм частной соб­ственно­сти вплоть до высшей и последней – капитала.

Коммунистическая же теория, в отличие от этого, имеет совер­шенно иной характер, который с гениальной краткостью определен в «Манифесте»: «...КОММУНИСТЫ МОГУТ ВЫРАЗИТЬ СВОЮ ТЕО­РИЮ ОДНИМ ПОЛОЖЕНИЕМ: УНИЧТОЖЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБ­СТВЕННОСТИ».

Именно эта теория, эта важнейшая часть наследия К. Маркса ока­залась целиком утеряна современным коммунистическим движе­нием, и подступы к ней наглухо заблокированы предрассудками и некрити­ческими представлениями.

 

3

 

Принято считать, что частная собственность в странах реального социализма уже окончательно уничтожена. На самом деле, по Марксу, верно обратное: к ее подлинному уничтожению еще даже не присту­па-ли.

Свержение власти буржуазии и ее захват пролетариатом, как разъ-ясняет «Манифест», еще не несет в

себе ничего собственно ком­мунистического. Это лишь упразднение частной собственности в от­личие от «действительного коммунисти-ческого действия» (К. Маркс), то есть уничтожения частной собст-венности, «овладения» ею, «обоб­ществления на деле» (Ленин), для ко-торого первое упразд­нение только создает предпосылку. Частная соб-ственность есть кон­кретная сово­купность всех производственных от-ношений общества, и ее уни­что­жение – исторически длительная, по-зитивная деятель­ность, имею­щая объективную, весьма сложную структуру. Эту структуру невоз­можно нащупать эмпирически, с са-мого начала здесь необходима опора на Марксову теорию уничтоже-ния частной соб­ственности.

В отсутствие опоры на указанную теорию коммунистическое строительство как положительная деятельность оказалось начисто ли­шенным теоретической основы, обреченным развиваться «эмпи­риче­с-ки, весьма нерациональным способом проб и ошибок» (Ю. В. Андро­пов). Оно понималось не как длительное закономерное разви­тие, структура и этапы которого целиком обусловлены структурой снима­емой, уничтожаемой частной собственности, а как волюнта­ристское движение в светлую пустоту, строительство на ровном ме­сте.

Современные общественные науки, пытающиеся возвести свое здание исключительно на фундаменте «материалистического пони­ма­ния истории» (то есть теории развития предысторического, до­комму­нистического типа), так же неприложимы к современным практиче­ским задачам, как палеонтология – к автомобилестроению. По суще­ству, после Ленина в науку о строительстве коммунистиче­ского обще­ства не было добавлено ни строчки.

Положения об «уничтожении частной собственности», «уни­что­жении производственных отношений» имеют простой, осязаемый смысл. Уничтожить то или иное производственное отношение озна­чает заменить отношение между людьми в процессе производ­ства отношением между неодушевленными элементами производи­тельных сил. Такое «погружение» в производительные силы одного слоя про­изводственных отношений за другим означает, с одной сто­роны, по­степенное вытеснение людей из сферы производства, а с другой – ка­чественное преобразование производительных сил, их превра-

щение в своего рода искусственную природу, автономно, без участия че­ловека в производстве обеспечивающую удовлетворение всех его ма­териаль­ных потребностей.

Уничтожение производственных отношений вовсе не означает уничтожения всякой деятельности во имя основания царства без­дель­ников, – напротив, это есть превращение деятельности в под­линно че­ловеческую, поскольку уничтожение производственных от­ношений только и открывает простор для отношений человеческих. Известная со времен Сократа совместная деятельность по постиже­нию Истины, утверждению Блага, сотворению Прекрасного – это воистину «дья­вольски серьезное дело» (Маркс), но это не есть произ­водство.

В этом высокий гуманистический смысл борьбы коммунистов. Коммунизм, по Марксу, есть царство осознанной необходимости, эпо-ха, опосредующая царство естественной необходимости – че­ло­вече-скую предысторию, и царство свободы – эпоху Гуманизма.

В коммунистической теории речь идет о качественно новом типе, механизме общественного развития, в рамках которого объек­тивные закономерности развития реализуются совсем не так, как в рамках «предыстории», – не сами по себе, через диалектику разви­тия произ­во-дительных сил и производственных отношений, а только через дея­тельность познающего эти законы, обладающего самосо­знанием субъ­екта. Не для красного словца Ленин писал о главной за­слуге Маркса и Энгельса, состоящей в том, что «они научили рабо­чий класс самопо­знанию и самосознанию и на место мечтаний по­ставили науку».

Основы коммунистической теории, то есть теории уничтожения частной собственности, заложили младогегельянцы. Заслуга ее даль­нейшего развития в цикле работ 1843–1848 годов принадлежит ис­клю-чительно Марксу и Энгельсу. Материалистическое понимание преды-стории лишь обосновывает неизбежность перехода к новому, комму-нистическому типу развития, но на границе двух типов разви­тия оно слагает свои полномочия.

В центре коммунистической теории стоят категории самосозна­ю-щего субъекта и его общественно-исторической практики.

Правящая партия – субъект нового, коммунистического типа раз­вития – даже имея все необходимые экономические, политиче­ские и социальные предпосылки, не сможет двинуть общество по со­циали­стическому пути, не сможет сделать даже самого первого шага, не овладев предварительно коммунистической теорией, теорией уни­что­жения частной собственности. Это утверждение – не просто ри­тори­че­ский оборот, оно имеет статус закона. Таков закон новой ис­ториче­ской эпохи, в которой общественное развитие совершается только че­рез со­знательную деятельность субъекта на основе познан­ной им объ­ектив­ной необходимости.

На первый взгляд кажется непонятным, как могло возникнуть и существовать такое фундаментальное непонимание Марксовой ком­мунистической теории. На деле можно показать, что это произошло закономерно. Достаточно вспомнить здесь ленинский афоризм из «Фи-лософских тетрадей»: «Нельзя вполне понять " Капитала" Маркса и в особенности его 1 главы, не проштудировав и не поняв всей логики Ге-геля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса ¹/₂ века спустя!! »

 

4

 

В отличие от коммунистической теории идеология марксизма со­держит систему идеалов и принципов, которые должны быть (но могут и не быть) воплощены в здании нового общества, шаг за шагом возни­кающем в ходе демонтажа и реконструкции здания частной собствен­ности. В центре этой системы – принцип социальной спра­ведливости и его высшее коммунистическое воплощение: «Каждый – по способ­но­стям, каждому – по потребностям» (Маркс).

Современный «научный коммунизм», который многими оши­бочно рассматривается как коммунистическая теория, на самом деле (в его части, касающейся деятельности уже победившего пролетари­ата) целиком относится к сфере идеологии, и слово «научный» в его назва­нии не должно вводить в заблуждение.

Можно показать, что во всей системе современных «обществен­ных наук» нет ничего, имеющего хотя бы отдаленное отношение к Марксовой теории уничтоже-

ния частной собственности, то есть под­линной коммунистической тео-рии. Упреки в адрес общественных наук в том, что они плохо выпол-няют роль коммунистической тео­рии, ука­зующей путь практике, отражают непонимание их природы: они по своей сути вовсе не при-способлены и не могут иметь отноше­ние к вы­полнению этой функции, хотя, как и всякая идеология, при­тязают на нее из лучших побуж-дений.

Идеология, которая подвизается в несвойственной ей роли тео­рии, то есть берется объяснять и предсказывать, неизбежно порож­дает фантастические представления о современном мире – и что са­мое опасное и печальное – творит идеологические мифы о нас са­мих.

 

5

 

В свете сказанного особую остроту приобретает вопрос о харак­тере того этапа общественного развития, на котором находится наше общество.

Вызывающая столько дебатов промежуточная фаза коммунизма, которая опосредует его первую и высшую фазы, действительно су­ще­ствует. Для Маркса это было очевидной истиной, иначе он назвал бы «высшую фазу» просто «второй». Диалектика вообще не допус­кает двухфазных процессов развития. И в конце концов, в «Эконо­мическо-философских рукописях 1844 г.» Маркс подробно, не оставляющим сомнения образом характеризует каждую из этих трех фаз.

К нашим сегодняшним проблемам это, однако, не имеет ника­кого отношения, поскольку мы еще не вошли даже в первую фазу комму­низма.

После ниспровержения власти буржуазии первая в мире страна диктатуры пролетариата не имеет возможности непосредственно пе­рейти к новому, социалистическому типу развития, поскольку пред­мет деятельности – то, чем должен овладевать возникший субъект обще­ственного развития, то есть совокупность производительных сил и производственных отношений, – недостаточно развита, а ча­стично уничтожена в ходе борьбы за власть. С этим связана объек­тивная не-обходимость в длительном переходном периоде, в ходе ко­торого со­во-купность отношений частной собственности не только не уничто­жа-ется, но напротив, развивается вместе с раз-

витием произ­во­ди­тельных сил, правда, оставаясь при этом в рамках и под общим кон­тролем диктатуры пролетариата.

На протяжении переходного периода производственные отно­ше­ния совершенствуют и развивают, в то время как с момента вступле­ния в первую фазу коммунистической эпохи их будут после­дователь­но, шаг за шагом уничтожать. Так, в соответствии с буквой и духом «Манифеста», с ними и надлежит поступать, ибо они обра­зуют ткань уничтожаемой частной собственности, ибо по заверше­нии коммуни­стической эпохи должна возникнуть ассоциация, в ко­торой «свобод­ное развитие каждого есть условие свободного разви­тия всех» и в ко­торой людей не связывают между собой, помимо че­ловеческих, ника­кие иные отношения.

На одном из внутренних этапов сверхзатянувшегося переход­ного периода наша страна находится сегодня. Десятилетия мы стоим перед границей, отделяющей подлинный социализм от «социализма в из­ве-стном смысле» (Ленин), не в силах преодолеть ее без опоры на ком­му-нистическую теорию. Истина сурова, но она такова.

Революция 1917 года была величайшим событием во всей пред­шествующей мировой истории, поскольку ознаменовала собой начало перехода от «предысторического» к качественно новому, коммунисти­ческому типу общественного развития. Однако заверше­ние переход­ного периода, переход к «действительному коммунисти­ческому дейст­вию», подлинное вступление в первую – социалисти­ческую – фазу коммунизма станет этапом не менее значимым и не­измеримо более сложным.

Коммунизм, по Марксу, – не способ производства, а целая ис­то­рическая эпоха, сопоставимая не с капитализмом, а со всей завер­шае­мой им эпохой предыстории. Каждая из трех фаз эпохи комму­низма, в свою очередь, включает в себя три способа производства – таков ее подлинный исторический масштаб. Войти в эту эпоху, в коммунисти­ческий тип развития, можно единственным образом: со­знательно пре­вратив в производительную силу общества коммуни­стическую тео­рию, Марксову теорию уничтожения частной соб­ственности. А такое превращение теории означает не писание пух­лых томов, а развертыва­ние мощного человеко-машинного ком­плекса, в рамках которого по­нятийные структуры теории будут

функционировать как часть специ­альных средств разработки про­грамм общественного развития.

Такова высота порога, в который в действительности упирается развитие нашей страны и о котором формула двадцатилетней давно­сти о «переходе от экстенсивного к интенсивному развитию» не дает ни­какого представления.

 

 

6

 

Подлинное освоение Марксовой теории частной собственности влечет за собой не менее революционный переворот в устоявшихся взглядах на современное западное общество.

Вся совокупность данных о различных сторонах развития про­ти­востоящей нам общественной системы, которыми мы сегодня рас­по­лагаем, о качественно новых явлениях в ее экономике, о структуре и функционировании центров власти, о глубоких сдвигах в сфере идео­логии и т. п. – все это абсолютно не вписывается в схемы, предлагае­мые обществоведами, и вынуждает сделать практически неизбежный вывод о том, что уже на протяжении десятилетий, с начала 30-х годов, перед нами не капитализм (пусть даже «государ­ственно-монополисти­ческий»), а качественно иное образование, имеющее другую социаль­ную природу.

Возможно строгое теоретическое обоснование этого тезиса, ос­но­ванное на подлинных взглядах и работах Маркса и Ленина, до сих пор не входивших в научный обиход, и на их методологии.

Принятие данного вывода и всех его неизбежных следствий по­влечет за собой глубокие, революционные сдвиги в деле обеспечения безопасности мировой социалистической системы, во всей сфере не только внешней, но и (не в меньшей степени) внутренней поли­тики[128].

 

7

 

Представление о том, что противостоящая нам общественная си­стема все еще является государственно-монополистическим капи­та­лизмом, постоянно некритически воспроизводится представите­лями наших общественных наук. Однако, оно не имеет никакого от­ношения ни к Марксу, ни к Ленину и более того – прямо противо­речит всем ле­нинским оценкам.

Анализ, следующий подлинным взглядам Маркса на природу ча-стной собственности, опирающийся на ленинскую теорию много­ук-ладности и теорию победы социализма первоначально в одной стране, показывает, что капитализм в развитых странах в целом пе­ре­стал существовать после «великого экономического кризиса» 1929–1933 годов, то есть уже в первые полтора десятилетия после Октябрь­ской революции. Противостоящее нам сегодня эксплуата­торское об­щество является сложным многоукладным социальным организмом, в котором развитый капиталистический уклад продол­жает существо­вать, но уже не является при этом господствующим. Уклад, который господствует сегодня над капиталом (и над всеми прочими, включая государство) – финансовая элита, которая, реали­зуя научное понима­ние части объективных закономерностей обще­ственного развития,

ис­пользуя развитые методы и средства плано­вого руководства, опираясь при необходимости на механизмы тай­ной власти, шаг за ша­гом огра­ничивает сферу «анархии обществен­ного производства» и по­степенно овладевает системой обществен­ных отношений, преобразуя их в инте­ресах правящего меньшинства.

Этот уклад естественно назвать элитаристическим. Элитаризм яв­ляется (как это можно доказать с помощью теоретических средств, за­вещанных Марксом и Лениным) неизбежной «тенью» коммунизма на всем протяжении коммунистической эпохи. Его появление в наиболее развитых капиталистических странах было закономерно обусловлено победой российского пролетариата и осуществилось в различных фор-мах (от Рузвельтовской до фашистской) в условиях великого эко­номи-ческого кризиса.

Экономическая суть элитаризма, – как бы это ни казалось пара­доксальным, – та же, что и коммунизма; уничтожение частной соб­ст-венности. Но если социализм и коммунизм – это переход от част­ной собственности к общественной, к собственности всего обще­ства, то элитаризм – переход от частной собственности к корпора­тивно-эли­та-ристической.

Первоначально элита возникает из объединения – диктуемого же-сткой внешней необходимостью – крупнейших представителей фи­нан-сового капитала. Посредством государства она монополизи­рует выс-шие формы деятельности банковского капитала, начинает осу­щест-влять плановое управление инвестиционным циклом в мас­штабе всей страны.

При таком переходе члены правящей группировки шаг за шагом теряют качество капиталистов, меняют форму деятельности, пре­кра­щают в определенных сферах экономики конкурентную борьбу друг с другом. Правящая группировка – элита – постепенно стано­вится еди­ным и единственным, совокупным собственником всех производи­тельных сил, принадлежавших ранее классу капиталистов, но управ­лявшихся каждым из них порознь, частным образом.

Поскольку форма присвоения общественных производительных сил по мере развития элитаризма перестает быть частной – основ­ное противоречие капитализма уже не является неразрешимым, и шаг за шагом осуществ-

ляется его снятие. Для элитаризма характерно немало глубоких экономических и иных противоречий, однако он, как и соци­ализм, обладает механизмом их сознательного выявления и планомер­ного разрешения. Это уже не «этапы общего кризиса», а объ­ективные противоречия последовательных стадий развития. По­этому совер­шенно правильный тезис о «неизбежности гибели капи­тализма» не имеет к современному элитаризму никакого отношения. Наблюда­емые в последнее время спады и подъемы производства в странах За­пада в большинстве своем отражают не столько стихию кризисов, сколько сознательно осуществляемые, запланированные качественные и струк­турные сдвиги в экономике.

Экономическое могущество элитаризма основано на эксплуата­ции «третьего мира», а также – в меньшей степени – трудящихся соб­ственных стран[129]. Однако по мере развития элитаризма эксплуата­ция в форме наемного труда уступает место другим, в том числе неофео­дальным и неорабовладельческим формам, происходит быстрое рас­слоение трудящихся масс и потеря ими качества проле­тариата, а также прямое вытеснение из сферы производства и марги­нализация.

Таким образом, в условиях элитаризма социалистическая рево­лю­ция – в мирной или же немирной форме – необратимо теряет «клас­си­ческую» экономическую основу и социальную движущую силу, и без мощного воздействия извне, со стороны социалистиче­ской систе­мы и «третьего мира», становится все менее возможной[130].

 

8

 

Современная экономика элитаризма характеризуется наличием огромного избыточного капитала. Для того чтобы сохранять себя в ка­честве капитала, он должен постоянно находиться в процессе рас­ши­ренного воспроизводства (в рамках инвестиционного цикла).

Специально организованным резервуаром для сохранения и вос­производства этого избыточного капитала

служит так называе­мый во­енно-промышленный комплекс. Эта обо-собленная часть, выде­лившая­ся из промышленного капитала, является подчиненным укла­дом в рамках элитаризма. Хотя верно то, что интересы ВПК явля­ются опре­деляющими по отношению к страте-гическим установкам админи­стра­ции США и других стран элита-ризма, сами эти интересы являются определяемыми, подчиненными по отношению к интере­сам правящей элиты. В этом смысле прав был М. Болдридж, который говорил во время годового собрания АСТЭС в 1985 году: «Поверьте, что ВПК не управляет нашими экономическими отношениями! »

Гонка вооружений «вмонтирована» в современную форму вос­производства системы производительных сил и производственных от­ношений элитаризма, и ее приостановка внешними, внеэкономиче­ски-ми средствами повлекла бы катастрофические экономические по­след-ствия для экономики Запада. Поэтому любые реальные меры по ее ог-раничению должны включать в качестве главного элемента «за­пас­ной выход» для избыточного капитала – глубоко продуманную и взве-шенную альтернативную форму экономического воспроизвод­ства элитаризма.

Наши предложения по ограничению и сокращению вооружений в их нынешней форме, не оставляющей выхода для ВПК, не просто иг­норируют основные интересы правящей элиты, – они грубо про­тиво­речат этим интересам. Поэтому они будут отклоняться ею вне зависи­мости от любых наших уступок в военной и политической сфере.

 

9

 

Уже из того, что сказано выше, становится понятным: мы абсо­лютно превратно представляем себе природу противостоящей нам об­щественной системы, движущие силы и характер ее развития, воз­мож­ности и перспективы, мы игнорируем ее подлинные центры вла­сти, адресуясь вместо этого к третьестепенному «административ­ному» ук-ладу, мы не понимаем системы ее подлинных экономиче­ских и по­ли-тических интересов, выдвигая на переговорах заведомо неприемле­мые предложения и идя на существенные (для нас) уступки, которые несущественны для партнера; наконец, мы практи­чески не

знаем и глубоко недооцениваем идеологию нашего против­ника. Суще-ствует настоятельная необходимость переосмысления всего комплекса про­блем обеспечения безопасности в современных условиях.

Однако на самом деле вопрос гораздо глубже. Речь должна идти о переосмыслении основного содержания современной эпохи и ос­нов­но-го ее противоречия.

Человечество переживает переломный, переходный период не просто между двумя формациями, а между двумя эпохами своей ис­тории, двумя качественно различными типами общественного разви­тия. Содержание первой эпохи – «предыстории» (Маркс) – станов­ле­ние и развитие частной собственности, включая высшую и послед­нюю ее форму, капитал. Содержание второй эпохи – созна­тельное уничто­жение частной собственности, в ходе которого обще­ство как бы про­ходит все формации предыстории «в обратном по­рядке».

Революция 1917 года послужила исходной точкой переходного периода между эпохами. Однако его важнейший, наиболее сложный и опасный этап только начинается.

Уничтожение частной собственности осуществляется в двух противоположных общественных формах – коммунистической и эли-таристической. Главной движущей силой каждой из форм при их воз-никновении выступают два противоположных класса капитали­сти­че-ского общества – пролетариат и финансовая элита. Борьба ком­му­ни-стической и элитаристической общественных систем – это каче­ст-венно новая форма классовой борьбы в наступающей второй эпохе истории. Однако, в отличие от классовой борьбы, которая, при всем ее значении, была лишь формой разрешения противоречия между произ­водительными силами и производственными отношени­ями, – проти­воборство коммунистического и элитаристического субъектов обще­ственного развития является основным противоре­чием и непосред­ственным источником развития в новую эпоху.

Коммунизм и элитаризм проходят в своем развитии одни и те же этапы, закономерно обусловленные объективной структурой уни­что­жаемой частной собственности. Однако в возводимом на ее месте зда­нии нового общества каждая система реализует один из двух про­тиво­положных общественных идеалов. Коммунистический, эга-

ли­тарный идеал социальной справедливости противостоит элитарному идеалу индивидуалистической свободы.

 

10

Слово «идеология» мы привыкли произносить с пиететом. Дей­ст-вительно, идеология, когда она базируется на теоретическом осно­ва-нии, то есть является научной – это громадная, мобилизующая, пре­об-разующая сила. Но стоит ей оторваться от этого основания – и она шаг за шагом начинает превращение в свою противоположность.

Для Маркса и Энгельса понятие «идеология» имело негативный смысл, закономерно стояло рядом с понятием «идеализм». Идеализм в практической политике, самогипноз в области пропаганды – это еще не худшие следствия подмены теории идеологией.

Политику коммунистических партий во всем мире объективно объединяет то, что она, как это определено «Манифестом», должна быть направлена на уничтожение частной собственности.

Однако, это единство лежит в сущности их политики. На по­верх­ности явлений, – поскольку структура частной собственности в Чехо­словакии, Вьетнаме, Анголе, Аргентине, Великобритании, Япо­нии раз-личается глубочайшим образом, – политика каждой партии неиз­бежно должна быть особенной, не похожей ни на какую иную. Глуби­на этих объективных различий на самом деле неизмеримо пре­восходит то худосочное разнообразие, которое ныне служит поводом для раз­брода и организационной разобщенности.

Идеология, которая пыжится предстать теорией, сначала возво­дит национальные особенности политики в ранг своих принципов, а сле­дующим ходом провозглашает их законом коммунистической теории. Так производятся на свет «австромарксизмы», «еврокомму­низмы» и сонмы иных «измов».

Новая интеграция международного коммунистического (и шире – рабочего) движения насущно необходима – но она может осуще­ст-виться только на основе коммунистической теории, которая ныне утеряна им и которая должна быть ему возвращена.

11

 

Для спасения человечества от нависшей над ним угрозы само­уни­чтожения интеграция международного коммунистического дви­жения является необходимым, но недостаточным условием. Нужен конструк­тивный диалог с самым широким спектром политических сил, прежде всего – с новым массовым демократическим движе­нием на Западе.

Однако, если стороны вступают в контакт только в роли носите­лей определенной идеологии, тогда возможен лишь один вид «диа­ло-га» – идеологическая борьба. Поскольку же какое-то согласие по­ли­ти-чески необходимо – оно достигается лишь на доидеологиче­ском «об-щечеловеческом» уровне в его банальном варианте, в во­просе о том, что мир – это хорошо, а война – плохо. Но это аб­страктная, чрез­вы-чайно слабая основа для развития контактов, диа­лога, полити­ческих договоренностей и совместных действий.

Подлинной основой для этого должна стать Марксова теория ча-стной собственности, в которой осуществился не имеющий и по­ныне аналогов синтез двухтысячелетнего развития европейской мысли. Достаточно вспомнить, что одним из источников марксизма служит классическая немецкая философия, различные части которой образуют теоретический фундамент большинства сколько-нибудь зна­чительных политических, общественных, культурных движений со­временности.

Даже среди тех, кто по различным причинам не полностью при­емлет теорию и методологию Маркса, понимание его непреходящего вклада в общечеловеческую культуру имеет широчайшее распро­стра­нение. Это справедливо в первую очередь для представителей так на-зываемых альтернативных движений, либералов и радикалов, мно­гих клерикальных партий и т. д.

Вступая в диалог в качестве носителей и законных преемников теоретического и культурного наследия Маркса, коммунисты полу­чат беспрецедентные возможности для глубокого воздействия на любого политического партнера, прямой доступ, универсальный ключ к диа­логу со всеми основными силами.

Колоссальные резервы, однако, могут быть вскрыты и в сфере идеологической борьбы, как только наша иде-

ология воспользу­ется своим правом коммунистического первородства, своей возможно­стью стать первой в истории научной идеологией.

В отсутствие строгого контроля со стороны коммунистической теории днище идеологического судна обрастает массой необязатель­ных «принципов» и случайных «идеалов». Какой же идеал является действительно несовместимым с основополагающим принципом «Каждый – по способностям, каждому – по потребностям», высту­пает его подлинным отрицанием? Очевидно, элитарный принцип «Каждо­му – по способностям», тесно связанный с печально извест­ным лозун­гом «Каждому – свое». Если будет осознано, что подлин­ный водораз­дел в идеологии и в политике проходит по границе между этими двумя принципами – по одну его сторону вместе с коммуни­стами окажется большинство политических сил, значитель­ное боль­шинство населения Земли.

 

12

 

С целью решения сформулированных задач вносится предложе­ние учредить фонд имени Карла Маркса. Фонд может действовать как общественное объединение, существующее на средства от доб­роволь­ных взносов граждан и организаций, а также собственной со­циально-культурной и экономической деятельности.

Развертывание деятельности фонда можно представить в виде трех этапов.

На первом этапе фонд провозглашает своей целью систематиче­ское содействие всем формам изучения, пропаганды и популяриза­ции среди советской и мировой общественности целостного науч­ного и культурного наследия К. Маркса, а также его личности, жизни и дея­тельности. Фонд заключает договоры о создании соответству­ющих ра-бот с журналистами, учеными, деятелями искусств. Он вно­сит свои ре-комендации в учреждения пропаганды, образования, науки, культу­ры по вопросам, касающимся преподавания, изучения, отражения в литературе и искусстве, пропаганды и популяризации творческого на-следия К. Маркса.

На втором этапе деятельности фонд инициирует создание анало­гичных национальных фондов имени Карла Маркса, опирающихся вначале главным образом на ком-

мунистические и социал-демо­крати­ческие партии соответствующих стран; содействует вовлечению в дея­тельность национальных фондов широкого спектра политических и общественных сил; ведет дело к их объединению в Международ­ный фонд имени Карла Маркса.

На третьем этапе фонд вступает в прямой диалог с широким кру­гом общественных и политических сил, первоначально – через кана­лы функционально подобных ему объединений: от фонда имени Ф. Эбер-та у социал-демократов – до фонда Форда и «Фонда насле­дия» («Хери-тидж фаундейшн»).

Все указанные этапы деятельности можно осуществлять как по­следовательно, так и одновременно – как параллельные направле­ния работы.

14.02–30.05. 1986 г.

Москва

 

Платонов С.

П37  После коммунизма: Книга, не предназначенная для печати. – М.: Мол. гвар­дия, 1990. – 255[1] с.

 

ISBN 5-235-01280-1

 

Подзаголовок этой книги говорит сам за себя: она действительно писалась не для публикации. Но трагический поворот в судьбе автора, умершего в 1986 году, открыл возможность для ознакомления с его идеями, которые, может быть, опередили свое время. В самом деле, что может быть после коммунизма? С. Платонов попытался ответить на этот сложнейший вопрос.. Книга, написанная ярким публицистиче­ским языком, несомненно вызовет интерес читательской аудитории.

 

П 0201000000 – 059 / 078(02)–90 КБ-045-001-89                 ББК 60.55

 

 

ИБ № 6895

С. Платонов

ПОСЛЕ КОММУНИЗМА

 

Заведущий редакцией С. Дмитриев

Редактор С. Перевезенцев

Художник Ю. Карманов

Художественный редактор С. Курбатов

Технический редактор Е. Михалева

Корректоры Н. Самойлова, Е. Самолетова, Т. Пескова, Е. Дмитриева

 

Сдано в набор 07.12.89. Подписано в печать 12.01.90. А02208.Формат 84х108⅓ 2. Бумага типо­графская № 1. Гарнитура «Литературная». Печать высокая. Усл. печ. п. 13, 44. Усл. кр.-отт. 14, 7. Учетно-изд. л. 13, 0. Тираж 100 000 экз. Цена 85 коп. Заказ 2719.

 

Типография ордена Трудового Красного Знамени издательско-полиграфического объединения ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес ИПО: 103030, Москва, Сущевская, 21.

 

ISBN 2-235-01280-1

[1] Здесь и далее курсивом выделены слова, подчеркнутые или помеченные самим С. Платоновым (прим. ред.).

[2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3, с. 4.

[3] Там же, т. 1, с. 428-429.

[4] Там же, т. 4, с. 438.

[5] Там же, т. 37, с. 370.

[6] Ленин В. И. ПСС, т. 29, с. 162.

[7] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 71.

[8] Там же, с. 68-69.

[9] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 107-108.

[10] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 26.

[11] Там же, с. 27.

[12] Там же, с. 31.

[13] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 115.

[14] Там же, с. 136.

[15] Ленин В. И. ПСС, т. 36, с. 177.

[16] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 136.

[17] Косолапов Р. И. Социализм. К вопросам теории. М., Мысль, 1979, с. 116.

[18] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 86.

[19] Там же, с. 97.

[20] Там же, с. 98.

[21] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 98.

[22] Благодаря кропотливым текстологическим анализам Г. Багатурии постепенно распространяется понимание многослойности, объемности, сложной структуры «материалистического понимания исто-рии», которое атаману Шервудских экспроприаторов представлялось сплющенным в блин и сведенным к абстрактной оппозиции взаимонепроницаемых «производительных сил» и «производственных отно-шений».

[23] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 57-58.

[24] Там же, т. 42, с. 123, 159; т. 46, ч. 1, с. 107.

[25] Там же, т. 2, с. 39. (Выделено С. Платоновым. — Ред.)

[26] Эта мысль впервые встречается в работах 1844 года и получает полное развитие в 1-й главе «Не-мецкой идеологии».

[27] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 28.

[28] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 113.

[29] См. Лапин Н. И. «Молодой Маркс». М., Политиздат, 1968, с. 353. Следует отметить, что сама постановка вопроса достаточно условна. «Зрелый Маркс», говоря словами самого Маркса, — это не «состояние», а действительное движение, постоянное углубление в сущность предмета — частной соб-ственности, вскрытие все новых его сущностных слоев. Маркс, сформулировавший проблему отчуждения, тем самым уже и был «зрелым».

[30] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 42.

[31] Ленин В. И. ПСС, т. 1, с. 160.

[32] Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М., Политиздат, 1974, с. 134; 262-269.

[33] «...Определенный способ производства или определенная промышленная ступень всегда свя-заны воедино с определенным способом совместной деятельности, с определенной общественной сту-пенью....Сам этот способ совместной деятельности есть " производительная сила"...» (Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 21).

«Отношение между производительными силами и формой общения — это отношение между формой общения и действиями или деятельностью индивидов. (Основная форма этой деятельности, ко-нечно, материальная деятельность...)

…Условия, при которых люди производят, ... эти различные условия, которые сначала являлись условиями самодеятельности, а впоследствии оказались оковами ее, образуют на протяжении всего исторического развития связный ряд форм общения, связь которых заключается в том, что на место прежней, ставшей оковами формы общения, становится новая, соответствующая более развитым произ-водительным силам, а значит и более прогрессивному виду самодеятельности форма общения, которая, a son tour, превращается в оковы и заменяется другой формой» (там же, с. 63-64) и т.п.

[34] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 21.

[35] Там же, с. 29.

[36] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 405.

[37] Там же, т. 2, с. 102.

[38] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 108.

[39] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 14.

[40] Ленин В. И. ПСС, т. 18, с. 345.

[41] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 18.

[42] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 92.

[43] Там же, т. 46, ч. 1, с. 23.

4 ⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. в 3-х томах. М., Политиздат, 1979, т. 1, с. 17-18.

[45] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 99.

[46] Там же.

[47] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 124.

[48] Там же, т. 46, ч. 1, с. 42.

[49] Там же, с. 39

[50] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 449.

[51] Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., Политиздат, 1974, с. 246.

[52] Ленин В. И. ПСС, т. 1, с. 149-150.

[53] Там же.

[54] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 9, стр. 135.

[55] Не следует смешивать право как производственное отношение, как отчужденную форму общения собственников, — с правовой надстройкой. Аналогично, закон (отношение регламентации) нужно отличать от института законодательства как специфической формы деятельности, в которой впоследствии фиксируется это отношение.

[56] «Прямое рабство является такой же основой нашей современной промышленности, как машины, кредит и т. д. Без рабства нет хлопка, без хлопка нет современной промышленности... Рабство — это экономическая категория огромного значения». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 408). Много-численные факты о кабальных формах эксплуатации мексиканцев на юге США и т. п. свидетельствуют, что это положение Маркса спустя полтора столетия ничуть не устарело.

[57] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 116.

[58] Там же, с. 117.

[59] Ленин В. И. ПСС, т. 1, с. 260.

[60] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 169.

[61] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 127.

[62] Там же, с. 135.

[63] Там же, с. 169. Необходимо отметить, что в этой работе Маркс использует понятия «гуманизм» и «социализм» как синонимы. В дальнейшем он также не употребляет термин «социализм» в его современном, привычном для нас значении. В этом качестве он появляется только в последних работах Энгельса, но при этом сам Энгельс зачастую заключает его в кавычки.

[64] Там же, с. 155.

[65] О девяти коммунистических способах производства см. часть 7 настоящей книги (прим. ред.).

[66] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 135.

[67] Там же, с. 115, 116.

[68] Там же, с. 114-115.

[69] «Последовательный материализм» диалектиков сельфактора и сноповязалки по отношению к капитализму состоял в том, что они не желали знать ничего, кроме средств производства; по отношению же к коммунизму они, наоборот, готовы рассуждать о чем угодно, кроме специфически-коммунисти-ческих средств производства.

[70] Эта работа С. Платонова должна была, по его замыслу, состоять из девяти глав, из которых он успел закончить только две (прим. ред.).

[71] В «Немецкой идеологии» многократно говорится об «уничтожении (устранении) труда». Эта непостижимая (для наших общественных наук) «загадка» будет разгадана ниже.

[72] См. запись от 86.01.20 в части 3 настоящей работы (прим. ред.).

[73] Безусловно, при этом нужно учитывать, что вместо отчужденного отношения обмена возникли дополнительные отношения регламентации между общегосударственным центром и каждым из производителей. Но это просто означает, что отчужденные экономические отношения обмена между производителями, испарившись, оставили след в виде определенного изменения в организационных отношениях каждого из них. Однако эти организационные изменения уже нельзя в полном смысле считать «отчужденными», так как они сознательно спроектированы планирующим центром с учетом интересов самих производителей. К тому же в дальнейшем, на той стадии коммунистического развития, где будет отмирать государство, дойдет черед и до полного снятия всех организационных отношений.

Необходимо также специально и очень внимательно рассмотреть тот случай, когда введенный норматив оказывается несоответствующим реальным условиям и потребностям производства, и производители вынуждены вступить в «незаконные» отношения обмена помимо нормативных через пресловутую «шашлычную в Карачарове», посылать «толкачей» и т. п. Все это будет рассмотрено ниже.

[74] Детальные обоснования здесь (как и всюду в настоящих кратких заметках) по необходимости опускаются.

[75] Напоминаем, что обоснование, как и везде, здесь опущено.

[76] Страницы первой главы «Немецкой идеологии» здесь и ниже даны по изданию: К. Маркс и Ф. Энгельс. Избр. Произв. в 3-х т., т. 1.

[77] Данный документ из архива С. Платонова, как и целый ряд других, судя по всему, является копией подлинного письма. Имя и фамилия адресата не поддается восстановлению, поэтому здесь они заменены условными инициалами (прим. ред.).

[78] Это письмо, как и целый ряд материалов из архива С. Платонова, написано от имени не одного человека, а группы лиц; кто при этом имелся в виду — неясно (прим. ред.).

[79] Само понятие «энергия» возникло в связи с задачами типа установления механического эквивалента тепла. Считать «энергию» чем-то присущим природе самой по себе безотносительно к человеку — технократический вариант антропоморфизма.

[80] Ленин В. И. ПСС, т. 29, с. 148.

[81] См.: Ильенков Э.В. Искусство и коммунистический идеал. М., 1984, с. 28-32.

[82] Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969, с. 188.

[83] Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 1, с. 281.

[84] Лапин Н.И. Молодой Маркс, М., 1968, с. 192.

[85] Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 3. М., 1977, с. 354-355.

[86] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 389.

[87] Там же, с. 400-401.

[88] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 445-446.

[89] Там же, с. 447.

[90] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. а 3-х т., т. 1, с. 60.

[91] Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. а 3-х т., т. 1, с. 60-62.

[92] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 294-295.

[93] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 154.

[94] Там же, т. 3, с. 441.

[95] Важно понять, что надежность щита при таком решении проблемы не зависит от того, будет ли найдена технология «абсолютной защиты». Из технической проблемы эта надежность превращается просто в следствие установленных политических и экономических отношений. Сторона, увеличившая затраты на совершенствование наступательных вооружений, немедленно обязана будет оплатить адекватное усовершенствование оборонительных. Тем самым отныне интересы бывших участников гонки, совместно финансирующих космический щит, меняют свой знак на противоположный. Щит впервые в истории одерживает верх над мечом.

[96] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 49, с. 47.

[97] Ленин В.И. ПСС, т. 30, с. 95.

[98] Ленин В.И. ПСС, т. 36, с. 300.

[99] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 39.

[100] Ленин В.И. ПСС, т. 45, с. 117-118.

[101] «Новейшие исследования показывают, что наиболее ранние формы общественного разделения труда, представляющие собой начальную ступень возникновения классов, отношений эксплуатации, соподчинены, как правило, с межродовыми и межплеменными связями... В племенных общностях выделяются так называемые благородные роды и неблагородные, господствующие и подчиненные, управляющие племенем и управляемые… Социальное неравенство внутри родственных коллективов возникает значительно позднее». («Марксистско-ленинская теория исторического процесса», ч. II, М., 1983).

[102] Напоминаем, что обоснование снова опущено.

[103] Напомним в связи с этим еще одну ленинскую «дефиницию» социализма: «Советская власть + прусский порядок железных дорог + американская техника и организация трестов + американское народное образование + + = ∑ = социализм».

[104] Речь идет, повторяем, об «идеальном», полном ГМК. Реально в годы первой мировой войны в каждой из воюющих стран, как указывал Ленин, элементы экономики в той или иной степени сохранялись. Эта степень определялась конкретной расстановкой указанных выше политических сил в каждой из них.

[105] По аналогии с «капиталом вообще».

[106] Горбачев М. С. Коренной вопрос экономической политики партии. — Коммунист, 1985, № 9, с. 14.

[107] История древнего мира. М., 1983, т. 2, с. 528.

[108] См. соответствующий фрагмент из части 8 (прим. ред.).

[109] Конечно, капитал в качестве общественной формы присвоения производительных сил имеет свои ограничения. В период кризисов он приводит к напрасным затратам и даже уничтожению части экономических производительных сил. Однако даже эти значительные издержки — ничто по сравнению с ущербом от дырявого таза государственной монополии, сквозь который уходит в канализацию практически 100% экономических производительных сил.

[110] Ленин В.В. ПСС, т. 4, с. 157.

[111] Там же.

[112] Там же, с. 158.

[113] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 78.

[114] Там же, с. 49.

[115] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 159.

[116] Там же, с. 158-159.

[117] Там же, с. 159-160.

[118] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 161.

[119] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 52.

[120] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 69-70.

[121] Ленин В.И. ПСС, т. 4, с. 80-81.

[122] Там же, с. 82.

[123] Ленин В.И. ПСС, т. 4,, с. 45.

[124] Там же, с. 67.

[125] Административно-территориальная единица.

[126] Ленин В.И. ПСС, т. 30, с. 107.

[127] Там же, т. 45, с. 402-404.

[128] Данный тезис неизбежно порождает у собеседника ряд недоуменных вопросов. Они могут блокировать восприятие дальнейших тезисов. Целесообразно, предвосхищая эти вопросы, с самого начала сформулировать их в предельно откровенной, даже резкой форме, и предупредить, что по мере изложения на них будут даны исчерпывающие ответы.

Вопросы:

- Представление о том, что современное западное общество — уже не капитализм, противоречит общеизвестным фактам. Разве там больше нет капиталистов, эксплуатирующих наемный труд, конкуренции, рынка и т. п.?

- Это представление льет воду на мельницу идеологического противника. Разве не то же самое твердят сторонники теорий конвергенции, «технотронного», «постиндустриального» и т. п. общества?

- Как можно согласовать это представление с учением марксизма-ленинизма о неизбежности перехода от капитализма к социализму?

- Если это и не капитализм, то уж, во всяком случае, — не социализм. Тогда что это? Какая-то новая, «промежуточная» формация?

- Какой практически-политический смысл может иметь подобный спор о названии? Не является ли он схоластическим теоретизированием, игрой в дефиниции, подпадающей под принцип: «Назови хоть горшком, только в печку не ставь»?

- У нас существует мощная отрасль общественных наук, разветвленная сеть институтов, много академиков и докторов. Почему же они не предвидели заранее такую линию общественного развития?

[129] Можно показать, что этот тезис восходит к Ленину, а не к «теории ультраимпериализма» К. Каутского.

[130] Можно показать, что такое воздействие не будет иметь ничего общего с теорией «экспорта революции» Троцкого.

⇐ Предыдущая10111213141516171819

Поделиться: