Глава двадцать четвертая. ДЕНЬ НЕСЧАСТИЙ
Из Санта-Фе в Альбукерк мы выехали на цыпочках, если можно применитьэто выражение к автомобилю. Перед отъездом супруги Адамс занялись своим любимым делом, - взявшисьза ручки, отправились " брать информацию". Они посетили " А. А. А." (автомобильный клуб), несколько газолиновых станций, туристских бюро ивернулись, нагруженные картами. Лицо мистера Адамса выражало отчаяние.Миссис Адамс, напротив, была полна решимости. Дожидаясь в машине, мы ещеиздали услышали их взволнованные голоса. - Сэры! - сказал нам мистер Адамс, торжественно. - Мы взяли информацию.До Альбукерка сто миль. Впереди дождь. И есть место, где на протяжении одноймили дорога понижается на тысячу футов. Нет, сэры, не говорите мне ничего.Это ужасно! - Но что же из этого следует? - спросила миссис Адамс спокойно. - Бекки! Бекки! Не говори так - " что из этого следует". Ты сама незнаешь, что ты говоришь! - Ну, хорошо, ты всегда прав. Но я все-таки хочу знать, чего тыдобиваешься. - Нет, нет, Бекки, нельзя так говорить. Надо быть рассудительной. О, но! Я предупреждаю вас, мистеры, нам угрожает опасность. - Но все-таки чего ты хочешь? - спросила миссис Адамс, не повышаяголоса. - Ты хочешь, чтобы мы вернулись назад? - О Бекки! Не говори так - " вернуться назад"! Как ты можешь говоритьтакие слова? - Тогда поедем! - Нет, нет, Бекки! Серьезно! На одну милю понижение в тысячу футов.Нельзя так говорить - " едем"! Да, да, Бекки, ты не маленькая девочка. - Хорошо. Тогда мы остаемся в Санта-Фе? - Ты всегда так, - простонал мистер Адамс, - мне больно слушать твоислова. Как ты можешь говорить - " остаемся в Санта-Фе"! Нет, нет, не говоритак. Сэры! Это ужасно! Миссис Адамс молча включила мотор, и мы поехали. Но прежде чем выехатьиз города, миссис Адамс еще несколько раз " брала информацию". Это былаединственная слабость нашего мужественного драйвера - водителя. Миссис Адамсподъезжала к колонке и давала сигнал. Из будочки выбегал бодрый юноша вполосатой фуражке. Миссис Адамс спрашивала дорогу до ближайшего города. - Третья улица направо, мэм! - отвечал юноша, вытирая руки паклей. - Ипотом прямо, мэм! - Все прямо? - спрашивала миссис Адамс. - Иэс, мэм. - И сначала проехать по этой улице три блока? - Иэс, мэм. - А потом направо? - Иэс, мэм. - А налево не надо? - Но, мэм. Миссис Адамс некоторое время молчала, внимательно выглядывая изокошечка. - Значит, вторая улица направо? - Но, мэм. Третья улица. - Так, значит, третья улица? - Иэс, мэм. Юноша делал попытку убежать. - А дорога хорошая? - спрашивала миссис Адамс, берясь за ручкускоростей. - Иэс, мэм. - Танк ю вери, вери мач! - кричал мистер Адамс. - Бери, вери! - добавляла супруга. - Вери мач! - поддерживали мы. Наша машина трогалась с места, чтобы сейчас же остановиться у следующейколонки. - Надо проверить, - озабоченно говорила миссис Адамс. - Проверить никогда не мешает, - подтверждал мистер Адамс, потираяруки. И снова начиналось - " иэс, мэм" и " но, мэм". Информацию брали в общей сложности до пяти часов дня и из Санта-Февыехали в сумерки, что еще увеличило опасения мистера Адамса. Он молчал досамого Альбукерка. Очевидно, его беспокойная душа была стеснена тяжелымпредчувствием. Стало совсем темно. Наши бледные фары, которые с таким усердием былиизготовлены на карликовом заводе Форда, с трудом пробивали мглу, насыщеннуюводой. Только один раз мистер Адамс нарушил свое трагическое молчание. - Бекки! - воскликнул он. - Мы забыли пойти в Санта-Фе на почту зашляпой, которую, вероятно, уже успели переслать из Канзаса. Да, да, сэры, эта шляпа сведет меня с ума. - Ничего, мы пошлем из Альбукерка открытку, чтобы шляпу переслали вСан-Франциско, - ответила миссис Адамс. Путешествие до Альбукерка прошло вполне благополучно. Мы не могли дажеопределить, в каком месте был тысячефутовый спуск, хотя в продолжениенескольких часов нервно вглядывались во тьму. Но уже в самом городе, разыскивая кэмп для ночлега, мы съехали с дорогии застряли в большой луже. В первый раз за время путешествия, изнеженныебетонными дорогами и " сервисом", мы вылезли прямо в грязь и, охая, принялисьподталкивать наш любимый кар, завязший по самый буфер. Машина не двигалась. - Да, да, сэры, - восклицал мистер Адамс, ломая короткие толстые ручки, - вы просто не понимаете, вы не хотите понять, что такое автомобильноепутешествие! Нет, серьезно, нет, мистеры, не говорите мне ничего, вы этогоне понимаете. В конце концов явился джентльмен в жилетке, с надвинутой на нос шляпой.Он подошел к миссис Адамс, назвал ее " мэм", потом сел на ее место и далтакой газ, что наш кар заволокло вонючим дымом. Раздалось неистовоежужжание, мистер Адамс в страхе отступил, и машина, разбрызгивая тонныжидкой грязи, выехала на дорогу. Это было первое звено в цепи несчастий, постигших нас на следующийдень. Мы выезжали из Альбукерка в ужасное утро. Красивые глинобитные домики сторчащими наружу концами потолочных балок, плакаты " Кока-кола", монастыри, аптеки, старинные испанские миссии и такие же, как на Востоке, газолиновыестанции - все было залито серой дождевой водой. Здесь у входа в домикивисели деревянные ярма от воловьих упряжек (память опионерах-золотоискателях). На крышах мексиканских хат сушились, вернее -мокли, связки красного перца. Мокли объявления об экскурсиях в окрестныеиндейские деревни и испанские миссии (до самой ближайшей - сто восемьдесятмиль). В это утро нам предстояло перевалить через Скалистые горы. Вдруг среди ужасной хмары появился чудный просвет зеленого неба. Дорогашла кверху. Никаких гор мы не видели. Были видны лишь холмы и разрывы почвы.Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Мы принялись восхищаться природою ирезвились, как три знаменитых поросенка, не подозревавших об опасности. Подымаясь все выше, автомобиль выехал наконец на громадное плато.Дорогу завалил тающий снег и лед. Было светло и холодно, как весной. Мынаходились на высоте двенадцати тысяч футов. - Смотрите, смотрите! - кричала миссис Адамс. - Какие скалы нагоризонте. Какая красота! Тень, тень! Зеленая тень от скалы. - Сэры! Это величественно! - надрывался мистер Адамс, возбужденновертясь на месте. - Да, да, да, сэры, это зрелище облагораживает душу, возвыша... Он вдруг замолчал и, вытянув шею, уставился на дорогу. Машина начала вилять из стороны в сторону и скользить по мокрой ледянойкаше. Она покачнулась, задние колеса занесло вбок. Миссис Адамс нажалатормоз, и машина стала поперек дороги. Ax, как не хотелось вылезать из теплой машины и погружать ноги в тонкихгородских ботинках в ледяную сахарную воду! Было решено надеть цепи. Хотямистер Адамс и не принимал непосредственного участия в надевании цепей, онсчел своим долгом вылезть из машины и промочить ноги вместе со всеми. - Я прошу тебя только об одном, - сказала ему миссис Адамс, руководившая работами, - не мешай. - Но, Бекки, Бе-кки, - бормотал опечаленный супруг, - я обязантрудиться наравне со всеми. Так Скалистые горы и остались в памяти; светлый и холодный весеннийдень двадцать седьмого ноября, по зеленоватому и прозрачному небу мчатсямаленькие плотные облачка, над краями плато выступают ровные, как забор, серые и синие скалы. Позади, внизу - Техас, Чикаго, Нью-Йорк, Атлантическийокеан, Европа. Впереди, внизу - Калифорния, Тихий океан, Япония, Сибирь, Москва. Мы стоим по щиколотку в ледяной жиже и неумело натягиваем цепи натвердые, чисто вымытые водой шины. Через час цепи были надеты, и миссис Адамс включила мотор. В самойвысокой точке перевала оказалась полуразвалившаяся бревенчатая хижина свывеской " Кафе-бар". Там торговала девушка в бриджах, сапогах и тонкойкофточке с короткими рукавами. Хотя вокруг на много миль не было никакогожилья, внешность девушки никак нельзя было бы назвать деревенской. Это былатипичная нью-йоркская, чикагская или амарилльская девица из кафе, - плотнаязавивка, нарумяненные щеки, выщипанные брови, отлакированные ногти ибезукоризненное профессиональное умение работать. Мы выпили по стаканчику джина, согрелись и отправились в путь, позабывобо всех наших горестях. Но как только мы начали восхищаться природой, раздался ужасный грохот, и миссис Адамс, остановив машину, посмотрела сперва на нас, а потом намистера Адамса. - О Бекки, - пробормотал он, - видишь, видишь, я говорил... - Что ты говорил? - Нет, серьезно, Бекки, не спрашивай меня ни с чем. Это ужасно! Однако ничего особенно ужасного не произошло. Просто порвалась неплотноприлаженная цепь и поломала подпорку левого крыла. Мы сняли цепь и осторожно поехали дальше. Солнце грело все сильнее. Ледсовершенно исчез, и мы, как кинематографические свинки, снова ожили. Мывосхищались суровой красотой плато и ярким днем. - Нам хорошо, сэры! - говорил мистер Адамс. - А каково было пионерам, которые шли этой дорогой неделями, месяцами, без пищи, без воды. Да, да, сэры! Без воды, с женами и маленькими детьми... Мистер-Адамс вдруг замолк. Мы так и не узнали, каково приходилосьпионерам. Вытянув шею, он с ужасом смотрел вперед. Дорога была загорожена доской. На ней висел плакат: " Дорога ремонтируется. Детур - одиннадцать миль". " Детур" - это значилообъезд. Тут, собственно, и наступил редкий случай, когда в Америке могутпонадобиться цепи. Но одной цепи уже не было. Посредине этого самого детура, состоящего из размокшей розовой глины, стоял боком голубой двухэтажныйрейсовый автобус компании " Серая борзая", шедший в Лос-Анжелос. Еслизастряла эта могучая машина, то что будет с нами? Автобус стоялнакренившись, как корабль, налетевший на рифы. Ему на помощь шел ярко-желтыйгусеничный трактор - дорожный плуг. Перед нами уже несколько часов ехало странное существо, которое можнобыло назвать автомобилем только из милости: не автомобиль, а авто-вигвам сржавой железной трубой от печки и развевающимися по ветру рваными ватнымиодеялами, составляющими стены воображаемой кабины. Внутри были видныметаллический бак и большие замурзанные дети. К нашему удивлению, авто-вигвам смело полез в глубокую мягкую грязь. Мыпоследовали за ним. Из окон " Серой борзой" выглядывали скучающие пассажиры.Вероятно, эти одиннадцать миль были самыми худшими в Америке, и надо былоиметь какое-то особенное автомобильное счастье, чтобы нарваться именно наних. Во всяком случае, за всю поездку по Америке мы ни разу больше не виделитакого плохого куска дороги. Мы несколько раз застревали в огромных лужах жидкой грязи иподталкивали автомобиль плечами. Ботинки, брюки, края пальто, плечи и дажелица - все было покрыто розовой глиной. Выехав на твердую дорогу, авто-вигвам остановился. Из него вылезламногочисленная семья и стала собирать щепки, чтобы развести огонь. Семья, очевидно, решила пообедать. Мы пронеслись мимо, поглядев на семью снекоторой завистью. После всех перенесенных нами страданий захотелось есть. Солнце припекало довольно сильно, мы быстро высохли и взыграли духом. - Смотрите! Смотрите! - крикнула миссис Адамс, взмахнув руками. - Какиескалы! - Бекки! Не отпускай руль и смотри только на дорогу, - сказал мистерАдамс, - мы опишем тебе потом все виды. - Нет, вы только посмотрите, - крикнула Бекки, - скала похожа на замок. - А вот эта - на башню. - Сэры! Смотрите скорей! Нет, нет, это просто удивительно! Скала похожана огромный надрезанный кусок сыру. - Нет, скорее на пирог. - С мясной начинкой. - На длинную, длинную колбасу... знаете, мистеры, есть такая миланскаяколбаса, очень вкусная. Есть хотелось все больше и больше. Проезжая живописные скалы, похожие, как нашел мистер Адамс, на тарелку горячего супа, мы поняли, что умираем отголода. Однако новое происшествие отвлекло наши мысли. Мистер Адамс нечаянноприоткрыл дверцу, и его чуть не выбросило из машины вихрем встречноговоздуха. Когда мы ехали по главной улице города Галлона, высматриваяресторанчик, раздался треск, по сравнению с которым известный нам звуклопнувшей цепи показался мелодичным стрекотанием кузнечика. Наш карсодрогнулся и стал. В первую секунду мы поняли, что живы, и обрадовались. Вовторую секунду сообразили, что являемся жертвой эксидента, - в бок нашегонового серого грязного кара врезался старый зеленый полугрузовичок. Вокруг наших автомобилей вмиг образовалась пробка. Мы с грустьюсмотрели на смятое крыло и слегка погнутую ступеньку. Виновник происшествиявылез из своего полугрузовичка, бормоча извинения. - Сэр! - сказал мистер Адамс горделиво. - Вы врезались в наш кар. Он был готов к бою. Но боя не последовало. Наш противник и не думал отрицать своейвиновности и упирал главным образом на " проклятые тормоза". Он был таксмущен происшествием, а повреждения, которые он причинил нам, были так малы, что мы решили не таскать его по судам, и расстались друзьями. Город Галлоп дал нам очень много для понимания Америки. Собственно, этот город совсем не отличался от других маленьких городков, и задачаписателя сильно облегчается, так как внешность городка можно не описывать.Какой-нибудь старый галлопчанин, уехавший на два-три года, едва ли узнал бысвой родной город, так как нет ни одной приметы, по которой он мог бы егоузнать. " Какой город? " - спросил бы он, высунувшись из автомобиля. И толькоузнав, что он действительно в Галлопе, а не в Спрингфильдс или Женеве, принялся бы целовать родную землю (асфальт). Именно этим вот отсутствиеморигинальности и замечателен город Галлоп. Если американцы когда-нибудьполетят на луну, они обязательно построят там точь-в-точь такой же город, как Галлоп. Ведь стоит же среди лунных пустынь Нью-Мексико, этот бензиновыйоазис с Мейн-стритом, " Манхэттен-кафе", где можно выпить помидорного соку, съесть яблочный пирог и, бросив пять центов в автомат, послушать граммофонили механическую скрипку; с универсальным магазином, где можно купитьрубчатые бархатные штаны цвета ржавчины, носки, галстуки и ковбойскуюрубашку; с магазином фордовских автомобилей; с кинематографом, где можноувидеть картину из жизни богачей или бандитов, и с аптекой, где подтянутыедевушки, щеголеватые, как польские поручики, едят гэм энд эгг, прежде чемотправиться на работу. Добрый город Галлоп! Его не интересуют события вЕвропе, Азии и Африке. Даже американскими делами город Галлоп не слишком-тоозабочен. Он гордится тем, что со своими шестью тысячами жителей имеетгорячую и холодную воду, ванны, души, рефрижераторы и туалетную бумагу вуборных, - имеет тот же комфорт, что Канзас-сити или Чикаго. Хотя не было еще трех часов, мистер Адамс уговорил нас не ехать дальше. - Это роковой день, сэры, - говорил он, - это день несчастий. Да, да, было бы глупо не понять этого. Сэры! Мы обманем судьбу. Завтра она будетбессильна помешать нашему дальнейшему путешествию. И он ушел в фордовский магазин узнавать, во что обойдется починкаповреждений. Он просил подождать его в автомобиле, за углом. Прошло двадцатьминут, в течение которых мы вели с миссис Адамс беседу о несчастьяхсегодняшнего дня. - Ну, сегодня нам уже бояться нечего, - сказала миссис Адамс. - Всенесчастья позади. Прошло еще десять минут, а мистера Адамса все не было. - Я знаю, - воскликнула миссис Адамс, - его никуда нельзя пускатьодного. Я уверена, что сейчас он сидит с дилером и разговаривает с ним оЛиге наций, совершенно позабыв, что мы его ждем. Еще через десять минут к нам подбежал мальчик-рассыльный и передал, чтомистер Адамс просит нас немедленно прийти к нему в магазин. Миссис Адамспобледнела. - С ним что-нибудь случилось? - спросила она быстро. - Но, мэм, - ответил мальчик, глядя в сторону. Мы бросились в магазин со всех ног. Странное зрелище предстало нашимглазам. Думается, что не только мы, но ни один житель Галлопа за все времясуществования городка не видел ничего подобного. Было похоже, что тяжелыйбомбардировщик " Капрони" только что сбросил здесь весь запас бомб, предназначенных для негуса Хайле Селасие. Большое зеркальное стекло магазиналежало на тротуаре, расколоченное вдребезги. В пустой раме окна, на фонедвух новеньких фордов, стоял мистер Адамс, держа в руках дужку от очков.Палец его правой руки был порезан, но он, не обращая на это внимания, что-тоеще втолковывал насчет Лиги наций растерянному хозяину магазина. - Но, но, сэр, - говорил он, - вы не знаете, что такое Лиг оф Нэйшенс! - Что ты наделал! - воскликнула миссис Адамс, тяжело дыша. - Но, но, Бекки! Нет, серьезно, я ничего не наделал. Я прошел сквозьвитрину. Разговаривал с этим сэром и не заметил, что иду не в дверь, а вокно. Что я мог сделать, сэры, если это окно такое большое, что похоже надверь! И еще к тому же доходит до земли. Миссис Адамс принялась ощупывать своего любимого мужа. Это было простоневероятно, - мистер Адамс был абсолютно невредим, только разлетелись очки. - И тебе не было больно? - спрашивала миссис Адамс. - Это же все-такитолстое зеркальное стекло! - Но, Бекки, я был так удивлен, что ничего не почувствовал. Мистер Адамс вознаградил ошеломленного дилера за потерю и радостносказал: - Вы не должны думать, сэры, что я потерял здесь даром время. Я всеузнал насчет ремонта вашего кара. Его не стоит сейчас чинить. О, но! Это былне последний эксидент. Нам еще успеют намять бока. Когда вернемся вНью-Йорк, починим и закрасим все сразу. Не будем торопиться, сэры! Вы всегдауспеете израсходовать ваши доллары. Мы так боялись, что несчастья этого дня еще не кончились, что шли поулице, осторожно передвигая ноги и поминутно оборачиваясь, как затравленныеолени. Только уже улегшись в кровати, мы успокоились немного и поняли, чтодень несчастий миновал.
