Глава двадцать девятая. НА ГРЕБНЕ ПЛОТИНЫ
Хотя мы множество раз торжественно давали мистеру Адамсу честное словос наступлением сумерек останавливаться, наш испытанный кар подъезжал кгородку Лас-Вегас в полной темноте. Луна еще не взошла. Где-то впередимедленно вращался белый маячок. Через некоторое время он ушел влево, потомостался позади. На смену ему пришел другой маячок. В этом месте наш путьсовпадал с трассой воздушной пассажирской линии на Лос-Анжелос. Иногда изтьмы вырывался колеблющийся свет. Он быстро разрастался, и вот высоковпереди появлялись два автомобильных глаза. Минуту они бежали нам навстречу, потом снова исчезали и уже совсем близко выскакивали опять. Дорога шлаволнами, с холма на холм. Великое молчание пустыни прерывали лишь тяжелыевздохи и бормотание мистера Адамса. - Бекки! Бекки! Не так быстро. Сорок миль в час - это слишком много. - Оставь меня в покое, - сдержанно ответила миссис Адамс, - иначе ясойду, и дальше можете ехать сами. - Ну, Бекки! Бекки! It's impossible! -стонал муж. - I don't want to speak with you! {Я не желаю с тобой разговаривать! (англ.)} - воскликнула жена. И супруги устроили короткую словесную стычку на английском языке.Воздушные маяки освещали их гневные профили и стекла очков. Наконец впереди появились огоньки Лас-Вегас. Чего только не вообразит москвич в морозный декабрьский вечерок, услышав за чаем речи о ярких дрожащих огнях, города Лас-Вегас! Живопредставятся ему жгучие мексиканские взгляды, пейсы, закрученные, как уКармен, на шафранных щечках, бархатные штанишки тореадоров, навахи, гитары, бандерильи и тигриные страсти. Хотя мы уже давно убедились в том, что американские города не приносятпутешественнику неожиданностей, мы все же смутно на что-то надеялись.Слишком уж заманчиво играли огни чужого города в теплой черной пустыне. Ктоего знает! А вдруг, проснувшись в кэмпе и выйдя на улицу, мы увидим южныекофейни под тентами, живописные базарчики, где над горами овощей возвышаетсянаглая морда верблюда, услышим говор толпы и крики осликов. Но СоединенныеШтаты соединенными усилиями нанесли нашему воображению новый удар.Проснувшись в кэмпе и выехав на улицу, мы увидели город Галлоп во всемблеске его газолиновых колонок, аптек, пустых тротуаров и забитыхавтомобилями мостовых. Нам показалось даже, что сейчас, как в Галлопе, из-заугла выскочит зеленый полугрузовичок и ударит нас в бок, а после этогомистер Адамс с кроткой улыбкой на лице пройдет сквозь витрину автомобильногомагазина. Скучно было глядеть на это однообразное богатство. Проезжаяпустыню, мы побывали в нескольких десятках городов, и, если не считатьСанта-Фе и, может быть, Альбукерка, все это были Галлопы. Едва ли можнонайти на свете более парадоксальное положение: однообразные города вразнообразной пустыне. Лас-Вегас окончательно излечил нас. С тех пор мы уже никогда ненадеялись натолкнуться в новом городе на какую-нибудь неожиданность. Этопринесло пользу, потому что во время дальнейшего пути нас все-такиподстерегали замечательные сюрпризы. Чем меньше мы их ожидали, тем приятнейони были для нас. В Лас-Вегас мы оставались ровно столько времени, сколько понадобилосьдля того, чтобы съесть в аптеке " брекфест намбр три" и, развернувшись возлесквера, где росли столбы электрического освещения, ринуться вон из города.Сделали мы это так поспешно, что нарушили правила уличного движения, установленные в городе Лас-Вегас, - поехали навстречу потоку автомобилей, вто время как возле сквера разрешалось двигаться лишь в одну сторону. К намнемедленно подкатил полицейский автомобиль. Сидевший в нем полисмен велелнам остановиться. - Ай'м вери, вери сори, - сказала миссис Адамс тонким голосом. - Яочень, очень извиняюсь! - Вери, вери, мистер, офисер! - поддержал мистер Адамс. На этот раз нам тоже не дали страшного " тикета". Полисмен был рад, чтонаивные нью-йоркские провинциалы произвели его в " офисеры", и ограничилсялишь небольшой речью о правилах уличного движения в городе Лас-Вегас, которая была выслушана мистером Адамсом с глубоким вниманием, сопровождавшимся восклицаниями: - Шурли, мистер офисер! Иэс, мистер офисер! Оф коре, мистер офисер! В заключение полисмен указал нам путь в Боулдер-сити. Проехав три блока, мы заметили, что полицейски" автомобиль снова насдогоняет. Неужели " мистер офисер" раздумал и все-таки решил вручить нам " тн-кет"? Миссис Адамс помчалась вперед, но полицейский " паккард" быстро настигнас, и " мистер офисер", высунувшись из окошечка, сказал: - Леди! Я поехал за вами, так как боялся, что вы спутаете дорогу. Так иоказалось. Вы проехали два блока лишних. - Тэнк ю вери, вери мач! - вскричал мистер Адамс, облегченно вздохнув - Вери, вери! - поддержала миссис Адамс. - Вери мач! - отозвались мы, как эхо в Сионском кэньоне. До Боулдер-сити было всего тридцать миль, и через каких-нибудьпятьдесят минут мы уже подъехали к правительственной будочке, такой самой, какие бывают при въезде в американские национальные парки. Здесь будочкастояла у въезда в Боулдер-сити - городок, возникший во время строительствавеличайшей в мире плотины Боулдер-дам на реке Колорадо. В будочке нам далибилеты, на которых были отпечатаны правила для посещающих строительство, имы проехали в городок. Как это ни странно, но о Боулдер-дам мы слышали в Соединенных ШтатахАмерики очень мало. Газеты об этом строительстве почти не писали, и толькоко времени окончания постройки плотины, когда на торжественное ее открытиеприехал Рузвельт, кинохроника посвятила Боулдер-дам несколько кадров. Мывидели эту хронику и запомнили речь президента. Он говорил о значенииправительственной работы, восхвалял каких-то губернаторов и сенаторов, имеющих к строительству какое-то отношение, и ни одним словом не упомянул олюдях, которые спроектировали и выстроили эту плотину, этот великий памятникпобеды человека над природой. Посещение Боулдер-дам, помимо возможности собственными глазами увидетьтехническое чудо, представляло для нас особый интерес. Мы собиралисьвстретиться с инженером Томсоном, одним из немногих американских инженеров, получивших от советского правительства орден Трудового Красного знамени. Белые домики Боулдер-сити так ослепительно отражали вечное солнцепустыни, что на них больно было смотреть. Хотя городок выстроен временно, сейчас уже наполовину пуст, а после окончания монтажных работ на станциисовершенно опустеет и, вероятно, будет снесен, - он показался нам болееприятным, чем его асфальтово-бензиновые собратья (типа Галлоп), собирающиесясуществовать вечно. В нем очень много газонов, цветников, баскетбольных итеннисных площадок. С мистером Томсоном мы встретились в гостинице и сейчас же отправилисьна строительство. Томсон, главный монтажный инженер " Дженерал Электрик" - худой, черный, сорокалетний человек с длинными угольными ресницами и очень живыми глазами, - несмотря на день отдыха (мы приехали в воскресенье), был в рабочих брюкахи короткой замшевой курточке с застежкой-молнией. Нам сказали, что он одиниз лучших, а может быть, и самый лучший шеф-монтер в мире, некоторым образомчемпион мира по монтажу колоссальных электрических машин. У чемпиона были загорелые, покрытые свежими ссадинами, мозолистые руки.Томсон вырос в Шотландии. В его безукоризненной английской речи заметновыделяется раскатистое шотландское " р". Во время войны он был английскимлетчиком. В его лице таится еле заметное выражение грусти, которое частобывает у людей, отдавших войне несколько лет своей жизни. Он курит трубку, аиногда, по старой фронтовой привычке, свертывает из желтой бумаги скрутки. Профессия почти что отняла у него родину, - так по крайней мере нампоказалось. Он англичанин, работает в американской компании и разъезжает повсему миру. Вероятно, нет ни одной части света, где мистер Томсон" несмонтировал бы нескольких машин. В СССР Томсон прожил семь лет, работал вСталинграде и на Днепрострое, получил орден Трудового Красного знамени; теперь вот здесь, в пустыне, под страшным солнцем монтирует машиныгидростанции Боулдер-дам. Тут он проработает еще год. Что будет потом? Он незнает. Может быть, поедет в Южную Америку, а может быть, " Дженерал Электрик" пошлет его куда-нибудь в другое место - Индию, Австралию или Китай. - Я очень хотел бы съездить в СССР, - сказал Томсон, - посмотреть, кактам теперь. Ведь я оставил у вас кусок своего сердца. Видите ли, у нас сженой нет детей, и я называю своими детьми смонтированные мной машины. ВРоссии у меня несколько детей, самых любимых детей. Мне хотелось бы ихповидать. Он стал вспоминать людей, с которыми работал. - Я никогда не забуду минуты, когда монтаж Днепрогэса был закончен и япередал Винтеру рубильник, чтобы он своей рукой включил первый ток. Я сказалему: " Мистер Винтер, суп готов". На глазах у Винтера были слезы. Мырасцеловались по русскому обычаю. У вас есть много хороших инженеров, ноВинтер - фигура совершенно исключительная. Таких, как он, мало на свете. Ихможно пересчитать по пальцам. Что он сейчас? Где он? Мы сказали, что Винтер руководит Главгидроэнергостроем, - Это очень жалко, - сказал Томсон. - Нет, правда, такой человек недолжен работать в канцелярии. Мы объяснили, что Главгидроэнергострой - не канцелярия, а нечто гораздоболее значительное. - Я это понимаю, - ответил Томсон, - но все равно, это не дело длямистера Винтера. Это полководец. Он должен быть на поле сражения. Он долженбыть начальником какой-нибудь стройки. Я знаю, вы продолжаете очень многостроить. Сейчас уже дело прошлое, и обо всем можно говорить откровенно.Большинство наших инженеров не верили, что из первой пятилетки что-нибудьвыйдет, им казалось невероятным, что ваши необученные рабочие и молодыеинженеры смогут когда-либо овладеть сложными производственными процессами, вособенности электротехникой. Ну, что ж! Вам это удалось! Теперь это факт, которого никто не будет отрицать. Томсон попросил миссис Адамс пустить его к рулю автомобиля, так как нампредстоял довольно опасный участок пути, и ловко повел машину поголовокружительному спуску на дно кэньона. По дороге нам несколько раз открывался вид на плотину. Представьте себе быструю горную реку Колорадо, протекающую по днуогромного каменного коридора, стены которого представляют собой высочайшие, почти отвесные скалы черно-красного цвета. Высота скал шестьсот пятьдесятфутов. И вот между двух созданных природой стен кэньона руки человекасоздали из железобетона третью стену, преграждающую течение реки. Эта стенаидет полукругом и похожа на застывший водопад. Полюбовавшись на Боулдер-дам снизу, мы поднялись наверх, чтобы пройтипо поверхности плотины. Томсон попросил нас идти только по правой стороне.Мы с громадной высоты увидели осушенное дно кэньона со следами, оставленнымивеликой стройкой, - кусками опалубки и строительным мусором. На дно безднымедленно спускался подвешенный к стальному тросу железнодорожный вагон. Мы прошли до конца плотины и повернули обратно. - Теперь можно перейти на левую сторону, - сказал мистер Томсон Это был хорошо подготовленный эффект. По ту сторону плотины лежало большое, чистое, прохладное озеро. Дойдя до центра плотины, мистер Томсон внезапно остановился, широкорасставив ноги по обе стороны белой черты. - Теперь, - сказал он, - я стою одной ногой в Аризоне, а другой - вНеваде Боулдер-дам, расположенный на стыке четырех штатов - Аризоны, Невады, Юты и Калифорнии, - дает пустыне не только электричество, но и воду. Кромеэлектростанции, здесь будет еще центр оросительной системы Всеамериканскогоканала. - Скажите, - спросили мы Томсона, - кто автор проекта Боулдер-дам? К нашему удивлению, он не ответил на этот вопрос. Он мог лишь сообщитьназвания акционерных обществ, которые по заказу правительства выполняли этуработу. - Вероятно, - сказал Томсон, улыбаясь, - если какого-нибудь строителяспросить, кто здесь монтирует турбины, он не сможет назвать мое имя. Онскажет просто, что монтаж ведет " Дженерал Электрик Компани". Инженеры у нас, в Америке, не пользуются известностью. У нас известны только фирмы. - Позвольте, мистер Томсон, но это большая несправедливость. Мы знаем, кто построил собор Петра в Риме, хотя он был построен несколько веков томуназад. Авторы Боулдер-дам, где соединены замечательная техника иудивительное строительное искусство, имеют право на известность. - Нет, - сказал мистер Томсон, - я не вижу в этом несправедливости.Лично я, например, не ищу известности. Я вполне удовлетворен тем, что моюфамилию знают двести специалистов в мире. Кроме того, состояние современнойтехники таково, что действительно не всегда можно определить автора того илииного технического произведения. Эпоха Эдисона кончилась. Пора отдельныхвеликих изобретений прошла. Сейчас есть общий технический прогресс. Ктостроит Боулдер-дам? Шесть известных фирм. И это все. - Но вот в СССР есть инженеры и рабочие, которые пользуются большойпопулярностью. Газеты о них пишут, журналы печатают их портреты. - Вы просто увлечены строительством. Оно играет у вас сейчас слишкомбольшую роль. А потом вы позабудете о нем и перестанете прославлятьинженеров и рабочих. Мы долго еще говорили о славе, вернее - о праве на славу. Нам кажется, мы не убедили друг друга ни в чем. Позиция Томсона была нам ясна: капитализмотказал ему в славе, - вернее, присвоил его славу, и этот гордый человек нежелает о ней даже слышать. Он отдает своим хозяевам знания и получает за этожалованье. Ему кажется, что они квиты. Стоя на вершине одного из самых прекрасных сооружений нашего века, окотором доподлинно известно лишь то, что оно неизвестно кем построено, мыговорили о славе в Соединенных Штатах. Слава в этой стране начинается вместе с паблисити. Паблисити же делаютчеловеку только тогда, когда это кому-то выгодно. Кто пользуется в Америке действительно большой, всенародной славой? Люди, которые делают деньги, или люди, при помощи которых делает деньгикто-то другой. Исключений из этого правила нет. Деньги! Всенародную славуимеет чемпион бокса или чемпион футбола, потому что матч с их участиемсобирает миллион долларов. Славу имеет кинозвезда, потому что ее слава нужнапредпринимателю. Он может лишить ее этой всенародной славы в ту минуту, когда этого ему захочется. Славу имеют бандиты, потому что это выгодногазетам и потому что с именами бандитов связаны цифры с большим количествомнулей. А кому может понадобиться делать славу Томсону или Джексону, Вильсонуили Адамсу, если эти люди всего только строят какие-то машины, электростанции, мосты и оросительные системы! Их хозяевам даже невыгодноделать им славу. Знаменитому человеку придется платить больше жалованья. - Нет, серьезно, сэры, - сказал нам мистер Адамс, - неужели вы думаете, что Форд знаменит в Америке потому, что он создал дешевый автомобиль? О, но! Было бы глупо так думать! Просто по всей стране бегают автомобили с егофамилией на радиаторе. В вашей стране знаменит совсем другой Форд. У васзнаменит Форд-механик, у нас - Форд-удачливый купец. Нет, пожалуй, милейший мистер Томсон прав, отмахиваясь от американскойславы. Слава в Америке - это товар. И как всякий товар в Америке, онаприносит прибыль не тому, кто ее произвел, а тому, кто ею торгует.
* Часть четвертая. " ЗОЛОТОЙ ШТАТ" *
