Глава 14. Повторная исповедь

Эрик вернулся в парижскую квартиру, которую занимал вместе с Кавехом, и сразу же отправил записку Кристине, приглашая её на ужин. Ему было что рассказать обоим — и ей, и Кавеху, — а повторять всё дважды ему не хотелось. Вернувшись в Париж, он снова надел белую шелковую маску, решив сделать Кристине приятный сюрприз и впервые надеть новую маску в день их свадьбы.

 

Делать ему пока было нечего, а пальцы чесались снова прикоснуться к клавишам, поэтому он поехал в Оперу и остаток дня провел в своём старом доме в подвалах, работая над новой пьесой, «Дон Жуан Спасённый».

 

Эрик потерял счёт времени, играя и лихорадочно записывая, дело уже близилось к вечеру, когда он вдруг обнаружил, что рядом с ним, улыбаясь, стоит Кристина. Эрик ахнул и выронил перо, оставив неровный красный прочерк поперёк двух нотных станов.

 

— Ты... ты меня напугала, — пробормотал он.

 

Кристина довольно рассмеялась.

 

— Так тебе и надо, после того как ты сам столько раз неслышно подкрадывался и пугал меня, — ответила она, затем подошла к нему сзади и положила руки ему на плечи. — Я так рада, что ты вернулся, Эрик!

 

— Правда? Тогда поприветствуй меня, — попросил он, соскальзывая со скамьи и обвивая руками её талию, привлекая её к себе для поцелуя. За первым поцелуем последовали и другие — до тех пор, пока Эрик не решил, что его уже достаточно поприветствовали.

 

Несколько минут им потребовалось на то, чтобы перевести дух. Эрик наклонил голову, прикоснувшись к ней лбом:

 

— Я рад тебя видеть, моя дорогая, но что ты здесь делаешь?

 

Она пожала плечами, нежно поглаживая его по шее и затылку.

 

— Мне было любопытно снова увидеть твой старый дом, ведь прошло столько времени... А когда я спустилась к Тропе Коммунаров, то услышала, как ты играешь, и просто пришла, чтобы увидеться с тобой. Тебя так долго не было!

 

Эрик усмехнулся.

 

— Согласен, а ведь это всего лишь несколько дней! Но теперь... — Он наклонился и коротко поцеловал её, после чего снова выпрямился и сел на скамейку перед органом. Сверкнув на неё загадочным жёлтым взглядом, Эрик обратился к ней с вызовом из далёкого прошлого: — Давайте же споём что-нибудь из оперы, Кристина Дааэ!

 

Он начал наигрывать дуэт из «Отелло», как тогда, давным-давно, когда она сорвала маску с его лица. Кристина улыбнулась и приняла игру, пропев: «Chi è là? Otello?»

 

«Si, — ответил Эрик, спросив: — Diceste questa sera le vostre preci?»

 

Они продолжали петь, но вся ненависть, ревность и страх, которые присутствовали во время их первого дуэта, растворились, оставив вместо себя лишь страсть и напряжение. Оба ожидали момента обвинения... и неизбежного разоблачения, которые должно было за этим последовать.

 

Кристина с надеждой пела: «Ch’io viva ancor; ch’io viva ancor; ch’io viva ancor...»

 

Вот оно.

 

«Giù! – прогремел Эрик. – Cadi, giù, cadi, prostituta...»

 

«Pieta!» — взмолилась Кристина, протянув руку к маске. Сорвав её с лица, она отступила, когда Эрик поднялся со скамейки.

 

Эрик закончил линию Отелло: «Muori!» (9)

 

Сверкнул жёлтыми глазами, он схватил Кристину за плечи, по-прежнему держа её так, чтобы она видела его обнажённое лицо.

 

Напряжение мгновенно исчезло, когда Кристина взглянула на него с мягкой улыбкой:

 

— Нет, Эрик. На этот раз не смерть, а жизнь. — И она наклонила к себе его лицо, чтобы поцеловать.

 

Её губы скользнули по его лбу, спустились по костлявой щеке к острому подбородку; легонько, словно крылья бабочки, коснулись его искорёженных губ; на мгновение задержались на его маленьком, жалком подобии носа. Она поцеловала веки глубоко посаженных золотых глаз и вернулась к выпуклому лбу, после чего снова скользнула к его губам. Из-под крепко зажмуренных ресниц Эрика скатилась одинокая слеза, и Кристина поймала её языком.

 

Эрик обнял её и прижал к себе так, что она покраснела. Он наклонился, чтобы снова поцеловать её, и запустил руку в её волосы, удерживая вблизи, чтобы она не могла отодвинуться. Кристина и не пыталась; вместо этого она придвинулась ещё ближе, крепко его обхватила и прильнула к его губам. Осознав, насколько Кристина доверяет ему и принимает его, Эрик едва не задохнулся от счастья. Только когда он почувствовал, что сейчас потеряет контроль от нахлынувшего желания, он, наконец, закончил поцелуй. По-прежнему обнимая Кристину, он мягко прижался щекой к её волосам.

 

В этот момент до него дошла ирония ситуации, и он выдавил из себя смешок:

 

— А теперь представь, насколько бы лучше всё сложилось, если бы ты сделала то же самое, когда мы впервые пели этот дуэт!

 

Плечи Кристины затряслись, и Эрик подумал, что она заплакала.

 

Ослабив хватку и отступив назад, он с облегчением увидел, что Кристина смеётся вместе с ним. Она покачала головой:

 

— Эрик, во имя всего святого, что мне с тобой делать?

 

— То же самое, только побольше? — услужливо подсказал он.

 

— Я серьёзно! — запротестовала она, но её смех опровергал это утверждение.

 

— Я тоже, — заявил Эрик. — Пой со мной, Кристина, и целуй меня как можно чаще, и тогда я стану кротким, как ягнёнок.

 

Кристина с сарказмом приподняла бровь.

 

— Кротким, как ягнёнок, вот как? Если это был пример вашей кротости, сударь, то ваша страсть должна быть поистине ужасающей!

 

Эрик не знал, что ответить; он открыл рот и тут же закрыл его, покраснев.

 

Кристина послала ему озорную улыбку и запечатлела лёгкий поцелуй на костлявой щеке, после чего подала ему белую маску и сменила тему:

 

— Нам, наверное, пора идти? Ты всё здесь закончил?

 

Эрик оглядел дом, который был для него клеткой дольше, чем он помнил, и кивнул.

 

— Пожалуй, да. А что? — поддразнил он Кристину. — Ты боишься, что я снова начну изображать здесь призрака? — Он завязал маску обратно.

 

— Я не боялась этого, пока случайно не спустилась сюда после занятий и не услышала, что здесь снова, как прежде, гремит музыка! — возразила Кристина. — И потом... «Отелло», Эрик? Почему «Отелло»? — Она покачала головой.

 

Он только улыбнулся под маской и предложил ей руку.

 

— Это очень болезненное воспоминание, и я хотел, чтобы ты помогла мне его залечить, — пояснил он. — Ты справилась с этим превосходно. Спасибо.

 

— Мне самой это доставило удовольствие, — весело ответила она, взяла его под руку, и они покинули подвалы.

 

— Не только тебе, моя дорогая, — пробормотал Эрик себе под нос, направляя лодку через озеро к проходу, который вёл к выходу на улице Скриба; при этом он не отрывал глаз от блистательной красоты Кристины. — Не только тебе.

___________________________________________________________________

 

(9) Приведённый здесь дуэт, как и в оригинальном романе, является одной из финальных сцен оперы «Отелло», когда Отелло приходит и обвиняет любимую жену Дездемону в измене. Недобросовестный советник заставил его поверить, что у Дездемоны любовная связь с Кассио, его капитаном. Сцена заканчивается тем, что Отелло убивает свою невинную жену.

Дездемона: Кто здесь? Отелло?

Отелло: Да. Молилася ли ты перед сном сегодня?

(Затем они поют о смерти Кассио, и Дездемона продолжает защищать капитана, заявляя о своей невиновности. Отелло угрожает жене смертью, но она поёт...)

Дездемона: Хочу я жить, хочу я жить, хочу я жить...

Отелло: Умрёшь ты, умрёшь, ты изменила!

Дездемона: Молю!

Отелло: Смерть! (Прим. автора)

 

***

 

Позже вечером, перед ужином, Эрик, Кристина и Кавех сидели в гостиной на съёмной квартире Перса. Эрик стал рассказывать им о своей поездке. Почти сразу после начала его повествование было вполне ожидаемо прервано.

 

— Ты сделал... Что?! — в негодовании воскликнул Кавех.

 

— Одолжил твою личность для того, чтобы провести расследование.

 

— Ты хочешь сказать, что назвался персом? — Кавех всё ещё надеялся, что дело зашло не так далеко. Напрасно.

 

— Я сказал им, что я — Кавех Таллис, дарога из Мазендерана.

 

— Что? Зачем? Почему? — возмутился Кавех. — Во имя всего святого, зачем было это делать?

 

Эрик спрятал улыбку. Он знал, как отреагирует Кавех на это известие; он предвкушал это несколько дней. Беглый взгляд на Кристину подсказал ему, что она удивлена, но при этом ей слегка смешно. Она не имела ни малейшего представления обо всех тех историях, которые объединяли их с Кавехом, а потому явно не ожидала такой бурной реакции Перса.

 

— Последний раз, когда я находился в том районе, я кое-кого случайно убил. И не хотел, чтобы меня за это арестовали спустя столько лет. О, ещё я позаимствовал твой голос и твой акцент, — добавил он голосом Кавеха, к вящему удовольствию Кристины.

 

Дариус, наливая чай, промахнулся мимо чашки, услышав, как Эрик говорит в точности голосом его господина, — и тут же замаскировал смех кашлем, когда нефритовые глаза Кавеха с возмущением уставились на него.

 

Кристина захихикала. Кавех едва не закипел от ярости.

 

— Что-нибудь ещё? — спросил он наконец.

 

— По правде говоря, да, — ответил Эрик, вытряхивая на пол из чемодана каракулевую шапку Кавеха. — Надеюсь, ты её не потерял?

 

— Это моя любимая, Эрик! — зашипел Кавех.

 

— И я могу понять, почему! — Эрик, дразнясь, покрутил шапку в руках, демонстративно повосхищался, после чего бросил её своему другу. — Она довольно красивая, я благодарен за возможность ею попользоваться. И не только ею, по правде говоря. Выдав себя за тебя, я смог завершить своё расследование без какого-либо вмешательства полиции.

 

Кавех успокоился и покачал головой.

 

— Рад, что сумел помочь, — сказал он, сочась сарказмом.

 

— И я рад, дарога, и я, — весело ответил Эрик.

 

— Итак, что случилось? Что ты узнал? — спросил Кавех; его любопытство всё-таки пересилило гнев.

 

Эрик посмотрел на Кристину.

 

— Вы получили моё письмо?

 

— Да, получила, — ответила она, её глаза искрились весельем. — Ваши новости были... мягко говоря, удивительны.

 

— Какие новости? Что ты обнаружил, Эрик? — Кавех уже едва сдерживался.

 

Эрик сжалился над ним:

 

— Помнишь, старина, как ты меня оскорблял, ругал, читал мне нотации, помыкал мною? Так вот, всё это время ты имел дело с аристократом.

 

— Что?

 

Эрик откинулся назад, вытянув свои длинные ноги.

 

— Перед тобой сидит сын графа.

 

— Нет! — Кавех неверяще заморгал.

 

— Да. И это ещё не всё, — продолжил Эрик. — Скажите ему, Кристина.

 

— Похоже, господин Таллис, что Эрик является действующим — и законным — графом де Шаньи.

 

Глаза Кавеха стали ещё шире. На какую-то долю секунды он застыл в шоке, после чего резко откинул голову назад и разразился смехом. — Вы серьёзно?

 

— Серьёзны, как могила, — невозмутимо ответил Эрик.

 

Кавех расхохотался ещё сильнее. Он беспомощно ткнул пальцем в Эрика и откинулся на спинку стула, смеясь так, что на глазах выступили слёзы.

 

— Ты! Де Шаньи! — хохотал он.

 

Эрик начал хмуриться.

 

— Это не смешно, — отрезал он.

 

Кавех кивнул, всё ещё смеясь.

 

— О, не скажи! После всех твоих ругательств и проклятий в адрес этой семьи... и теперь ты — один из них! Эрик, это самая забавная вещь из всех, что я слышал за свою жизнь.

 

— Я очень рад, что тебе нравится, — язвительно заметил Эрик.

 

— О, да! — ответил Кавех, вытирая выступившие от смеха слёзы. — Это лучшее из всего, что я когда-либо слышал. Какая ирония!

 

— Когда ты окончательно успокоишься, — отрезал Эрик, — может быть, мы начнём обсуждать, что нам предстоит делать по этому поводу?

 

Широко улыбаясь, Кристина передала Эрику сложенный лист бумаги.

 

— Вот. Пока господин Таллис пытается взять себя в руки, я хочу показать вам это.

 

Это было письмо от её адвоката, полученное этим утром.

 

«Уважаемая мадам де Шаньи!

Ваше письмо я прочитал с огромным удивлением и неослабевающим интересом. После чего внимательно изучил семейный архив и обнаружил довольно старое письмо, которое, действительно, подтверждает претензии Вашего жениха. Я уже начал готовить документы, необходимые для внесения тех изменений, о которых Вы просили. Однако я не могу дать делу официальный ход, пока не увижу документов Вашего жениха и не смогу подтвердить законность того письма.

Если он согласится приехать сюда завтра, я проверю его документы. Если они окажутся в порядке, то семья не сможет выставить никаких возражений, и я обновлю записи, отразив его восстановление в титуле графа де Шаньи.

Ещё раз примите мои поздравления, а также искренние пожелания здоровья и счастья.

С уважением,

Фонтэн Кот.»

 

— Вы уже написали обо всём вашему адвокату? — спросил Эрик. — Ещё до того, как мы всё обсудили?

 

Кристина пожала плечами.

 

— В своём письме вы сказали, что оставляете решение за мной. Я решила, что вы больше не должны жить без своего законного титула. Быть виконтом — достаточно большая честь для моего сына, по сути он ничего не лишается. Гораздо важнее, что вы, наконец, получите то, чего заслуживаете, Эрик.

 

Он пожал плечами.

 

— Теперь, когда мы с вами можем быть вместе, это для меня не имеет такого уж значения. Хотя, насколько я понимаю, ваше положение будет намного лучше, если вы повторно выйдете замуж за графа, а не за какое-то безымянное, безликое ничтожество. Кстати о свадьбе, у вас есть какие-нибудь идеи насчёт того, как скоро мы сможем пожениться? И где?

 

— Я попросила господина Кота завершить передачу титула до нашей свадьбы, так что люди будут считать честолюбивой выскочкой меня, а не вас, — сказала Кристина, в её голубых глазах плясали смешинки.

 

— Пф... — фыркнул Эрик. — Если бы вы были честолюбивой, то не мечтали бы о возвращении на сцену, моя дорогая.

 

— Интересно, что скажут люди, если я выйду замуж за другого графа де Шаньи — и всё же вернусь к пению на сцене? — спросила Кристина.

 

— Будут радоваться, что вы не упускаете напрасно такой удивительный подарок судьбы? — предположил Кавех.

 

— Радоваться они будут только в том случае, если им от этого будет какая-то польза, — Эрик снова помрачнел.

 

Кристина и Кавех обменялись веселыми взглядами.

 

— Кажется, я уже слышу там голос Призрака Оперы, Эрик, — заметил Кавех. — Мне что, снова придётся следить за тобой?

 

Эрик хохотнул:

 

— Удачи в этом деле, друг мой. — Он повернулся к Кристине. — У вас есть предпочтения относительно места венчания? Я мечтал о свадьбе в церкви Мадлен, но теперь, думаю, я бы предпочел, чтобы нас обвенчал отец Арно. Что скажете?

 

— Да, я буду рада, если он нас обвенчает, он так вам помог. — Внезапно Кристина рассмеялась, приятный звук прокатился по довольно мрачной гостиной. Эрик посмотрел на неё, вопросительно наклонив голову, и она объяснила: — Я только что поняла, что мы с вами являемся кузенами, Эрик; кузенами через брак.

 

Кавех усмехнулся:

 

— А ты ещё жаловался постоянно, что у тебя нет семьи, — поддразнил он.

 

— Полагаю, теперь я должен радоваться, что оказался двоюродным братом вашего мужа, а не родным, — произнёс Эрик. — Поскольку на вдове кузена жениться можно, а вот на родной невестке — уже нет.

 

***

 

На следующее утро Кристина представила семейному адвокату своего жениха — высокого мужчину в маске. Маска слегка озадачила месье Кота, однако он был слишком хорошо воспитан, чтобы делать какие-либо замечания по этому поводу. На этой встрече присутствовал также чиновник из муниципалитета, и оба они принялись скрупулёзно изучать записи о крещении Эрика и письмо отца Арно, после чего чиновник коротко кивнул и вышел из комнаты.

 

— Что ж, всё это, конечно, весьма необычно, месье де Карпентьер, но все бумаги, насколько я могу судить, в полном порядке. Письмо священника и записи о крещении подтверждают ту информацию, которую мадам де Шаньи — старая графиня — посылала моему отцу более сорока лет назад, когда он ещё был их адвокатом.

 

Молодой человек — судя по всему, унаследовавший бизнес от своего отца — пролистал стопку бумаг. Он нашел то, что искал, и поднял вверх, показывая им.

 

— Вот. Поскольку сестры графа Филиппа отказались от своей части наследства в пользу братьев, то они не имеют юридических прав возражать против вносимых изменений, — сказал он. — Мадам де Шаньи уведомила меня, что вы желаете как можно быстрее разобраться с этим делом, так что титул полностью перейдёт к вам до свадьбы. Я немедленно обновлю семейные записи и проинформирую других членов семьи.

 

— Спасибо, сударь, — ответил Эрик.

 

— Один вопрос, господин де Карпентьер, и он... довольно личный, — попросил адвокат.

 

Эрик склонил голову набок.

 

— Вы хотите знать о маске.

 

Господин Кот кивнул.

 

— Прошу прощения, сударь. Мне просто интересно, не стала ли именно маска причиной того, что ваш отец не признал вас своим первоочередным наследником.

 

Эрик на мгновение замешкался, пытаясь поймать взгляд Кристины. Она выглядела обеспокоенной, брови нахмурились. Он вглядывался в её глаза, словно пытаясь отыскать в них подсказку, затем наконец кивнул и повернулся к адвокату.

 

— Мое лицо от рождения обезображено. Я ношу маску, потому что окружающих моя внешность несколько смущает. — «Мягко говоря», добавил про себя Эрик. Сидя в кресле, он слегка наклонился вперёд, чтобы полностью завладеть вниманием собеседника. — Месье Кот, я планирую значительно увеличить ваше жалованье, чтобы компенсировать те дополнительные труды, на которые обрекли вас я и моя невеста. Уверен, что это также поможет оплатить неудобство, которое причинит вам необходимость держать в секрете всё, что касается моей маски, сударь, поскольку во всём мире ещё только пять человек знают причину, по которой я её ношу. — Эрик встал, возвышаясь над невысоким кряжистым поверенным, и угрожающе шагнул по направлению к нему. Наклонив голову, он пригвоздил адвоката к месту тяжёлым взглядом. — Каждому из этих пяти человек, сударь, я могу доверить свою жизнь. И если слухи о моём уродстве просочатся за стены этого кабинета, господин Кот, будьте уверены, я узнаю, где вас найти.

 

Жёсткая угроза в его голосе заставила адвоката побледнеть. Он тут же встал и принялся, запинаясь, уверять Эрика в собственной благонадёжности и многолетней преданности семейству де Шаньи.

 

Когда они вышли из офиса и пошли по улице, Кристина взяла Эрика под руку.

 

— Пять человек? — спросил она. — Вы гораздо более доверчивы, чем я думала.

 

Он пожал плечами и принялся перечислять, загибая тонкие бледные пальцы:

 

— Вы, из-за вашего ненасытного любопытства шесть лет назад... — Он с вызовом посмотрел на неё, но Кристина не стала ничего говорить — в конце концов, это была правда. — Кавех и Дариус, поскольку именно они вытащили мою бренную оболочку из Оперы, когда я уже умирал, и заботились обо мне, пока я не поправился. Уже три. Отец Арно четвёртый, поскольку он крестил меня в младенчестве, а ваш сын является пятым.

 

— И вы бы доверили жизнь моему сыну, серьёзно? — Кристина рассмеялась.

 

— Он ведь ни с кем не разговаривает. Пока человек, задающий ему вопросы обо мне, не споёт ему что-нибудь из Бизе, я в абсолютной безопасности.

 

***

 

Вторую половину дня Эрик провёл в доме Кристины, играя поочередно то с её сыном, то на рояле. Он навестил Эрика-Дааэ в детской и развлекался, заставляя игрушечных животных говорить с мальчиком на разные голоса. Тёмно-синие глаза Эрика-Дааэ широко раскрылись от изумления, когда его игрушки ожили и начали исполнять короткие отрывки из опер, которые он слышал от своей матери.

 

— Вам двоим здесь весело, господа? — спросила Кристина, наблюдая за тем, как Эрик управляет небольшим деревянным жирафом, заставляя его петь душераздирающе прекрасным фальцетом партию Аиды в финальном дуэте с Радамесом. «Он поёт партии сопрано куда лучше, чем когда-либо пела Карлотта», — подумала она с затаённой улыбкой.

 

— Да, маман! — ответил Эрик-Дааэ. — Месье Эрик волшебник, он заставил моих животных разговаривать со мной!

 

— Да, такое волшебство у него хорошо получается, — спокойно заметила Кристина. — Ты, наверное, будешь рад, если месье Эрик станет жить с нами, не так ли?

 

Эрик-Дааэ несколько раз кивнул:

 

— Да, маман! И он сможет спать в моей комнате!

 

Кристина сжала губы и бросила быстрый взгляд на Эрика, который закашлялся, чтобы скрыть смешок.

 

— Ну, я сомневаюсь, что месье Эрик захочет этого, сынок. Я уверена, что он предпочтёт взрослую комнату... Но мы, наверное, всё-таки должны обсудить это, прежде чем он переедет к нам.

 

— Определённо, — хрипло сказал Эрик. Затем откашлялся и заговорил громче: — А кроме того, мы должны обсудить и другой вопрос. Я бы предпочёл, чтобы вы и ваша семья переехали ко мне, а не наоборот.

 

Кристина приподняла брови.

 

— Ах, — кивнула она, — вы правы, нам нужно всё обсудить. — Она опустилась на колени, чтобы поговорить с сыном. — Дорогой, мы с месье Эриком сейчас спустимся вниз, чтобы обсудить кое-какие вещи. За тобой мы пошлём чуть позже, и, возможно, он снова тебе что-нибудь сыграет.

 

Мальчик оживился.

 

— Ещё корриду?

 

Эрик вздохнул:

 

— Возможно. А может, лучше что-нибудь о сражениях?

 

— Да! — прозвучал восторженный ответ мальчика.

 

— Слава Богу, — вполголоса простонал Эрик, когда они с Кристиной начали спускаться по лестнице в гостиную. — Может быть, нам удастся приучить его хотя бы к Гуно.

 

Кристина усмехнулась.

 

Когда они зашли в гостиную, Эрик сел за рояль и начал рассеянно наигрывать какую-то мелодию.

 

— Эрик? — окликнула его Кристина. — Я думала, мы кое-что обсудим.

 

— Хм? О, прошу прощения. Старая привычка: если в комнате есть рояль, я обязательно должен сидеть за ним. — Он встал и присоединился к ней на диване. Кристина взяла его за руку, и некоторое время оба молчали. Эрик начал первым:

 

— Если вы собираетесь через пару месяцев вернуться на сцену, то, по крайней мере, оперные сезоны мы должны проводить здесь, в Париже. Таким образом, осени и зимы мы могли бы проводить в Провансе или, может быть... Я также знаю одно прекрасное поместье возле Руана, которым я теперь, можно сказать, владею...

 

— На самом деле, этой квартирой вы теперь тоже владеете, — напомнила ему Кристина.

 

— Так и есть. — Эрик откинулся назад и вытянул свои длинные ноги в притворном самодовольстве. — Ещё, моя дорогая, мы должны обсудить судьбу Кавеха.

 

— Месье Таллиса? А что с ним?

 

Взгляд Эрика стал отсутствующим.

 

— У меня есть определённые обязательства по отношению к нему, и я не могу просто так бросить его, обретя счастье. И не стану этого делать. Если бы вы только знали, сколь многим я ему обязан... — Эрик затих, погрузившись в воспоминания.

 

— Эрик?

 

— Ой. Да, — спохватился он. — Я хочу сказать, если бы вы переехали к нам, мне бы не пришлось беспокоиться о поиске нового жилья для Кавеха. Он небогатый человек, и если я не буду оплачивать свою часть расходов на ведение домашнего хозяйства, уровень его жизни станет ниже. Значительно ниже. Ему придётся снять куда меньшую квартирку, где он будет жить только лишь со своим слугой. — Эрик посмотрел на неё, слегка замявшись. — Не говоря уже о том, что... ну, мне будет его не хватать.

 

— Неужели? — заметила Кристина, забавляясь. Ей было очевидно, что эти двое являются близкими друзьями, несмотря на все их провоцирующие высказывания и постоянные поддразнивания друг друга. — Трудно, наверное, в таком признаваться.

 

— Ну, — уклонился Эрик, — я привык к этому старому зануде.

 

— Он, кажется, тоже вас любит... вопреки своему здравому смыслу, я думаю.

 

Эрик наклонил голову.

 

— Ну, я уверен, что он считает меня в чём-то полезным. Например, я плачу жалованье слугам. Хотя сомневаюсь, что он по-настоящему ко мне привязан.

 

— О, думаю, что привязан. Любой друг солжёт, что вы умерли, бросившей вас девушке, — сказала Кристина. — Но только настоящий друг поможет ещё и установить надгробие.

 

Подозрительный взгляд Эрика заставил её хихикнуть.

 

— Откуда вы знаете?

 

— Разве я забыла упомянуть, что у нас с месье Таллисом состоялась более чем информативная встреча, пока вы были в Руане? — невинно спросила она.

 

Эрик застонал, прислонившись затылком к дивану и закрыв рукой глаза.

 

— Я обречён.

 

Она сняла его руку с глаз и поцеловала её.

 

— Вы не обречены, любовь моя. Как насчёт того, чтобы пригласить месье Таллиса и его слугу поселиться здесь, с нами, после того как мы поженимся? Эта квартира достаточно большая, чтобы сюда свободно вместились ещё несколько человек. А Руанское поместье, как вы говорите, огромно.

 

Эрик задумался.

 

— Если мы поступим так, тогда нам придётся продать коттедж в Провансе, поскольку он слишком маленький для всех нас. Жаль, мне нравилось жить в Провансе.

 

Кристина покачала головой.

 

— Почему бы просто не добавить к нему пристройку? Мы могли бы зимовать там, если вы пожелаете. И я знаю, что вы можете спроектировать красивую пристройку даже во сне.

 

— Это можно, — задумчиво заметил Эрик. — Я так давно этого не делал... С удовольствием этим займусь.

 

— Значит, с этим вопросом уладили, если только месье Таллис согласится. Надеюсь, он любит детей.

 

— Думаю, переехать к нам будет лучшим решением с его стороны. Если только он согласится, это уж точно. Не исключено, что он захочет избавиться от меня после всех этих лет. — Эрик самокритично пожал плечами. — Пожалуй, мне будет приятно теперь предложить ему своё гостеприимство — после того, как я столько лет прожил у него. Что касается детей, я предполагаю, что он не будет против. У него в Персии когда-то была своя семья. — Золотые глаза Эрика блеснули. — Мы всегда сможем оставить его нянчиться с Эриком-Дааэ.

 

Кристина рассмеялась.

 

— Эрик-Дааэ будет цепенеть в его присутствии как минимум месяц. Наверное, для него будет лучше тоже получить свою собственную «взрослую» комнату.

 

— Кстати о комнатах...

 

— Да?

 

Эрик заколебался, не зная, как лучше поднять этот вопрос. Он вспомнил её жалобное письмо о первых днях замужества, когда она обнаружила, что дворяне не делят постель со своими жёнами. К тому моменту, как они поженятся, он тоже будет дворянином. Какой же линии поведения она от него ожидает в связи с этим? Он отчаянно надеялся, что она примет его как мужа во всех смыслах этого слова, но предложить это, учитывая собственную внешность, он не смел.

 

— Эрик?

 

Он снова откашлялся.

 

— Сколько... э-э, сколько комнат вы собираетесь здесь подготовить? — спросил он. Её ответ подскажет ему, собирается ли она разделить с ним свою комнату или приготовить для него отдельную.

 

— Полагаю, две, — сказала Кристина, подумав, что месье Таллис наверняка захочет привезти с собой своего слугу.

 

У Эрика упало сердце. Две комнаты: одна для Кавеха и одна для него. Значит, она не хочет, чтобы он жил с ней в одной комнате.

 

— Ясно, — ответил он бесцветным голосом и отвернулся, не желая, чтобы она увидела боль в его глазах. Затем его голос ожесточился: — Без сомнения, я должен потребовать уединения!

 

Кристина увидела его реакцию, и её плечи опустились.

 

— Простите, Эрик, — прошептала она. — Мне следовало предположить... — «что вы захотите разделись со мной мою комнату», хотела она сказать, но промолчала. Она вздохнула. Значит, три комнаты вместо двух: по одной для месье Таллиса и его слуги, и одну для Эрика. Он собирался стать графом де Шаньи, так почему бы ему и не желать все сопутствующие этому титулу атрибуты, включая и свою собственную спальню?

 

Она беспомощно махнула рукой, не зная, что сказать.

 

— Иногда я забываю о своём положении. — Её родители жили в одной комнате и спали в одной кровати вполне счастливо, пока мать не умерла; порой ей было трудно всё время помнить, что теперь она является графией и должна вести себя в соответствии с обычаями дворянских семей, включая и тот, что муж и жена должны спать в раздельных комнатах.

 

— Нет, нет, — рявкнул он, подняв руку в защитном жесте. — Это я позволил себе неслыханную наглость. — Его голос сочился сарказмом, он встал и продолжил: — Разумеется, я бы никогда не пожелал вторгнуться к вам без приглашения.

 

Оставив её на диване, он направился обратно к роялю и заиграл что-то очень старое и знакомое, чего Кристина давно от него не слышала. Хотя теперь это больше походило не на крики мучительной агонии, а на горькие и яростные раскаты. Наверное, это другая часть его «Дон Жуана Торжествующего», которую она пока ещё не слышала, поняла Кристина, только теперь осознав, что он играет именно эту оперу.

 

Она так и продолжала сидеть на диване в одиночестве, чувствуя себя брошенной. Почему он так разозлился? Даже если она сделала необоснованное предположение, что он будет жить в одной комнате с ней, злиться так не было никакой причины. А в том, что он зол, не было никаких сомнений, достаточно было взглянуть на него за роялем. Его поза выглядела угрожающей, он был раздражён неимоверно.

 

Кристина с болью рисовала в своём воображении ещё один такой же брак, какой был у неё с Раулем. Эрик тоже будет посещать её спальню только тогда, когда захочет любовной связи, а сразу после этого будет оставлять её в одиночестве? Она что, будет видеть его только во время совместных обедов и тогда, когда он почувствует любовное влечение? При этой мысли сердце её сжалось. Она была так одинока! Увы, если Эрик так рассердился от одного только предположения о том, чтобы разделить с ней комнату, то вряд ли она может ожидать чего-либо другого.

 

Одинокая слеза скатилась по её лицу, и она отвернулась от играющего на рояле Эрика. Она не позволит ему увидеть, как она плачет над своими разрушенными иллюзиями, фантазиями глупой девчонки. Да, она была замужем, овдовела, у неё есть сын, но только теперь Кристина вдруг поняла, что она ещё очень молода. Она в два раза младше Эрика. Почему вообще такой одарённый, умный и властный человек, как Эрик, хочет жениться на таком ребёнке, как она?

 

Слёзы продолжали катиться, но она безжалостно подавила подступающие к горлу рыдания. Эрик заслуживает лучшего, чем постоянно собирать разбитые осколки её надежд. Надо постараться взять себя в руки, пока он отвлекся на музыку.

 

Она вытерла слёзы ладонью и встала, вызывая Аннеке.

 

— Чай, пожалуйста, Аннеке, — попросила она, когда горничная появилась. Эрик продолжал играть, даже не глядя в её сторону.

 

Когда Аннеке вернулась с чаем, Кристина наполнила чашки, затем выпрямилась и глубоко вздохнула, успокаивая дыхание перед тем, как принести чай Эрику к роялю. Она надеялась, что он не заметит её слегка покрасневшие глаза.

 

Золотые глаза сверкнули на неё так, что она застыла.

 

— Чай? — прорычал он. — Вы приговариваете меня к фиктивному браку, а затем думаете, что меня можно успокоить чаем? — Он соскользнул со скамьи и встал к ней спиной, высокий и неподвижный. Его руки были сжаты в кулаки; Кристина видела, как они дрожат.

 

— Простите, я просто подумала...

 

— Вы подумали, что можно просто так пнуть вашего бедного верного пса Эрика, а затем предложить ему чашку чая, и он приползёт обратно. — Он горько засмеялся. — Вы очень хорошо знаете меня, мадам, поскольку так оно и есть.

 

Он повернулся вполоборота, ровно настолько, чтобы взять чашку и поднести её к губам.

 

— Вы знаете, что Эрик смирится с чем угодно ради того, чтобы назвать вас своей женой! Но это было жестоко, мадам, очень жестоко с вашей стороны — подарить Эрику надежду так, как вы это сделали!

 

— Что? Что я сделала? — Кристина была уже на грани, вряд ли ей удастся долго удерживаться от рыданий. Особенно если он будет вот так снова говорить о себе в третьем лице.

 

Он вдруг повернулся к ней лицом — так резко, что пролил чай себе на руку. Зашипев от боли, он отставил чашку.

 

— Когда Эрик осмелился мечтать о том, чтобы иметь жену и дом, как у любого нормального человека, вы согласились... только пока он не зашёл слишком далеко! Стоило только завести разговор о нормальных супружеских отношениях — таких же, какими наслаждаются все супружеские пары — как вы тут же решили выделить Эрику отдельную комнату! Не дай Бог вам придётся терпеть труп в своей постели!

 

Рыдания всё-таки вырвались прежде, чем она смогла их сдержать. Уткнувшись лицом в ладони, Кристина отвернулась, чтобы он её не видел. Плач был настолько сильным, что её затрясло.

 

Стоявший за её спиной Эрик сложил руки на груди и нахмурился под маской. Что означает её плач? Поскольку рыдания не утихали, он забеспокоился.

 

— Кристина?

 

Она ничего не ответила, и зрелище её худеньких пожимающих плеч поразило его в самое сердце. Его гнев моментально рассеялся, он подошёл к ней сзади — близко, но не касаясь.

 

— Кристина, я... Ох, простите меня! Я чудовище, я знаю, но простите меня, пожалуйста! Если вы хотите, я буду спать в отдельной комнате и буду вам благодарен только за то, что вы позволяете мне находиться в одном с вами доме!

 

— О, Эрик! — Кристина с рыданием обернулась и бросилась в его объятия. Уткнувшись лицом в его плечо, она крепко его обняла. Эрик обнял её в ответ и прижался лицом к её волосам.

 

— Пожалуйста, простите меня, любовь моя, — умолял он хриплым шёпотом. — Вы же знаете, какой у меня ужасный характер.

 

Кристина издала полусмех-полурыдание и кивнула, не отрываясь от его плеча.

 

— Мне следовало убить себя, прежде чем срываться на вас, — пробормотал Эрик, преисполнившись ненавистью к самому себе. Воссоединившись с Кристиной, он поклялся себе никогда больше на неё не кричать, и вот она снова рыдает в его объятиях.

 

Он плотнее прижал её к себе, поглаживая её волосы, пока она не успокоилась. Кристина несколько раз судорожно вздохнула и затихла. Тогда он осторожно приподнял её лицо кончиком пальца, чтобы прочитать его выражение. Горе и замешательство. Эрик вздохнул, вынимая платок.

 

— Вот, позвольте вам помочь, — пробормотал он, нежно вытирая её лицо. — Простите меня, Кристина, — повторил он.

 

Она забрала у него платок, вытерла глаза и покачала головой.

 

— В этом нет необходимости, — тихо сказала она. — Это была моя вина. Эрик, мы, кажется, неправильно поняли друг друга.

 

— Неправильно? Объясните, — попросил он, его голос звучал очень тихо.

 

Кристина покачала головой.

 

— Дело в том, что я... ожидала того, чего не имела права ожидать. Вот и всё.

 

Грудь Эрика приподнялась от резкого вдоха.

 

— С этим понятием я знаком очень близко, мадам, поверьте, — сухо ответил он. — Чего же вы ожидали? Скажите мне.

 

— Я ожидала... нет, я надеялась, что вы не будете настолько восхищены своим новым положением в обществе, что не захотите делить со мной одну спальню.

 

— Че... — он был так поражен её словами, что невольно отпрянул. — Чего?

 

— Я надеялась, что у нас будет общая спальня, но потом вы упомянули о необходимости уединения... а потом так разозлились из-за мысли об отдельной комнате, что привели меня в полное замешательство.

 

Эрик заморгал.

 

— Вы хотите сказать, что желаете делить со мной спальню?

 

— Конечно, дорогой мой! Если вы читали мои письма, то должны помнить, как я была расстроена... ну, тем, чего не делал мой муж. Я была так одинока, Эрик, всё время, но особенно по ночам. Я с таким нетерпением ждала избавления от этого одиночества, что ваше требование отдельной спальни стало для меня грубым пробуждением.

 

Эрик наконец с облегчением улыбнулся.

 

— Нет, любовь моя. Вы сказали, что нужно подготовить две комнаты для нашего переезда. Одну для меня и одну для Кавеха.

 

— А как же его слуга? Мы же не собираемся выставить Дариуса за порог, я надеюсь?

 

Эрик открыл рот и закрыл его.

 

— Дариус — слуга. Я... я думал, что для него комнату будет готовить прислуга, а не вы.

 

— Но у меня нет прислуги, мой дорогой. Только няня, горничная и приходящий повар. Я, может быть, и графиня, но я выросла в бедности. Я не настолько горда, чтобы иногда не постелить себе самой постель.

 

Эрик крепко обнял её, уткнувшись закрытым маской лицом в её волосы.

 

— Вы имеете в виду... что вы не станете мне говорить... что вы не собираетесь... что вы не позволите мне...

 

— Не позволю вам что? — Кристина откинула голову назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

 

— Не позволите мне осуществить супружеские права? — с трудом закончил Эрик. — Я не виню вас, — добавил он поспешно. — Ведь, действительно, какая женщина смогла бы пустить такого, как я, в свою постель?

 

Кристина протянула руки к его затылку и развязала маску, позволив ей упасть на пол.

 

— Я пущу, любовь моя. Я никогда не смогу назвать вас красивым, но ваше лицо мне дорого, потому что оно ваше. Я люблю вас, Эрик, и когда-нибудь вы поймёте: это значит, что я люблю вас целиком, и лицо, и всё остальное.

 

Мертвенно-бледное лицо Эрика озарилась слабой надеждой.

 

— Значит, вы утверждаете, что желаете разделить со мной одну спальню? Что вы даже позволите мне...

 

Кристина улыбнулась и встала на цыпочки, чтобы прикоснуться губами к его впалой щеке.

 

— Я позволю вам осуществить любые супружеские права, какие захотите — пообещала она. — Только, пожалуйста, обещайте, что после этого не оставите меня в спальне в одиночестве.

 

Эрик испустил длинный облегчённый выдох. Он даже не осознавал, что задержал дыхание.

 

— Никогда, — пообещал он. — Так легко вы от меня не избавитесь, никогда в жизни.

 

Он наклонился, чтобы поцеловать её. И ещё раз поцеловать. И ещё...

 

— Кроткий, как ягнёнок, говоришь? — поддразнила его Кристина через несколько минут, когда положила голову ему на плечо, чтобы отдышаться.

 

— Прости, любимая, — сказал он. — Признаюсь, все эти разговоры о супружеских правах несколько затмили мой разум. — Он грустно улыбнулся и отвернулся, чтобы глотнуть чая и успокоить бешеное сердцебиение.

 

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — призналась Кристина. — Когда мы целуемся, Эрик, ты заставляешь меня чувствовать такое, чего я никогда прежде не чувствовала. Хотя была замужем!

 

Он фыркнул.

 

— Вряд ли это хороший способ отвлечься от темы, мадам.

 

Он сел за рояль и начал играть. Эта мелодия была вариацией предыдущей, только с оттенком страсти, а не грусти. Кристина заметила разницу и озорно улыбнулась.

 

— Пожалуй, нам стоит назначить дату венчания как можно быстрее. Месье Кот сказал, что ваш титул вступит в официальную силу через считанные дни. Устроим свадьбу сразу, как только поступят новости от него?

 

Эрик с восторгом посмотрел на неё:

 

— Я немедленно напишу отцу Арно; мы сможем пожениться через неделю! Вы кого-нибудь хотите пригласить?

 

Кристина задумалась, пока Эрик продолжал играть.

 

— Я бы хотела пригласить обеих Жири и, возможно, Сорелли с её семьёй. Как насчёт вас?

 

Некоторое время он играл, не отвечая, потом сказал:

 

— Кавех согласился стать моим свидетелем, и я бы хотел, чтобы Дариус тоже присутствовал. Кроме них — никого.

 

— Значит, маленькая свадьба, — подытожила Кристина. — Это хорошо. Крупные торжества приходится дольше планировать.

 

— О, я знал, что недаром влюбился именно в тебя.

 

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: