Глава 14. Маленький слизеринец

Роуз с чемоданом в руке спрыгнула с поезда и вместе с Хьюго и двоюродными братьями и сестрами зашагала к каретам, запряженным фестралами. Хьюго еще никогда не доводилось ездить на этих каретах, и Роуз с затаенной грустью наблюдала за его оживленным лицом.

 

По сложившейся традиции родители отвезли их в Лондон перед самым началом учебного года для того, чтобы они могли отправиться в замок на «Хогвартс-экспрессе». До того момента, как Роуз стала учиться в школе, мама и папа не разрешали ни ей, ни Хьюго ездить на паровозе. И благодаря этому Роуз хорошо запомнила свой самый первый раз, когда она наконец стала ученицей Хогвартса и поехала в школу на алом «Хогвартс-Экспрессе». Та поездка оказалась незабываемой.

 

В этом году они отправились в Лондон вместе с тетей Флер и дядей Биллом. Сначала мама отвела их в магазин, где они закупили все необходимое к школе, включая учебники и одежду, а также помогла им все это упаковать в чемоданы. Затем с утра пришел папа и отвез их в Нору. Роуз и Хьюго старались сделать вид, что все было в порядке, но на протяжении всей поездки двоюродные браться и сестры засыпали их вопросами. Где мама? А что такое произошло с папой? Мы почти не видели его все лето.

 

Хьюго открыл книгу и углубился в чтение, и Роуз пришлось одной отбиваться от этих назойливых вопросов и притворяться, что ничего ужасного не случилось. Хотя уже всем, а не только Роуз и Хьюго, давно стало очевидно, что их родители ненавидели друг друга.

 

Убаюканная мерным движением повозки, Роуз погрузилась в раздумья, вспоминая разговоры, которые они вели с братом прошедшим летом.

 

— Послушай Роуз, — начал как-то Хьюго, пока они шли позади дяди Гарри и тети Джинни по одной из улиц Мальты, — мама с папой хоть когда-нибудь ведут себя так же нежно по отношению друг к другу?

 

Словно по заказу, дядя Гарри сорвал растущий около дороги цветок и воткнул его в волосы Джинни. Роуз помолчала какое-то время, а потом ответила:

 

— Нет, не думаю, Хьюго.

 

После этого они с братом часто возвращались к этой теме, шепотом обсуждая отношения между родителями.

 

— Хьюго, а ты не знаешь, почему папа спит в другой комнате? И мне кажется, что жесткий матрас тут не причем. Они могли бы заколдовать его так, что папина половина была бы мягче, чем мамина.

 

— Думаю, все дело в том, что папа в прошлом году совершил какой-то проступок, и мама до сих пор сердится.

 

— В каком смысле?

 

— Ну, помнишь, мы как-то играли в прятки и я всех обхитрил?

 

— Да, ты говорил, что сидел на дереве, а потом папа пришел и помог тебе спуститься.

 

— Точно, только я не думаю, что это был папа.

 

Поведение родителей было необычным, и тут было, что обсудить. В присутствии других людей они всегда были исключительно вежливы друг с другом, но без необходимости старались не оказываться вместе в одной комнате. Время, проведенное в коттедже, было наполнено тоской и безысходностью. Хотя мама пыталась сделать все от нее зависящее для того, чтобы им было весело на каникулах, но и Хьюго и Роуз при первой же возможности норовили улизнуть в Нору. Там их ждали двоюродные братья и сестры, и атмосфера была куда менее тягостная.

 

Роуз усмехнулась, когда разговор среди студентов, ехавших в карете, переключился на обсуждения последнего скандала с участием директора Синистры. Это была идея Хьюго — передать в газету некоторые известные им сплетни о директоре, и все лето они вместе с братьями и сестрами с удовольствие перечитывали статьи в Ежедневном Пророке. Мать с отцом, конечно, вырезали все интересные места из газеты, но дядюшка Джордж всегда охотно делился с ними своей нетронутой копией печатного издания. Роуз вздохнула. Даже этих проделок было недостаточно для того, чтобы избавиться от гнетущего чувства тоски.

 

Ну, хоть мама дописала свою работу. Именно поэтому она и не смогла отвести их на платформу. Она встречалась с важными людьми из мира зельеварения, и сегодня ей должны были вручить звание Мастера. Отец очень радовался ее успехам, но тем не менее не поехал с ней на церемонию награждения. Как оказалось, ему было необходимо оказаться в школе пораньше, еще до прибытия студентов.

 

Следуя изгибу дороги, повозки свернули вправо, и впереди вырос величественный замок. Он был домом Роуз с самого рождения, но сегодня ее не оставляло чувство, что предстоящий год будет резко отличаться от предыдущих и далеко не в лучшую сторону.

 

* * *

Стоя около окна на шестом этаже, Северус Снейп смотрел на лужайку перед замком и на дорогу, ведущую к воротам. За прошедшую неделю в школу вернулось большинство преподавателей. Приехала также и директор, перед которой Снейпу пришлось отчитаться за проделанную за лето работу. Все были в сборе за исключением одного человека: профессора зельеварения. Скоро должен был начаться пир и церемония распределения, а ее все не было. Позади него в конце коридора тикали старинные часы, и с каждой секундой беспокойство Снейпа возрастало.

 

Семь недель прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз, когда она захлопнула дверь перед самым его носом. И с того самого момента все его помыслы и мечты были сосредоточены на сегодняшнем дне, на этом часе, на этой минуте, когда Гермиона должна была снова оказаться в замке. Но время шло, а она все не появлялась, и Снейп чувствовал, как все внутри него сжималось от страха, что она уволилась и не собиралась возвращаться в Хогвартс. Может быть, она здесь больше не работала, и никто не подумал сообщить об этом скромному завхозу.

 

До его освобождения оставалось четыре месяца. Четыре месяца без Гермионы. Он этого просто не вынесет. Он точно сойдет с ума. В самом прямом смысле этого слова. И тогда он не сможет помочь Драко, не сможет его вылечить. Он также не сможет добраться до сейфа, находившегося во Франции. В нем хранились некоторые сбережения, которые очень бы помогли Драко выжить, пока его родители гнили в Азкабане, а крестный пускал слюни в суп. Снейп посмотрел на часы. До прибытия первокурсников оставалось десять минут. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Снейп поднял руку и длинным пальцем провел по стеклу, внимательно наблюдая за залитыми лунным светом воротами и мысленно приказывая им открыться и пропустить на территорию школы Гермиону. Северус подался ближе к окну и носом уперся в прохладную поверхность.

 

Вдруг ему показалось, что в темноте он различил какое-то движение, и вскоре перед воротами показалась одинокая фигура. Еще мгновение, и вот Гермиона зашагала по направлению к замку. За спиной у нее был рюкзак, а в каждой руке она держала по дорожной сумке. Снейп смотрел, как она быстро шла к главному входу. Через мгновение, словно почувствовав, что за ней наблюдают, Гермиона подняла голову и окинула взглядом замок. Но Снейп уже этого не увидел. Он покинул свой наблюдательный пост и спешил вниз по лестнице.

 

 

* * *

Гермиона прибыла к воротам Хогвартса с резким хлопком и, ухватившись за дерево, чтобы не упасть, громко выругалась. С самого начала она опаздывала, а потом еще начались проблемы с магией, и в итоге она не сразу смогла трансгрессировать из коттеджа в Камбрии. Как обычно при беременности колдовство не всегда ей удавалось, и чтобы не опоздать, ей следовало бы выйти загодя. Но после презентации она задержалась, разговаривая с Чатвурсом и Слагхорном. Ей было приятно слушать их похвалы и не менее приятно общаться с ними на равных. Конечно, она ушла позже, чем рассчитывала. Для полного счастья осталось теперь только опоздать на пир по случаю начала учебного года.

 

Справившись с тошнотой, Гермиона оглядела себя для того, чтобы убедиться в том, что маскирующие чары работали исправно. При не высоком росте и тонкой талии скрыть беременность было не просто, и поэтому пришлось прибегнуть к магии.

 

Гермиона достала волшебную палочку и коснулась ворот. Едва только те приоткрылись, как она постаралась протиснуться между створок, но к несчастью рюкзак зацепился за щеколду. Тяжело вздохнув, она принялась снимать рюкзак для того, чтобы отцепить его от ворот. Покончив с этим, она водрузила его обратно и зашагала к главному входу замка так быстро, как только могла.

 

Окинув взглядом башни Хогвартса, она вдруг подумала, что была рада вернуться в школу. Лето было ужасным, и хотя бы только по этому ей приятно было вновь оказаться здесь. Но это было еще не все. По мере приближения к замку, Гермиона чувствовала, как спокойствие наполняло ее. С самой смерти Минервы Гермиона не ощущала ничего подобного. Наконец-то она была дома.

 

На самом деле все последние два месяца Гермиона с ужасом представляла себе, как вернется в Хогвартс. Большая часть летних каникул ушла на написание работы, а потом на правки, но редкие свободные минуты были потрачены либо на тягостные раздумья о том, как рассказать Рону о предстоящем рождении еще одного сына, либо на размышления о том, как вести себя со Снейпом. Гермионе удавалось отвлечься от неприятных мыслей только тогда, когда она была вместе с Хьюго и Роуз. К несчастью, дети провели большую часть лета со своими двоюродными братьями и сестрами. В итоге Гермиона получила звание Мастера зелий, так ничего и не сказала Рону, обещая себе, что уж на следующей неделе точно во всем признается, а также решила, что не будет опускаться до уровня примитивных разборок, и встретившись со Снейпом просто не обратит на него внимания, воздержавшись от того, чтобы четвертовать его, не сходя с места.

 

К сожалению, ей так и не удалось отделаться от своих чувств к нему. И последние семь недель она постоянно думала о том, как практически предложила ему себя, и как он оттолкнул и унизил ее в ответ. Сейчас начинался новый семестр, и следовало взять себя в руки. В настоящий момент Гермиона твердо решила не забывать о своих, пусть изрядно потрепанных, но все же брачных клятвах. И раз у нее больше не было необходимости тратить все время и силы на написание и защиту работы по зельеварению, то настало самое время рассказать обо все Рону и сосредоточиться на беременности и рождении ребенка. А все эти непонятные и ненужные чувства, которые возникали у нее в душе всякий раза, когда она думала о Снейпе, было необходимо загнать в самый дальний угол сознания и накрепко забыть о них. К тому же, после Рождества он уедет. Осталось пережить всего четыре месяца. У нее обязательно получится. Хотя иногда ей казалось, что она сходила с ума.

 

Гермиона старалась идти как можно быстрее по тропинке от ворот к главному входу. Она понимала, что ей грозило за опоздание на пир. Если она бросит свои сумки при входе и успеет добежать до места за преподавательским столом до начала церемонии распределения, то Синистра обязательно сделает ей выговор, когда после ужина обнаружит ее вещи в коридоре. Можно было бы попросить одного из домовых эльфов отнести сумки в комнату, но они сейчас и так сбиваются с ног, пытаясь подготовить все к пиру, и Гермионе не хотелось добавлять им работы. Тогда она поменяла направление и зашагала в сторону служебного входа, думая спрятать сумки в кустах. Но едва она свернула с дорожки, как двери главного входа распахнулись, и на пороге появилась высокая худая фигура, заспешившая ей навстречу.

 

Гермиона замерла на месте и посмотрела на приближавшегося к ней человека. Она почувствовала, как губы против ее воли расползлись в улыбку, и волна какого-то шального счастья накрыла ее с головой. Она была так рада его видеть.

 

— Где вас черти носили? Вы опоздаете на церемонию распределения, глупая вы женщина, — резко сказал Снейп. — Пойдемте.

 

Гермиона нахмурилась, запутавшись в противоречивых чувствах: с одной стороны она была необыкновенно рада его присутствию, а с другой — была все еще обижена на то, как он повел себя в последнюю их встречу. Тем не менее, ничего не сказав, она поспешила за Северусом, уже огибавшим Большой зал.

 

— Дайте мне вещи, — натянуто сказал он, протягивая руку. — Я отнесу их вам в комнаты.

 

— Чудесно, благодарю вас за помощь, мистер Снейп, — ответила Гермиона, стараясь держать дистанцию.

 

Столь бурная реакция при виде Снейпа совершенно очевидно явилась результатом такого суматошного дня и радости от того, что лето наконец закончилось. Да-да, все дело было именно в этом.

 

Она протянула ему сумки, и Снейп подхватил их под днище, едва не уронил и уже только потом взялся за ручку.

 

— И это возьмите, пожалуйста, — добавила Гермиона и, сняв с себя рюкзак, подала его Снейпу.

 

Тот пристроил одну из сумок себе подмышку и свободной рукой аккуратно взял рюкзак за лямку.

 

— Спасибо, — примирительно сказала Гермиона.

 

— Не стоит благодарности, — ответил Снейп. — Идите.

 

Гермиона повернулась, чтобы пойти к Большому залу, но почти против воли опять обернулась к Снейпу.

 

— Спасибо, Северус, — сказала она и похлопала его по руке.

 

Снейп отдернул руку, словно его ужалили, а потом застыл на месте в недоумении.

 

— Что случилось? — разозлившись, поинтересовалась Гермиона. — Уверяю вас, я просто хотела выразить свою благодарность. Ничего больше. Даже я в состоянии извлечь уроки из своих ошибок.

 

Снейп медленно покачал головой. Было очевидно, что он был чем-то озадачен.

 

— Нет, — хрипло ответил он. — Ничего не случилось. Примите мои извинения. У вас как раз достаточно времени, чтобы добраться до своего места за преподавательским столом.

 

Гермиона коротко кивнула головой и быстро зашагал прочь, а Снейп, не двигаясь, смотрел ей вслед.

 

По мере приближения к замку Гермиона чувствовала, как вся радость от прибытия в школу медленно испарялась. Войдя внутрь, она быстро поздоровалась с Виолеттой на картине, открыла дверь, и на нее нахлынул шум Большого зала. Наконец добравшись до главного стола, она села.

 

— Ты чуть не опоздала, — тихо заметил Рон. — Ну, как все прошло?

 

Гермиона невольно улыбнулась.

 

— На ура, — так же тихо ответила она.

 

Рон от облегчения прикрыл глаза, а потом от души ее поздравил. Затем он повернулся к директору и что-то у нее спросил. Та махнула рукой, давая знать, что можно было заводить первогодок.

 

Глазами Гермиона нашла среди учеников Роуз и Хьюго. Те выжидающе на нее посмотрели, и она, кивнув, подняла вверх большой палец. Дети улыбнулись и беззвучно прошептали «поздравляем».

 

Гермиона глубоко вздохнула и устроилась поудобнее на стуле.

 

Можно было притвориться, что в жизни все было хорошо. Она получила звание Мастера, дети счастливы и улыбаются, а вот вспоминать о том, что все лето им пришлось провести в тягостной обстановке или о том, как они старались ходить на цыпочках, дабы не расстраивать родителей еще больше, не стоило. Чуть наклонив голову, она могла видеть радостное выражение лица Рона, и ведь можно же себе представить, что он так счастлив только потому, что полное имя его жены Гермиона Грейнджер-Уизли, Мастер зельеварения, а вовсе не потому, что теперь они на один шаг ближе к разводу, а значит, и к свободе. Если не вглядываться в детали, если прищуриться так, что все студенты, сидящие перед ней, сливались в одно разноцветное пятно, то Гермиона могла вообразить, что рада опять оказаться в замке именно потому, что это был ее дом, а не потому, что она вновь была под одной крышей с этим жутким, вредным, невозможно привлекательным мужчиной, который ужасно раздражал ее и цель которого заключалась в том, чтобы просто свести ее с ума. 

 

Гермиона не понимала, почему была так безумно счастлива, что опять увидела его. Но как бы там ни было, он был не меньше ее рад их встрече. В этом Гермиона была уверена. Единственным объяснением его такого своевременного появления могло быть только то, что на самом деле он ждал ее прибытия. Это-то было очевидным. Чего Гермиона не понимала, так это как себя с ним вести и что делать дальше.

 

 

* * *

Снейп сам не помнил, как дошел до комнат четы Уизли. У него в голове крутились три навязчивые мысли. Первая — Гермиона дотронулась до него, и он еще не умер. Вторая — она дотронулась до него, но их связь никак не проявила себя. И третья, она дотронулась до него. Снейп не понимал, что происходило. Кроме смерти не существовало никакого способа разорвать эту связь, и Северус был уверен в том, что она никуда не делась. Когда он повел себя, как законченный дурак, и кинулся к Гермионе, то был практически не в состоянии держать себя в руках. А раз так, то связь все еще жива. С их последней встречи он постоянно проигрывал перед мысленным взором сцену, ту, где она окончательно и бесповоротно выставила его вон и закрыла дверь у него перед самым носом. А теперь она вернулась, и едва увидев его, расплылась в улыбке и дотронулась до его руки. И отскочил он в сторону не потому, что долг жизни дал о себе знать, а из-за страха, что это могло плохо кончиться. Единственное неудобство, которое он испытал, был быстрый стук сердца, вызванный волнением от встречи, и магия, бьющаяся внутри него, как птица в клетке.

 

Ее прикосновение было до безумия приятно, и все же, куда подевалось чувство, что его будто ударили током? Как правило, оно не исчезало до тех пор, пока обряд связи не был полностью завершен. Возможно, было еще какое-то объяснение?

 

— Аргус, — произнес Снейп универсальный пароль, который открывал все двери в замке.

 

Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не вызывать в памяти картины того знаменательного вечера, он вошел в комнаты, быстро поставил сумки на стол в гостиной и поспешно покинул помещение.

 

Снейпу стало очевидно, что он, оказывается, не все знал об этой Связи. Произошло что-то, что изменило ход событий. До конца пира оставалось примерно около часа, и Снейп развернулся в противоположную сторону и зашагал к библиотеке. Наверняка там он найдет всю нужную ему информацию.

 

Несмотря на то, что люди говорили о нем, Снейп всегда был человеком слова. Когда директриса старалась произвести впечатление на публику и рассказывала ему в мельчайших подробностях, что было ему позволено и что — нет, то Снейп внимательно слушал и потом старался придерживаться ее указаний как можно точнее. Ему пришлось нарушить свое обещание пару раз, но во всем был виноват Уизли и долг жизни, и тут уж Снейп не мог ничего поделать. Было еще общение с Викни, но в представлении Снейпа это не считалось, ведь эльфа все равно ни в чем было невозможно убедить. И вот теперь, после того, как он прожил в школе год и восемь месяцев, Снейп сознательно пошел на нарушение предписанных ему правил ради собственной выгоды. Он решил стащить необходимую книгу из библиотеки. И тем ужаснее было для него жалящее проклятие, которое он получил после того, как незаметно проскользнул в библиотеку и подкрался к нужной полке. Похоже, его здесь установили специально для Снейпа, чтобы тому было неповадно совать нос туда, куда не следовало. Он стоял, засунув руку в подмышку для того, чтобы унять боль в пострадавших пальцах и, не мигая, смотрел на книгу. Затянутая в кожаную обложку, она стояла среди своих собратьев в каких-то девяти дюймах от него. Снейп был уверен, что фолиант под названием «Книга души» содержал ответы на все его вопросы. Но он был настолько бесполезен, как если бы находился на другом конце мира.

 

Раздосадовано рыкнув, Снейп резко развернулся и покинул библиотеку, направившись к себе в подземелья. Он был настолько зол, что был способен убить первого попавшегося ученика, но одна мысль его все же успокаивала. Что бы там не произошло с волшебной связью, он мог дотрагиваться до Гермионы. Правда, не ясно было, сколько продлятся эти изменения. А может быть, они были постоянными? Ему было необходимо найти ответы на эти вопросы, но сначала ему нужно было успокоиться и снять стресс.

 

Войдя к себе в комнату, Снейп полностью разделся, лег на кровать и положил руку на свой член. Перед его мысленным взором проплыли видения всевозможных способов, которыми он мог бы дотронуться до Гермионы. Фантазии настолько поглотили его, что когда он кончил, то, нарушая давно устоявшуюся привычку, выкрикнул ее имя в темноту комнаты.

 

* * *

Рон с гордостью наблюдал за тем, как сыновья-близнецы Луны грациозно взмыли вверх на метле. Только у двух первогодок, мисс Плитчер и мистера Комптинуса, плохо получалось обращаться с метлой. После шести недель занятий Гилбрант Комптинус наконец-то смог оторваться от земли, но его навыки в управлении были настолько слабыми, что Рону пришлось заколдовать метлу таким образом, что та не могла взлететь выше, чем на три фута. Повернувшись к Мари Пилтчер, Рон еще раз повторил свои указания. Так получалось, что магглорожденным было труднее всего поверить в себя и свои магические способности. С другой стороны Комптинус был чистокровным волшебником, но он слишком много думал о законах магической физики вместо того, чтобы просто взять и взлететь.

 

Рон засвистел, и все его студенты опустились на землю.

 

— Ну что же, молодцы. Хорошо поработали. К следующему уроку я прошу написать эссе длиною в фут на тему правильных сигналов при полете на метлах. А теперь идите!

 

Дети, радостно загомонив, направились к замку, и Рон медленно пошел за ними вслед. Вытащив из мантии классный журнал, он стал делать пометки рядом с именами учеников маленьким маггловским карандашом. Эта идея принадлежала Лаванде и оказалась очень удачной. Раньше Рон расставлял отметки, когда возвращался в замок, и использовал для этого перья, которые держал в карманах, где те вечно ломались. А по дороге от поля для квиддича к его кабинету всегда что-то случалось, и Рон забывал про оценки. Теперь же, имея под рукой карандаш, он мог начинать выставлять оценки сразу, пока все было свежо в памяти, и его внимание на переключилось на что-то другое.

 

Рон гордился результатами своей работы и ему не терпелось увидеть выражение лица Гермионы, когда он покажет ей полностью заполненный классный журнал. Она была права, когда сказала, что он плохо умеет заполнять нужные документы. Как-то так всегда выходило, что бумажная работа росла, как снежный ком, а потом ее уже было невозможно разгрести, Рону становилось стыдно в этом признаться, и проще было притвориться, что ее вовсе не существовало, чем признать ошибку и попытаться что-то исправить. Гермиона будет очень довольна тем, что Рон наконец-то стал серьезно относиться к своим обязанностям. Конечно, это произошло тогда, когда ему осталось работать всего год. Покончив с оценками, Рон засунул журнал обратно в карман и удовлетворенно вздохнул полной грудью. Нельзя сказать, что он ощущал легкость и свободу, он сомневался, что когда-либо еще сможет испытать эти чувства. Но все же ему казалось, что он был почти счастлив.

 

В конце прошлого семестра он столкнулся с Лавандой в трактире «Три метлы» и с удивлением понял, что был очень рад ее видеть. Сначала они просто были друзьями, но постепенно это переросло в нечто большее. Их отношения не походили на ту безумную интрижку с Эстеллой, ярко вспыхнувшую и быстро сгоревшую. Они больше напоминали ровное горение свечи, освещавшее его путь к себе. Иногда сквозь счастье пробивалось чувство вины. Рону не нравилось, что он обманывал жену, но ему казалось, что если он откажется от Лаванды, то просто потеряет себя, и каждый раз, когда он думал, что отношения нужно было прекратить, то на него накатывало чувство глухой безысходности.

 

Напряжение в отношениях с Гермионой достигло своего апогея прошедшим летом. Но с возвращением в школу все более-менее успокоилось, и Рону не хотелось думать, что это могло значить. Гермиона тоже казалась в лучшем расположении духа, и даже наедине их общение было более сносным. Жена призналась в том, что заколдовала его матрас, и именно поэтому он стал таким жестким, а Рон посмеялся, вспоминая, как долго пытался себя убедить в том, что Гермиона была к этому непричастна. В некотором роде они стали друзьями, правда, виделись очень редко. Как правило, Гермиона появлялась дома поздно вечером и прямиком шла в свою комнату, где и проводила остаток дня. И только по ночам, засыпая в темной комнате, Рон осознавал, что скоро он окончательно потеряет свою жену, и тогда холодная рука ужаса безжалостно скручивала его внутренности. Он завел привычку спать на боку, потому что в таком положении слезы, текущее по щекам, не попадали в уши.

 

Подходя к главному школьному входу, Рон услышал хлопанье крыльев и, подняв голову, увидел подлетавшую к нему сову. Он остановился и подождал, бесцельно крутя карандаш в пальцах. Отцепив письмо от лапки крылатого почтальона, он погладил птицу и отпустил ее.

 

Рон дочитал послание до конца, и улыбка застыла у него на губах. Его лицо побледнело, и от этого веснушки еще более явственно проступили на коже. Бездумно скомкав письмо, Рон тяжело опустился на ступени входа, не замечая того, что так сильно сжал карандаш, что тот сломался у него в руках.

 

* * *

Снейп был занят тем, что менял выгоревшие факелы на новые. Руки автоматически выполняли работу, в то время как мысли, по обычаю, крутились вокруг Грейнджер. За два месяца, прошедшие после начала семестра, он ее практически не видел, за исключением, пожалуй, нескольких мимолетных встреч, во время которых Грейнджер всегда вежливо кивала головой и улыбалась. Из разговоров с портретами, он узнал, что и те почти не видели профессора по зельеварению, из чего Снейп сделал вывод, что Гермиона не старалась специально спрятаться от него. Похоже, она больше не засиживалась допоздна ни у себя в кабинете, ни в лаборатории, хотя Снейп туда заглядывал каждый вечер. Для того, чтобы Связь не сводила его с ума, было достаточно тех редких встреч, которые ему выпадали, и Снейп был согласен мириться с этим. До конца его срока осталось всего два месяца, а потом будет, что будет. Он упорно не обращал внимания на то, что ужасно скучал по ней. Ему следовал к этому привыкнуть.

 

Из школьных слухов и разговоров между портретами Снейп узнал, что Грейнджер получила звание Мастера по зельеварению. Он очень гордился ее достижением, в свое время он так и не удосужился получить эту степень. В юности у него не было ни денег ни связей, а вскоре после этого его репутация была безнадежно испорчена. Его двойник, Саймон Шиллинг, всемирно известный ученый-отшельник, был полностью придуманным лицом с подделанными документами. Когда он предоставил свое первое экспериментальное зелье на суд общественности, никто даже и не подумал проверить, кем он был на самом деле и насколько правдивой была его биография. Если бы он отправил то зелье под своим настоящим именем, то варево, скорее всего, выбросили бы в мусорное ведро, даже не откупоривая флакон. Снейп медленно брел по коридору, толкая перед собой тележку с необходимым инструментом. Он шел, не поднимая головы и старательно избегая редких студентов, которые не соблазнились последними теплыми деньками и остались в замке.

 

— Добрый день, мистер Снейп. 

 

Северус не сразу понял, что обращались именно к нему. Резко повернув голову, он увидел сына Гермионы, проходившего мимо. В его руке было зажато письмо. Снейп оторопело посмотрел на мальчишку, а затем огляделся. Коридор был пуст.

 

— Добрый день, мистер Уизли, — наконец произнес Снейп, нахмурившись и слегка кивнув головой.

 

Мальчишка улыбнулся, довольный тем, что ему ответили, и продолжил свой путь в совятню. Снейп замер на месте, ожидая подвоха и провожая Уизли взглядом до тех пор, пока тот не исчез из виду. Но ничего так и не произошло. Северус потряс головой и вернулся к работе.

 

Вскоре Снейп оказался в начале коридора, ведущего в Западную башню. Тут ему навстречу, с гиканьем, похлопывая друг друга по плечу, выбежали Джаред Поппелтон и его приятель, Стандиш Грейв. По их лицам было ясно, что они только что провернули какую-то злую шутку, удавшуюся на славу. Снейп держался тени, пока ребята не скрылись в конце коридора, и только потом подошел к следующему факелу, требующему замены. Что-то привлекло внимание Снейпа, и он посмотрел в сторону совятни. Неприятное чувство завладело им, и он решительно задвинул тележку в первую же кладовую, а сам направился верх по лестнице, ведущей на вершину башни. На верхней площадки никого не было, и только потревоженные совы хлопали крыльями. Снейп внимательно огляделся и заметил письмо, валявшееся на полу и частично скрытое птичьими экскрементами и перьями. Снейп наклонился и поднял белый конверт, на котором аккуратным детским почерком было выведено: бабушке Грейнджер, Сэйнт Мартин Террас, Масвелл Хилл, Лондон. Снейп еще раз огляделся, но по-прежнему не увидел никаких признаков того, что мальчишка был здесь. Но по тому, как неприятно скрутило живот, Снейп понял, что что-то произошло. К тому же Хьюго так и не вернулся из совятни. Северус посмотрел наверх. На балках сидели совы, но мальчишки нигде не было. Он еще раз внимательно оглядел помещение, а потом по очереди подошел к каждому из окон и осмотрел его. Выглянув из одного из них, он наконец приметил Хьюго, прилипшего к стене башни. Вернее, прилип только его торс, а руки и ноги были свободны, и он ими отчаянно дрыгал. Он пытался дотянуться либо до подоконника, либо найти опору ногами, но небольшой приступочек был от него в нескольких дюймах. Все это происходило в абсолютной тишине. Слезы ручьями текли по его щекам, он обмочился от страха, но при этом не издавал ни звука. 

 

Снейп встал на подоконник. Рядом с ним было крепление для факела, которым давно не пользовались. И, прежде чем ухватиться и повиснуть на нем, Снейп дернул металлическую балку, что было сил. Затем он вылез из окна, держась одной рукой за крепление, а другой обнял мальчишку за талию.

 

В этот момент Хьюго закричал, как резанный.

 

— Успокойтесь, я крепко вас держу.

 

Мальчишка немного совладал с собой и внимательно посмотрел на своего спасителя.

 

— Это вы! Я так надеялся, что вы мне опять поможете! Я хочу вниз, вниз!

 

— Успокойтесь! — рявкнул Снейп. — Я не могу пользоваться магией, соответственно, не могу отменить клеящее заклинание. У вас есть волшебная палочка?

 

— Палочка?

 

— Да-да палочка. Она у вас с собой? Слушайте внимательно, когда вам задают вопрос.

 

Строгий тон повлиял на него, и Хьюго ответил:

 

— Да, сэр.

 

— Хорошо. Вытащите ее, а потом обхватите меня за шею. 

 

Хьюго подчинился не сразу. Ему было страшно отпустить выступающий камень стены, за который он держался. Ему казалось, что он не упал только потому, что вцепился в него мертвой хваткой. Но потом он все же аккуратно вытащил палочку из левого рукава, и затем быстро обвил руки вокруг шеи Снейпа.

 

— Когда я велю вам, вы отмените заклинание. Сможете?

 

— Я не знаю как! Я не знаю! — заплакал Хьюго.

 

— Не будьте дураком. Воспользуйтесь самым простым контрзаклинанием, Фините Инкантатем. И поторопитесь, а то у меня работа стоит.

 

Снейп перехватил крепление светильника и покрепче прижал к Хьюго себе. Он несколько раз глубоко вздохнул, готовясь к тому моменту, когда ему придется удерживать вес мальчишки.

 

— Давайте, мистер Уизли, сейчас самое время.

 

Хьюго прошептал заклинание и заорал, что было мочи. Он отлип от стены и полетел бы вниз, если бы Снейп не держал его.

 

— Закройте глаза, Хьюго, — тихо велел Снейп и подтянулся на руке. Он перекинул ногу через подоконник и втащил Хьюго в помещение.

 

Оказавшись в безопасности в совятне, Снейп понял, что был больше не в силах держать мальчишку и попытался отцепить его руки от собственной шеи. Но, казалось, Хюго не за что не желал отпускать Снейпа и мертвой хваткой сдавливал ему горло. Говорить строгим голосом в таком положении у Снейпа не получалось. 

 

Отчаявшись, Северус тихонько стукнул мальчишку по лбу, и от удивления тот немного пришел в себя. Наконец, он слегка разжал руки и соскользнул вниз, все еще упираясь носом Снейпу в грудь и обнимая того за талию. Снейп стоял не двигаясь, чуть разведя руки в сторону.

 

— Хьюго, возьмите себя в руки, — сказал он всхлипывающему ребенку. — Молодой человек, вы не должны им показывать, что они вас напугали или обидели. Соберитесь немедленно и спуститесь вниз с высоко поднятой головой. Нельзя, чтобы они догадались, чего вам стоила их глупая шутка.

 

— Она мне чуть жизни не стоила. Мне, твою мать, было ужасно страшно!

 

— Мистер Уизли, следите за выражениями, — ответил Снейп. — Мы с вами это понимаем, но нельзя, чтобы и они это знали. Слизеринец никогда не показывает свою слабость, если только не желает сбить врага с толку.

 

— А я не слизеринец. Из меня и гриффиндорец-то хреновый вышел!

 

— Мистер Уизли, как вы выражаетесь? Разве я ошибаюсь, полагая, что Шляпа хотела отправить вас в Слизерин? Мне казалось, что я всегда точно определял слизерицев, которые стеснялись признаться в этом. Похоже, я был неправ.

 

— Нет, сэр, вы правы. Шляпа не знала, что выбрать, Гриффиндор или Слизерин. И тогда я упросил ее отправить меня на Гриффиндор, иначе отец бы меня убил на месте. А вы как догадались?

 

— Раньше я был деканом Слизерина и всегда видел детей, которые принадлежали моему факультету. Однако в те время обстановка была несколько иной, и часто дети умоляли не распределять их на Слизерин. А это чертова шляпа очень падка на уговоры. Что же касается того, что вы не считаете себя истинным гриффиндорцем, то я советую поговорить на эту тему с мистером Лонгботтомом. Думаю, он был уверен, что попал не на тот факультет до того самого момента, когда отрубил голову огромной, злой змее, — Снейп вздохнул и провел руками по лицу, а затем упер их в бока. 

 

— Может быть, вы сначала отпустите меня, а уж потом мы продолжим эту беседу? А то вцепились в меня наподобие пиявки. К тому же мне не очень приятно, что ваши мокрые штаны прикасаются к моим брюкам.

 

Хьюго так смутился, что отскочил как можно дальше в сторону, потом поспешно выхватил палочку и произнес очищающее заклинание, направив его сначала на Снейпа, а потом на себя.

 

— Спасибо, что помогли мне, сэр, — еще раз сказал мальчишка.

 

— Вы уже говорили нечто подобное, — ответил Снейп, прищурившись. — Давайте сменим тему, не стоит все время повторять одно и то же, — закончил он и вытащил письмо из кармана. — Отправьте его, а потом мы пойдем в кабинет к директрисе, а то тяжелая работа уже давно плачет по мистеру Поппелтону и мистеру Грейву. Сомневаюсь, что их исключат из школы, ведь тетушка Поппелтона работает в редакции «Ежедневного Пророка», а наша директор последнее время и так не ладит с прессой.

 

— Я не стану ничего рассказывать о случившимся, а то прослыву стукачом.

 

— Ну что же, вы не станете, а я стану. И не спрошу вашего разрешения. А теперь быстро, отправляйте письмо.

 

Хьюго посмотрел на Снейпа до боли знакомым взглядом янтарных глаз, а потом подошел к одной из сов. Северус тяжело вздохнул и скрестил руки на груди.

 

Через несколько мгновений сова с письмом отправилась в путь, а Хьюго повернулся к Снейпу.

 

— Сэр, а можно вас кое о чем спросить?

 

— Даже если я скажу «нет», вы ведь все равно не отступитесь?

 

— Вы правы, хотя в этом случае полагаю, что не дождусь ответа.

 

— Ну, спрашивайте, что хотели, мистер Уизли, — ответил Снейп и повернулся к двери.

 

— Я вам теперь обязан жизнью?

 

Снейп остановился как вкопанный. Скосив глаза, он с удивлением посмотрел на мальчишку.

 

— Нет, долг жизни на детей не распространяется. Каждый взрослый обязан помочь ребенку, когда в этом есть нужда.

 

— Просите меня за настырность, сэр, но вы ведь еще учились в школе, когда в первый раз попали под действие долга жизни, разве не так?

 

— Прекрасно, вижу, что все, кому не лень обсуждают подробности моей жизни, — сказал с отвращением Снейп. — К тому моменту я достиг совершеннолетия. Да, я был студентом, но уже не был ребенком. Вы закончили с допросом?

 

Хьюго прошел мимо Снейпа и оказался в коридоре.

 

— У меня остался еще один вопрос, сэр. Если вы спасли жизнь чьему-либо ребенку, то это отменит долг жизни перед его родителем?

 

Снейп схватил Хьюго за плечо и развернул того к себе лицом.

 

— Хьюго, ваша жизнь не подвергалась опасности до тех пор, пока я не велел отменить клеящее заклинание. Если бы вас нашел любой другой взрослый, то ему или ей всего-то нужно было бы отлевитировать вас обратно в комнату. Вместо того, чтобы отправиться на поиски кого-либо еще, я решил помочь вам сам. Так что я вашу жизнь не спас, более того, в некотором роде я ей даже рисковал. Поэтому мои действия ничего не отменили. А теперь забудьте обо всем этом. Если будете лезть не в свои дела, то это плохо кончится. Я говорю это все для вашего же блага. Вы меня поняли?

 

— Да, сэр, я понял.

 

Снейп внимательно осмотрел его и, кивнув головой, повернулся к двери. Он вышел на лестницу и стал спускаться по ней, когда понял, что не слышал шагов позади себя. Обернувшись, он увидел замершего на месте Хьюго, испуганно смотревшего на окно.

 

Снейп вздохнул и вернулся.

 

— Ради Мерлина, смотрите в другую сторону, — сказал он и взял мальчишку за шиворот.

 

Они быстро спустились вниз и оказались в коридоре перед несколькими студентами шестого курса. Снейп практически полностью приподнял Хьюго над полом.

 

— Немедленно к директору!

 

Снейп почти что силком тащил Хьюго по направлению к кабинету Синистры, и другие ученики шептались им вслед. Когда они были близки к цели, Хьюго заговорил:

 

— Не могли бы вы меня отпустить, сэр? Здесь уже никого нет.

 

— Конечно, — ответил Снейп, не ослабляя хватки.

 

Оказавшись у входа в кабинет, Снейп развернул мальчишку к себе лицом и наклонился так, что их лица оказались на одном уровне.

 

— Обычно я обедаю на кухне в двенадцать часов дня. Если вы хотите научиться побеждать свой страх, то вам стоит прийти туда в двенадцать тридцать. Это мое первое и последнее приглашение.

 

Закончив, Снейп выплюнул пароль, статуя отъехала в сторону, и он потащил мальчишку в кабинет.

 

* * *

Снейп как раз заканчивал чистить зубы, когда кто-то постучал в дверь. Накинув принадлежавший Поттеру плащ поверх ночной рубашки, Северус просунул ноги в парусиновые тапочки и пошел открывать. На пороге застыл один из родителей Хьюго, взволнованный происшедшим и конечно же благодарный Снейпу за вмешательство. Северус вышел в коридор, притворил за собой дверь и поглубже запахнулся.

 

— Уизли, — поприветствовал он, с трудом подавив в себе волну антипатии.

 

Ему было видно, что его собеседник тоже еле сдерживался, и Северусу показалось, что кто-то словно шепнул ему на ухо: «Соперник! Вор! » По крайней мере, в отличие от своего собеседника, Снейп понимал, в чем была причина подобных чувств.

 

Лицо Рона по цвету сравнялось с его волосами. Он несколько раз открыл и закрыл рот, прежде, чем смог все же из себя выдавить:

 

— Послушайте, Снейп, я хотел, чтобы вы знали, что я очень благодарен вам за помощь моему сыну. Хьюго очень чувствительный мальчик, и не знаю, что вы там ему сказали, он наотрез отказался говорить, но чтобы это ни было, он прислушался к вашим словам. Сегодняшнее происшествие могло бы окончательно уничтожить все его самоуважение. Я рад, что вы не растрезвонили это на всю школу, а то такого позора бы он не вынес.

 

— Он бы не вынес или вы? У меня сложилось впечатление, что мальчишка и сам не знал ответ на этот вопрос. Мне не нужна ваша признательность. Любой на моем месте поступил бы точно так же. Но если вашей совести станет легче, то я принимаю благодарность.

 

Рон покраснел еще сильнее, но опять сдержался.

 

— Вот и ладно, — сказал он.

 

— В самом деле, — согласился Снейп.

 

Рон развернулся и быстро пошел по коридору прочь, не обращая внимания на отпрянувшую при его приближении тень. Снейп продолжал стоять на месте, не спуская глаз с темной части коридора до тех пор, пока Гермиона не сделала шаг вперед и не оказалась освещена мерцавшим пламенем факела.

 

— Спасибо, Северус…

 

Он продолжал, не отрываясь, смотреть на нее, мечтая, чтобы она подошла к нему ближе. Но Гермиона развернулась и тоже зашагала по коридору вслед за своим мужем.

 

— Пожалуйста, Гермиона, — ответил Северус, надеясь, что та его услышала.

 

На мгновение она остановилась, кивнула, а потом продолжила путь.

 

Глава 15. Время говорить

 

Роуз наблюдала за тем, как последняя жертва Джареда Поппелтона и его прихвостней незаметно выскользнула из комнаты. Хьюго часто так делал, словно умел становиться невидимым. Сегодня целый день Роуз вместе с друзьями пытались разработать план мести. Поппелтон и Грейвз сильно мешали их стае, а именно так они и называли себя с тех пор, как Тедди Люпин поступил в Хогвартс. Всевозможные Поттеры, Уизли, Лонгботтомы а теперь еще близнецы-Скамандеры собрались на военном совете в Выручай-комнате. Тедди как наиболее серьезный и уравновешенный председательствовал. Хьюго незаметно покинул свое место и отправился к двери, и никто не обратил на него внимания за исключением сестры. Она постаралась поступить так же, но Тедди мгновенно заметил ее телодвижения. Роуз кивнула головой и сделала жест, означающий, что она скоро вернется, после чего кинулась вслед за Хьюго, догнав его уже в коридоре.

 

— И куда ты собрался? — спросила она брата.

 

— У меня есть дело, — ответил он.

 

— Но твое присутствие необходимо на совете. Ведь не можешь же ты вот так взять и уйти? В конце концов, все для тебя стараются.

 

— Нет, это для нас всех. К тому же, я уже все сказал, что мог. Ты ведь знаешь, что конфликты мне даются непросто. У тебя гораздо лучше получаются боевые заклинания. Когда вы все решите, просто скажи мне, что нужно делать. А сейчас у меня встреча.

 

— С кем это? — прищурив голубые глаза и уперев руки в боки, спросила Роуз.

 

Хюъго занервничал. Ему никогда не удавалось хранить секреты от сестры. К счастью, сама-то она умела их хорошо хранить.

 

— С мистером Снейпом, — наконец признался он.

 

— Зачем? — спросила она, и ее глаза расширились от удивления.

 

— Наверно, он хочет обсудить, что произошла вчера.

 

— Правда? А зачем?

 

— Роуз, ну хоть что-то можно оставить в секрете? — взмолился Хьюго.

 

— Ну хорошо, — тут же согласилась сестра. — А где вы встречаетесь?

 

— На кухне. Я точно опоздаю, если не потороплюсь.

 

— Ладно, пошли, — сказала она и подтолкнула его в нужном направлении.

 

— Роуз, — заныл Хьюго.

 

— Не переживай, я не собираюсь идти с тобой на встречу, но в одиночку расхаживать по замку я тебе не позволю, по крайней мере до тех пор, пока этих хулиганов не выгонят, или они не закончат школу. Поторопись, ведь ты говорил, что опаздываешь. Мы вместе дойдем до кухни, а потом я подожду тебя у мамы в кабинете.

 

 

* * *

Хьюго дождался, пока сестра почти не скрылась из виду, а потом пощекотал грушу. Войдя на кухню, он увидел мистера Снейпа, сидевшего за столом и как раз заканчивавшего обед. Аккуратно вытерев рот салфеткой, он отодвинул пустую тарелку в сторону. Хьюго замер в нерешительности.

 

— Мистер Уизли, проходите. Точность — вежливость королей.

 

 Хьюго подошел к столу, стараясь справиться с нервами.

 

— Сэр, вчера вы говорили о том, как мне избавиться от своего страха.

 

— Ничего подобного я не говорил, — ответил Снейп, расстегнул манжеты и засучил рукава. Плечи Хьюго поникли. — Я у вас спрашивал, хотели бы вы научиться держать страх в узде. Страх сам по себе полезен, ведь если бы его не было, то что бы нас предостерегало от поцелуя с кальмаром?

 

Снейп откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на мальчишку.

 

— Палочка у вас с собой?

 

— Да, сэр.

 

— Дайте ее сюда, — велел Снейп, протягивая руку с длинными пальцами вперед.

 

Хьюго вытащил палочку и отдал ее завхозу, а когда тот, размахнувшись, кинул ее на другой конец кухни, вздрогнул. Палочка упала куда-то за шкаф.

 

— Что вы сейчас чувствуете? — поинтересовался Снейп.

 

— Я нервничаю, сэр, и мне немного страшно.

 

— Боитесь меня или того, что безоружны?

 

— И того, и другого, наверно.

 

— Призовите палочку.

 

— Акцио, палочка, — сказал Хьюго и ловко поймал ее вытянутой рукой.

 

Он поднял голову и посмотрел на Снейпа, ожидая либо объяснений, либо последующих инструкций.

 

— А сейчас вы что ощущаете?

 

— Нервничаю и не совсем понимаю, что происходит.

 

— А страх ушел?

 

— В некотором роде, вы ведь вернули мне палочку.

 

— Иными словами, когда вы знаете, что у вас есть некие приспособления, которые могут вам помочь в сложной ситуации, то вам уже не так страшно? — подытожил Снейп.

 

— Да, вы правы, — подумав, ответил Хьюго.

 

— Хорошо, я научу вас еще одному приему. По очевидным причинам я не могу вам это показать, но описать могу, так что слушайте очень внимательно. Если я выясню, что трачу свое время впустую, то сильно рассержусь.

 

— Да, сэр. Как вы думаете, может, мне все это законспектировать?

 

Снейп как-то странно на него посмотрел, но ничего не ответил.

 

— Дайте мне вашу палочку.

 

Хьюго сделал, как ему велели, и подождал, пока Снейп опять не зашвырнет ее куда-нибудь подальше.

 

— Винки! — Северус позвал домового эльфа.

 

— Сэр желал видеть Винки? — поинтересовался появившийся эльф.

 

— Пожалуйста, отнеси это в комнату мистера Уизли и спрячь ему под подушку, — попросил Снейп и протянул ей волшебную палочку.

 

Палочка с легким хлопком исчезла из виду. Если Винки быстро перенеслась в спальню, а потом вернулась обратно, то Хьюго этого не заметил.

 

— Сэру еще что-то угодно?

 

— Да, пожалуйста, принеси чаю и печенья для мальчишки. Шоколадного.

 

Хьюго не очень прислушивался к разговору, его больше беспокоило ощущение незащищенности. В этот момент Снейп внимательно его оглядел, и от этого мальчишка занервничал еще больше. Снейп продолжал его молча разглядывать, и Хьюго стало казаться, что бывший профессор мог увидеть все его тайны, прочесть все его мысли. Пауза затягивалась, и Хьюго чувствовал, как его вера в Снейпа постепенно испарялась. Его взгляд упал на еле заметную Темную метку, частично скрытую широким металлическим браслетом, сдерживавшим магию. Хьюго внезапно осознал, что был в сущности еще совсем ребенком и стоял абсолютно не защищенный, без палочки, в пустом помещении перед человеком, которому хоть раз в своей жизни пришлось совершить убийство.

— Испугались? — поинтересовался Снейп, подаваясь вперед и опираясь локтями на колени.

 

— Да.

 

— Хорошо.

 

Мистер Снейп сложил пальцы «домиком» и поднес их ко рту. Он задумчиво постучал пальцами по губам, все так же не спуская взгляда с мальчишки. Напряжение между ними постепенно возрастало.

 

— Я хочу, чтобы вы могли почувствовать величину своего страха. Мысленно представьте его размер и форму.

 

Хьюго закрыл глаза и сосредоточился на страхе, образ которого все ускользал от него, и он никак не мог понять, какого размера и формы тот был. Наконец мальчик открыл глаза.

 

— Ничего? — спросил Снейп.

 

— Нет, сэр.

 

— Значит, с этим чувством вы можете справиться довольно легко, не прилагая особых усилий. В любом случае, у вас выходит лучше, чем у Лонгботтома. Ну что же, усложним задачу. Вспомните о вчерашнем происшествии. Давайте, закройте глаза и подумайте о том, что произошло вчера. Каковы были ваши ощущения, когда вы болтались над пропастью, и от верной и ужасной смерти вас отделяло только плохонькое клеящее заклинание. Представьте себе то разочарование, которое испытал бы ваш отец. Подумайте о горе матери и сестры…

 

По мере того, как Снейп рисовал эту ужасную картину, Хьюго чувствовал, что его страх все нарастал и нарастал. Ему показалось, что от ужаса у него зашевелись волосы на голове и закололо подмышками. Ноги сделались похожи на макаронины, а в комнате вдруг неожиданно кончился воздух. На лбу выступил холодный пот.

 

— Ну давайте же, нащупайте размер вашего страха.

 

И тут Хьюго увидел его: огромная глыба черного ужаса и стыда. Она казалась больше дома, даже больше Хогвартса. И уж конечно больше, чем какой-то двенадцатилетний малявка. Снейп продолжал говорить, и Хьюго ловил каждое слово и держался за них так же крепко, как держался за самого человека не далее, как вчера днем.

 

— Я вам подскажу одну фразу, а вы мысленно произнесете ее. Шепните эти слова вашему страху. Еле различимо шепните, Хьюго. Вам понятно?

 

— Да… сэр, — с трудом выдавил тот из себя.

 

— Откройте глаза, так, молодец, Хьюго. А теперь повторяйте шепотом за мной. Фрика ме вендос па. Шепните это своему страху… Фрика ме вендос па...

 

Хьюго не отрываясь смотрел в черные глаза Снейпа и мысленно повторял за ним слова. Он прошептал их бесформенному ужасу, завладевшему его существом, и ему показалось, что вместо своего обычного голоса он услышал какой-то жалкий писк. Неожиданно он почувствовал, будто какая-то сила приподняла его над полом, и от удивления чуть не вскрикнул. Он шептал сказанные Снейпом слова без передышки.

 

— Продолжайте, Хьюго, хорошенько запомните свои ощущения.

 

Хьюго повторял и повторял эту фразу, словно она была припевом из неизвестной песни, а сам в это время парил в шести дюймах над полом.

 

— Мысленно оттолкните от себя страх.

 

Хьюго так и поступил. Он представил себе, как отпихнул от себя этого монстра, и в этот момент переместился ближе к кухонному столу. У него получилось лететь, без метлы! Неожиданно он понял, какой дар ему только что преподнес Снейп, и его охватила безудержная радость, которая прогнала его страх. Хьюго медленно опустился на пол, примерно в десяти шагах от того места, где он стоял в начале занятий. Он посмотрел на мистера Снейпа, и тот усмехнулся, а потом опустился на стул и принялся разливать чай по чашкам. Пододвинув тарелку с печеньем к Хьюго, он сказал:

 

— Съешьте парочку, мистер Уизли. Иногда страх не отпускает по нескольку часов, а от шоколада становится легче.

 

— Но теперь я не боюсь! — радостно воскликнул Хьюго. В ответ Снейп только приподнял бровь. — Сэр, — запоздало добавил мальчишка.

 

— Сядьте, — велел Снейп и ногой выдвинул стул.

 

Почти в припрыжку Хьюго подошел к столу и плюхнулся на предложенное сидение. Он схватил одно печенье с тарелки и запихнул его себе в рот.

 

— Так, совершенно ясно, что вам еще нужно потренироваться. Я попрошу, чтобы вы вели себя скромно. Я не стану требовать лжи или клятв неразглашения от ребенка. Не забывайте, что хоть это заклинание и не является темномагическим, нельзя сказать, что оно общеизвестно. За последние четыреста лет пользоваться им умели только три волшебника. Третьим был Волан-де-Морт, — при упоминании этого именно Хьюго сглотнул. — Именно от него я почерпнул это знание, — продолжил Снейп. — На вашем месте я бы не стал хвастаться на каждом углу этим новым трюком. Вам понятно?

 

— Да, сэр.

 

— Отлично.

 

Снейп отпил из чашки прежде, чем продолжил.

 

— Ваш страх вполне понятен. Учитывая, что у вашей матери с самого начала не сложились с полетами на метле, то можно предположить, что в этом деле замешана какая-то физическая особенность, возможно патология внутреннего уха, которая выливается в сложности с балансом. С этим можно справиться путем постоянных тренировок, и со временем мозг научится правильно понимать информацию, поступающую из периферических систем организма. В то же время психологический эффект страха, или фобия, возникает из-за того, что вы чувствуете, что не можете управлять ситуацией. Метлы кажутся ненадежными и неустойчивыми. Ветки деревьев могут сломаться, а неожиданно налетевший порыв ветра может оторвать вас от стены, невзирая ни на какие клеящие заклинания. Так чего же вы боитесь. Того, что упадете или того, что… добровольно прыгнете? В любом случае, сейчас это не важно, поразмышляйте над этим вопросом, когда у вас будет время. Что важно, так это то, что вы теперь знаете заклинание и вам нечего бояться, если вы еще раз окажетесь в подобном положении. Если ветка обломится, то воспользуйтесь своим страхом и взлетите. Метла выскользнула из рук? Не проблема, поймайте ее и засуньте в камин, ей там самое место. А теперь поговорим о тонкостях.

 

— Да, сэр.

 

— Во-первых, когда страх постепенно исчезает, то вы медленно опускаетесь на землю. Поэтому, постарайтесь в начале тренировок не взлетать слишком высоко, а не то потом придется слишком долго жать пока не окажетесь внизу. Так же очень важно не прекращать действия заклинания неожиданно, а иначе у вас появится неприятная возможность узнать, что земля была гораздо ближе, чем вам казалось, поверьте мне. Во-вторых, как вы думаете, в чем разница между заклинанием, произнесенным шепотом, и сказанным в полный голос?

 

Хьюго на мгновение задумался. Он вспомнил, как медленно поднялся над полом и как плавно переместился в пространстве.

 

— Высота? Скорость?

 

— Точно, — согласился Снейп. Судя по голосу, он был удовлетворен ответом, хотя его лицо выражало недовольство.-Для того, чтобы лететь быстрее или подняться выше, нужно мысленно произнести заклинание громче. Для того чтобы выбрать то или иное направление, необходимо оттолкнуть свой страх в противоположную сторону. Не забывайте об этом во время тренировок, иначе мне будет трудно найти подходящее объяснение тому, что вы стукнетесь головой о потолок завтра после обеда.

 

— Завтра, сэр?

 

Снейп недовольно посмотрел на Хьюго и нахмурился.

 

— Я почему-то думал, что на первых порах вам понадобится помощь во время тренировок. Я ошибался? Ну что же, ладно. Если вы полагаете, что уже хорошо отработали это заклинание, то пожалуйста, можете спрыгнуть с крыши, а у меня и без вас дела найдутся.

 

Снейп поднялся со стула.

 

— Винки! А, вот ты где. Пожалуйста, верни палочку мистеру Уизли.

 

Хьюго догадался, что урок окончен и тоже поднялся на ноги.

 

— Сэр, мне безусловно нужна ваша помощь. Если вы, конечно, не против, — сказал он и взял палочку из рук эльфа, прошептав слова благодарности. — Я очень вам признателен за урок.

 

— Хорошо. Как я уже и сказал, приходите завтра после обеда.

 

Хьюго слегка поклонился своему новому наставнику и направился к выходу. Тут его неожиданно посетила одна интересная мысль, и он остановился.

 

— Сэр, а чего боялся Волан-де-Морт?

 

— Смерти, тараканов и вашего дядюшки Гарри, — почти улыбнувшись, ответил Снейп. — Идите уже, не задерживайтесь.

 

 

* * *

Когда Хьюго появился в дверях кабинета Гермионы, то Роуз внимательно оглядела его с ног до головы. Она опасалась, что брат будет расстроенным, и была приятно удивлена, когда увидела, что тот был радостно-возбужденным. Гермиона тоже это заметила и задала несколько вполне конкретных вопросов. Вчера она очень расстроилась, узнав, что случилось с Хьюго, и впервые за последние несколько месяцев они с Роном хоть в чем-то согласились друг с другом: они оба одинаково возмутились тем, что Джареда и Стандиша не выгнали из школы. Этим утром Гермиона даже связалась с Гарри по камину для того, чтобы узнать, можно ли было привлечь хулиганов к ответственности, но из-за того, что им исполнялось семнадцать лет только весной, сейчас сделать было ничего нельзя.

 

Гермиона отложила проверку домашнего задания и вместе с детьми направилась в Большой зал на обед. Роуз не терпелось узнать, что именно произошло во время разговора с завхозом и почему вдруг брат был таким счастливым, но не знала, как его расспросить, не вызывая у матери подозрений. Они шли, болтая ни о чем, и вскоре оказались перед столом Гриффиндора. Завидев Джареда, Стандиша и их друзей, Гермиона резко остановилась и окинула группу презрительным взглядом. Она ничего им не сказала, но постепенно один за одним они покинули Большой зал. На Роуз это произвело сильно впечатление. Интересно, где ее мать научилась так смотреть?

 

Наконец, когда обед уже давно закончился, брат и сестра остались наедине. Они устроились в углу гостиной Гриффиндора, и Роуз взяла Хьюго за руку, привлекая его внимание.

 

— Ну, рассказывай, а то я уже вся извелась.

 

— И что же тебе рассказать?

 

— Глупо было бы спрашивать, как все прошло, я и так вижу, что ты просто счастлив. Так что рассказывай, о чем именно вы говорили.

 

— Ну, мы говорили о страхе и о том, как его держать под контролем.

 

— Класс! А Снейп, какой он? А то про него мало, что известно, и только мама да дядя Гарри перекидываются с ним больше, чем парой слов.

 

— Он никогда не улыбается, только иногда кривит губы. И когда с ним говоришь, все время кажется, что ты ему уже порядком поднадоел. Но вообще он ужасно крутой.

 

— Правда? А он тебе нравится?

 

— Шутишь? Конечно! Он мой кумир.

 

— Неужто? Как-то это странно, Хьюго.

 

— Неужто. Мы с тобой всегда были странными, Роуз. К тому же, он знает много чего интересного.

 

— Ну, например?

 

— Ну, например, ты вот знала, что Волан-де-Морт боялся всяких жучков-червячков?

 

 

* * *

Войдя в комнату, Гермиона кивнула сидевшему на диване Рону, в руках которого был журнал по квиддичу, и прошла в свою комнату. Там она поставила сумку на стол, расстегнула мантию и погладила живот. После обеда ей пришлось опрометью кинутся в туалет, где ее стошнило. Еда оказалась слишком жирной, хотя пахла восхитительно. Она так долго давилась на унитазом, что теперь ей стало казаться, что она точно потянула какие-то мышцы живота. В общей сложности беременность протекала довольно легко, и до сих пор Гермионе удавалось ее скрывать, прибегая к помощи маскирующих чар. Хотя проблемы с использованием волшебства не прекращались, и ей пришлось подождать такого момента, когда она была в состоянии управлять своей магией и заколдовать всю одежду должным образом. И теперь ей нечего было беспокоиться, что ее способности пропадут в самый неподходящий момент, как раз перед тем, когда было нужно отправляться на занятия. Больше всего ее волновала толпа в коридорах школы, ведь ее чары могли скрыть только внешний вид и были бессильны сохранить тайну, если бы кто-нибудь вдруг налетел на Гермиону в переполненном коридоре. До вчерашнего дня все шло более-менее гладко, но накануне ее сын подвергся нападению, а она не могла себе позволить его обнять. Пришлось ограничиться тем, что она просто погладила его по голове и потрепала по спине.

 

Гермиона чувствовала, что пришло время во всем признаться Рону. Рассказать ему, что она была в положении. Вчера они вместе встали на защиту своего сына, и Гермиона чувствовала, что это их объединяло. Тогда лишний раз стало понятно, что семья — это самое ценное, что было в жизни. К тому же, Гермиона уже устала от секретов. Она не знала, где вчера был Рон, когда их вызвали в кабинет директора. Но он вернулся в школу через двадцать минут после того, как Гермиона отправила ему патронус. Он просто кипел от гнева, и они оба единым фронтом набросились на Синистру. Их усилия не увенчались особенным успехом, но стоять на страже интересов своих детей бок о бок с их отцом было правильным, и на Гермиону нашло просветление. Ей стало стыдно, что все это время она хранила от Рона секреты.

 

Она взяла вязание и вернулась в гостиную, уселась на диван со вздохом и положила ноги на скамеечку.

 

— Привет, Мион, что-то ты выглядишь усталой, — сказал Рон, откладывая журнал.

 

— Я и правда устала. Из-за вчерашнего происшествия я не успела завершить работу, и в итоге сегодня мне пришлось делать в два раза больше. А как ты? Как прошел твой день?

 

— Без особых событий. После вчерашнего это было здорово.

 

Гермиона посмотрела на перепутанную пряжу и попыталась развязать узелки. «Ну, давай же, не трусь. Рон сегодня ведет себя хорошо. Он даже пытается поддержать дружескую беседу. Давай, веред. И помни, не следует никого винить», — мысленно приказала себе Гермиона.

 

— Хм… не могли бы мы поговорить? После того, что произошло вчера, я думал тут о разном. В общем, мне нужно тебе кое-что сказать, Мион.

 

Гермиона моргнула несколько раз, уставившись на Рона, удивленная тем, что услышала те слова, который сама только что собиралась произнести.

 

— Что случилось, Рон?

 

— Не знаю, даже, как и сказать, хотя как ни говори, все равно хорошего мало, — ответил он, и Гермиона почувствовала, как у нее на голове зашевелились волосы. — Герм, я совершил большую глупость. Не знаю, где были мои мозги прошлой весной, но такое чувство, что на меня нашло какое-то помешательство. А теперь все так перепуталось между тобой, Лавандой и Эстеллой. Да и вообще, не умею я хранить секреты.

 

Гермиона закашлялась, но Рон ничего не заметил, слишком занятый тем, что безостановочно тер лицо руками.

 

— Лавандой? — уточнила Гермиона.

 

Рон поднял голову и взглянул на жену. На его лице появилось виноватое выражение, столь ненавистное Гермионе.

 

— Я думал, ты знала. В тот раз, когда ты нас застукала, я был с Лавандой. Я считал, что ты видела как мы… в общем, видела нас вместе.

 

— Все, что я видела, Рон, — хрипло прошептала Гермиона, — это твою мерно дергавшуюся задницу и светлые волосы, разметавшиеся по подушке.

 

— Послушай, прошлой весной я встречался с одной девчонкой, итальянкой. Ее звали Эстелла. Она была просто какая-то сумасшедшая, и я прекратил отношения. Впрочем, я тоже был не в себе. Короче, когда мы с тобой обо всем договорились, я понял, что мне была не нужна молодая и безмозглая любительница спортивных знаменитостей. Я всегда хотел иметь постоянную женщину, которая бы меня понимала и принимала. Я смирился с тем, что между нами все кончено, но я не отказывался от Роуз и Хьюго. Мы ведь именно так договорились, да? Я думал о будущем лете, когда мы наконец-то обретем свободу, но все равно оба будем принимать участие в жизни наших детей. В общем, в какой-то момент я случайно встретился с Лавандой и как-то так незаметно у нас опять завязались отношения. Она понимает наши обстоятельства и готова подождать, — Рон втянул в себя воздух и замер так на некоторое мгновение. — Но тут выяснилось одно такое обстоятельство… Видишь ли, Эстелла оказалась беременна…

 

 Гермиона вцепилась в подлокотник кресла и попыталась отдышаться. Комната завертелась перед ней и все, что она могла видеть, это пылинки, танцующие в лучах света. Она тихо застонала.

 

— Прости меня, Герми, прости, мне так жаль. Клянусь! — сказал Рон и заплакал. — После того, как мы вместе защищали Хьюго я осознал, что больше не могу обманывать. Я понимаю, как всех подвел…

 

— Рональд… — ахнула Гермиона.

 

— Я знаю, о чем ты подумала, но тебе не о чем беспокоиться. Мне удалось заключить контракт на рекламу, я тебе о нем не говорил, и заработать довольно приличные деньги, и их хватит, чтобы оплатить расходы Эстеллы на себя и ребенка. Этой твари были нужны только мои деньги. Ей было абсолютно на меня наплевать. Она даже не знала, кем я был на самом деле. Все, что ей требовалось, так это забеременеть от какого-нибудь состоятельного «папика» и тем самым обеспечить себе безбедное существование, а я, как полный дурак, попал в расставленную ею ловушку. Но вся проблема в том, Герми, что ребенок мой. Я велел ей сделать тест. И я не могу отказаться от собственного ребенка. Но ты не переживай, в газеты ничего не просочится, я все устроил. Это никак не повредит твоей карьере, честное слово, Миона! Никто никогда ни о чем не узнает. Но отвернуться от своей крови я не могу.

 

Рон поднялся с дивана и сделал ей навстречу несколько шагов, но Гермиона вскочила на ноги и попятилась.

 

— Пожалуйста, Мион, не надо так со мной, — всхлипнул Рон.

 

— Да нет, Рон, все не так. Мне нужно успокоиться, подожди минутку. Дай мне подумать. Я справлюсь, справлюсь. Я просто как-то не ожидала. Но сейчас все встанет на свои места. Надо взять себя в руки. Сейчас, минуточку… Мы во всем разберемся. О, Боже! Лаванда? Что-то мне не хорошо, меня сейчас стошнит… Ты уже и деньгами на любовницу обзавелся? Подожди… подожди… Да-да, не надо никого винить… Никто не виноват… У нас все получится, мы что-нибудь придумаем… О, Господи, я не вынесу… я не могу… Прости, Рон, может быть со временем, но не сейчас… Нет, я не могу, не сейчас… Мы еще поговорим, нам много нужно обсудить, очень много… Хорошо? Хорошо? А пока что мне нужно побыть одной. Я… ах…

 

Она развернулась и кинулась вон из их комнат. Она бежала по коридору, повторяя про себя: «Он не виноват! Он ни о чем не догадывался! » Гермиона точно не знала, куда она направлялась, и не совсем понимала, где оказалась. Единственное, что она знала, так это то, что ей было просто необходимо найти что-то, что уняло бы эту невыносимую боль в груди. Слишком много правды! В какой-то момент ее обхватили крепкие руки и притянули к сильной груди. Гермиона услышала учащенно бившееся сердце и почувствовала, как на нее накатила теплая волна спокойствия. Стало немного легче. Гермиона обняла человека в ответ, прижимаясь, как можно ближе, и ощущая, что наконец-то она была в безопасности. Он ослабил объятия и слегка отстранил Гермиону, а потом, вытянув руку вперед, прикоснулся к ее округлому животу. Она услышала тихий вздох и почувствовала, как он обнял ее за плечи и куда-то повел.

 

Гермиона понимала, что они шли по коридору, но не знала куда, хотя доверяла ему безоговорочно. Она не обращала внимания на повороты и на портреты, проплывавшие мимо. Все, что имело значение, это стук сердца, бившегося в унисон с ее собственным. Она услышала, как открылась и закрылась дверь. Сильные руки гладили ее спину, а низкий голос шептал что-то на ухо. Гермиона не могла разобрать слов, но ей было все равно. Она наслаждалась ощущением того, что была дома, что все было хорошо, что все встало на свои места. Ощущением, которое она испытала впервые в жизни. Ей казалось, что посреди всего этого моря сумасшествия она, наконец, нашла спасительную щепку, и поэтому старалась держаться за нее изо всех сил, чтобы не утонуть. Она вздрогнула, когда почувствовала, как его руки вновь коснулись ее живота.

 

Она открыла, глаза подняла голову и взглянула в его глаза, так напоминающие бесконечные темные тоннели. В них она увидела страх, беспокойство и черную тоску.

 

— Северус, — умоляюще сказала она.

 

Он притянул ее к себе и страстно поцеловал.

 

Гермиону охватило необыкновенное удовольствие и она услышала, сдавленный не то стон, не то всхлип и с удивление поняла, что он исходил не от нее. Она открыла рот, приглашая его, и почувствовала, как его язык оказался внутри. Он тяжело дышал, и Гермионе казалось, что если они перестанут целоваться, то точно умрут. Одна его рука покоилась на ее спине, а другая поддерживала голову и его длинные пальцы путались у нее в волосах. Он обнимал ее так крепко, словно боялся, что она может куда-то исчезнуть.

 

Время остановилось, и во всем свете существовал только этот поцелуй. Они никак не могли разомкнуть объятий, им было жизненно необходимо чувствовать губы друг друга, знать, что они вместе. Через какое-то время Гермиона осознала, что от неудобной позы у нее начала ныть шея, но она не отпустила его, а продолжала целовать, словно надеялась, что таким образом сможет оказаться в каком-то волшебном месте, где их не могла найти реальность со всеми сложностями и проблемами. Наконец он чуть ослабил объятия и его губы отпустили ее. Он коснулся ее виска и прошептал:

 

— Что случилось с тобой сегодня?

 

— Это все Рон и его женщины. Я узнала, что он встречается с Лавандой. А прошлой весной у него была подружка. И теперь она от него беременна. О Боже! Мы все беременны! И он хотел откупиться от нее деньгами, ведь он не хочет никого обидеть. Все так запуталось. Он так хорошо вчера общался с Хьюго, и я думала, что пришло время все ему рассказать. Но та же самая мысль пришла и ему в голову. Так что он во всем признался, но это было для меня слишком. Я не знаю, что теперь делать и как со всем этим разобраться. Он говорит, что прошлой весной словно сошел с ума, и я ему верю. Мы все были немного не в себе. А теперь его подружка беременна! А еще и Лаванда оказалась во всем замешана. О Боже, что он будет делать, когда узнает, что у него будет два ребенка? Он хочет, чтобы я его простила, но как он простит меня, когда узнает, что я хранила от него такой важный секрет? Я могу говорить сколько угодно, что желаю ему счастья, но как поверить в то, что я говорю это искренне? При том, что я не желаю знать, с кем он будет счастлив, и расстраиваюсь, когда узнаю, что у него есть другая женщина. И что же я делаю? Целуюсь с тобой! Я схожу с ума! Я обманывала его на протяжении нескольких месяцев! И я хотела во всем признаться, но не смогла! Словно что-то меня заставило замолчать. И я сбежала!

 

Гермиона почувствовала, как Северус напрягся.

 

— Северус, пожалуйста, не сердись на меня. Я этого не переживу. Только не отталкивай меня, пожалуйста! Теперь я понимаю, что он почувствовал.

 

— Я не сержусь на тебя, никогда, — ответил Снейп и крепче прижал ее к себе. — Даже не думай, я с тобой, моя Гермиона, с тобой. — Носом он провел по ее щеке, и она замерла от наслаждения. — Я просто пытаюсь во всем разобраться. Сколько у нас беременных женщин? И сколько женщин замешано во всей этой истории? И что ты хочешь, чтобы я сделал? Заставил его заплатить?

 

Глаза Гермионы расширились.

 

— Нет-нет, не надо ничего с ним делать! Он просто запутался, вот и все. А беременных женщин только две! Только две, всего-то. С ума сойти.

 

Гермиона отстранилась и сделала шаг назад. Он опустил руки, но сделал ей шаг на встречу, словно они были соединены невидимой ниткой. Гермиона огляделась и увидела, что они были в классной комнате. Интересно, на каком этаже?

 

— Ты обижена, я понимаю.

 

Гермиона закрыла глаза, пытаясь разобраться со своими путаными мыслями, но чем больше в них наступало ясности, тем больше боли она чувствовала. Он повернулась и взглянула на Снейпа, пытаясь вновь обрести это замечательно чувство спокойствия и завершенности. Он подошел к ней и обнял ее со спины, и его руки скользили по ее выпуклому животу, скрытому от посторонних глаз специальными чарами.

 

— Гермиона…

 

Она закрыла глаза, опасаясь, что он опять оттолкнет ее, лишит ее опоры.

 

— Да?

 

Он наклонился и потерся носом о ее висок.

 

— Когда? В смысле, как давно это произошло, сколько месяцев? — спросил он. Одна его рука обвивала ее располневшую талию, а другая гладила упругий живот.

 

— Чуть больше пяти месяцев… Все случилось в ночь после бала в честь основателей Хогвартса… Мы с Роном не были близки несколько лет, а в тот раз я напилась и…

 

— Ш-ш-ш, — прошептал он, целуя ее в висок, потом в щеку, а затем в макушку, — не надо ничего объяснять.

 

— Но мне хотелось бы объяснить. Я хочу, чтобы ты понял, что я этого не планировала. Мы с Роном договорились продержаться вместе только одни учебный год, а потом каждый из нас был бы свободен строить свою жизнь, как бы мы пожелали. Но теперь… теперь все так перепуталось.

 

Гермиона повернулась его объятиях так, что могла видеть его лицо и с удивлением поняла, что по его щекам катились слезы. Ей показалось, что ее сердце разбилось на несколько тысяч осколков. Она была здесь, рядом с ним, но именно ему пришлось узнать, что она ждала ребенка от другого мужчины. От своего мужа! Весь мир встал с ног на голову!

 

— Северус, в ту ночь, несмотря на все усилия Рона, я думала только о тебе. Мне был нужен только ты. И сейчас мне, кроме тебя никто не нужен. Иногда ты выводишь меня из себя. Иногда делаешь мне больно. Иногда просто ставишь в тупик. И порой мне кажется, что я схожу с ума. Но все равно, я думаю, нет, знаю, что я люблю тебя. Я понимаю, что это неправильно, что я тебе ни к чему. Ты просил меня оставить тебя в покое, ты не хочешь меня видеть, и тем, что я здесь я делаю тебе больно. Но я слабая женщина, и я не могу без тебя, — Гермиона закрыла глаза. — Пожалуйста, не прогоняй меня.

 

Северус нежно погладил ее лицо и невесомо поцеловал в губы.

 

— Ну что ты, моя Гермиона, моя душа, тебе не о чем беспокоится, разве я могу тебя прогнать? Я принадлежу тебе, делай со мной, что пожелаешь. И все же, существуют нечто такое, о чем ты не знаешь, чего ты пока не понимаешь. И я хочу, чтобы ты услышала правду.

 

Гермиона сделала шаг назад и отчаянно потрясла головой.

 

— Нет, на сегодня мне правды уже хватило. Больше я просто не вынесу.

 

— Гермиона…

 

— Северус, не сегодня, в какой-нибудь другой раз. Пока мне нужно разобраться с тем, что уже произошло, — возразила Гермиона умоляющим тоном, надеясь, что он поймет и прислушается к ее просьбе.

 

Снейп подошел к ней ближе и положил руки ей на живот.

 

— Этот ребенок…

 

С удивлением Гермиона увидела, что он словно подавился словами и побледнел.

 

— Этот… — он схватился левой рукой за сердце. — Я…

 

— Северус! — закричала Гермиона, когда он перед ее изумленным взором упал на колени. Его лицо посерело. — Остановись, прекрати!

 

— Нет! — закричал он, и его лицо исказилось гримасой боли. — Этот…

 

Он наклонился вперед, и его стошнило. Рука, лежавшая на ее животе, скользнула вниз, и теперь Снейп стоял на четвереньках. 

 

— Северус, — Гермиона опустилась на пол рядом с ним и погладила его по щеке.

 

Мысли с трудом ворочались в голове, словно в ней было полно вязкой грязи, и Гермиона никак не могла разобраться в том, что происходило. На нее накатила тошнота, но она усилием воли подавила ее. Вытащив палочку из кармана, она дрожавшим голосом прошептала «Экскуро», и только с третьей попытки ей удалось достигнуть желаемого результата.

 

— Что с тобой? — она попыталась приподнять его голову, но безуспешно.

 

Тогда она еще больше наклонилась и, изогнувшись, заглянула ему в лицо. Оно напоминало лицо трупа. Гермиона несколько раз взмахнула палочкой, пытаясь произнести диагностическое заклинание, однако у нее так ничего и не вышло.

 

— Не… говори… ему… о ребенке… — с трудом выдавил из себя Снейп. — Это опас… опасно…

 

Он замолчал, и его затрясло крупной дрожью.

 

— Северус! — позвала Гермиона.

 

Вместо ответа он застонал и повалился на бок.

 

— Северус! — закричала она.

 

Гермиона перевернула его на спину и с ужасом увидела, что его губы посинели. К счастью, краска быстро возвращалась на его лицо. Она проверила его дыхание, которое оказалось прерывистым и поверхностным. Она снова взмахнула палочкой, произнося диагностическое заклинание, и в этот раз магия не изменила ей.

 

— О, Господи, Северус! — воскликнула Гермиона. — Винки!

 

Домовой эльф появился незамедлительно.

 

— Чем Винки может помочь госпоже?

 

 — Перенеси нас обоих в больничное крыло. Скорее!

 

Гермиона почувствовала, как ее на мгновение сдавило со всех сторон, и вот она оказалась на больничной койке, а рядом приземлился Северус. Она вскочила на ноги и огляделась.

 

— Поппи! — позвала Гермиона.

 

Она опять проверила Снейпа и обрадовалась, заметив значительные улучшения. Она потянула за воротник рубашки, но тут магия опять подвела ее. Подхлестываемая паникой, Гермионе дернула, отрывая пуговицы на рубашке и на сюртуке. Разведя полы в сторону, она опять приготовилась произнести диагностическое заклинание, когда рядом появилась медиковедьма.

 

 — Что случилось? — спросила она.

 

— Инфаркт.

 

— Как давно? — поинтересовалась Поппи и сама произнесла заклинания. В воздухе повисли светящиеся руны. 

 

— Только что, всего несколько минут назад. Он упал прямо у меня на глазах. Тогда я позвала эльфа, который и перенес нас сюда.

 

— Ну, — недовольно произнесла медиковедьма, — сейчас сердце бьется ровно, и кровь беспрепятственно течет по венам и артериям. Хотя на самом сердце много шрамов, большинство из которых были приобретены недавно, а некоторые возникли, наверно, еще в то время, когда он сидел в Азкабане. До меня долетали слухи о некоторых охранных заклинаниях, используемых в тюрьме. В любом случае, чтобы не произошло, они не оставили серьезных повреждений. Возможно, что из-за этих рубцов возникла аритмия, хотя сейчас его жизни ничего не угрожает. Немного отдохнет, и опять будет изводить всех обидными замечаниями. Вы идите, я посмотрю за ним.

 

— Поппи, он ведь болен! Как вы можете так спокойно об этом говорить? — спросила Гермиона и с недоумением осознала, что еще не утратила способности удивляться.

 

Против ее воли по щекам заструились слезы и ее затрясло.

 

— Я же сказала, что присмотрю за ним, и я не собираюсь нарушать данное слово. А уж о чем я буду при этом думать, не вашего ума дело.

 

— Вы несправедливы!

 

— Это он был несправедлив. Знаете, скольких учеников мне пришлось лечить, когда он был директором? К ним применяли пыточные заклинания! К детям! Знаете, сколько раз мне приходилось выталкивать из больничного крыла плачущего и умоляющего ребенка, который боялся возвращаться обратно на уроки? А буквально на следующий день они снова оказывались в лазарете! На следующий же день!

 

Гермиона опять заплакала.

 

— Нет, Поппи, я не знаю. Помните, меня здесь не было, я была слишком занята поисками способа навсегда избавиться от того ублюдка, по чьей вине все это происходило. Но я знаю одного человека, который точно сможет вам рассказать все в деталях. Это сам Северус. Вы читали стенограмму судебного процесса? Снейп необычайно помог обвинению, выдавая им подробности всего того, что ему пришлось сделать, называя фамилию и имя каждого студента, пострадавшего по его вине. Он практически был сам себе прокурором. Он прекрасно понимал, что происходило, и это знание, эта вина довели его до такого состояния, что он хотел умереть. Он с радостью принял свое наказание, считая, что заслужил его, и ни за что не поддавался на уговоры Гарри подать апелляцию и затеять новый процесс. Он провел пятнадцать лет в Азкабане и, по моему мнению, искупил свою вину. Он следовал указаниям Альбуса, пытался защитить тех студентов, которых мог, отсидел в тюрьме. Что еще вы от него хотите? Не пора ли проявить немного человечности?

 

Мадам Помфри внимательно посмотрела на Гермиону, и та не знала, как воспринять этот взгляд.

 

— Я посмотрю за ним и еще сделаю несколько тестов, чтобы понять, насколько все серьезно. Для начала я дам ему снотворного для того, чтобы он смог поспать несколько дней и восстановиться. Я также направлю отчет Авроре и дам ей знать, что в ближайшее время он не сможет работать, — Поппи стряхнула пылинку с рукава и перевела взгляд на Гермиону. — Уже поздно. Идите вы спать.

 

Медиковедьма замолчала и направилась к себе в комнату. Гермиона посмотрела ей вслед, а потом взглянула на Северуса. Он выглядел уже лучше, кожа больше не имела серого оттенка, и дыхание казалось ровным. Она взяла его за руку для того, чтобы проверить пульс, да так и не отпустила ее. Касаться его было чрезвычайно приятно.

 

Гермиона чувствовала, что после всего того, что произошло сегодня, она была не в состоянии сохранять спокойствие. Сначала Рон и его тайны, ставшие явными, потом поцелуй с Северусом, рассказавший им то, что не могли передать слова. Весь вечер походил на какой-то безумный аттракцион: всеобъемлющая радость от того, что ни были вместе, ужас от того, что у нее на глазах с ним случился сердечный приступ, который Гермиона по глупости сначала приняла за хитроумное притворство. Она чувствовала, как почва уходила у нее из-под ног. Подняв руку, она положила ладонь на его обнаженную грудь, как раз там, где ровно и уверенно билось сердце, и опять с удивлением отметила тот необыкновенный восторг, который охватывал ее всякий раз, когда она касалась Северуса. В этот момент до ее слуха донеслись шаги, и Гермиона отдернула руку и запахнула на нем рубашку.

 

— Гермиона, ну что вы здесь все еще сидите? Сегодня уже вряд ли что произойдет.

 

— Я понимаю, — ответила она. — Я вернусь завтра к полудню, когда будут готовы результаты анализов. Обязательно сообщите мне, если его сердечная мышца окажется поврежденной.

 

— Вы хотели воспользоваться зельем Минервы? Но ведь оно еще не прошло комиссию и не получило сертификат.

 

— Но обязательно получит. К тому же, я спрошу согласия Северуса. Но сначала надо выяснить, в чем проблема, может быть, зелье окажется бесполезным, или он не согласится на его применение. Но как бы там ни было, лекарство у меня под рукой, и после его принятия в течение двух недель будет необходим постельный режим и постоянное медицинское наблюдение, — договорила Гермиона и внимательно посмотрела мадам Помфри в глаза.

 

— Я найду, что сказать директрисе, — ответила та. — А теперь идите.

 

Гермиона кивнула и, бросив последний взгляд на Северуса, покинула больничное крыло.

 

Едва она оказалась в коридоре, как ее внимание привлек портрет, на котором теснилось несколько волшебников и волшебниц.

 

— Гермиона! — воскликнула Минерва. — Что произошло?

 

— У Северуса случился сердечный приступ, но Поппи думает, что все обойдется. Как вы узнали?

 

— Поппи говорила с Синистрой по каминной связи.

 

— Когда это все произошло, Гермиона, Северус пытался тебе что-то рассказать? — поинтересовался Финеас, перекрикивая взволнованные ахи и охи Виолетты и Виллы.

 

— Да, — медленно ответила Гермиона.

 

— И ты поняла, что он пытался донести?

 

— Думаю, да.

 

— Тогда делай, как он велел.

 

— О чем это ты говоришь, Финеас? — спросил Альбус.

 

Блэк отвел глаза.

 

— Не буду сочинять, я наверняка не знаю, просто интуиция, которая подсказывает мне, что будет лучше поступить так, как просил Северус.

 

Гермиона догадалась, что Финеас знал что-то такое, о чем не ведали Минерва и Альбус.

 

— Я так и поступлю, директор Блэк. Сегодня был очень тяжелый день, к тому же завтра с утра у меня занятия, и поэтому я хотела бы пожелать вам всем спокойной ночи.

 

 

* * *

Вернувшись к себе в комнаты, Гермиона застала там Рона. На его лице застыло выражение ребенка, ожидавшего наказания. Едва увидев ее, он вскочил на ноги, но ничего не сказал и не решился подойти к ней ближе. Гермиона вспомнила последние слова Северуса, которые он с таким трудом произнес, прежде, чем потерял сознание, и решила, что любая попытка что-либо рассказать Рону приведет только к тому, что ни запутаются еще сильнее. Будет лучше подождать, пока Северус не объяснит, почему ей нельзя было ничего говорить.

 

— Рон, ложись спать. Мы разберемся с этой, да и с другими проблемами, но не сейчас, когда мы так устали и запутались в собственных чувствах и отношениях. Утро вечера мудренее.

 

— Герми, прости меня. Я правда не хотел. Не знаю, каким образом все вышло так по-дурацки. Меньше всего я желал причинить тебе боль. Теперь я и сам не могу разобраться, чего именно желал, но уж точно не такого поворота событий.

 

— Я знаю, Рон. Труднее всего понять, почему все так вышло. И еще я не понимаю, почему сейчас, учитывая все то, что произошло, мне больно видеть тебя таким расстроенным. Но мы со всем разберемся. Что касается Лаванды, то моя гордость была уязвлена, — Рон понуро кивнул. — А по поводу другой твоей женщины… Да, здесь придется нелегко, но мы что-нибудь обязательно придумаем. Только не сейчас. Я считаю, что нам на какое-то время нужно отложить все эти проблемы в сторону для того, чтобы потом взяться за них с новыми силами. Ладно?

 

— Ладно? Конечно, конечно, ладно! О чем речь? Я вообще не заслужил такого доброго отношения, — Рон с облегчением вздохнул и провел рукой по волосам.

 

— Возможно, это не так, — ответила Гермиона.

 

У нее было такое чувство, что она только сейчас очнулась. Весь вечер прошел как во сне, а теперь впервые за много часов она трезвым взглядом посмотрела на события. Она поцеловала другого мужчину. О чем она вообще думала?

 

Все недавние события обрушились на нее, как тяжелая морская волна, и она из последних сил удержалась от того, чтобы не разрыдаться прямо у Рона на глазах. Вместо этого она пожелала ему спокойной ночи и постаралась как можно скорее скрыться в безопасном месте, у себя в комнате.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: