Глава 11. Надежды и будущее

Этим вечером Эрик уходил из квартиры Кристины с такой лёгкостью на сердце, что ему казалось, будто он вот-вот взлетит. Он знал, что не сможет уснуть; он не мог вернуться домой, потому что ему было просто необходимо спеть. Если он не споёт, то взорвётся. Было только одно место, куда он мог пойти.

 

К тому моменту, когда он достиг улицы Скриба, Эрик уже едва ли не бежал. Он больше не носил с собой огромный железный ключ, которым открывалась потайная боковая дверь в Оперу, но ему потребовалось не много времени, чтобы взломать замок и спуститься к своему бывшему дому.

 

Внутри было пыльно и затхло. Эрик зажёг газовый рожок и принялся очищать и настраивать орган. Здесь не было видно следов присутствия мышей, но из-за воздействия пыли и сырости инструмент был грязен и ужасно расстроен. Эрик провозился с ним большую часть ночи, но в конце концов всё было закончено, и Эрик, трепеща от предвкушения, сел играть.

 

Ах, он уже и забыл, какое блаженство, какую свободу давала ему игра на органе! Множество клавиш, рычажков и педалей — он оказался на небесах. Даже не осознавая этого, Эрик начал со своего «Дон Жуана Торжествующего» — и вдруг понял, что опустошающая боль и отчаяние этой музыки больше ему не подходят. Впервые за долгие годы его сердцем владели надежда и радость. Ему пришлось на ходу менять мелодию, чтобы это отразить, и в итоге он провёл за игрой и пением в подвале всю оставшуюся часть ночи.

 

Уже перед рассветом Эрик потёр уставшие глаза и огляделся вокруг так, словно только что очнулся от оцепенения. «Дон Жуан Торжествующий» всё-таки не завершён, подумал он про себя. Мне необходимо сочинить вторую его часть — «Дон Жуан Спасённый»!

 

Но его старый дом пришёл в упадок, и это его отвлекало. Здесь на протяжении пяти лет не было ни души, вокруг царил беспорядок, всё было покрыто пылью. Эрик принялся ходить по дому и слегка прибираться: поставил книгу на полку, повесил упавший на пол плащ, подобрал и сложил разбросанные по полу бумаги.

 

В шкафу он нашёл вещь, о которой совсем забыл. Взяв с полки небольшой кусок раскрашенной резины, Эрик рассмеялся.

 

Он вспомнил, как хвастался Кристине много лет назад, что сделал маску, благодаря которой сможет походить на любого другого человека. С тех пор столько всего произошло, что это воспоминание начисто стёрлось из его памяти, особенно после того, как он вполне успешно вернулся в общество людей, пряча лицо под своей обычной маской из белого шёлка. Люди в той маленькой деревушке в Провансе считали его просто богатым чудаком, а парижане были слишком вежливы, чтобы вслух обращать на это внимание. Эрик уже давно обнаружил: если он сам воспринимает маску как нечто само собой разумеющееся, не придавая этому особого значения, то другие люди, как правило, поступают точно так же.

 

Улыбаясь, он отнёс резиновую маску в ванную и смыл с неё пыль. Дождавшись, пока она высохнет, он снял белую шёлковую маску и зафиксировал на лице резиновую. После чего скрепил тонкие завязки на затылке и прикрыл их волосами.

 

В кои-то веки ему захотелось посмотреться в зеркало.

 

Эрик повернулся и оглядел комнату. Увидел гроб и поморщился. Неужели он на самом деле был настолько ненормален? Воспоминания о его психическом расстройстве — то, как им владели парализующий страх и убийственная ярость, как он забился сюда, в подвалы, словно крыса в клетку, — привели его в смущение.

 

Неважно. Переезд с Кавехом в Прованс уже изменил его к лучшему, и теперь настало время для следующего шага. Эрик подошёл и взялся за один конец гроба. Тот оказался тяжёлым, но Эрик всегда отличался силой, а после восстановления здоровья стал ещё сильнее, чем он и воспользовался. У него не возникло никаких проблем с тем, чтобы вытащить гроб из дома. Только вот что с ним делать?

 

Ха. Это же его гроб. Легонько улыбнувшись своим мыслям, Эрик загрузил гроб в лодку и направил её вдоль берега, пока не доплыл до маленькой пещеры, где они с Кавехом установили надгробие. Вытащив гроб из лодки, он перенёс его в пещеру, оставив рядом с могильным камнем. Эрика позабавила идея оставить пустой гроб рядом с надгробием, на котором красовалось его имя. Возвращаясь в свой дом, он испытывал удовлетворение, думая о символизме этого поступка. Эрик, который жил под Оперой и спал в гробу, был мёртв; теперь здесь находился новый Эрик, стоявший на пороге новой жизни.

 

Неожиданно почувствовав усталость, он засунул белую шелковую маску в карман, прекратил уборку и вернулся к лодке. Переправившись через озеро, он начал долгий путь обратно на поверхность.

 

На улицах было ещё мало людей, но те, что встречались ему по пути, не обращали на Эрика никакого внимания. Он довольно улыбался, а ещё больше обрадовался, когда один встречный джентльмен поприветствовал его кивком.

 

Когда Эрик пришёл, Кавех снова только-только садился завтракать. Увидев высокого незнакомца, который без предупреждения вошёл в их столовую, он вскочил на ноги и начал возмущаться:

 

— С-сударь! Кто вы... что... кто вы такой?

 

— Успокойся, Кавех, это я, — обронил Эрик. — Нравится моя новая маска?

 

Кавех ошарашенно сел, уставившись на него. Новая маска закрывала лишь центральную часть лица Эрика, оставляя его лоб и подбородок открытыми. Теперь у Эрика появился красивый аристократический нос, а его впалые щеки скрывались под новыми — правильно сформированными, округлыми. Маска заканчивалась чуть ниже носа и была сделана таким образом, чтобы свести к минимуму деформацию верхней губы. Нижняя губа была искорёжена не так сильно, поэтому до неё маска не доходила. Одним из достоинств внешности Эрика всегда были его зубы — ровные и белые, они прятались за его искривлёнными губами, — и теперь он продемонстрировал их в озорной улыбке.

 

Эрик всё равно был уродлив; исправить это не было никакой возможности. Лоб его слишком сильно выдавался вперёд, подбородок был тонким и костлявым, а взгляд жёлтых глаз приводил в дрожь. Но благодаря маске он выглядел как обычный уродливый человек, а не как гротескный, отвратительной живой труп, и разница была настолько разительной, что Кавех глазам своим не верил.

 

— Эрик, я... это удивительно! Я не могу в это поверить! Где ты взял эту маску?

 

Эрик уселся за стол и принялся накладывать себе еду.

 

— Я сделал её уже давно, когда надеялся, что Кристина выйдет за меня замуж. А поскольку она, наконец, согласилась, я вчера вечером отправился в Оперу и отыскал её.

 

— Что ж, она выглядит очень реалистично... — тут Кавех уронил вилку. — Что ты сказал?!

 

Эрик улыбнулся, скромно опустив глаза в тарелку.

 

— Кристина приняла моё предложение о замужестве. — Он снова посмотрел на друга сияющими глазами. — Она действительно так сказала, дарога: «Я выйду за тебя замуж, Эрик». Ах, до чего же она милая, славная девушка!

 

Кавех усмехнулся и встал, протягивая Эрику руку:

 

— Поздравляю, Эрик! Я очень за тебя рад.

 

Эрик встал и, сияя, ответил на рукопожатие.

 

— Будешь свидетелем на моей свадьбе, Кавех?

 

— Почту за честь, друг мой. Только у меня есть один вопрос: какой фамилией ты собираешься осчастливить свою невесту?

 

Свет в глазах Эрика погас, он нахмурился и опустился обратно в кресло.

 

— Знаешь, Кавех, иногда я тебя действительно ненавижу.

 

— Знаю, знаю, — доброжелательно ответил Кавех. — Но лучше подумать об этом сейчас, чем потом, не правда ли?

 

— Нет, лучше подумать об этом после того, как я высплюсь. Я слегка устал — ночью я был слишком занят, упокаивая навеки призрака, так что на сон времени не хватило. — Он потёр глаза. — Прости меня, старина, но сейчас я вряд ли гожусь для компании.

 

Эрик спал, как пресловутый мертвец, до полудня. Кавех и Дариус ушли; единственной, кто ответил на звонок Эрика, когда тот потребовал горячей воды, была робкая молодая горничная.

 

Умывшись и побрившись, Эрик задумался над проблемой с фамилией. Можно найти священника, который его крестил, — он, несомненно, видел его лицо. Если только его вообще крестили, цинично подумал Эрик. Вполне может статься, что его родители решили, что он в любом случае попадёт в ад, и не стали беспокоить себя, нарекая его христианским именем. Может быть, в местной церкви найдутся и другие записи?

 

Он подумал, что наверняка сможет вспомнить имя своей матери, но вот отца он не помнил совершенно. Возможно, он сумеет найти дом своих родителей, однако из-за случайной смерти старой служанки он боялся ареста.

 

Если только... его взгляд упал на резиновую маску, невинно лежащую рядом с умывальником. Эрик кивнул — зачатки плана начали обретать более чёткие формы. Это будет немного неправомерно, но он знал, что следует сделать. Он узнает всё, что необходимо для того, чтобы жениться на Кристине, и заодно в очередной раз подразнит своего друга. Одним выстрелом двух зайцев. Эрик усмехнулся про себя, надевая белую шёлковую маску.

 

Он уедет прямо сегодня. Сейчас он вернётся к Кристине и скажет ей, что некоторое время его не будет в городе. Он снова вызвал горничную:

 

— Когда Дариус вернётся, передайте ему, что я попросил упаковать мой чемодан на неделю, — велел он. Вряд ли это займет так много времени: Руан расположен недалеко, но всё же лучше перестраховаться.

 

— Да, сударь, и здесь для вас оставили сообщение, — ответила она, протягивая ему поднос с запиской.

 

— Спасибо, — сказал Эрик, забирая записку и отпуская горничную взмахом руки.

 

«Мой дорогой Эрик,

Рискуя показаться чрезмерно дерзкой, хочу просить, не придёте ли вы снова к нам на ужин сегодня вечером? Мой сын постоянно спрашивает о вас с того момента, как я сообщила ему о нашей помолвке.

Наша помолвка. Как это прекрасно звучит!

С любовью,

Кристина.»

 

Взгляд Эрика потеплел, когда он прочитал записку. Засунув её в карман, он тут же отправился за плащом.

 

Когда он добрался до квартиры Кристины и позвонил в колокольчик, дверь открыла Аннеке.

 

— О, входите, сударь! — Она широко улыбнулась. — Я сейчас же пойду и скажу мадам, что вы здесь. И, сударь, если мне позволено будет сказать, могу я вас поздравить?

 

— Спасибо, Аннеке.

 

Эрик обрадовался, что Кристина уже рассказала обо всём прислуге. Он почему-то опасался, что она захочет сделать эту помолвку тайной. Горничная забрала его плащ и проводила его в гостиную. Эрик сразу же сел за рояль и начал наигрывать один из пассажей «Дон Жуана Торжествующего», над которым работал прошлой ночью.

 

— Эрик! — в дверях появилась сияющая Кристина и тут же направилась к роялю. Эрик поднялся и встретил её на полпути. Она прильнула к нему, и несколько секунд они стояли, обнявшись.

 

— Я рада, что вы получили мою записку, — сказала она, отстраняясь. — Значит, вы останетесь на ужин?

 

— К сожалению, нет, — ответил он с невольным сожалением. — Я должен собрать вещи для небольшой поездки. Боюсь, мне придется покинуть Париж на несколько дней.

 

— О... — у Кристины вытянулось лицо. — Куда вы поедете?

 

— У меня есть одно дело в Руане, его необходимо сделать для того, чтобы мы смогли пожениться. Надеюсь, я буду отсутствовать всего лишь несколько дней.

 

— А что это за дело?

 

Эрик неловко пожал плечами. На самом деле, ему не очень хотелось говорить ей правду, с другой стороны, он и так уже рассказал ей о себе почти всё — так почему бы не открыть и это?

 

— Я должен поехать туда, где я родился, и попытаться узнать свою фамилию, — сказал он наконец. Он был рад, что его лицо закрывает белая маска: наверняка под ней он ужасно покраснел. — Я знаю, где жили мои родители, но понятия не имею, какая у них была фамилия; моя мать никогда мне её не называла. Нам будет трудно найти священника, согласного нас поженить, если у меня не будет фамилии, которую я смогу вам дать.

 

— О, ясно. — Очевидно, об этом Кристина не подумала. Она опустилась на диван.

 

Эрик сел рядом с ней, взяв её ладонь в свою.

 

— Кроме того, я бы хотел дать вам немного времени на тот случай, если вы захотите передумать. — Он заглушил её немедленный протест и продолжил: — Сейчас ваш сын наследует титул графа де Шаньи, а следовательно, у него будут власть, деньги и престиж. Если только его мать не выйдет замуж за безродного, безликого бродягу, и особенно если после этого она вернётся на сцену, — добавил он с блеском в глазах. — Тогда положение Эрика-Дааэ может измениться. Другие де Шаньи могут с лёгкостью попытаться оспорить его титул или даже лишить его наследства. Вам следует это учитывать.

 

Кристина кивнула, легонько сжав руку Эрика.

 

— Я уже обдумала это, Эрик, ещё до того, как рассказала прислуге о нашей помолвке. Я прошлой ночью почти не спала из-за раздумий! Мой сын может стать графом де Шаньи, когда ему исполнится двадцать один год, и я, конечно, не хочу лишать его статуса, который он получит вместе с титулом. Но в наши дни титулы Бонапарта всё равно уже не имеют такого значения, как раньше. Он также является сыном оперной певицы и внуком шведского крестьянина. Его никогда не будут уважать те, чьи родители имеют длинную родословную. Ему всё равно придётся узнать, как самому зарабатывать себе на жизнь. И если у него появится отчим, который является музыкантом мирового уровня, архитектором и Бог знает кем ещё, вряд ли это особо повредит его статусу.

 

Эрик напрягся. По правде говоря, он ещё не задумывался о будущем настолько, чтобы осознать, что после свадьбы он станет отчимом юному Эрику-Дааэ. Это будет всё равно что самому стать отцом! Какая ужасная мысль.

 

Хотя мальчик ему понравился, и сын Кристины в любом случае занял бы особое место в сердце Эрика. Тот факт, что юный Эрик-Дааэ не испугался его лица, оказался для него таким неожиданным благословением, что его сердце дрожало от облегчения.

 

Он с благодарностью поцеловал Кристину и стал наслаждаться оставшейся частью своего краткого визита.

 

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: