МЕДЛЕННОЕ СОЗРЕВАНИЕ МОЗГА

 

Известно, что в родах нервная система некоторых детей до­вольно серьезно страдает от родовых травм, гипоксии, нару­шенного кровообращения и т. д.

Но с другой стороны, в процессе эволюции нарабатывались возможные защитные механизмы. Мы знаем, что нерожденный ребенок имеет от природы избыточное количество нервных клеток, нервных волокон, у мозга есть и другие защитные и дублирующие механизмы. Тогда почему все же так много де­тей с небольшими, минимальными нарушениями, тем не менее задерживающими развитие необходимых двигательных навы­ков, речи, обучение чтению, письму, счету?

Представим себе нервную систему человека в виде электри­ческой системы с главным компьютером — мозгом. Компьютер- мозг связан множеством проводов-нервов с глазами, ушами, мышцами, внутренними органами и т.д. Эти «провода» имеют тысячи и даже миллионы нервных волокон, то есть множест­во самостоятельных «проводов» в одном нерве. Так, от глаза к мозгу идет около миллиона таких отдельных «проводов», от мозжечка к коре головного мозга — целых сорок миллионов! И так связаны друг с другом все структуры («блоки компьюте­ра») нервной системы и мозга.

Как известно из курса школьной физики, провода должны быть покрыты изолирующей оболочкой, иначе электрическая система будет работать плохо. Наш организм насыщен водой, и не просто водой, а физиологическим раствором. Все жидкости организма — кровь, жидкость, омывающая головной и спинной мозг, лимфа — в основном состоят из воды с некоторым коли­чеством солей. Ясно, что в такой среде провода-нервы необхо­димо изолировать, чтобы они были хорошими проводниками «тока» — нервных импульсов.

В организме взрослого человека такая изоляция есть, и она выполняет не только изолирующие функции, но и массу дру­гих (питает нерв, например). Это миелиновая оболочка не­рвов, имеющая сложное строение и состоящая в основном из специального белка — миелина и жиров. Когда нервы покрыты миелином, нервные импульсы быстро и четко передаются от одной структуры нервной системы к другой от органов к моз­гу. Правда, в организме человека есть и немиелинизированные нервные волокна, но они предназначены для медленного про­ведения нервных импульсов.

Миелиновая оболочка имеет «механизмы», ускоряющие проведение сигналов. Скорость проведения в миелинизиро- ванных нервных волокнах может превышать скорость в не- миелинизированных в 100 раз и достигать 120 м в секунду (432 км в час! ). В нервной системе, там, где необходимо быст­рое проведение, миелиновая оболочка более толстая, богатая, хорошо организованная. Например, в подкорковых центрах слуховой и зрительной центральной нервной системы, в яд­рах таламуса (коллектора всей чувствительной информации организма) есть гигантские нервные клетки (их называют магно-клетками) с очень большим количеством миелина. У детей-дислексиков эти клетки не имеют такого количества миелина, поэтому они гораздо меньше по размеру и медлен­нее работают.

У новорожденного ребенка процессы «изоляции» нервов едва лишь начинаются. К моменту рождения «изолированы» (миелинизированы) только нервы и структуры, которые необ­ходимы для жизненно важных функций: дыхания, сердцебие­ния, питания. Из нервных центров миелинизированы, и то не полностью, только ствол мозга и гипоталамус (частично), ко­торые и контролируют эти жизненно важные функции.

Как уже говорилось, «изолирующая оболочка» имеет до­вольно сложное строение и состоит в основном из белка мие­лина и других необходимых веществ. Все эти вещества должны доставляться в нужном количестве и в нужное место нервной системы, туда, где в это время происходят интенсивные про­цессы миелинизации. Малейшая задержка в поставке необхо­димых веществ замедляет и нарушает процессы миелинизации, что приводит, в свою очередь, к задержке и нарушению разви­тия как проводов-нервов, так и самих развивающихся структур нервной системы и мозга. Нарушение процесса миелинизации может быть вызвано несколькими причинами.

Во-первых, из-за недостаточного питания (отсутствия необ­ходимых витаминов, белков, микроэлементов).

Во-вторых, из-за нарушения доставки элементов, необходи­мых для миелинизации, в нужное место.

В-третьих, из-за недостатка энергетических компонентов — кислорода и глюкозы.

Последовательность созревания структур мозга связана с процессами миелинизации, а значит, зависит от адекватного снабжения этих структур кислородом, глюкозой и всеми ос­тальными необходимыми веществами, поступающими в мозг через кровь. Поэтому кровоснабжение имеет огромное значе­ние для процессов созревания и развития нервных структур. При рождении зрелыми и, соответственно, миелинизирован- ными являются две структуры нервной системы: вокализаци- онный центр и гипоталамус.

Вокализационный центр и у человека, и у животных на­ходится в стволе мозга, в его верхней части — среднем мозге. У взрослого человека этот центр тоже работает и отвечает за голосовую (вокализационную) составляющую речи, пения, крика — любых вокализаций.

«Управляет» вокализационным центром у новорожденного гипоталамус, точнее, его часть, которая ближе к центру и кото­рая уже созрела к моменту рождения. Гипоталамус — это очень важная структура нервной системы и у новорожденного, и у взрослого человека. Он внимательно «следит» за внутренним состоянием организма, контролирует обмен веществ. Если человека мучает жажда или он голоден — гипоталамус поднима­ет тревогу.

 

 

Гипоталамус — это первая структура, которую большинство ученых относит к лимбической системе. Если проводить ана­логии с компьютерной техникой, то ствол мозга — это первый элементарный компьютер, который обладает небольшим набо­ром функций, но они жизненно необходимы. Он очень медлен­но работает, но на первых порах развития скорость его доста­точна.

Следующий по мощности «компьютер», которым облада­ют и млекопитающие, — лимбическая система. Это компьютер уже более совершенный, достаточно быстрый, обучаемый и са­мообучающийся, пригодный для игры и подражания и, самое главное, очень эмоциональный. Он может быть страстным, темпераментным, бескомпромиссным, свирепым, но в то же время ласковым и заботливым к тем, кого любит.

Взгляните на свою собаку — у нее в голове именно такой «компьютер». Первый, примитивный (ствол мозга), но жиз­ненно важный «компьютер» не исчезает, не замещается вторым более совершенным (лимбическая система), он остается «встроенным» в следующий и продолжает выполнять функ­ции, необходимые для организма.

Лимбическая система состоит из многих важных структур, постепенно мы будем с ними знакомиться. Итак, в первые не­дели жизни гипоталамус (та его часть, что расположена ближе к середине) «управляет» первыми звуками, которые издает ре­бенок. Эта часть, называемая медиальной, и у новорожденного, и у взрослого реагирует на негативные ощущения. Другая часть гипоталамуса (латеральная) реагирует на позитивные ощуще­ния. Поэтому к трем месяцам, когда созревает эта часть, ребе­нок начинает улыбаться и его вокализации выражают полное удовольствие. В 3-4 месяца ребенок способен даже смеяться от удовольствия!

Около 8-9 месяцев заканчивается миелинизация миндали­ны. (Речь идет не о той миндалине, что находится в глотке, а о части лимбической системы. Однажды во время доклада о развитии ребенка перед логопедами и психологами я увлечен­но рассказывал о роли миндалины в развитии эмоций и языка. После доклада мне задали вопрос: что будет с ребенком, если миндалины у него удалены? ) Миндалина, как уже было ска­зано, — самая «эмоциональная» структура в мозге. Через нее проходит вся необходимая информация о событиях во внут­реннем и внешнем мире, и она сама генерирует необходимые эмоции. Первый признак созревания миндалины: у младенца появляется страх перед незнакомыми. Совсем маленький ре­бенок спокойно идет на руки к любому, но как только созрела миндалина — он начинает яростно сопротивляться, плакать, едва его возьмет на руки чужой человек.

Поскольку миндалина — эмоциональный центр нервной системы, с ее созреванием усиливается эмоциональность вока­лизаций ребенка, они выражают (даже в отсутствие слов) бо­гатый репертуар эмоциональных оттенков. Особенно хорошо понимают ребенка матери, поскольку женская лимбическая система специально настроена на эмоциональные «разгово­ры» с малышом, даже если в них вообще отсутствуют значи­мые слова. Миндалина остается центром эмоций и страстей и у взрослого человека.

Приведу пример из научной литературы о нарушениях лимбической системы. «Джулия появилась на свет в труд­ных родах, но росла музыкальным и творческим ребенком.

У девочки периодически возникали приступы нарушения со­знания с паническими и агрессивными атаками. Для самоза­щиты в такие дни она носила маленький ножик. Однажды она пошла с папой в кино. Внезапно почувствовала себя плохо и вышла в туалет. Там, взглянув в зеркало, Джулия увидела, что половина лица и одна рука меняют форму и размер. В этот мо­мент в помещение вошла другая девушка и стала подкраши­вать ресницы — к несчастью, встав с той стороны, где у Джу­лии возникли зрительные нарушения. Джулия развернулась и ударила девушку ножом в грудь, попав в сердце. К счастью, пострадавшую спасли, а Джулию направили на исследование и лечение в специализированный центр. Там у нее обнаружи­ли эпилептический очаг в миндалине, который и провоциро­вал нарушения психики».

 

 

Вслед за миндалиной созревает гиппокамп, структура очень важная для процессов обучения и памяти. Гиппокамп (в пере­воде «морской конек») — самая важная структура в преобразо­вании кратковременной памяти в долговременную. В нем есть нервные клетки, которые реагируют на новую информацию, что является основой для проведения методики когнитивных вызванных потенциалов. Таким образом можно оценивать не­вербальный интеллект у детей.

Это исследование проводится на очень сложном и дорогом приборе фирмы «№со1е1 ЫотесНса1» и называется в научных статьях «П-300» (когнитивный вызванный потенциал появ­ляется после 300 миллисекунд). Кроме оценки невербального интеллекта, по величине амплитуды потенциала П-300 мы оце­ниваем величину концентрации внимания. Эта методика очень помогает в работе с детьми, в том числе с теми, кто имеет рече­вые проблемы.

К концу первого года жизни созревает поясная извилина, главный центр лимбической системы. Есть множество науч­ных данных, доказывающих, что передняя часть поясной изви­лины активно участвует в речевой функции. Высказываются предположения, что поясная извилина является первичным центром речи у детей до тех пор, пока не созреют корковые центры речи (которые миелинизируются к трех-четырехлет- нему возрасту).

Глава 5

И ВНОВЬ ПАУЛА ТАЛЛАЛ...

В последние годы резко возрос интерес к роли времени в работе нервной системы, много исследований посвящено изу­чению временных характеристик речи и языка. Замедление скорости обработки информации при речевых расстройствах и речи у детей и взрослых представляет собой одну из основных причин этих нарушений.

Все физиологические и психологические функции работают по строгим временным законам. Неразрывная связь времени и речевого процесса станет очевидной, если мы разберемся, что собой представляет речевой сигнал. Как физический сигнал он имеет временную протяженность и его элементы располагают­ся в хронологическом порядке. Нарушения временного поряд­ка на фонологическом, морфологическом или синтаксическом уровнях ведут к искажению речевого сигнала.

В числе первых ученых, занимавшихся временными харак­теристиками речи у детей, была Паула Таллал (статья которой, упомянутая выше, когда-то произвела на меня большое впе­чатление). Недавно я прочитал в Интернете интервью Паулы Таллал научно-популярной программе американского телевидения.

Процесс обучения мозга — это поиск «постоянства», поиск пов­торяющихся событий. Информация о них поступает в мозг от орга­нов слуха, зрения, вкусовых рецепторов и т. п. Таким образом, между нейронами, срабатывающими одновременно, образуются ассоциа­тивные ансамбли. В рамках этих ансамблей и происходит дальней­шее, более тесное, взаимодействие.

 

 

Нервная система должна научиться выявлять признаки окружаю­щей среды. В звуках, из которых состоит устная речь, акустические признаки могут быть разбиты на три основные категории: частота звука — высок он или низок; интенсивность — громкий или тихий; длительность звука — долго или коротко он звучит.

Поскольку речь создается движениями артикуляторной муску­латуры, можно выделить также переходы частотных изменений, идущие от низких частот звука к высоким или от высоких к низ­ким.

Как только в мозг поступают звуки (не обязательно речи, любые звуки окружающей среды), он начинает сортировать их, «расклады­вать по полочкам». Работа мозга — соединить признаки (включая час­тоту, интенсивность, время и частотные изменения). Когда они встре­чаются множество раз, то запоминаются как единый акустический блок — фонема, элементарная частица речи.

«Бар» и «дар» — эти слова акустически почти идентичны, за ис­ключением первых 30-40 миллисекунд. Имеется множество слов и множество речевых звуков, которые различаются только одним или двумя акустическими признаками.

Люди говорят быстро. Даже если речь медленная, вы все равно создаете очень быстрые акустические единицы речи. Мозг должен следить за этими быстрыми звуками и успевать перерабатывать их.

Чтобы человек «слышал» речь, необходимо нечто большее, чем только периферический уровень слуха. Мне стало интересно, что случается со звуками, когда они из уха через нервную систему про­двигаются к мозгу. И как мозг организует эти акустические при­знаки, складывает их в слова, а слова в предложения. У детей с проблемами развития устной речи очевидны трудности в обработ­ке быстрых серий звуков, имеющих различную частоту. Это и есть развитие речи, поскольку речь представляет собой серию быстрых последовательных акустических изменений. Мы провели много ис­следований с детьми, имеющими речевые проблемы, и обнаружили, что невозможность угнаться за потоком речи была отличительным признаком большинства таких детей. Можно сказать, что они имели «медленные звуковые процессоры»: их мозгу требовалось больше времени между звуковыми событиями, чтобы проследить их и об­работать.

Сколько времени нужно ребенку, чтобы обработать звуковую информацию, которую он слышит? Это хороший тест, позволяющий прогнозировать развитие речи. Те дети, которые могут перераба­тывать слуховую информацию очень быстро, способны быстро ов­ладеть языком. Ранние акустические способности маленьких детей «настраивают» их мозг на быструю обработку входящей речевой ин­формации.

Наш мозг — это зависящая от опыта, обучаемая и самообучаю­щаяся машина. Окружающая среда необходима для стимуляции ана­томических и физиологических свойств мозга, с которыми мы роди­лись. Без этой стимуляции мозг не мог бы развиваться. Нам нужно звуковое окружение, чтобы мозг мог воспринять фонетический код языка (и для устной речи, и для письменного языка).

Далее Паула Таллал рассказывает о связи письменного и устного языка: «Устный язык существует в ходе эволюции человека уже 100-200 тысяч лет, в то время как письмен­ность появилась всего около 3, 5 тысяч лет назад». Как об­разно выражается Таллал, письмо и чтение возникли «на плечах» устного языка. По ее мнению, причины нарушений чтения и письма — те же самые, что и при нарушениях уст­ной речи, то есть низкая скорость переработки фонологичес­кого кода языка.

Способность мозга воспринимать речь в технологическом мире могли бы назвать «аналого-цифровым преобразовате­лем», где звуковой поток разрезается на «ломтики», на «цифровые кусочки». Если мозг ребенка делает это недостаточно быстро, то он не в состоянии дифференцировать различные «кусочки», чтобы овладеть чтением.

 

 

Медиальное коленчатое тело таламуса — важная «станция» на слуховом пути. В нем есть два основных типа нервных кле­ток: магно-клетки (они называются «магно» из-за своего боль­шого размера) и маленькие, более компактные клетки. Маг- но-клетки крупнее, поскольку они лучше миелинизированы. Анатомическое исследование мозга людей, которые при жизни страдали дислексией, показало, что у них магно-клетки мень­шего размера, чем обычно, причем как в латеральном колен­чатом теле таламуса (центре зрения), так и в медиальном ко­ленчатом теле (центре слуха). Этот факт показывает, что спо­собность перерабатывать «быструю» зрительную и слуховую информацию связана с индивидуальными различиями способ­ности к чтению.

По мнению П. Таллал, зрительная «быстрая» переработка информации у детей связана с орфографическими способ­ностями, а слуховая — со способностями фонологического декодирования. И это нарушение наблюдается при любых на­рушениях обучения чтению. Дислексия (греческое слово обоз­начает «трудность чтения») всегда связана с основной скоро­стью переработки информации.

 

 

Возникает вопрос: возможно ли управлять скоростью ра­боты мозга, чтобы увеличить различительные способности? Это одна из основных целей тренирующих программ «Fast ForWord» (в переводе с английского — «Быстро для слова»). П. Таллал и ее коллеги использовали компьютер как основу для тренировки на скорость переработки информации.

Можно предположить, что показатель скорости переработ­ки приложима ко всем процессам работы мозга. Ритм — очень важный аспект обучения, поскольку учит ребенка слушать звуки, из которых состоят слова. Почему дети любят, чтобы им читали вслух одну и ту же книгу снова и снова? Потому что повторение важно для мозга маленького ребенка. Вот почему рифмованные строки очень привлекательны для маленьких детей — слушая такие тексты, они тренируют мозг.

Таким образом, основной причиной большей части нарушений языка и речи у детей является низкая скорость переработки быстрой речевой информации. Как уже говорилось, роды — это чрезвычайно травмирующее событие для ребенка. Не обяза­тельно наличие грубой родовой травмы, выраженной асфиксии или гипоксии. Даже минимальные нарушения могут вызвать последующее уменьшение нормального временного порядка созревания нервных центров и путей, замедление процессов миелинизации, что приведет, в свою очередь, к выраженному снижению скорости переработки речевой информации. И не только речевой, поскольку все нервные процессы в организме ребенка находятся под временным контролем.

Мой сын, невролог Игорь Ефимов, ныне сотрудник нашего Центра, познакомился в Сан-Франциско с работой «Fast ForWord -программ». Теперь и у нас проводится лечение и коррек­ция задержек и нарушений развития речи по этой американс­кой программе.

Глава 6

ЗАГАДКА ЛЕВШЕСТВА

 

Как известно, человека, который с рождения пользуется левой рукой чаще, чем правой, называют левшой. Левша ис­пользует прежде всего левую руку в обычных бытовых делах — умываясь, одеваясь, за едой и т. п. Письмо не является точным индикатором леворукости, поскольку многие люди, пишущие правой рукой, в других ситуациях используют левую руку — просто при обучении письму их переучили.

Примерно 8-15% взрослого населения — леворукие. Иссле­дования показывают, что мужчины чаще бывают левшами, чем женщины. Также леворукие чаще встречаются среди однояй­цевых близнецов; есть несколько неврологических нарушений (эпилепсия, синдром Дауна, аутизм, умственная отсталость и т. д.), при которых люди чаще бывают леворукими.

Существовало много теорий, объясняющих преобладание ведущей правой руки, большинство из которых наивные и не­научные. Примером может служить теория «Воин и его щит». Эта теория пытается объяснить праворукость большинства по­ложением щита воина, закрывающего сердце: праворукие во­ины (которые держат щит в левой руке, а в правой — оружие) с большей вероятностью выживают в битве. Очевидны воз­ражения: во-первых, сердце расположено недалеко от центра грудной клетки, поэтому прикрывание его щитом слева вряд ли могло оказать влияние на естественный отбор. Во-вторых, со времен бронзового века сменилось недостаточно поколений, чтобы это различие сделать значимым. В-третьих, исследова­ния древних захоронений свидетельствуют о том, что правая рука у людей была доминантной задолго до бронзового века, то есть до появления металлического вооружения. Кроме того, согласно этой теории, мужчины должны быть праворукими ча­ще, чем женщины, однако по статистике все наоборот.

 

Наиболее распространена теория, в основе которой лежит представление о функциональной асимметрии полушарий мозга. Поскольку у большинства людей левое полушарие кон­тролирует речь, правая рука должна доминировать (почти все нервные пути в мозге имеют перекрест). Логично предполо­жить, что у левшей мозговые полушария должны иметь проти­воположные функции.

У 95% праворуких речь действительно контролируется ле­вой стороной мозга, у леворуких это не так: некоторые из них используют правую сторону мозга для управления речью, не­которые — левую, а у кого-то задействованы оба полушария. Имеются фундаментальные различия между мозгом правору­ких и леворуких.

Мозг праворуких более специализирован, каждое его полу­шарие предназначено для решения определенных задач. Эта специализация в гораздо меньшей степени выражена в мозге леворуких. Левши после инсульта восстанавливаются быстрее, чем праворукие пациенты, именно потому, что их мозг менее специализирован.

Полушария головного мозга, а главное, кора, покрывающая тонким слоем эти полушария, давно считаются у взрослого человека «вместилищем» разума. Одни ученые прошлых ве­ков рисовали карты коры головного мозга, где располагаются центры различных функций и способностей человека, другие считали, что мозг целиком участвуют в сложной работе по вы­полнению своих высших функций.

Во второй половине XX века умами ученых овладела новая идея — идея взаимодействия двух полушарий.

Левое полушарие было принято считать речевым, имею­щим специальные речевые центры: центр производства речи (речедвигателъный) Брока, находящийся в лобной доле левого полушария, и центр восприятия речи (речеслуховой) Вернике, находящийся в височной доле левого полушария. Эта схема получила название латерализации речевой функции в левом полушарии, или доминантности левого полушария для речи.

Предположения о доминантности левого полушария для языка возникли при наблюдениях за пациентами с афазией при повреждении левого полушария мозга, у которых обычно развиваются расстройства речи, в то время как пациенты с пов­реждениями правого полушария не имеют дефицитов речи.

Способность воспринимать и создавать речь дает челове­ческим существам сложную форму общения, которая выделяет нас среди других живых существ. Ученые давно пыталась вы­яснить «механизм» восприятия и продукции речи, но только сейчас начинает рассеиваться «туман» в этом вопросе. Хотя недавние исследования у взрослых с использованием самых современных методик диагностики подтвердили ранние кли­нические наблюдения, которые связывали левое полушарие мозга с главными функциями восприятия и продукции речи, однако они также выявили, что и правое полушарие играет важную роль в обслуживании речевых функций преимущест­венной переработкой медленно изменяющихся акустических признаков.

Речь, по существу, является серией физических сигналов, которые развертываются во времени. Однако мозг по-разному перерабатывает слуховую информацию, необходимую для ре­чевого сообщения. В частности, определение и переработка фо­нем (мельчайшие речевые единицы) осуществляются левым полушарием, в то время как правое полушарие ответственно за медленно изменяющуюся слуховую информацию, которая имеет типичные признаки мелодий.

Есть очень простая и остроумная методика, при помощи которой можно косвенно определить распределение обработ­ки речевой информации по полушариям головного мозга. Это методика дихотического прослушивания. При этом исследо­вании два различных речевых стимула (слова или звука) че­рез наушники подаются в разные уши. В таких условиях дети обычно показывают преимущество правого уха для вербально­го (словесного) материала, что означает, что вербальный ма­териал воспринимается более точно правым ухом. Поскольку правое ухо связано с левым полушарием (как уже говорилось, почти все нервные пути в мозге имеют перекрест), эти резуль­таты подтверждают идею, что вербальный материал преиму­щественно перерабатывается левым полушарием.

Современные, более детальные исследования, однако, по­казали, что различные типы речевых звуков дают разное пре­имущество при восприятии их левым полушарием при ди- хотическом прослушивании у здоровых детей. Наибольшие величины преимущества давали очень короткие и быстрые по времени взрывные согласные (г, д, х, п, т, к). Более дли­тельные по времени плавные согласные (л, р) имели меньшее преимущество, а устойчивые гласные (а, е) вообще не дава­ли никакого преимущества. Таким образом, левое полушарие имеет преимущество для переработки тех фонем, которые ха­рактеризуются быстрым изменением временных признаков, таких как взрывные согласные, но не имеет преимущества для переработки фонем, которые характеризуются отсутствием или медленными временными изменениями, таких как устой­чивые гласные.

Когда искусственно увеличили длительность фонетических звуков от 40 до 80 миллисекунд, то величина преимущества ле­вого полушария для них была значительно снижена. Представ­ление о преимуществе левого полушария в восприятии рече­вой информации не может объяснить, почему два фонетически одинаковых звука, отличающиеся только длительностью, пе­рерабатываются различно. Ясно, что скорость изменения слу­ховых сигналов — ключевой фактор для преимущества левого полушария.

Таким образом, эти исследования указывают, что преиму­щество левого полушария зависит от того, как быстро слуховые стимулы изменяются во времени, независимо от их лингвисти­ческого содержания. Речь может быть только одним примером слуховых стимулов, которые быстро изменяются и таким обра­зом обрабатываются левым полушарием, специализирующим­ся в этом типе переработки.

Вторая линия доказательств, которые указывают на специ­ализацию левого полушария для быстрой по времени перера­ботки информации, получена при исследовании нарушений развития речи детей. Два таких нарушения особенно харак­терны — дисфазия развития (у нас она называется «алалия») и дислексия развития (у нас — просто «дислексия»).

 

 

У детей с алалией или выраженной задержкой развития ре­чи нарушено восприятие и «произнесение» речи при нормаль­ном слухе, невербальном интеллекте, двигательном и эмоци­ональном развитии. Дети с алалией не способны различать и организовывать в последовательность речевые звуки. Однако при более тщательном и детальном исследовании, проведен­ном под руководством Паулы Таллал, выяснилось, что указан­ное расстройство характерно не для всех типов речевых звуков. При обследовании детей с помощью методики дихотического прослушивания выявили, что это нарушение специфично толь­ко для «быстрых» речевых звуков, таких как взрывные соглас­ные. Речевые звуки, характеризующиеся более медленными изменениями, или устойчивые и стабильные звуки (гласные) давали меньше нарушений (или их вообще не было). Более то­го, когда фонемы были искусственно удлинены, дети с алалией воспринимали их без нарушений.

У детей с алалией также расстроена произносительная сто­рона речи, что включает неправильное произношение и пропус­ки звуков. Это касается в основном звуков, характеризующих­ся быстрыми изменениями, особенно взрывных согласных. Та­ким образом, современные научные исследования указывают, что алалия у детей — это расстройство переработки речевых звуков, характеризующихся быстрыми изменениями.

Паула Таллал продемонстрировала, что невербальные зву­ковые сигналы, характеризующиеся быстрыми изменениями во времени, у детей с алалией также вызывают трудности при восприятии. Этим детям трудно воспринимать как быструю зрительную, так и кожно-суставную сенсорную информацию.

Все эти работы показывают, что алалия у детей — не просто речевой дефицит, но трудность в быстрой переработке любой информации, в том числе и речевой.

Другим нарушением развития языка, иллюстрирующим но­вое понимание специализации полушарий, является наруше­ние обучения чтению у детей (дислексия) при отсутствии дру­гих явных когнитивных, двигательных или интеллектуальных дефицитов. Как и алалия, дислексия у детей свидетельствует о более глобальном дефиците временной переработки информа­ции. Это общее нарушение распространяется, в частности, и на двигательную сферу. При проведении тестов с постукиванием пальцами у всех детей с дислексией (по сравнению с другими детьми) было выявлено нарушение скоростных параметров, особенно при высокой частоте постукивания и при более слож­ных тестах с движениями обеих рук.

У взрослых пациентов с афазией при поражениях в левом по­лушарии также нарушена способность анализировать и вербаль­ные, и невербальные слуховые стимулы с быстрыми изменения­ми во времени, и это указывает на то, что такие пациенты имеют не чисто речевой дефицит, а более глобальное нарушение.

Пациенты с афазией так же, как дети с алалией, показывают нарушение в восприятии тех речевых сигналах, которые быстро изменяются во времени. Так, когда исследовали определение неизменяющихся гласных звуков, пациенты с поражением как левого, так и правого полушария демонстрировали одинако­вые результаты. Напротив, пациенты с поражением левого по­лушария определяли звуки значительно хуже, чем пациенты с поражением правого полушария, особенно при взрывных со­гласных сигналах.

Паула Таллал получила удивительные данные: оказалось, что скорость временных изменений является ключевым фак­тором в восприятии речи. При искусственном удлинении взрывных согласных с помощью речевого синтезатора у паци­ентов с афазией восприятие звуков значительно улучшалось. В этом же исследовании Паула Таллал показала, что чем силь­нее нарушена временная переработка речевых сигналов, тем более выражена тяжесть афазии.

Исследования мозга человека показывают, что левое полу­шарие специализируется на переработке «быстрой» информа­ции и что области, которые ранее рассматривали только как ре­чевые, ответственны за переработку любой «быстрой» инфор­мации вообще. Традиционное представление о том, что левое полушарие специализируется на речи, породило идею, что в левом полушарии имеются специализированные речевые цен­тры. Более того, что расстройство речи у детей и взрослых — результат повреждения этих речевых центров. Однако послед­ние исследования механизма речевых расстройств ставят под сомнение традиционные взгляды.

В свете изложенного вернемся к проблеме левшества. Како­вы же причины леворукости? Имеется ли генетика леворукос- ти? Даже если оба родителя леворукие, вероятность того, что ре­бенок родится левшой, составляет только 26% (в человеческой популяции 10% левшей). Таким образом, не генетика играет ос­новную роль в определении ведущей руки, по крайней мере, яс­но, что генетика — не единственная и даже не главная причина. Доминирование той или иной руки является следствием других причин. Так, уровень гормона тестостерона в крови матери во время беременности влияет на организацию мозга. Высокий уровень гормона способствует развитию леворукости.

Леворукость также связана с повреждением мозга во время родов. Трудные роды часто встречаются в анамнезе детей, ко­торые выросли леворукими или амбидекстрами (то есть оди­наково владеют обеими руками). Родовые травмы также дают такие осложнения, как детский церебральный паралич и ау­тизм. Имеются предположения о связи между левшеством и дислексией, заиканием, детским аутизмом и другими наруше­ниями речи и поведения.

Если у 95% людей на планете левое полушарие специализи­ровано на переработке «быстрой» последовательной информа­ции (то есть они должны быть правшами), то возникает вопрос: почему так велико число людей, которые пользуются преиму­щественно левой рукой для письма, еды и других сложных дви­гательных навыков?

Родовые травмы и гипоксия во время беременности и родов чаще всего поражают шейный отдел спинного мозга, что при­водит к его сегментарной недостаточности. Спинной мозг, как и вся нервная система, очень чувствителен к кислородному го­лоданию. Достаточно 10-15-минутной гипоксии (а это очень часто случается во время родов), чтобы произошло поражение нервных клеток. При этом поражение не захватывает целиком отдельные сегменты (участки) спинного мозга, а гнездно пов­реждает часть нейронов в зонах кровоснабжения небольших артерий. Если бы не работали сегменты, например, шейного от­дела спинного мозга целиком — тогда не работали бы мышцы руки. При сегментарной же недостаточности рука действует, но мышцы — слабые и менее развитые.

Очень часто у новорожденных детей больше поражена ка- кая-то одна сторона шейного отдела спинного мозга. При этом ручка на стороне поражения более слабая, и ребенок предпо­читает использовать при движениях более сильную ручку. Если он начинает более активно использовать левую ручку, родители полагают, что ребенок — левша. Однако с истинным левшеством, то есть инвертным (обратным) доминированием полушарий мозга, такая «леворукость» не имеет ничего об­щего. В данном случае мы имеем патологию шейного отдела спинного мозга, только более выраженную с правой стороны. Ребенка надо лечить и тренировать обе ручки, причем больше правую — то есть переучивать.

Если невролог, осматривая грудного ребенка, не находит у него выраженной патологии, но при этом не располагает дан­ными электромиографии, он делает вывод, что ребенок здоров, но он левша. Однако по мере роста у малыша складывается симптоматика, свидетельствующая о поражении нервной системы.

Патология шейного отдела спинного мозга играет колос­сальную роль в возникновении «школьных проблем», а не только «мнимого» левшества. Пока ребенок совсем мал, следу­ет обратить особое внимание на шейный отдел.

Слабость коротких шейных мышц у новорожденного ре­бенка проявляется в невозможности держать голову — она «болтается». При симптоме «короткой шеи» головка кажется вставленной в плечи. Это связано с защитным напряжением шейно-затылочных мышц, направленным на ограничение под­вижности шейного отдела позвоночника.

Достаточно часто у новорожденных детей встречается кри­вошея. Чаще она слабо выражена: родители замечают только, что малыш, лежа в кроватке, предпочитает поворачивать голо­ву в одну сторону.

Позже патология шейного отдела спинного мозга прояв­ляется в самой распространенной нейроортопедической про­блеме — сутулости. Очень многие школьники сутулятся. Эту патологию, как правило, объясняют либо неудобными партами в школе, либо тем, что ребенку много приходится работать за письменным столом, либо наследственностью (папа тоже суту­лый). И даже — ленью, нежеланием правильно сидеть и стоять, держать плечи ровненько... На самом деле сутулость — наибо­лее частый симптом шейной родовой травмы.

Широкое распространение сутулости говорит вовсе не о том, что это как бы норма, а о том, что избежать родовой трав­мы практически невозможно. Сутулость подтверждает, что шейный отдел спинного мозга самый уязвимый, чаще всего повреждаемый в процессе родов участок нервной системы, и шейные проблемы у детей распространены гораздо чаще, чем полагают. Шейное утолщение спинного мозга иннервирует мышцы плечевого пояса выше середины лопаток. И чтобы из­бавиться от шейных проблем, исправить сутулость, вылечить ребенка, необходимы целенаправленные усилия опытного не­вролога, современные методики лечения.

У меня на приеме был шестнадцатилетний мастер спорта по плаванью, с великолепно развитыми мышцами рук и гру­ди, широкими плечами и — выраженной сутулостью. То есть те большие тренировочные нагрузки, которые позволили маль­чику вырасти в хорошего спортсмена, развив необходимые для плаванья мышцы, не помогли избавиться от сутулости, шей­ных проблем, несостоятельности нервной системы. Причиной же обращения юного спортсмена к неврологу явились сильные головные боли, а никак не сутулость.

Родители просто обязаны обращать внимание на сутулость своих детей. Тем более что это очень часто сочетается с други­ми симптомами шейных проблем, в том числе «леворукостыо». Таких детей необходимо лечить, не откладывая, непременно у детского невролога и обязательно комплексно, с привлечением специальной лечебной физкультуры, массажа.

Глава 7

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: