Вовсе потерять себя и память – это значит сойти с ума, стать полоумным, когда ты всё видишь, но не способен влиять на окружающее и изменять его.

 

1

 

Эрудиция при хорошей памяти – это не сам интеллект. Переработка информации памятью через сведения, заложенные в ней, и есть интеллектуальная способность, возможность и мощь, если человек может из старых знаний, заложенных в памяти, сделать новое открытие. Без мыслительных возможностей нельзя постичь действительность, нельзя чему-то научиться. Для того чтобы учиться, необходимо иметь ту базу, которая позволит осваивать знания. Но осваивать и применять – две разные вещи, совершать же открытия – совсем иная область интеллектуальной работы. Есть люди, которые только и делают, что учатся, знают горы чужих теорий, достижений, изобретений, но сами не могут не только обнаружить, усовершенствовать, создать что-либо, но и усвоенное не способны применить на практике. Надо заметить, что открыватели не держат знания про запас, они могут их забывать, а вспоминая, производят новые знания. Тот же, кто только и надеется на кого-нибудь, ничего не раскрывает, ничего не изобретает и не создаёт, потому что не утруждает себя, свои мысли применить накопленный материал для осмысления появившихся понятий, возникших ситуаций и отношений. Современные условия требуют с помощью прошлых знаний делать новые выводы – прогрессивные и научно обоснованные. Если этого нет, то багаж всех твоих знаний и даже опыта, который ты не обновляешь и не применяешь, просто утрачивается.

Есть память, не развитая учёбой. Память, которую не напрягали. Возможности такой памяти могут использоваться по другому назначению – практическому. Моя мать обладала хорошей памятью, но мало училась и высокими, чужими знаниями оперировать не могла, однако она открыла своё житейское знание и оперировала им превосходно. Мыслила превосходно. В своё время мама отлично училась в начальной школе и смогла бы так же успешно продолжить учёбу. Но условия суровой сельской жизни в период Гражданской войны не дали такой возможности. Память не испытывала нагрузки научных знаний. Преодоления не произошло. Мама не утруждала себя освоением чужого – она открывала малое, но своё. Есть люди, которые ни в своём, ни в чужом не способны открывать. И работают даже учителями в школах, преподавателями в вузах либо по лекциям старым, либо по материалам, которые освоены привычкой. Есть такие люди. И их немало.

Образы, связанные со знанием и с их применением, дают новое представление. На базе нового, а порой и старого делаются открытия. На голом месте они не делаются. Но по выработанной привычке опираться на память или на поиск нужных сведений у других людей и в книгах человек может искалечить свои возможности. Если большая память используется для больших открытий – это великолепно. Если же приобретённые большие знания мало-помалу забываются, не применяясь, не принося пользы на практике и не вкладываясь в новые достижения, то это трагедия.

Память – это способность в результате определённой работы воспринимать информацию, закладывать её в сознание, потом в результате опять же определённой работы извлекать её, применять, а у некоторых – делать с помощью этого открытия.

У меня память иногда проявляется как компьютерная, а иногда – как процессуальная. То есть в процессе и как бы случайно, произвольно и непроизвольно появляется тот или иной нужный материал, вспоминается нужное; оттолкнуться могу от чего угодно к чему-то новому для себя, а использовать могу своё и чужое. Так идёт развитие. Память как бы не впрямую включается и поставляет известные данные, а в голове уже другой процесс – мысль как бы выходит за пределы базы знаний и ищет новое, не соглашаясь со старым или используя его для создания того, что никем ещё не было открыто. Странный компьютер, который сам ищет когда-то заложенное: новое требует старого знания, и оно приходит и приводит в действие все возможные способности.

Понимать, помнить – это одно, но вот совсем иное – выражать своё понимание, отыскивать для понимания средства и возможности, делающие неизвестный предмет очевидным и понятным для других людей, которые обладают знанием и способностями, но не всегда могут выразить себя.

Вспомнить что-то и написать об этом – значит прочесть себя, своё восприятие выразить.

2002 г.

 

2

 

Всё забывается в жизни. Мы забываем то, с чем долго не сталкиваемся. Но забытое может восстановиться в памяти, если ты вновь начнёшь возвращать свои мысли к тому, от чего давно ушёл. Ощущения, чувства вернут то, что, казалось, было потеряно памятью. Но это значит сделать человека писателем вселенной своих ушедших чувств. Нам не дано их вновь ощутить, не сталкиваясь с тем, кто такой восторг пробудил. Иногда можем платонически или иным путём вспомнить, но ощутить их возможно только при соприкосновении. Я боялся встретить женщину, с которой прожил много лет. Меня попросил сын встретиться с его мамой. Но ведь я любил её и сознательно убил это чувство или остудил, когда она того захотела. Боялся одного: а вдруг я проявлю малодушие при встрече, и тогда что?
Я ведь не сдержусь, не устою. Такие были чувства испуга, а потом открылись и те, которые я когда-то трепетно ощущал. Я боялся им поддаться и забыть то, что стало причиной развода. Короткая память. Забыть те горькие минуты я не мог. Забыть – значит простить ту холодность к сыну, которую женщина во мне пробудила, убив трепет души, состояние ожидания дорогого человека. Ведь сын ни разу письма мне не прислал. А в отношении моих посланий делал вид, что ничего не получал. Но ведь получал. Самое главное, что я забыл. Как в определённый момент забыл устройство велосипеда, который я в детстве разбирал и собирал досконально. А потом перестал помнить. И восстанавливал всё по крупицам. Вёл записи, вспоминал названия велосипедных деталей и узлов, тренировал мозг, заставлял его работать, чтобы мыслил. Мысли открывают простор памяти. Полное беспамятство схоже с сумасшествием. Люди, которые сходят с ума, забывают всё. У забывчивых выкипает память, которая не питается мыслями.
У них не работает мозг. Мысли не движутся. А если и движутся, то новыми неизведанными тропами. Память… Это такой компьютер, в котором иногда умные хакеры стирают всю информацию. Нельзя давать проникать в область мозга, чтобы туда внедрялись и орудовали там другие сильные люди, которые могут стереть всё то, что в мозгу заложено. Компьютер останавливается и не даёт информации о том, что хранил. Открыть новое при таком раскладе нельзя.

Я часто и многое забываю. Забывают часто многие. Одни – сознательно, другие – не по своей воле. Моя память иная. Она с помощью мыслей и идей открывает свои просторы. Это не даёт возможности перейти грань сумасшествия, при котором ты не только отключаешься от внешнего мира памятью, но и перестаёшь мыслить. Тогда идеи ещё иногда посещают фрагментами, но они не связываются и не двигаются вперёд к открытию твоих чувств и особенностей. Что же происходит? Есть сошедшие с ума на почве заторможенности или по травме. Они не забывают родителей, но не отдают отчёта своим действиям. Вернее, отдают, но своеобразно, и действуют – на их взгляд – достаточно убеждённо, правильно до самонадеянности. Есть разные виды самонадеянности сумасшествия, когда работает всё по стиранию того, что люди знали и приобрели в обществе. Они повернули свой мозг в сторону отрицания того, что искалечило их нравственное состояние. Есть слабоумие, связанное с отсутствием или угасанием памяти. «Он как полоумный», – говорят в народе. Человек помнит, что делает. Иногда он забывает то, что знал, умел и любил, – человек выходит на иную орбиту и без системных повторительных упражнений начинает последовательно переставать помнить, теряя даже возможность соединять прежние свои знания друг с другом, теряя свои умения и свои чувства.

Память по сбору не информации, а совершившихся или возможных действий мало помогала мне. И я записывал, что, зачем, как происходило или будет происходить. Позже память одно возвращала, но тогда другое забывалось. Я влюблён был в искусство, литературу, женщин. Что там велосипед! Одна форма познаваемого доставляла радость применять его. Я мог часами рассказывать стихи, знал философские системы, произведения изобразительного и музыкального искусства. Но и это со временем стал забывать, правда, с особенностями: когда писал о чём-либо, многое вспоминалось, вспоминалось и само движение вперёд, которое давали эти знания. Иногда что-то повторялось, дополняясь и совершенствуясь. Но вовсе потерять себя и память – это значит сойти с ума, стать полоумным, когда ты всё видишь, но сделать ничего не можешь, не способен влиять на окружающее и изменять его. Такого полоумия пруд пруди. И память таких людей не тревожится мыслью, как и чувством. Ведь чувство восстаёт против того, что идёт наперекор совести и судьбе.

 

2006 г.

ЕДИНСТВЕННОСТЬ И ОСОБЕННОСТЬ –

ВОТ ЧТО ДОЛЖНО ЛЕЖАТЬ

В ОСНОВЕ ОТНОШЕНИЙ ДВОИХ

(В. Я. Комиссарову[2] на передачу «Моя семья»)

 

Каждый человек желает, чтобы его любили, обожали, боготворили, поэтому замена чувства суррогатом вряд ли даст плода. Счастье женщины и мужчины в том, что от одного чувства они испытывают глубины удовольствий. В одном человеке есть тысячи граней…

1

 

Я обратился к Вам, Валерий Яковлевич, только потому, что вряд ли кто скажет то, что скажу я. Я решил послать Вам написанное, решил поделиться своими чувствами и мыслями с Вами и Вашими соседями.

Я долгое время страдал от политических гонений, от политического домогательства. Но что всё это по сравнению с домогательствами любви к тебе! Не знаю, почему, но женщин и девушек привлекает моя личность. Ничего особенного во мне нет. Просто они видят, что я не пью, не курю и предпочтение отдаю женщинам, а это редкость. Такой редкости они не имеют, страдают и потому желают меня. Но если я расслаблюсь, то и потеряю интерес к прекрасной половине человечества. Однако интерес я терять не хочу, а следовательно, и не уступаю. Я понимаю женщин, восхищаюсь их стремлением любить, но вступать в близкие отношения не испытываю потребности. Это вовсе не значит, что я такой святой. Нет. Когда-то я тоже что-то искал. Но уже давно сказал себе, что в одной должен открыть миллионы граней, чем в миллионе – ни одной. Странно, но я даже не мог и подумать, что какая-то из женщин, добивающихся моего расположения к себе, покушается на моё достоинство. Я способен любить, люблю, но сожительствовать – это вынужденные трюки. Я преодолеваю тяготы судьбы со своей женщиной. Мазаться же украдкой, тем более, на работе считаю для себя оскорблением. Ибо тогда ты становишься рабом интимных отношений. Пока я остаюсь политическим в смысле собственного мнения. Что же касается любви и домогательства – это тоже предлог неких сил для поиска политических решений и экономических влияний. Деньги влияют, но не на душу и не на руку политическим исканиям.

Я знаю, что делать и не собираюсь искать решений у соседей в передаче «Моя семья». Но, может, ваша передача заинтересуется мужчиной, которым женщины увлекались не меньше, чем он ими… Валом гонялись за мной, и, если бы я предпочёл только это, то потерял бы интерес к искусству, к творчеству. Пренебречь политикой можно, можно пренебречь влюблённостью к тебе, но пренебречь интересами искусства невозможно. Это сохраняет меня, мою творческую способность мужчины любить и терпеть, но не бесконечно и не до унижения. Надо помнить и знать, что я остаюсь политическим не грозных историй и кошмаров, а политиком, который грешил, но решил, что всё скоротечно, кроме искусства, и искусству надо служить, где бы ты ни работал. Работай и люби своё дело. Но коль дело становится попутным, то, видимо, оно и не нужно. Сегодня дело стало у многих попутным, потому что не нужно во многих случаях государству. Я же нужен семье, женщине, которая со мной живёт и мной дорожит. Многие из тех, кто проявлял или проявляет ко мне интерес, не дорожат семьёй, с детьми покончили или не считают это главным. У них часто их просто нет. У меня детей восемь. И это счастье. Все те, кто просто ищет мужчину, не имеет детей или имеет, но не ценит. Со мной всё ясно. От начальников я отобьюсь, отобьюсь и от влюблённости, но как отбиться от политической ревности, когда я могу, а они – нет? С творчеством у меня всё в порядке. Не в порядке отношения с политикой, но соседям вашей передачи вряд ли такая задача под силу. Политика прервала у меня трудовой стаж, изуродовала мою личную жизнь. Любовь мало мне вредила. Ибо я никогда не продавался. Я всегда оставался верен трём женщинам – политике, музе, любви. Отдели одну из этих ипостасей – и жизнь станет неинтересной, обыденной, бытовой.

– Я бы хотела, чтобы ты работал с Валерием Комиссаровым там, на передаче «Моя семья», а не только посылал бы туда свои статьи, – сказала мне хозяйка (так я называю свою жену), когда я подал ей эти записи для прочтения.

– Я думал, ты обиделась и ушла, – ответил я.

– Я катала нашу Татьянку на велосипеде.

Когда хозяйка начала читать мой материал, я вышел. Потом пришёл, поцеловал её и сказал:

– Голубка, я не стал бы этого делать. Один раз я мог бы выступить. Советчиком по семейным делам не могу быть. На это особый талант нужен. Возможно, зря я так думаю, возможно, это предубеждение, но я потеряю красоту, очарование. Как это происходит у телезвёзд, часто появляющихся на экране.

 

9 сентября 2000 г.

2

 

Прочтём слова главы пятой Евангелия от Матфея: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём». Смотреть можно разно. Закрыть глаза невозможно. Иной изучает, другой съедает, третий тает, а четвёртый просто млеет. Вот женщина восхитила тебя красотой. Это не похоть и не вожделение. Это любовь к ближнему, его достоинству. Любить надо ближнего, будь то мужчина или женщина, ребёнок или старик. Что же касается страсти женатого мужчины к другой женщине, то надо признать, это измена, потому что ты ушёл уже далеко, потому что лезут мысли, которые начинают тащить тебя от твоих близких – от жены, от детей. Нарушение супружеской верности именуется у православных «прелюбодеянием». Но в православной этике есть более широкое понятие – «любодеяние», которое обозначает любые действия, связанные с похотью. Странно и страшно смотреть на девочку, которую делают любовницей, провоцируя на любодеяние. Тот, кто соблазняется не красотой, а разложением, тот и совершает деяние против любви. Любить женщину – это не спать с ней, не воровать своего чувства. Любить – это чисто восхищаться. Если же ты вожделенно плавишься при каждом взгляде – то ты прелюбодей, потому что приходишь пуст домой. Все высокие чувства переплавились в шлак. И остался только шлак. Все высокие чувства уплыли. Преодолевать взгляд – это значит и повелевать.

Я не могу сказать, что никогда не выходил за рамки восторга. Но я всегда считал, что в таких случаях я оскорбляю себя и ту, которой восторгаюсь.

Клянусь: двадцать лет не изменял семье. Я люблю, потому что восхищаюсь тем, что принадлежит мне и другим. Я рад за других. Но это не значит, что я вторгаюсь в их судьбу. Я общаюсь с другими женщинами, но никогда не рвусь к ним. Избранность, единственность и особенность, а не собственность – вот что должно лежать в основе отношений двоих. Каждый человек желает, чтобы его любили, обожали, боготворили, поэтому замена чувства суррогатом вряд ли даст плода. Терпеть не могу проституток, которые для всех и ни для кого. Ужасно то, что их ненавидят после получения удовольствия, которое они доставляют. Надругательство одних над другими часто выдают за восторг, за что-то сверхъестественное. Тогда как счастье женщины и мужчины в том, что от одного чувства они испытывают глубины удовольствий.

Это прекрасно, когда женщины могут раскрыть себя с теми, кто доставляет им радость, красоту и высшее удовлетворение. Какой смысл прятать себя от того, что есть восхищение! Стоит радовать женщин. Кролики всегда вожделенны, волки хищны, а лебеди восторженны в своём отношении к любимому.

Лучше склониться к любви и достоинствам человека, чем поддержать привязанность к той профессии, в которой удовлетворение связано с неугомонной похотью, необузданной страстью, распущенностью полового органа, именуемого бешенством матки. Вот это самое страшное испытание, которое ждёт проститутку, – женщину, которая по природе своей способна любить одного, жить одним, а не губить себя во многих. В одном человеке есть тысячи граней, а есть многогранник безликий и постный. Измена – это утрата единственности. Ради чего? Ради приобретения новой единственности или ради системы распутства? Потерю единственности и избранности, причины падения или восхождения исследует искусство.

 

28 июня 2005 г.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться: