Глава 3. Проделки бладжера

 

Джинни Поттер тщательно расчесывала волосы, наблюдая за мужем, который, привалившись к подушкам, читал письмо, только что принесенное совой. Закончив с волосами, Джинни подошла кровати, скользнула под одеяло и обняла мужа.

 

— Ну, о чем пишут дети? — спросила она.

 

— Джеймс говорит, что Лили нужны новые ботинки. Ты ведь все равно будешь завтра в школе.

 

— Да, уже купила ей две пары. Еще когда я навещала ее на Рождество, то обратила внимание, что старые никуда не годятся, — ответила Джинни и сладко зевнула.

 

— Еще он говорит, что видел, как Рон ругался с Гермионой при входе в школу, — Гарри вздохнул, передал Джинни письмо и сгрёб ее в охапку. — Похоже, у них отношения совсем испортились, раз они теперь ссорятся у всех на виду.

 

Джинни быстро просмотрела послание и, перегнувшись через мужа, положила пергамент на тумбочку.

 

— Гарри, нам не стоит вмешиваться, если они только сами об этом не попросят, а такое вряд ли произойдет. Рон — балбес, а Гермионе стыдно. Их отношения сразу навевают мысль о долгой и мучительной агонии.

 

Гарри вздохнул и сжал Джинни в объятиях.

 

— Мне всегда казалось, что они идеально подходили друг другу. Что же пошло не так?

 

Джинни покачала головой.

 

— Вот именно, «казалось». Вот и им так казалось. Гермиона хотела войти в нашу семью, мы тоже все этого хотели. Но я считаю, что никто, даже сама Гермиона не смогли разглядеть, что Рон ей совсем не подходил. Да, противоположности сходятся, но не всегда.

 

— Наверно, ты права.

 

— Конечно, я права! Разве я когда-нибудь ошибаюсь? — игриво спросила Джинни.

 

— Никогда, — согласился Гарри и улегся поудобнее. — Ну, у вас все готово для секретной миссии?

 

— Ага.

 

— А что потом?

 

— Я точно не знаю, — сонно пробормотала Джинни. — Мне кажется, что она говорила, что на этом пока все. Гермиона и так постаралась на славу.

 

— Вот точно. Каждый раз, когда я оказываюсь в школе, я восхищаюсь случившимися переменами. Гермиона просто гений, что придумала такие эффективные восстанавливающие зелья. Сейчас он выглядит даже лучше, чем в свою бытность учителем. Я уже почти забыл тот ужас, на который он был похож, когда его привели ко мне в кабинет, — Гарри передернул плечами, и Джинни прижалась к нему. — Хотя нет, в тот раз он выглядел так, что в гроб и то краше кладут. Вряд ли такое забудешь.

 

— Ну, — ответила Джинни и потерлась щекой о его плечо, — подлечить его — это самое меньшее, что мы могли сделать. Ему осталось неполный год, а потом — свобода. Вот завтра провернем наше дело, и останутся только мелочи.

 

— Удачи тогда, хотя мне ваша затея все равно не нравится.

 

— Все будет хорошо, не переживай.

 

 

* * *

Стоя посередине гостиной, Гермиона смотрела на стену перед собой и пыталась взять себя в руки. Она сделала несколько глубоких вздохов, но это не принесло ничего, кроме головокружения. В это мгновение в комнаты вошел муж, как всегда вовремя, и последние остатки самообладания покинули Гермиону.

 

— Какого черта? — прорычал он и с грохотом захлопнул дверь.

 

Еще раз вздохнув, Гермиона повернулась к Рону, который последнее время раздражал ее все больше и больше. Его лицо было красным от гнева, на лбу пульсировала жилка. Уперев руки в бока, он ждал объяснение ее поведению при входе в школу, а она не знала, что ответить. Она правда не знала, что на нее нашло.

 

— С каких это пор ты стала срывать на мне зло у всех на виду? Я думал, что это именно ты так переживала о том, что подумают люди. Разве это разумно — обвинять меня в незрелом поведении, а потом самой же вываливать мне грязь на голову?

 

Она вздохнула и провела по все еще мокрым волосам.

 

— Признаю, что погорячилась, — спокойно ответила она. — Но ты первый начал, назвал меня “мегерой”.

 

— А как еще тебя называть? Мегера и есть, особенно весь последний год.

 

— Да что ты? Только последний? А в прошлый раз ты утверждал, что все последние пять!

 

Рон запустил пальцы в волосы и, подойдя к дивану, устало на него опустился.

 

— Мион, ты не можешь изменить того, что происходит в школе, и надеяться на то, что Синистра наконец прозреет. Надо просто принять реальность, и тогда...

 

— С ума сошел? Принять реальность? Смириться с тем, что с тех пор, как она стала директором, дела в школе идут все хуже? Но вместо того, чтобы признать собственную некомпетентность, она порочит наследство Дамблдора, да и Минервы тоже.

 

— Она достаточно компетентна!

 

— Неправда! Все катится под откос. Над школой уже потешаются! И если бы ты не был таким болваном, то и сам бы это заметил.

 

— Не смей!

 

— Не сметь что? Кто-то должен набраться смелости и заявить о проблемах в открытую. А мне уже все надоело! Пользуясь ее покровительством, ты ведешь себя, как студент, и мне за тебя стыдно! А тем временем ты не в состоянии выполнить простейшую работу, являющуюся частью твоих обязанностей. Все последние пять лет ты приносишь мне классные журналы для того, чтобы я заполнила их за тебя. Не дай Мерлин Синистра вдруг узнает, что за весь семестр ты не поставил ни одной оценки. А ведь это так просто, Рон. Ты учишь детей летать, и в конце урока они получают либо зачет, либо незачет. Ты заносишь эту отметку в журнал, и готово! Но для тебя и это слишком сложно.

 

Рон, как ужаленный, вскочил с дивана и, оказавшись рядом с Гермионой, упер палец ей в грудь.

 

— Речь не обо мне, а о тебе. О том, что с самого начала ты так и не смогла ужиться с окружающими.

 

Гермиона оттолкнула его руку.

 

— Речь и о тебе тоже, ведь ты являешься частью проблемы. Не притворяйся, что все хорошо!

 

— А тебе никогда не приходило в голову, что я действительно считаю, что все в порядке? Ты никогда не задумывалась над тем, что Дамблдор, возможно, был ненормальным, отправляющим детей на битву стариканом, который и сам мог бы сделать побольше для всеобщего блага.

 

Гермиона побледнела.

 

— Это не правда, и ты это знаешь.

 

— Ах да, точно, ведь я был одним из этих “детей”. Но я был слишком занят борьбой, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны.

 

Гермиона отступила на несколько шагов. Ее лицо выражало удивление и презрение.

 

— Рональд Уизли, что с тобой стало? Только потому, что прибываешь в фаворе у директора, ты готов отвернутся от правды? Синистре на тебя плевать, — продолжила Гермиона тихим и грустным голосом. — Она тебя использует, держит ради твоих связей. Как только ты перестанешь привлекать знаменитостей на ее так называемые благотворительные вечера, так она сразу от тебя избавится.

 

Рон с отвращением посмотрел на Гермиону.

 

— Ты просто никак не можешь смириться с тем, что и я чего-то добился в жизни. Тебя достает, что я знаменит, а ты всего лишь неприметная, невзрачная училка!

 

Гермиона залилась румянцем.

 

— Профессия учителя очень важна! Я всегда хотела преподавать в школе. По крайней мере до тех пор, пока эта мымра не пришла к власти, не развалила Хогвартс и не настроила окружающих против тех, кто мне дорог. А что касается твоей славы, Рон, то да, ты был прекрасным игроком, одаренным спортсменом, но " Селькиркские скитальцы"... — Гермиона на мгновение замолчала, чувствуя, что зашла слишком далеко. — Послушай, мне жаль, что ты тогда получил травму и тебе пришлось уйти из профессионального спорта. Но ведь совсем не обязательно было бросать квиддич, ты мог бы стать тренером или управляющим. Если ты считаешь, что быть учителем — это такой позор, то зачем было нужно наниматься на работу в Хогвартс? От этого стало только хуже!

 

Рон сжал кулаки.

 

— Я считал, уж не знаю, почему, что жить вместе со своей женой и детьми будет не так плохо. В этом случае я смогу видеть вас каждый день, — тихо сказал он. — И думал, что жена, которую я так люблю, будет рада тому, что я рядом. Я также хотел проводить время со своими детьми, пока они не стали совсем взрослыми и не обзавелись собственными семьями.

 

— Ах, ну конечно, такое похвальное отношение к неприметной и невзрачной училке, которую ты стеснялся всякий раз, когда мы оказывались на одном из приемов. Правда, ты не стеснялся ей говорить, что она не достаточно хороша собой по сравнению с пустоголовыми женами твоих товарищей по команде. Так что не дури мне голову, Рон. Может быть, ты и хотел проводить время с детьми, тут спорить не стану, но со мной ты давно уже не желаешь иметь ничего общего.

 

— Послушай, — вздохнув, сказал Рон примиряющим тоном. — Ты зря ревновала к другим женщинам. Я всегда тебя любил, несмотря на то, что ты от них отличалась, и никогда не обращал внимание на их слова.

 

— Да мне наплевать на мнение этих идиоток! Болван!

 

Рон поднял руки вверх, сдаваясь.

 

— Ну вот, видишь, опять. Еще одна черта, которая стала меня раздражать в последнее время. Ты даже говоришь, как он. Знаешь, Герм, это твое восхищение непонятым героем уже переходит всякие границы. Мне просто стыдно за тебя. Остановись!

 

— О ком ты вообще говоришь?

 

— О Снейпе, конечно же!

 

— Восхищение героем? — недоверчиво переспросила Гермиона.

 

— Со стороны это прекрасно видно. С тех пор, как этот ублюдок вернулся в школу, ты хлопочешь вокруг него, как курица-наседка. Да ты всегда полоскала мне мозги тем, что он весь такой благородный и непонятый. Ты ведь и преподавателем решила стать из-за него. И выбрала ты зелья, а не что-нибудь еще. Ты вообще могла бы сидеть дома с детьми, как это делают все нормальные жены. Если бы моя мать решила пойти работать, то что бы стало со мной, моими братьями и сестрой? Ты хоть понимаешь, как сложно мне это принять?

 

— А, ну конечно, снова-здорово. Сколько раз тебе говорить, что вернуться в школу и сдать все экзамены было идеей твоей матери! Она же считала, что мне следует идти на работу. И прежде чем ты опять начнешь обсуждать мою фамилию, разреши мне напомнить, что это твой отец предложил писать ее через черточку! Он почему-то думал, что таким образом соединит два славных рода.

 

Гермиона перевела дух.

 

— А что касается мистера Снейпа, то одна из причин, по которой я тебя полюбила, было твое добросердечие, ведь это именно ты его спас. Именно из-за этого поступка в моих глазах ты был героем. Я до сих пор не понимаю, почему ты так быстро изменил свое мнение. Если бы я только увидела это еще в ту ночь. Если бы я заранее знала, что ты можешь так черство относиться к другим людям, то никогда бы не вышла за тебя замуж.

 

Гермиона развернулась и пошла к спальне.

 

— Не смей уходить! Мы еще не закончили.

 

На секунду она замерла на месте.

 

— Наверно, нет, но на сегодня достаточно.

 

Войдя в спальню, Гермиона закрыла и заперла дверь. Взмахнув палочкой, она произнесла заглушающее заклинание, чтобы не слышать, как Рон стучал кулаком в дверь. Переодевшись в ночную рубашку, она аккуратно положила палочку на прикроватный столик и забралась под одеяло. Взбив подушку, Гермиона взяла с тумбочки книгу о сложных заклинаниях по ринопластике, открыла нужную страницу и разрыдалась.

 

Уже не в первый раз он плакала перед тем, как уснуть. Обычно она старалась делать это как можно тише, чтобы не разбудить Рона. Зато сейчас можно было не сдерживаться.

 

Она опять попыталась разобраться, почему все вышло так по-дурацки. Ведь прежде чем выйти замуж за Рона, она как следует все обдумала, взвесила все " за" и " против" и полагала, что сделала правильный выбор. В конце концов он был лучшим другом, знал и понимал ее. Да, конечно, однажды Рон предал их с Гарри и бросил одних в лесу, но это не было полностью его виной, все дело было в крестраже. Зато потом он вел себя необыкновенно. Правда, в реальной жизни все было не так, как в книжках: при виде Рона сердце Гермионе учащенно не билось, да и в постели он не сводил ее с ума. Но с ним было спокойно и привычно, а Гермионе именно этого и не хватало после все перипетий школьных лет. Она на бумажке написала все его достоинства и недостатки и отметила, что хороших черт в нем было гораздо больше, чем плохих. И тогда она приняла решение выйти за него. Господи, какой идиотизм!

 

После того, как жизнь вошла в нормальную колею, Гермиона поняла, что просчиталась. Вместо героического лучшего друга рядом с ней был ленивый, заносчивый, упрямый и самовлюбленный человек. Мужественности и заботы оказалось недостаточно для того, чтобы можно было не замечать его недостатков. Он далеко не был дураком и тем не менее считал, что интеллект — это только для слабаков. В его представлении подробный анализ ситуации и изучение ее с разных точек зрения были подобны крамоле, а слово " компромисс" звучало как ругательное.

 

Вот, к примеру, взять хотя бы Снейпа. Когда она попыталась объяснить Рону, какой непростой и требующей индивидуального подхода была его ситуация, она добилась только того, что Рон еще больше уверился в своих взглядах, а именно в том, что люди делятся только на плохих или хороших. Полутона не были предусмотрены. Рон спас Снейпа, основываясь на утверждении Гарри, что тот был героем. Но когда увидел, что большая часть окружающих придерживалась противоположного мнения, Рон тут же передумал. И все.

 

Все пошло наперекосяк вскоре после того, как Рон доставил Снейпа в Большой зал. Когда Гермиона увидела, что бывший профессор был все еще жив, она почувствовала, как разные эмоции накрыли ее с головой. Она видела, как он умер, и неожиданно ощутила, как горе захлестнуло ее. Но тогда не было времени расклеиваться, и Гермиона сосредоточилась на битве. Потом, когда узнала от Гарри, что Снейп был всегда на их стороне, ей показалось, что она задыхалась от невыносимого чувства потери. Такая ужасная смерть! В тот день было много погибших, но именно его унизительный конец поразил ее сильнее всего. А когда Гермиона увидела, что Рон его спас, она ощутила безмерную благодарность по отношению к своему парню. Но Снейпу требовалась помощь, и Гермиона была так занята, что только когда Рон попытался оттащить ее от бывшего профессора поняла, что что-то было не так. Однако Гермиона не могла бросить дело незавершенным. Мадам Помфри не очень-то старалась вытащить Снейпа с того света, и было очевидно, что, несмотря на своевременные действия Рона, было еще рано говорить о том, что опасность миновала. Позже Гермиона не раз пожалела, что оттолкнула Рона, а сама занялась Снейпом. И все же должен же он был понимать, что нельзя было терять ни минуты и что ей было некогда тешить его самолюбие. Ей потом часто приходило в голову, что своими действиями она еще больше укрепила Рона в ненависти к Снейпу. Она старалась загладить свою вину, старалась объяснить ему, почему так получилось, но он оставался глух к ее словам. Тогда Гермиона решила не продолжать бесполезный спор, ведь кругом и так было столько горя и боли. На протяжении последовавших лет они не раз возвращались к этому разговору, но все с тем же успехом, и со временем ей было все сложнее оставаться вместе с человеком, который вел себя, как идиот.

 

Нельзя сказать, чтобы она его ненавидела. Он был ей просто физически неприятен. В начале были маленькие разногласия, которые, как считала Гермиона, были частью любой семейной жизни и с которыми еще можно было справиться, но по прошествии лет они переросли в глубокую антипатию. Жизнь была бы куда проще, если бы Рон попросту куда-нибудь исчез.

 

О разводе говорить было бесполезно. Волшебное общество придерживалось традиционных взглядов и к разводу относилось плохо. К тому же, он бы сильно ударил по детям. И это не считая того, что они с Роном работали в той же школе, где учились Роуз и Хьюго. Ни Рон, ни Гермиона не хотели травмировать разводом дочь и сына.

 

На этом проблемы не заканчивались. Когда Гермиона только пришла в Хогвартс в качестве профессора по зельеварению, то ей очень нравилась ее работа. Минерва стала для нее большим, чем просто наставником или начальницей. Она стала ей второй матерью. Гермиона очень хорошо устроилась в замке вместе с детьми, и другие преподаватели стали для нее семьей. Хотя стоит заметить, что дружба с Флитвиком закончилась плохо. Когда она сама училась в школе, то Флитвик был одним из самых любимых профессоров, и когда она только начинала свою карьеру, он показал ей несколько сложных чар, которые очень пригодились при работе с зельями. Но Гермиона не могла понять и принять его отрицательного отношения к Снейпу, а Филиус не мог понять и принять ее настойчивые усилия, направленные на то, чтобы организовать новое судебное разбирательство.

 

Однако потеряв одни дружеские отношения, Гермиона приобрела другие. За годы работы в Хогвартсе она очень сошлась с Невиллом и Хагридом.

 

Но после неожиданной смерти Минервы все полетело в тартарары.

 

Директором стала Синистра, и со временем все хорошие преподаватели разбежались. Хагрид, забрав Грохха, переехал во Францию, где и женился. Невилл занялся частными исследованиями, а также стал помогать жене с работой в баре и гостинице. А когда Сибилла пришла прощаться, Гермиона даже разрыдалась. И это несмотря на очередное идиотское пророчество, сказанное заплетающимся языком: “не бойся девочка, ты обязательно станешь счастливой, обмотавшись светло-коричневым. Я это видела”.

 

Синистра захотела восстановить былую славу Хогвартса и почему-то решила, что самый лучший способ добиться цели — это чаще оказываться на передовице Ежедневного Пророка. Синистре хотелось дистанцироваться от нелегких времен, которые пришлось пережить при директорстве Альбуса Дамблдора, от позора, сопровождавшего директорство Северуса Снейпа, и от тихой жизни, посвященной восстановлению замка, что имела место при директоре Минерве Макгонагалл. Помона Спраут после небольшого перерыва вернулась в школу и полностью поддержала новые порядки, что не могло не огорчить Гермиону. Роланда Хуч, да благослови ее Мерлин, не сдерживалась в выражениях, критиковала новую администрацию и нововведения, и поэтому ее уволили из школы. Должность преподавателя по полетам оказалась свободной. Остальные же преподаватели просто молча сносили перемены и старались особенно не противоречить. Новая директриса не упускала возможности произвести на публику впечатление, и Рональд Уизли был ее самым главным козырем. Его в школе обожали. Если бы Рон с Гермионой вдруг разошлись, и новость бы попала на страницы газет, то не нужно было ходить к прорицательнице, чтобы догадаться о том, что Гермионе бы понадобилась новая работа. А где ее взять, ведь в волшебном мире не так много школ! Шансы найти что-нибудь приличное вне Хогвартса также были не велики, к тому же исследования Гермионы не получили широкого признания, и надеяться на известность и имя в мире волшебного зельеварения не приходилось. А на какие заказы и клиентов мог рассчитывать неизвестный зельевар?

 

Все знали Гермиону как приверженицу Дамблдора, любимицу Макгонагалл и неутомимого борца за свободу печально известного бывшего директора Снейпа. Благодаря своей репутации Гермиона была вынуждена держаться в стороне от других преподавателей, а с приходом новых вообще старалась пересекаться с ними как можно меньше. Чего только стоил ее разговор с профессором Бетраг Рид, которая была новым учителем по Прорицаниями и по совместительству деканом Гриффиндора:

 

— У вас аура не реализовавшего себя человека.

 

— Да-да, мадам, конечно, а у вас к усам еда прилипла.

 

После этого Гермионе не хотелось оставаться в школе. Ей нравился сам процесс обучения и нравилось, что она имела возможность заниматься исследованиями, ей хотелось донести до следующего поколения все тонкости и премудрости зельеварения, но ей совсем не нравилось то, во что превратилась ее жизнь.

 

И если бы речь шла только о ней, то Гермиона решилась бы все изменить и уехать из Хогвартса. Однако она не могла решиться на то, чтобы причинить своим детям душевные страдания. Не стоило забывать и еще об одном факторе: семейство Уизли.

 

Гермиона их любила. Каждую рыжую голову по отдельности и всех их вместе взятых. Они были слишком шумными, назойливыми, своеобразно-исключительными и такими родными. А если она уйдет от Рона, то потеряет и всех его родственников.

 

Таким образом она оказалась в ловушке и не видела выхода. Сама она уйти не могла, а Рона, похоже, и так все устраивало. Гермиона вздохнула. Хьюго оставалось учиться еще семь лет. Может, после того, как он закончит школу, она сможет расстаться с Роном?

 

Протерев лицо рукавом ночнушки, Гермиона велела себе успокоиться. Хватит!

 

Взяв книгу с одеяла, она нашла главу, посвященную заклинаниям, призванным исправлять уже существующие повреждения. Она занималась этим вопросом на протяжении последних шести месяцев, и завтра ей предстояло серьезно дело. Она и так уже все выучила наизусть, но решила перечитать материал, чтобы уж точно не ошибиться.

 

Наклонившись над книгой она принялась внимательно изучать схемы и записи.

 

 

* * *

Снейп шел по полю для игры в квиддич по направлению к сараю с инвентарем. Ему сказали, что некоторые доски пострадали от воды, и Снейпу было необходимо оценить ущерб и решить, как его исправить. Над ним высоко в воздухе летали студенты, занятые отработкой различных пируэтов. Среди них Снейп заприметил фигуру взрослого игрока, но из-за солнца, светившего в глаза, не сразу разобрал кто это был. Вот фигурка пролетела недалеко от него, и Снейп узнал Джинерву Поттер. Она регулярно навешала своих детей и не упускала случая сделать пару кругов по полю. На мгновение Снейп застыл, любуясь изяществом, с которым Джинни управлялась с метлой. Он слышал, что раньше она играла в составе команды " Холихедские Гарпии", и, видя ее в деле, ему становилось понятно, почему. Когда-то давно, в прошлой жизни, он любил квиддич. Особенно он любил заключать пари с Минервой. Их соперничество не знало границ, к тому же она была необыкновенно азартна. Их словесные баталии, споры о том, кто выиграет, и дружеские подколы были, пожалуй, самой незамутненной радостью, которую ему приходилось испытывать. К сожаленью, год, проведенный в качества директора, уничтожил дружбу. С тех пор Снейп старался избегать матчи по квиддичу и был уверен, что теперь он добровольно никогда не пожелает оказаться в толпе людей.

 

Подойдя к сараю, он заглянул внутрь и заметил прогнившие доски в противоположном углу. Похоже, защитное заклинание закончило свое действие, и вода нашла дырочку, чтобы попасть в сарай. Работа не казалась сложной, было необходимо заменить всего несколько балок. Осмотревшись вокруг еще раз, он заметил, что одна из полок покосилась: шуруп вывалился из прогнившей стены. Для ремонта ему понадобится шесть балок, квадратный фут черепицы, упаковка гвоздей и шурупов. Снейп записал все необходимое. Прежде, чем он приступит к работе, ему еще понадобится получить разрешение от директрисы. Он так же приметил несколько различных видов плесени, которую через несколько недель он сможет собрать для Грейнджер. Надо было подождать, пока споры окончательно созреют.

 

Выйдя на улицу, он повернулся для того, чтобы закрыть дверь. В это мгновение он услышал какой-то свист, обернулся ему навстречу и получил бладжером прямо по лицу. От удара голова подалась назад, стукнувшись о дверь сарая, и Снейп, заливаясь кровью, сполз на землю.

 

Он услышал, как закричали студенты. Они, должно быть, приземлились, слезли с метел и кинулись к нему. Его охватила паника, и, несмотря на боль и выступившие слезы, он постарался открыть глаза и встать, опираясь на сарай. Перед глазами плыло красное марево.

 

— Ох, мистер Снейп, сэр, простите меня! Вам бы лучше сесть.

 

Его окружили рыжеволосые люди. Одна из них взяла его за руку и попыталась усадить на землю. С трудом разглядев женщину, Снейп признал в ней жену Поттера. Он постарался успокоиться и сдержать непреодолимое желание убраться отсюда как можно дальше.

 

Он услышал топот ног, резко дернул головой в сторону звука и почувствовал, как все завертелось перед глазами. Подбежавшие студенты подхватили его под руки и помогли сесть.

 

— Прямое попадание. К тому же еще и головой стукнулся о сарай, — сказала Джинни человеку, который только что подошел к их группе.

 

— Я знаю, что делать, — ответил ей теплый женский голос.

 

С трудом разлепив глаза, Снейп увидел наклонившуюся Грейнджер, которая, нахмурившись, водила над ним палочкой. Не споря, он выпил предложенное зелье, боль несколько притупилась, и он почувствовал, что его охватила приятная невесомость.

 

— Дальше я сама справлюсь, а ты лучше уведи детей, а то вокруг и так слишком много народу столпилось.

 

— Эй. Вы поняли, что вам велели? Идите, не застите ей свет.

 

Снейп, как сквозь вату, услышал удалявшийся детский говор. Мысли в голове путались.

 

Грейнджер с глухим стуком опустила сумку на пол, и Снейп почувствовал, как его коснулась магия, когда Грейнджер произнесла диагностирующее заклинание. Снейп неожиданно представил, как глупо он должен был выглядеть со стороны: фигура, неловко привалившаяся к сараю и раскинувшая ноги в стороны. Однако выбора не было, и приходилось только смиренно дожидаться, пока Грейнджер не покончит с процедурой лечения. До этого дня его нос был сломан не единожды, и Снейп хорошо знал, каким заклинанием его вправляют и как. Ведь ему самому приходилось делать это не раз. И поэтому он сразу понял, что что-то было не так. Вместо того, чтобы услышать характерный щелчок сросшихся костей, он почувствовал, как кости с неприятным хрустом куда-то переместились.

 

— Грейнджер, кагого черта? — запротестовал он, взмахнув руками.

 

— Не шевелитесь, мистер Снейп. Это очень тонкая процедура. Если будете дергаться, то я вас свяжу.

 

Снейп сердито моргнул, но подчинился ее строгому тону.

 

— Что бы так долго бозитесь? — капризно спросил он.

 

— Вся загвоздка в нижней носовой раковине. Мне необходимо добраться до решетчатой кости.

 

Несмотря на болеутоляющее зелье, Снейп прекрасно понял ее слова.

 

— Бы что, решили сделать бне бластическую оберацию? Бы бсе это бодстроили! — разъяренно прошипел он.

 

Поскольку перед глазами все расплывалось, Снейп не мог видеть виноватое выражение лица Грейнджер.

 

— Бы подговорили бсех рыжиков бам бомочь! Да бы бросто наказание на бою голову, — ответил Снейп. Его затопила паника, и только благодаря дурману, затянувшему разум, он не стал отбиваться. — О Господи, я буду бохож на идиота!

 

— Надо же, никогда бы не подумала, что вы так переживаете о своей внешности, — резко возразила она.

 

— Бы бообще бного обо бне не знаете!

 

— Да? Ну тогда поделитесь какой-нибудь важной информацией, — сказала она, пытаясь правильно закрепить кусочки костей.

 

— Ну уж нет. Бам бридется бриложить гораздо больше усилий, если бы хотите выведать бсе бои секреты, — подняв руку, Снейп длинным пальцем постучал по виску. — Я еще не забыл, как бользоваться окклюбенцией. Меня не кастрировали, а заблокировали!  

 

— Я могла бы вставить пару неприличных замечаний, но, памятуя, что я женщина, воздержусь.

 

Снейп нахмурился, пытаясь понять, на что она намекала. Похоже, она пошутила.

 

— Не хмурьтесь, вы мне мешаете.

 

— Де богу, это деобходимое требование к боей персоне.

 

Гермиона радостно рассмеялась, и против воли Снейп тоже улыбнулся.

 

— И вам требуется хмуриться каждый день?

 

— Каждый час.

 

— А если не будете, то что?

 

— Де скажу, это тоже секрет.

 

— Ну вот как вам не стыдно, вы только раззадорили мое любопытство, — весело произнесла Гермиона и вправила еще одну кость.

 

— Попробуйте только наколдовать бне баленький досик, и тогда я вам дикогда не расскажу, где даходится грибок стахибортис чартарум драконер, который я только что обнаружил в сарае, — глубокосмысленно сказал Снейп. Он смутно догадывался, что допустил какую-то ошибку в предложении, но так и не смог понять, где: зелье все больше и больше задурманивало голову.

 

Грейнджер, улыбаясь, смотрела на него, и в ее глазах плескалось веселье.

 

— Ну в таком случае мне придется просто исправить то, что уже было. Я не смогу жить, не узнав тайное местонахождение вашего дорогого грибка. А я так мечтала о том, что у вас будет курносый носик. Когда Хьюго был совсем маленьким, то у него был такой славный носеныш! Ну что же, придется смириться с тем, что при каждом вашем вздохе не будет слышно свиста, напоминавшего кипятящийся чайник.

 

По мнению Снейпа, в голосе Гермионы было слишком много самодовольства.

 

— Бы — исчадие ада, — заявил он.

 

 Заклинанием Грейнджер срастила последнюю сломанную кость. Все лицо сильно распухло, и сейчас было трудно сказать насколько ей удалось задуманное. Но, по крайней мере, нос хотя бы не был свернут на бок.

 

Гермиона очистила кровавые подтеки и наложила на нос пластырь, смоченный в восстанавливающих зельях. Снейп попытался ощупать лицо, но Гермиона не позволила.

 

— Не трогайте.

 

Она протянула ему несколько склянок и проследила, чтобы он выпил все их содержимое. Самым главным, наверно, было крововосполняющее зелье, так как Снейп был бледнее смерти. Забрав пустые флакончики, Грейнджер убрала их в сумку.

 

Она наклонилась, нежно втирая ему в лицо мазь против синяков, и ему впервые удалось как следует рассмотреть ее вблизи.

 

Она верхом сидела на его ноге, одним коленом прижимаясь к его бедру, а другим упираясь в землю между его ног. На ней были надеты маггловские джинсы, коричневый пиджак и темно-красная кофточка с круглым вырезом. Снейп попытался отвести взгляд от открывшихся прелестей и не смог. Было что-то завораживающее в размеренном движении груди вверх, а потом вниз. Ее волосы были стянуты в тугой узел, хотя обычно по выходным она оставляла их распущенными. Слабо махнув рукой, Снейп указал ей на голову.

 

— Доказательство, — сказал он и ему удалось произнести все слова членораздельно, хоть и несколько гнусаво.

 

— В каком смысле?

 

— Все было продуманно заранее. По выходным вы никогда не скручивали волосы в узел.

 

Снейп изо всех сил старался не закрывать глаза. Но ему это плохо удавалось. Похоже, Грейнджер просчиталась с его весом.

 

— Да-да, хорошо. Нам нужно вернуться в замок, чтобы вы могли прилечь.

 

Гермиона встала на ноги и помахала кружившей над ними Джинни. Вытащив палочку, она направила ее на Снейпа и произнесла заклинание. Снейп взмыл в воздух, взмахнув руками. Гермиона сжала его пальцы.

 

— Успокойтесь, Северус. Я отлевитирую вас в школу. Мне кажется, что вам пока рано вставать.

 

Снейп замер, не шевелясь и стараясь подавить нараставшую панику.

 

— Как нос? Ничего там не переместилось, когда я вас подняла? — озабоченно спросила Грейнджер и наклонилась к его лицу.

 

Он не моргая смотрел ей в глаза, и она чуть-чуть отпрянула: его взгляд прожег ее до глубины.

 

С одной стороны сложившаяся ситуация напомнила ему связывающие заклинания, часто применяемые в тюрьме, но с другой стороны ему было необыкновенно приятно, что Гермиона касалась его, да к тому же добровольно. Болеутоляющие зелья дурманили голову, противоречивые чувства завладели им, и он с трудом удержался от того, чтобы не расплакаться. Снейп ощутил себя униженным из-за того, что так расклеился и чуть было не выставил все свои чувства напоказ.

 

— Хватит! — прошипел он.

 

Грейнджер тут же распрямилась, но не отпустила его. Снейп отвернулся. В этот раз он не стал сопротивляться действию лекарств и с облегчением провалился в забытьё.

 

Она почувствовала, как его рука расслабилась в ее собственной и быстро произнесла диагностирующее заклинание, чтобы убедиться, что с ним было все в порядке. Все еще не выпуская его пальцев, Грейнджер положила его другую руку ему на грудь, подняла с земли твидовую шапку и так же пристроила ее на груди. 

 

Произнеся согревающее заклинание, Грейнджер отправилась обратно в замок. Снейп плыл перед ней по воздуху. Не доходя до главного входа, она укрыла его дезиллюминационными чарами, и, когда он вздрогнул, прошептала на ухо успокаивающие слова:

 

— Не беспокойтесь, все хорошо. Нечего окружающим любоваться, как мы идем в больничное крыло.

 

Снейп сжал ее руку и потянул на себя. Гермиона наклонилась к нему поближе.

 

— Только не Поппи, пожалуйста.

 

— Вам необходимо медицинское наблюдение.

 

Какое-то время Снейп молчал, а потом тихо сказал несчастным голосом:

 

— Она меня ненавидит.

 

— Ну что же, как хотите, — согласилась Грейнджер, сжав его руку в ответ.

 

Они вошли в школу и стали спускаться в подземелья. Открыв дверь в его комнату с помощью заклинания, Гермиона отлевитировала его внутрь и плавно опустила на кровать. Взмахнув палочкой, она зажгла свечу и оторопела, увидев нарисованного Филча, сердито смотрящего на нее. Тогда она отменила дезиллюминационные чары, приняла твидовую шапку с груди Снейпа, а так же сняла с него шарф, плащ и ботинки и устроила его поудобнее. В этот момент он открыл глаза и посмотрел на неё. Его лицо выражало необыкновенное спокойствие, которого Гермиона раньше никогда не видела. Как же это она так просчиталась с его весом?

 

— Винки! — позвала она эльфа.

 

— Вы звали, миссис? — спросила возникшая из воздуха Винки.

 

— Я хочу, чтобы ты отправилась в мои комнаты и принесла подушку. А также захвати портрет из моего кабинета.

 

Эльф исчез, а Гермиона повернулась к Снейпу и принялась укутывать его невообразимо розовым одеялом. Все это время он внимательно наблюдал за ней грустными спокойными глазами.

 

— Это очень хорошее, теплое одеяло, но должна признаться, что ничего уродливее в своей жизни я не видела.

 

— Согласен, — ответил Снейп.

 

— Раз уж я здесь, хотите, я его заколдую, чтобы оно стало другого цвета?

 

— Это было бы очень любезно с вашей стороны.

 

Гермиона подняла палочку.

 

— Вы какой цвет предпочитаете? Может, вам в полосочку больше нравится?

 

Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

 

— Янтарного.

 

Гермиона произнесла заклинание, и резвящиеся карликовые пушистики исчезли, а одеяло сделалось золотистым.

 

— Темнее.

 

Гермиона снова взмахнула палочкой.

 

— Теперь добавьте золотых ноток.

 

Она еще раз взмахнула палочкой.

 

— Прекрасно.

 

Гермиона улыбнулась, довольная результатом своей работы, и повернулась к Винки, которая только что вернулась. В руках у нее был портрет Финеаса Блэка. Быстро поприветствовав бывшего директора, Гермиона огляделась и нашла торчавший из стены гвоздь, на который и повесила портрет. Со этого места Блэку была хорошо видна кровать, на которой лежал Снейп.

 

— Директор Блэк, я могу на вас положиться? Вы ведь не откажетесь присмотреть за мистером Снейпом? Если ему вдруг понадобиться скорая помощь, то незамедлительно дайте мне знать.

 

— Профессор Грейнджер-Уизли, для меня честь помочь многоуважаемому бывшему директору.

 

— Благодарю вас, сэр. Вы необыкновенно любезны.

 

— Не за что, моя дорогая, — ответил портрет.

 

Гермиона повернулась к Снейпу.

 

— Как вы себя чувствуете?

 

Снейп скривил губы.

 

— Обдолбанным, — насмешливо ответил он.

 

Гермиона улыбнулась.

 

— Ничего удивительного, я неправильно рассчитала дозу лекарства, так как переоценила ваш вес. Странно, что вы вообще в сознании.

 

В этот момент в комнате возникла Винки с подушками. Гермиона приняла их из рук эльфа, помогла Снейпу наклониться вперед и подсунула подушки ему под спину.

 

— Вам следует спать в полусидячем положении, — сказала Гермиона, потом поднялась, направилась к сумке и достала оттуда несколько флакончиков с зельями. — Это болеутоляющее, но я бы начала с половинчатой дозы, а потом бы уже ее увеличивала по мере необходимости. Через пять часов я вернусь, чтобы поменять вам бинты...

 

— Не надо, — перебил Снейп и пристально посмотрел ей в глаза, проникая в самую душу. — Не приходите.

 

Гермиона замерла на секунду, пытаясь осознать его слова.

 

— Ладно, я тогда пришлю вам Винки, и вы с ее помощью сможете поменять перевязку сами, — ответила она и поставила сумку с зельями на стол.

 

— Грейнджер, — позвал ее Снейп, и Гермиона обернулась. — Вы могли бы просто попросить.

 

— Да? Это вам бы следовало попросить, мистер Снейп, — строго взглянув на него, ответила она. — Сколько времени вы еще собирались жить со сломанным носом? Вы думали, я не догадаюсь, что вы пострадали в результате удара тупым предметом? И если я вежливо предложила бы исправить вам нос, разве бы вы согласились?

 

Гермиона стояла посередине его каморки, подбоченясь. Ее глаза пылали праведным гневом. Снейп с трудом сдержал слова, упрямо рвущиеся наружу.

 

— Он ошибался, Гермиона.

 

 Она вздрогнула, когда услышала, что Снейп обратился к ней по имени и недоуменно на него посмотрела.

 

— В каком смысле?

 

— Когда сказал, что никто не ценит вас. Это не так. Студенты вас любят. Я все вижу.

 

Гермиона молча смотрела на него, раздумывая над его словами. Он все слышал. Слышал, как они вчера ругались с Роном. Гермиона стало стыдно, и она дрожавшими руками принялась выкладывать из сумки зелья, которые могли понадобится Снейпу. Оглядев крошечную комнатку, она наколдовала стакан, наполнила его водой и поставила на стул рядом с кроватью.

 

— Отдыхайте, мистер Снейп. Финеас, позовите меня, если что.

 

— Не сомневайтесь, дорогуша.

 

Не посмотрев на Снейпа, Гермиона подергала ручку двери и кинулась вон из комнаты.

 

Устраиваясь поудобнее на мягких подушках, Снейп знал, что с утра возненавидит себя за это, но сейчас ему было наплевать. Не в силах больше бороться с лекарством и усталостью, он уснул. Директор Блэк, не отрываясь, смотрел на своего подопечного.

 

 

* * *

Было уже два часа утра, когда Гермиона услышала ввалившегося в их комнаты Рона. Он подергал за ручку дверь спальни. Та не поддалась. Выругавшись и в сердцах пнув стенку, он опять отправился спать на диван. Когда все стихло, Гермиона вновь повернулась к зеркалу, в которое смотрела, не мигая, последние тридцать минут. У нее были заплаканные глаза, но абсолютно спокойное лицо. Полчаса назад она пришла в ванную для того, чтобы умыться холодной водой и перестать рыдать. В какой-то момент она посмотрела на свое отражение и то, что увидела, вмиг осушило слезы. Из зеркала на нее смотрела женщина с глазами такого же цвета, как и одеяло, которое она недавно заколдовала. С этого момента Гермиона не отводила взгляда от своего изображения, пытаясь понять, чего еще она раньше не замечала.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: