ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. КЕНИГСБЕРГСКАЯ.

Подобно тому как город Тамбов является центром Тамбовской области, город Калининград является центром области Калининградской, — славного форпоста России на Балтике, в междуплечьи Польши и Литвы. Но так было не всегда. До 1945 года эти земли звались Восточной Пруссией, а Калининград — Кенингсбергом. И лишь сразу после войны советским историкам на международном симпозиуме в Потсдаме, удалось убедительно доказать, что данный участок суши является ничем иным, как древнейшим русским княжеством, прародиной угличей, вятичей и Воронежского Народного Хора. Главный аргумент наших специалистов был такое: буква "П" в слове Пруссия навязана славянам агрессивным Тевтонским орденом, вероломно захватившим эти земли в эпоху императора Калигулы. А до этого, мол, они звались Восточная Руссия.

— Но почему восточная? — удивились западные историки. — Ведь ваши земли расположены еще дальше на восток! И потом между ними и этим куском здоровенная Литва!

— А кто вам сказал, что во времена Калигулы наши предки жили там, где сейчас? Если бы у нас были столь же неопровержимые аргументы, как буква "П", мы бы легко доказали вам что наши земли простирались до Гааги, и когда-нибудь докажем. А что касается Литвы, так это все шведы напутали, Карлы несчастные. Кабы мы их в свое время не угомонили, вы бы сейчас все в кандалах ходили.

На лицах западных историков появились скептические ухмылки. Симпозиум явно катился в тупик. В это время в зад заседаний вбежал видный советский археолог и закричал:

— Есть!

— Что есть?

— Неподалеку от могилы Иммануила Канта найден древний берестяной лапоть!

— Коллега, а он не мог принадлежать самому Канту? — вдумчиво спросил глава советской научной делегации.

— Никак нет, товарищ полковник! У Канта нога сорок второй, а этот сорок шестой, точь в точь как лапоть из кургана близ Мурома, только с левой ноги. А этот с правой. Теперь выходит пара.

— Вот видите, господа. — сказали наши историки западным. — Неужели и это вас не убеждает?

Западные лица стали еще ухмылистей, но тут как раз под окнами, как бы невзначай, проехали купаться на Эльбу четыре советских танковых корпуса, сопровождаемые третьей воздушной армией. Этот последний аргумент наших советских специалистов вдребезги разбил жалкие доводы продажных буржуазных историков. Ухмылки исчезли и больше не возникали.

Так, почитай через две тысячи лет, России были возвращены её исконные, земли в Центральной Балтике. Позднее уже было написано, около двухсот диссертаций, авторы которых легко доказали, что предки Михаила Ивановича Калинина под натиском тевтонцев, ливонцев, чухонцев и шляхты пришли в Тверскую губернию из местечка близ Кенигсберга. Хотели даже поставить там мемориальную избу с бычьими пузырями на окнах, да так и не удосужились. Но город все-таки переименовали в Калининград, а все что поближе в его область.

В общем Калининград для настоящего русского человека, то же самое, что Мекка для арабов. Святое место. Прародина самых, что ни на есть наивосточных славян. И Киеву тут не фиг делать.

Водопад был настоящей русской командой и к тому же имел в своем жанровом определении приставочку "фольк". Естественно он не мог обойти вниманием приглашение калининградцев и тринадцатого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года ступил на милую сердцу каждого восточного славянина платформу Калининградского вокзала. Сердца взволнованно бились. На вокзале, построенном еще немцами, русским духом пахло лишь из буфета с несвежими курицами. Зато, когда вышли на площадь, сердца забились вдвое, и сразу воем стало ясно, что да, вот они корни! истоки! праматерь! лукоморье!

В поисках выпить шастали синяки, в поисках пожрать толстые тётки с авоськами. Засаленные таксисты высматривали фарцовых клиентов, а с неба хлестал отличный декабрьский восточно-славянский ливень!

— Мороз и солнце! День чудесный! А знаешь, не велеть ли в санки кобылку бурую запречь? — декламировал счастливый Славка, шлепая валенками по превосходным лужам.

— Погоди, Славка! — кричал Лукашин, — Ты погляди на эти ларьки и навесы. Судя по лицам продавцов здесь когда-то стояло капище древних славянских богов. Во, видишь, — это Перун, это Стрибог, а это Прасковья Пятница. Припасть надо.

— Так куда ж тут припасть? Одне лывы кругом.

— Так это же наши лывы! Они несут частички праха и тлена пращуров. Давай припадем к Стрибогу!

— Он тебе припадет — гирькой по кумполу. Давай лучше припадем к Прасковье Пятнице. Хорошая! Вишь, как у ней под телогрейкой вздулось... Почем у вас семечки? — спросил Славка "Прасковью".

— По тридцать пять.

— Бундесмарок?

— Тугриков! Свали отседав, конь с яйцами! Отрастил гриву-то, вахлак! Еще в валенках!

Хохот Водопада перекрыл шум движения привокзальной площади. Смеялись заразительно. Даже Прасковья не выдержала — заулыбалась. К ней присоединились Перун, Стрибог и другие обитатели капища.

— Вот теперь у меня никаких сомнений, что мы на родной земле!— вскричал Славка.

— Ребята, можно вас?

Водопады оглянулись. Перед ними стоял небольшой, поджарый мужчина в элегантном пальто. Короткая стрижка, смугловат, острые близко посаженные глаза глядели двухстволочкой над горбинкой носа.

— Если, не ошибаюсь, группа Водопад?

— Не ошибаетесь.

— Очень приятно. Меня зовут Володя Янке. Я администратор здешней филармонии. Прошу в автобус!...

— Значит так, ребята. — продолжал Володя уже в автобусе. — Работаете шесть концертов, по одному в день. Причем, пять из них в Доме Офицеров — бывший клуб рейхсвера. Зал 600 мест, аппарат киловаттный. С ним два техника: по звуку и свету. Последний концерт — зал побольше. Этот автобус будет увозить вас на концерты, а после привозить в гостиницу. Планируются экскурсии: зоопарк, морской порт, музей янтаря, курортная зона. Но это на ваше усмотрение, на всякий случай есть ответственный человек. Он же подскажет насчет шмоток, выпивки и места тусовок. Мы в курсе, что после нас вы планируете посетить Ленинград — ведем переговоры. Кажется получается. Что еще?.. Афиши висят, билеты почти проданы. Пожалуй все.

— Клево! — сказал Мазанов. — Володя, а сколько у вас тут населения?

— Четыреста тысяч.

— Всего-то?... И вы выдерживаете шесть концертов верхотурского Водопада?

— Ну во-первых, от ваших альбомов здесь все тащились, а во-вторых у нас система — "Спарринг" называется. Мы уже два года по ней работаем. Перевозили сюда весь Питер, Москву, теперь вот за Свердловск взялись. После вас обещался Чайф. Так что народ у нас подкован в отечественном роке. Конечно, этого было не просто достигнуть. Пропагандируем. По возможности даем информацию на радио, в прессу. Стоимость билетов не повышаем принципиально. Два рубля — предел. Морские училища очень выручают. Они уж приходят так ротами.

— Молодцы вы!

— Стараемся. Да, вот еще что. Концерты у нас не простые, поскольку Спарринг — это нечто вроде ринга. То-есть, отыграли программу, а потом немного с народом побеседовали. На вопросы ответите, может что в акустике исполните. Так что будьте готовы.

Автобус остановился.

— Ну вот и ваша гостиница — сказал Володя. — Извините, что не лучшая в городе. Последняя команда учинила там дебош, и нам пока дали красный свет. Но здесь тоже жить можно. Завтра автобус заказан на час дня. Вам надо пораньше быть на сцене, чтобы хорошо отстроиться. Ну, всего доброго!

Володя улыбнулся и ушел.

— Черт побери!— сказал Мазанов — Работают же люди. Городок не больше Тагила и шесть концертов! Кабы везде так было дело поставлено — это ж красота была бы! Живи себе спокойненько и работай.

— Ты вот давай бери себе спокойненько баул и тащи к лифту!— сказал Коля. — Хфилософ, мля, выискался.

 

Супротив Измайлово гостиница, конечно, проигрывала и изрядно, как, собственно, и большинство советских, с позволения сказать, отелей. И здание вроде бы новое, и внутри всё только что со склада, а тоска беспросветная! Одному господу известно, как умудряется наши строители и специалисты по интерьерам превращать места отдыха туристов и деловых людей в подобие приемной районного прокурора. Это ж надо иметь особый дар, так спланировать и украсить номер, что, расположившись в нем, клиент сразу начинает шарить взглядом по потолку — выискивать надёжный крючок, куда, в случае чего, можно приладить поясной ремень. Сон, секс, питание, отправление естественных надобностей, — все в таких вот склепах происходит крайне натужно, урывками, вызывая липкий пот и стойкие аллергические реакции.

— Сань, — спросил Лукашин Мазанова, когда они откинулись на отвратных койках прикорнуть с дорожки, — как ты думаешь, на хрена они в номерах натюрморты со жратвой развешивают? Или пейзажи?.. В тюрьме ведь не вешают.

— Не знаю. Наверное затем, чтоб добить человека.

— Точно! По-моему было бы гораздо честней, если бы они развесили плакаты, типа: "Помни о смерти!" или "От сумы да тюрьмы... "

— Так это тогда получилось бы вроде монастыря. Поселился и как бы епитимью на себя наложил: постись, молись, думай о боге. А им совсем другое надо.

— Что?

— Чтоб человек с тоски портвейн жрал, лошадиными дозами. Гостиничный план — это все туфта. Главное — посуда. Весь персонал живет со сдачи бутылок.

— До чего ж у тебя, Саня, голова светлая! Как родничок. Припал и набрался мудрости. Бился о Мазанова темный Лукашин и тек от него просветленный!

— Мужики! Дайте поспать! — Взмолился Аптекин.

— Спи, Юра спи. Хочешь я тебе колыбельную спою? — спросил Лукашин и, не дождавшись ответа, задребезжал под Булата Шалвовича.

 

Тёмным здесь все занавешено

И тишина, как на дне...

 

Раздался стук и дверь распахнулась.

— Привет, Водопады! Меня зовут Светлана Колбаньева. Кое-кто здесь за глаза называет меня Колбасой. Но в глаза не советую. Видите, какие у меня ногти?

Ногти были прекрасны, настоящие феминистские рапиры, а их владельца и того краше. Вся такая светленькая, кругленькая, миловидная. Лёгкий макияж и безукоризненно подогнанная одежда подчеркивали главные женские прелости. Но главным украшением её облика безусловно являлась прическа. Эдакий сверкающий то ли шар, то ли нимб, то ли лампада в ночи, о которую, по замыслу хозяйки, должны были биться падкие мотыльки мужских сердец.

Светлана с минуту наслаждалась произведенным эффектом. Лукашин все же нашел силы закончить:

 

Ваше величество. Женщина,

Как вы решились ко мне?...

— Да вот зашла по пути. — сказала Светлана. — Рты уже можно закрыть. На время гастролей я ваш опекун по вопросам культуры. Опыт показывает, если команду культурно не опекать, она начинает без ума жрать водку, что отрицательно сказывается на качестве концертов. Это во-первых. Во-вторых, вы ж просаживаете гонорары вчистую — в результате страдают семьи, у кого есть. В третьих, засыхают мозги, у кого опять же есть, а для художников это непозволительная роскошь, как и длительное отсутствие общения с женщинами. Думаю, что мне несколько удастся восполнить этот пробел, но предупреждаю: чисто платонически! Лучшую гарантию моей невинности вы уже видели. На всякий случай демонстрирую ещё раз. И она снова выпустила ноготки.

— А если по взаимности? — спросил Мазанов.

— А если по взаимности, — сказала Светлана, поглядев на рыхловато-блондинистого Мазанова, — то предпочитаю крепких, высоких брюнетов.

— Так это ж я как раз и есть! — сказал Демин, появившийся во главе остальных Водопадов.

Светлана скептически окинула его взором. Дёмин явно не отвечал параметру крепости.

— Да, но мой избранник должен несколько отличаться от складного плотничьего метра.

Натюрморты закачались. От хохота. Демин краснел носом. В эти секунды ему позавидовала бы любая слива.

— Скажите, Света, — спросил Лукашин, — вы наверное работаете массовиком-затейником в местной филармонии?

— Нет, ребята. Я чисто на общественных началах. Есть у меня такой грешок: люблю вашу стремную музыку, вот и маюсь. Ну, ладно, хватит болтать. Угостите меня хорошей сигаретой и собирайтесь. Через пятнадцать минут первая обзорная экскурсия по городу.

 

Город Водопадам понравился. Правда немцы за период своего владычества успели изрядно его подпортить, понастроив крепеньких особнячков, вымостив улицы шлифованным булыжником и насадив тенистых лип. Но и русские ушами не хлопали. В свое время они основательно проредили немецкий плотняк огнеметами и авиабомбами. Позднее застроили пустыри сикось-накось собранными девятиэтажками, навесили на балконах желтоватых дамских рейтузов, наставили в центрах дворов помоек, нарыли теплотрасс, а зарыть, конечно забыли. Так что Калининград местами очень напоминал Чебоксары, а местами Челябинск с примесью Абакана, но больше всего смахивал на города среднего Нечерноземья.

Светлана оказалась вполне профессиональным гидом. Она неслась по улицам родного города, как породистая кобылица и без умолку верещала:

— Обратите внимание налево. Это идет в баню взвод курсантов морского училища. В городе катастрофически не хватает невест и банных тазиков. Направо комиссионный магазин верхней одежды. Вообще Калининград сплошная комиссионка. Власти были вынуждены пойти на развитие коммиссионной сети, учитывая близость Польши и наличие крупного морского порта. Фарцуют все, вплоть до девяностолетних бабушек. Кстати, направо центральный рынок. По воскресениям — европейская барахолка. Налево, вон тот павильон — одна из главных достопримечательностей города. Рассказать о ней подробней мне мешает девичья стыдливость. Так что познакомьтесь с ней сами, а я пока погляжу, чего это там дают в киоске.

Водопады, почуяв клубничку, клюнули на павильон как на дом терпимости. Оказалась — обыкновенная чебуречная, каких в стране тыщи. Что за черт?... Чебуреки, как чебуреки. Раздатчицы, как везде: диаметром с колокольню Ивана Великого. Вышли, пожали плечами. Пахалуев засмеялся.

— Чего ты?

— А вон глядите!

Задрали головы к вывеске. Засмеялись тоже. Первая буква "Ч" в слове "Чебуречная" отсутствовала напрочь, причем со всех четырех сторон — павильон был прямоугольным четырехугольником. Подошла Света.

— Ну, что, просветились?

— Не говори. Случаи, а чего ж они "Ч"-то не прибьют?

— Бесполезно. Борьба за "Ч" идет уже пять лет. Прибьют — тут же обрывают, я ж говорю, в городе катастрофически не хватает невест. Идем дальше.

Светлана Колбаньева взяла с места крупной рысью. Белый шар её прически ловко маневрировал в толпе, увлекая и маня измотанных Водопадов, в новые пучины Калининградской культуры. Чтобы не отстать, Лукашин с Мазановым вполголоса запели наброски недавно задуманного ими марша:

 

Ах, наше время! Твой герой

Не тот, кто долбит Уренгой,

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: