Глава 13. Правда и ее последствия

 

Только благодаря чувству долга Гермиона смогла продержаться все неделю. Если бы не люди, которым было нужно ее зелье, она бы совсем раскисла.

 

Она начала работать над зельем сразу после смерти Минервы, пытаясь таким образом пережить это печальное событие, а также отвлечься от проблем не только с мужем, но и с коллегами. И когда Синистра вошла в силу, насаждая в школе новые правила и отметая то, что было создано Альбусом и Минервой, Гермиона занимала себя исследованиями, лишь бы только не видеть то, во что постепенно превращалась школа.

 

А теперь, пять лет спустя, ей удалось завершить работу над зельем, которое спасло бы жизнь ее друга и наставницы.

 

Но Гермионе было почти что все равно.

 

Пока Планг, Чатвурс и Слагхорн изучали результаты эксперимента, Гермиона безучастно стояла в стороне. Она была точно уверена, что все вышло, как надо. Она тщательно все проверила и пересчитала. Она была также уверена в том, что едва только результаты ее работы будут опубликованы, то слава и признание окажутся у нее в кармане. Как только врачи из больницы святого Мунго сертифицируют зелье, то перед Гермионой откроются все двери.

 

И вот тогда бы у нее появился доступ в узкий круг теоретиков зельеварения, и она смогла бы покинуть школу. А Рон смог бы поискать счастья на стороне, напряжение между ними бы спало, и они смогли бы разумно договориться, как поделить детей.

 

Однако слушая оживленную беседу целителя и зельеваров, Гермиона ничего не чувствовала, кроме оцепенения. Все ее мечты разом рухнули, как только она поняла, что была беременна.

 

Рону она пока ничего не говорила, не зная, как подобрать нужные слова. Рон никогда не согласится на развод, если узнает, что у них намечался еще один ребенок. Так что пусть пока развлекается и радуется жизни, Гермионе еще выпадет возможность подрезать ему крылья.

 

На следующий день после того, как Гермиона узнала о своем положении, она проснулась утром в лаборатории от того, что услышала, как пришла Винки и принесла ей завтрак. Гермиона не стала спрашивать, откуда эльфу было известно, что она осталась ночевать на рабочем месте на наспех трансфигурированной раскладушке. Без прямого указания Винки не решилась бы принести ей еду, а так как Гермиона не просила ее об этом, то оставался только Снейп.

 

Из вредности она чуть было не отказалась от завтрака, но заурчавший желудок напомнил ей, насколько она была голодной. Как только Гермиона покончила с едой, на нее снова накатили волны гнева и стыда. Она злилась на саму себя за то, что помышляла об измене мужу, но не менее того она злилась на Снейпа за то, что тот бросил ей в лицо ее собственное предложение. В не меньшей степени ей было стыдно. Она испытала огромное унижение, когда обратилась к нему в минуту слабости и отчаяния, надеясь, что он ей не откажет. Она знала, что нравилась ему, но также знала, что он решил ничего не предпринимать. Даже Финеас говорил ей держаться от Северуса подальше, но она пребывала в такой растерянности, а присутствие Снейпа было так приятно, что она не удержалась. Наверно из-за того, что он стоял так близко, Гермиона не смогла вовремя остановиться и принялась гладить его спину. Она хорошо помнила, как учащенно билось в груди его сердце, и как у него перехватило дыхание, когда она предложила... Сейчас об этом было лучше не думать. Он ведь ей и договорить не дал, а просто грубо отпихнул от себя, и теперь от ее чувства собственного достоинства не осталось и клочка. Снейп ушел, оставив Гермиону наедине с гневом и унижением. Она успокоилась только тогда, когда заснула от усталости. А потом Винки разбудила ее рано утром...

 

Гермиона все еще пылала негодованием, когда проснулась, но ей было необходимо браться за подготовку ингредиентов для следующей стадии. К тому же, ей было легче думать о том, каким Снейп был негодяем, чем раздумывать о своей испорченной неожиданной беременностью жизни. Однако вскоре ее мысли все таки вернулись к собственному положению, и Гермиона не смогла удержаться от самобичевания. Как она могла быть такой дурой? И зачем только она так напилась? Те необычные электрические разряды, когда от соприкосновения с Роном чуть ли не искры сыпались, совсем затуманили ей мозги. О чем она только думала? Да и вообще, секс был так себе. Ну хорошо, секс был превосходным, но только до того момента, как Гермиона поняла, что в воображении трахалась совсем с другим человеком. А после этого все ее переживания слились в какой-то непонятный клубок, состоявший из удовольствия, возмущения, подозрений и вины. Рону удалось довести ее до оргазма, но только потому, что он воспользовался каким-то дурацким трюком, в результате которого она чуть не лишилась магии. А после того вечера между ними больше не пробегало никаких электрических разрядов, несмотря на то, что они довольно часто соприкасались руками и во время еды в Большом залеа и у себя в комнатах. Волшебство, окутавшее их в ту ночь, исчезло. Рону было на все наплевать. А сейчас, как это обычно случается, она так безответственно забеременела, и все их надежды на свободное и счастливое будущее рухнули. А ведь до них было просто подать рукой. Конечно, Гермиона и дальше сможет заниматься разработкой новых зелий, ведь даже на этой стадии она себя уже зарекомендовала. Может быть, у Рона получится вернуться в квиддич, она тогда посвятит всю себя работе, и они сумеют как-то смириться с действительностью, не пытаясь убить друг друга прямо на глазах у детей. Главное, чтобы Рон вел себя прилично и не выставлял свою любовницу на показ.

 

Странно, как спокойно она отнеслась к этому факту. У Рона будет любовница. И когда-нибудь Гермиона, наподобие Нарциссы Малфой, падет так низко, что из мести заведет себе ненужного любовника. Только вот Сев... Снейпа она на эту роль не возьмет. Ни за что. В конце концов, она еще не окончательно потеряла чувство собственного достоинства.

 

За последние несколько дней Гермиона постоянно размышляла о случившимся, перебирая все события в памяти, но в какой-то момент на нее нашла полная апатия. Винки иногда приносила ей еду, и к утру четверга Гермионе стало казаться, что он нее пахло хуже, чем от какого-нибудь вонючего зелья. Дверь в ее лабораторию была заперта и защищена заклинанием, и поэтому Гермиона понятия не имела, приходил ли к ней кто. Сама она выбиралась из помещения только для того, чтобы добраться до туалета и обратно. При этом она старалось идти быстро и не поднимать головы. Когда зелье было наконец готово, Гермиона отправила послание с совой в больницу Святого Мунго, а потом поспешно покинула подземелья и направилась к себе в комнаты. Оказавшись внутри она с облегчением вздохнула. После чего отправилась в душ, где терла себя до тех пор, пока не покраснела кожа. Вымывшись, Гермиона забралась под одеяло и проспала почти сутки.

 

На следующее утро, перед самым завтраком, Гермиона заглянула в лабораторию. Она планировала там убраться, а также подготовиться к тестированию зелья. Однако перед ее глазами предстало сверкающее чистотой помещение. Зелье было аккуратно перелито в пробирки, которые были закупорены пробками и установлены на штативах посередине стола. Все ее записи были сложены в аккуратные стопки и оставлены рядом с пробирками. Лаборатория напоминала операционную, и только трансфигурированная раскладушка осталась нетронутой. Не требовалось знаний слизеринских обычаев для того, чтобы разгадать это тайное послание. Но почему-то от этого Гермиона разозлилась еще больше.

 

Услышав небольшой шорох, Гермиона обернулась и увидела стоявшего в дверях Снейпа. На его лице застыло напряженное выражение. Гермиона окинула его равнодушным взглядом и взмахнула палочкой. Дверь закрылась прямо у него перед носом, и ее периметр коротко вспыхнул, когда Гермиона наложила защитные чары. Подумав, она воспользовалась еще парочкой заклинаний, чтобы он уж точно все понял. Пусть не забывает, что гриффиндорцы выражают свои мысли напрямую. Она упрямо старалась не обращать внимание на то, что он выглядел очень усталым. Ее это не касалось. Он ей ясно дал это понять.

 

Ее чувства к Снейпу были ее слабостью, и он, воспользовавшись этим, причинил ей боль. Конечно, она не могла вот так сразу от них отказаться, но надеялась, что достаточно разозлилась для того, чтобы перекрыть им кислород, без которого бы они тихо умерли. В предстоящие месяцы Гермиона не имела права быть слабой. Ребенку нужна любовь и забота, и она сделает все, чтобы защитить его. Ребенок ведь был не виноват в том, что ее жизнь превратилась в сплошной ужас.

 

— Знаете, профессор, вам не нужно ждать окончаний испытаний в госпитале. Вы можете уже сейчас отправить свою работу на соискание степени мастера по зельеварению.

 

Голос Чатвурса вывел Гермиона из раздумий, и она посмотрела на него, моргнув. И как она пропустила окончание испытаний?

 

— Прошу прощения...

 

— Извиняться не за что, — ответил он, улыбнувшись. — Вы не первый ученый, которому требовалось отдохнуть после напряженной работы и славных открытий. Когда я трудился над своим первым лечебным зельем, то чуть не угодил в палату Януса Тики, а уж тот эликсир был куда проще вашего творения. Вы можете собой гордиться. Но вам так же необходим отдых. Вы бледны. Мы вместе с Горацием уберемся в лаборатории, а Десмонд, — Чатвурс махнул рукой в сторону Хелен Планг, — сделает копии всех ваших заметок. За прошедшую неделю вы наверняка ни разу толком не поужинали.

 

Она слабо улыбнулась и подумала о принесенной Винки еде, которая часто остывала на столе, напрочь забытая Гермионой.

 

— Вы правы, мистер Чатвурс. Я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением.

 

— Вы можете называть меня Виби. Я надеюсь, что в будущем мы с вами не раз встретимся по работе, и чем скорее мы отбросим эти формальности, тем лучше, не так ли?

 

Гермиона побледнела еще больше, подумав о своем ближайшем будущем.

 

— Ну раз так, то вы можете звать меня по имени. 

 

— Хорошо, Гермиона. Для меня это была большая честь наблюдать за вашей работой.

 

Она сначала пожала его руку, потом — руку доктора Планг. Затем Гермиона крепко обняла Слагхорна, и он тоже обнял ее в ответ. Он гордился своей ученицей.

 

— Спасибо, господа. Мне и правда необходим отдых. Когда я допишу статью, то обязательно пришлю вам копию.

 

— И вы не откажетесь опубликовать статью, а потом обратитесь за получением звания Мастера зельеварения, не так ли?

 

Гермиона радостно улыбнулась.

 

— Вполне возможно, — ответила она.

 

Попрощавшись, она покинула лабораторию. Она прошла до конца коридора, а потом принялась подниматься по лестнице. Она не слышала, что портрет Минервы обратился к ней. Гермиона вышла на крыльцо замка, потом пошла по тропинке к главному входу. Выйдя за пределы защитных заклинаний школы, она достала палочку, взмахнула ей и трансгрессировала к дому родителей. Она также не обратила внимания на одинокую фигуру, которая тенью следовала за ней и не знала, что человек еще стоял какое-то время около ворот уже после того, как Гермиона исчезла из виду.

 

 

* * *

Следующие четыре дня Гермиона провела дома у родителей, окруженная их любовью и заботой, пытаясь как-то смириться с беременностью. За все время замужества Гермиона всегда обсуждала с матерью их отношения с Роном. Не забыла она упомянуть, что за последние полтора года их брак совсем разладился, правда, умолчав о изменах Рона. Она знала, что мама обязательно расскажет папе, а тот, скорее всего, проговорится Артуру, с которым играл в гольф каждую субботу. Достаточно того, что она уже Джинни поставила в известность. Чем это кончилось, не хотелось даже вспоминать. А если еще и Артур окажется в курсе, то непонятно, к чему это может привести. По крайней мере, нужно было сначала предупредить Рона.

 

Гермиона могла во всем положиться на свою маму, которая, замолчав только на секунду, сразу перешла к делу.

 

— Когда ты собираешься рассказать Рону?

 

— Понятия не имею. Мы только что договорились, когда и как сможем наконец расстаться. Он всегда плохо относился к разводу, хотя во время последнего разговора он уже не воспринимал эту идею в штыки. А теперь... я даже не знаю.

 

— Ну что же, ты сама решай, как быть, тут из меня советчик плохой. Но все же я считаю, что Рон не станет вымещать зло на ребенке. Он любит своих детей, и я уверена, что не будет любить этого малыша меньше, чем Хьюго или Роуз, только потому, что его появление осложнило вашу жизнь.

 

— Надеюсь, последнее время он вел себя довольно странно.

 

— А где он сейчас?

 

— Он вместе с Симусом и Банко отправились в Ирландию, а потом, когда дети вернутся с Мальты, мы должны встретиться в Норе. Мы побудем там пару дней, а затем вернемся домой.

 

— Похоже, у вас не получится провести много времени наедине. Если хочешь, то привози детей к нам и тогда сможешь поговорить с Роном без помех.

 

— Может быть, и неплохая идея. Я подумаю.

 

* * *

Гермиона вернулась в замок под вечер вторника. Она быстрым шагом добралась до лаборатории, собрала там все свои заметки и поспешила к себе в комнаты, где дожидалась недописанная работа.

 

— И вам добрый вечер, профессор, — фыркнул Финеас, наблюдая за тем, как Гермиона запихивает ворох пергамента в сумку. Все это время он беспокоился о ней, а теперь, когда она даже не удостоила его взглядом, обиделся.

 

— О, прошу прощения, директор Блэк, последние время я никак не могу собраться с мыслями, сама не знаю, о чем думаю. Извините меня за грубость. Как вы сегодня вечером?

 

— Все хорошо, благодарю. Вы мне так и не рассказали, каковы результаты вашего последнего испытания.

 

— О, как я и думала, это был необыкновенный успех. Мистер Чатвурс считает, что мне самое время подать заявление на соискание звания мастера.

 

— Мои поздравления, профессор. Вы этого заслуживаете, как никто другой.

 

— Спасибо, Финеас, — улыбнувшись, ответила Гермиона.

 

— И где же вы пропадали последние несколько дней?

 

— У родителей. Отдых мне был просто необходим.

 

— Переутомились со своим зельем?

 

— Да... скорее всего, так и вышло.

 

— И это все? Больше ничего вас не беспокоит?

 

— А почему вы спрашиваете? — Гермиона, прищурившись, посмотрела на портрет.

 

— Да я спрашиваю потому, что директор Снейп попросил нас присмотреть за вами и узнать, что такое произошло, что так сильно вас расстроило.

 

От Гермионы не укрылось легкое недовольство в словах бывшего директора. Она так же была не в состоянии сдержать волну гнева, поднявшуюся в ней.

 

— Прошу прощения, что побеспокоила вас, но я не понимаю какое дело Снейпу до моих переживаний.

 

— Интересно, что же такое произошло, что вы стали называть его просто " Снейп"? Куда же делся " Северус" или, на худой конец, " директор Снейп"?

— Не хотелось бы говорить на эту тему. К тому же, мне пора, времени ни на что не хватает. Скажу только одно. Он пожелал держаться на расстоянии, и я наконец поняла, что это было правильным решением. Уверяю вас, что его беспокойство показное и призвано уменьшить угрызения совести, но мне все равно.

 

— Вы конечно во всем правы, дорогуша. И все же, как бы он не обидел вас, но совесть его мучает.

 

— Да! И с чего вы взяли?

 

— Зачес утомлять вас подробностями? К тому же вы торопитесь.

 

— Финеас! — прорычала Гермиона.

 

— Ну ладно, но не забывайте, что сами настояли, — ответил Финеас и многозначительно посмотрел на Гермиону. — Последние несколько дней он ходит с таким выражением лица, которое мне приходилось видеть только однажды.

 

— И когда же? — спросила Гермиона, злясь на свою слабость и недовольная тем, что беспокоилась о Снейпе.

 

— Когда погибла Лили Эванс, — тихо произнес портрет.

 

Гермиона, вздрогнув, отпрянула, словно ее ударили по лицу. Она медленно опустилась на стул. Получалась какая-то ерунда. Неужели он и впрямь так сожалел о своих поступках? Переживал, что обидел ее? Она для него так много значила? Но тогда почему он ее оттолкнул? Она бы с радостью отдала ему себя, если бы он только захотел. Но он не просто отказал ей. Он ее унизил, оскорбил! Может быть, дело не в ней? Что-то еще произошло, что как-то повлияло на его жизнь, но не имело к ней никакого отношения?

 

— Нет, Финеас, я тут не при чем. Не знаю, что еще случилось, но не я причина его печали. Я уж признаюсь вам во всем, хоть мне нелегко это рассказывать. Вы помните, что он был не заинтересован в дружбе со мной? Ну, так вот, на прошлой неделе в минуту слабости, я предложила ему большее. В общем, это ему тоже оказалось ненужным.

 

Теперь Финеас отпрянул, удивившись.

 

— Вы уверены? — задал он дурацкий вопрос, и Гермиона недовольно уставилась на него. — Извините, спросил, не подумав. Просто я такого не ожидал.

 

— А уж как я этого не ожидала, — с горькой усмешкой ответила она. С этими словами Гермиона засунула последний свиток пергамента в сумку, лямку от которой затем накинула на плечо.

 

— Я куда вы сейчас направляетесь?

 

— Домой. Мне нужно дописать работу. И вообще, мне хочется оказаться как можно дальше от этого замка. Я проведу какое-то время в домике в графстве Камбрия. Рон и дети еще буду отсутствовать около недели, и я надеюсь посвятить это время своей работе. Увидимся в начале нового семестра, Финеас. Не скучайте. Что же касается Северуса, то вы сами разбирайтесь с его загадками. Мне это уже надоело. Сейчас у меня есть дела поважнее.

 

Гермиона покинула комнаты, и потрет проводил ее долгим взглядом. Он услышал, как щелкнул дверной замок, и охранные заклинания, наложенные Гермионой, издали низкий гул. Еще минут десять Финеас сидел, задумавшись, а потом быстро покинул раму, отправившись на поиски завхоза. Для разгадки головоломки не хватало еще одного кусочка, и Финеас не собирался терпеливо дожидаться, пока тот сам попадет к нему в руки.

 

* * *

Гермиона трансгрессировала в небольшую рощицу, находившуюся позади одинокого коттеджа. Они купили его с Роном после того, как он отыграл первый год с профессиональной командой по квиддичу. Закрыв глаза, она втянула в себя аромат свежей земли и почувствовала, что все ее проблемы и беспокойства отступили. Ей здесь очень нравилось. Когда она увидела домик впервые, то сразу почувствовала к нему привязанность, сразу поняла, что это то, что было нужно. Они купили коттедж у престарелой ведьмы, которая собиралась съехаться со своей внучкой. Уже тогда дом находился под заклятием Доверия, и, купив его, они сделали Гарри Хранителем. Хотя Гермиона редко приезжала в коттедж, она всегда чувствовала себя здесь как дома.

 

Гермиона открыла глаза и направилась к черному входу, но замерла, не доходя нескольких шагов. В доме горел свет. Подкравшись, она заглянула в окно и сквозь тонкую штору увидела горящую свечу в большой комнате. Затем она заглянула на кухню, в которой оставили включенную лампу. Затем Гермиона переместилась к окну спальни. Ее взору предстала голая задница Рона, которая равномерно двигалась в такт его толчкам. Под ним лежала фигуристая блондинка. От удивления Гермиона отпрянула назад. Она почувствовала тупую боль в груди, но вскоре боль сменилась медленно поднимавшимся гневом. Гермиона опять пошла по направлению ко входу. Она предполагала, что Рон опять ей изменит, и морально подготовилась к этому. Но ей никогда не приходило в голову, что он приведет свою любовницу в ее дом. В ее укрытый заклинанием Доверия дом. В ее кровать. Когда Гермиона вошла на кухню и поставила вещи на пол, она почувствовала, что ее сердце превратилось в камень.

 

Некоторое время спустя Рон вышел на кухню, обеспокоенный звяканьем посуды. Там он застал свою жену, абсолютно спокойно сидевшую за столом, потягивавшую ромашковый чай и поджидавшую его. С удивлением смотревшую, как лицо Рона мгновенно посерело.

 

— Миона? — охнул он.

 

Одной рукой он держал палочку, а другой — простынь, обмотанную вокруг бедер.

 

— Сюрприз!

 

— Что... о, Мерлин... Герм, я все объясню...

 

— Пожалуйста, не надо. Честное слово, нет настроения тебя слушать. Заткнись, сядь и заруби себе на носу несколько правил, — Гермиона подождала, пока Рон не опустился на стул. Тогда она встала и принялась расхаживать по кухне. — Правило под номером один: никогда, слышишь никогда, не прикасайся ни к одной поверхности, на которой я сплю. Правило под номером два: никогда не приводи своих любовниц домой. Правило номер три: на людях и перед детьми мы будем любезны и дружелюбны друг с другом, но наедине ты никогда больше не будешь со мной говорить. Видишь, как просто. А сейчас ты соберешь вещички, прихватишь свою потаскушку и исчезнешь с моих глаз.

 

Рон резко поднялся со стула. В его глазах плескался неприкрытый гнев.

 

— Нет, это ты послушай...

 

 Гермиона выхватила волшебную палочку и направила ее на Рона. Простыня, обмотанная вокруг него, занялась ярким огнем, и Рон, замолчав на полуслове, стянул ее с себя и отбросил в сторону, пытаясь затоптать горячие языки.

 

— Четвертое правило: если ты нарушишь предыдущие три, то это тебе дорого обойдется. Ты меня понял? Если ты хочешь мне что-то сообщить, то пришли письмо с совой. А теперь пойди вон. У меня нет никакого желания разглядывать твое жалкое хозяйство.

 

Уже потом, когда Рон ушел, Гермиона сняла простыни с кровати и сожгла их во дворе. Затем она постелила чистые и вернулась на кухню, где снова села за стол, пытаясь понять, как быть дальше и что делать с новостью о беременности в свете сегодняшних событий. Она решила пока ничего не говорить. Лучше подождать до начала нового учебного года. А еще лучше — до того момента, когда родится их сын. Нет, лучше всего было подождать до того дня, пока их сын не женится. Вот тогда Гермиона в порыве душевной доброты пришлет Рону приглашение на свадьбу. Хорошая идея.

 

Притушив свет, Гермиона отправилась спать.

 

* * *

Покинув гостиную Хаффлпаффа, Снейп пошел по коридору по направлению к шкафу, где хранились швабры и ведра для мытья полов, но на половине пути его прервал шипящий звук. Оглядевшись, он увидел Финеаса Блэка, махавшего ему рукой с ближайшего портрета.

 

— Блэк, что это с вами? Вы пыхтите, как закипевший чайник.

 

— Мне нужно с вами поговорить. Подойдите к портрету Виллы Лакримозы, что висит при входе в школу.

 

— Блэк, у меня нет времени на всякие глупости. Передайте Альбусу...

 

— Не спорь, мальчишка, а то пожалеешь, — заявил Финеас, и ушел с холста, оставив удивленного Снейпа стоять посередине коридора.

 

Северус убрал швабру в шкаф и направился ко главному входу в замок.

 

 

* * *

Оказавшись в холле, Снейп увидел, что все рамы были пусты, и только на одном из портретов его поджидал директор Блэк.

 

— Что происходит...

 

— Снейп, что ты ей сделал?

 

Северус остановился и недоуменно посмотрел на портрет.

 

— Я говорю о Гермионе. Ты ее обидел на прошлой неделе. Зачем? — резко спросил Финеас.

 

Снейп с презрением посмотрела на него и отвернулся.

 

— Мне известно о долге жизни.

 

Снейп машинально поднял руку и прижал ее к груди, но ничего не почувствовал. Никакой боли. Он удивленно взглянул на Блэка.

 

— Долг напоминает о себе, только если ты о нем говоришь, а тут я сам догадался. Я знаю, что Уизли воспользовался своим правом, знаю об оборотном зелье. Я даже знаю, что на балу был ты, а не он. Последнее время я много о чем догадался. Чего я никак не пойму, так это почему Гермиона уверяла меня сегодня, что она тебе абсолютно неинтересна, в то время, как я точно знаю, что это не так!

 

— Сегодня? Она была в замке?

 

— Да, она зашла, чтобы забрать все нужные ей бумаги по исследованию, а потом собиралась отправиться в коттедж, чтобы дописать работу. Она призналась, что буквально предложила себя тебе, а ты отказался. И мне нужно знать, почему. Пойми и меня правильно, я не знаю, кому теперь быть верным, тебе или ей. Объясни, что происходит, а то мне придется рассказать ей все, когда она вернется в школу в сентябре.

 

— Ни в коем случае!

 

— Почему же?

 

— Вы сделаете ей только хуже.

 

— Что было плохо, так это то, что когда она к тебе обратилась, ты отпихнул ее от себя.

 

— Я знаю.

 

— Тогда почему ты так поступил?

 

— У меня не было выбора.

 

— Ничего не понимаю. Насколько мне известно, вы переспали, пока ты притворялся рыжеволосым болваном. Так что, дело не в долге жизни.

 

Снейп ничего не сказал, только повесил голову.

 

— Это было глупо с твоей стороны. Но вряд ли мне необходимо говорить об этом, судя по всему ты и так все понял.

 

Снейп посмотрел на него, крепко стиснув зубы.

 

— Все же объясни мне, если ты с Гермионой уже однажды переспал, то почему нужно было отказывать ей, когда она пришла именно к тебе? И если первый раз с тобой ничего не случилось, хотя, убей меня, я не понимаю, почему, то что бы случилось во второй?

 

Снейп тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

 

— Долг жизни мне не позволит. Если она узнает от меня, что Уизли не было на балу, мне крышка.

 

— А! Ты такой непревзойденный любовник, что она сразу же обо всем догадается? По-моему ты себя переоцениваешь. Зайди с другой стороны, так сказать. Да что с тобой?

 

Увидев глаза Снейпа, пылавшие гневом, Блэк отшатнулся.

 

— Скажите мне, Блэк, что вам известно о свадебной церемонии Грейнджер?

 

— Да ничего мне особенно неизвестно, меня на нее не приглашали. Насколько я знаю, церемония проходила у Уизли дома. Мне кажется, что ее родственники тоже присутствовали.

 

Он видел, что Снейп смотрел на него ожидающе, словно хотел, чтобы Финеас все сопоставил и пришел к правильному выводу. Тогда он попытался вспомнить все те вскользь упомянутые факты, все те обрывки разговоров, что ему довелось слышать за последние пять лет, и еще раньше, когда его портрет висел в доме на площади Гриммо.

 

— Мне кажется, что у них была гражданская церемония, даже, скорее, маггловская, — на этих словах Снейп замер и внимательно посмотрел на Блэка, и тот понял, что разгадка была где-то близко. И тут наконец два, на первый взгляд не имеющие никакого отношения друг к другу факта, сошлись воедино. — Мерлин! Они так и не провели обряд связи!

 

По выражению лица Снейпа, Финеас догадался, что попал в самое яблочко.

 

— О, Северус, только не говори, что между вами произошел стихийный обряд!

 

— Хотел бы, да, увы, не могу.

 

— Как же она ничего не поняла?

 

— Она же магглорожденная. Она необыкновенно талантлива, но некоторые обычаи волшебного мира так и остались для нее тайной, — ответил Снейп и опустил голову. — К тому же, она сильно напилась, — закончил он и запустил пальцы в волосы.

 

— Ты еще большая сволочь, чем я думал.

 

Снейп промолчал и кивнул головой.

 

— Ну и что же произошло дальше?

 

— Ничего. Как могло что-то произойти, если моя магия подавлена? — воскликнул Снейп и резким движением задрал рукав свитера, обнажая металлический браслет и Темную метку.

 

— Но если бы не это, то обряд бы завершился?

 

— Да. Ее магия, словно волна, выплеснулась из нее, пыталась соединиться с моей. Это было самое прекрасное зрелище, которое мне когда-либо доводилось видеть. Но это так ничем и не завершилось. Из-за браслета моя магия заперта внутри меня, и после той ночи, я чувствую, как она колотится, трепещет, пытаясь вырваться на свободу, всякий раз, когда Гермиона оказывается рядом.

 

Финеас сочувственно покачал головой.

 

— А как же ты ей все объяснил?

 

— Никак. Она решила, что ее муж набрался каких-то новых приемов, в результате чего она чуть не стала сквибом, — Финеас удивленно посмотрел на Снейпа. — Я же говорю, она сильно напилась и плохо соображала.

 

— Ну, тогда ее к Уизли в постель и калачом не заманишь, — Финеас только отмахнулся от убийственного взгляда, которым наградил его Снейп. — Так что, если ты с ней опять переспишь, то она точно обо всем догадается.

 

— Я боюсь, что она обо всем догадается, даже если наши руки случайно соприкоснутся.

 

— И если бы в ту ночь ты не пошел на поводу у своей слабости, то сейчас вы могли бы быть вместе, ведь эта Связь сильнее долга жизни. 

 

Они обменялись грустными взглядами.

 

— Бедняга Уизли, — произнес наконец Блэк. Снейп метнул в него испепеляющий взгляд, но Финеас не обратил на него никакого внимания. — Подумай сам. Уизли спас твою жизнь, а потом взял и женился на твоей суженой. Ваша с ней магическая Связь на протяжении пятнадцати лет старалась оттолкнуть Уизли. Все это время они были несчастны в браке, не понимая, почему. Должно быть, в самом начале они действительно очень любили друг друга, если смогли продержаться столько лет. А потом, в довершении всего, ты взял да приехал в замок. Судьба подчас бывает такой изменчивой злодейкой, — Блэк нарисованной рукой провел по волосам. — Как вы все еще с ума не посходили. Вы ведь еще не сошли с ума, не так ли? Как это Уизли до сих пор не съехал с катушек? Держать в руках жизнь одного участника магической Связи и при этом быть женатым на другом. Северус, тебе следует быть осторожным. Рональд сопротивлялся влиянию Связи на протяжении пятнадцати лет, кто знает, к чему это привело, он может быть опасен, особенно после того, как ты оказался в школе, и влияние только усилилось.

 

— Мне эти факты прекрасно известны и без вас, Блэк.

 

— В этом я не сомневаюсь. Вопрос в том, что ты собираешься делать.

 

Снейп вздохнул и внимательно посмотрел на портрет.

 

— Я не собираюсь ничего делать. Через шесть месяцев я смогу уехать и не вижу необходимости менять планы.

 

— Не видишь необход... Что за ерунду ты говоришь? Гермиона ведь твоя суженая, Снейп. Нельзя вот так закрывать глаза на этот факт.

 

— Можно, и именно так я и сделаю. Ей ничего не известно о магической Связи, и если я ей об этом расскажу, то это никак не изменит ее жизнь к лучшему. Она наконец у своей цели, все то, ради чего она так упорно работала, стало доступным. Так неужели вы думаете, что это в ее интересах оказаться в немилости только потому, что ей не посчастливилось родиться соединенный магическими узами с осужденным Пожирателем смерти.

 

— Но у тебя нет выбора!

 

— У меня никогда нет выбора! — закричал Снейп, и его голос эхом отлетел от стен замка. — И все же я в состоянии принять хоть какое-то решение: я не буду вмешивать Гермиону в эту историю, — закончил он почти шепотом.

 

— Но тогда она сойдет с ума. Ты уже...

 

— Не сойдет, если не будет ни о чем подозревать. К тому же наличие детей убережет ее от безумия. Тогда она была не со мной, а с мужем, и обряд остался незавершенным. Ее происхождение не даст ей сойти с ума. Она выживет. Много людей живут без своих суженых, и ничего, как-то умудряются быть счастливыми.

 

— А ты? Что случится с тобой? Ты знаешь об этой Связи, Связи, которая была закреплена близостью, пусть и в несколько непривычном виде. Ты сойдешь с ума, Северус! Ты видел, как ее магия устремилась к твоей. Ты не сможешь выжить.

 

— С самого начала мне предназначалась смерть. К тому же, умру я не сразу. Надеюсь, что у меня будет достаточно времени, чтобы помочь Драко. А после того, как меня не станет, Гермиона будет свободна. Она сможет любить, кого только пожелает, даже Уизли, если он сам к тому времени окончательно не тронется. Все эти годы я не давал ей жить нормальной жизнью и даже не подозревал об этом.

 

— О, Северус...

 

— Не смейте, — Снейп ткнул длинным пальцем в портрет. — Мне не нужна ваша жалость. И ваша дружба мне тоже не нужна. Мне от вас вообще ничего не нужно, кроме молчания. Если вы скажете ей правду, то разрушите ее жизнь. И я вам этого не прощу, — закончил Снейп, развернулся на каблуках и зашагал прочь по коридору.

 

— Ты обманываешь себя, если думаешь что сможешь отказаться от Гермионы. Магия этого не позволит! — Финеас прокричал вслед удалявшейся фигуре.

 

Снейп ничего не ответил, только обернулся и наградил Блэка ненавидящим взглядом. Затем он продолжил свой путь в подземелья.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: