Методологические проблемы дефинирования категории культурного и природного наследия

Многие дефиниции гуманитарного знания относительны. Так существует от полутора сотен до двух тысяч определений культуры [41]. Но, в сущности, большинство определений представляют культуру как:

– совокупность материальных и духовных ценностей;

– деятельность человека по созданию, сохранению и передаче этих ценностей;

– совокупность связей и отношений между институтами, в которых человек осуществляет культурную свою деятельность;

– особое качество, свойство всех видов человеческих отношений, по которым они отличаются от биологических [46].

С философских позиций мы согласны с последней дефиницией. Так по словам В.А. Подороги, культура прилагается к любому виду деятельности. Для становления в рамках культуры всё должно быть включено в специфический ритуал присвоения. Именно присвоение наделяет «сделанное» качеством культурного образца. Культура не может быть «вещью», она – способ. Философ отмечает, что нет культуры всего, «культуры культуры», по сравнению, например, с «культурой общения». Культура не может мыслить самое себя, таким образом – акт культуры не субстантивируем. Культура является не субъектом, а качеством, предикатом [28].

Однако с позиции культурологии для нас важна первая формулировка, отсылающая к аксиологическому подходу и конкретным вещественным и невещественным объектам, который могут быть атрибутированы в качестве наследия. Ясное приложение культуры к наследию превалирует перед исследованием сущности феномена. Мы намеренно упрощаем и обобщаем понятие культуры до совокупности ценностей. Но если мы взглянем на ключевые определения культурного наследия, то увидим в этом противоречие.

Так, согласно Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО от 1972 года, под «культурным наследием» понимаются:

– памятники: произведения архитектуры, монументальной скульптуры и живописи, элементы или структуры археологического характера, надписи, пещеры и группы элементов, которые имеют выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки;

– ансамбли: группы изолированных или объединенных строений, архитектура, единство или связь с пейзажем которых представляют выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки;

– достопримечательные места: произведения человека или совместные творения человека и природы, а также зоны, включая археологические достопримечательные места, представляющие выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, эстетики, этнологии или антропологии [1].

Памятники, ансамбли, достопримечательные места по определению ЮНЕСКО имеют универсальную ценность. Конвенция предлагает рассматривать под культурным наследием конкретные объекты, сооружения архитектуры, скульптуры, живописи и их группы, в том числе включенные в природный контекст. Но, как замечает Д.С. Лихачев, многие понятия в процессе их существования расширяются. Понятие памятник первоначально отсылало лишь к «монументу», но со временем стало охватывать любые строения, а позже – и пейзажи, районы городов, улицы, вплоть до «коллекций, как единого целого, отразившего личность человека-собирателя» [31]. Подобная неполная дефиниция вынудила ЮНЕСКО принять отдельную конвенцию о нематериальном культурном наследии от 2003 года. Но она так же приравнивает к нематериальным ценностям связанные с ними (традициями, обычаями, навыками и т.д.) инструменты, предметы, артефакты и культурные пространства [2]. Возникает два вопроса: как атрибутировать артефакт – например, строение – связанное с обычаями. Соотнести его с материальным наследием или нет, или включить в ассоциативный культурный ландшафт. Но если выделить комплексные виды наследия, то не будет ли это новым противоречием, ведь тогда очень многие памятники возможно рассматривать как часть традиций или связанных с ними ритуалов. Здесь мы констатируем слишком обобщающий и в то же время раздробленный характер культурного наследия, возможно, чрезмерно усеченный «бритвой Оккама».

Обратим внимание на другую дефиницию.

Согласно «Основам законодательства РФ о культуре», культурное наследие Российской Федерации – это «материальные и духовные ценности, созданные в прошлом, а также памятники и историко-культурные территории и объекты, значимые для сохранения и развития самобытности РФ и всех ее народов, их вклада в мировую цивилизацию» [4]. Мы вновь видим идентичность правовой дефиниции «культурного наследия» и культуры в широком смысле. Но авторы правового документа пошли еще дальше – их формулировка дистанцирует памятники и территории, вкупе с объектами значимыми для самобытности РФ – от ценностей любого рода. Имеют ли они в виду ценности, как артефакты, а памятники не как ценности, но недвижимость не совсем понятно.

Приведем другой пример определения по Э.А. Баллеру: культурное наследие – это «совокупность доставшихся человечеству от прошлых эпох культурных ценностей, критически осваиваемых, развиваемых и используемых в контек­сте конкретно-исторических задач современности в со­ответствии с объективными критериями общественно­го прогресса» [10]. И как точно подмечает В.Л. Кургузов, мы должны обратить внимание на выражение «критически осваиваемые», т.е. осознанно рефлексируемые. Он полагает, что мы обязаны отбирать ценности исходя из принципов гуманизма [29]. «Гуманизм» здесь понимается как идея игнорирования или сокрытия таких вещественных и невещественных объектов, которые показывают сугубо отрицательные стороны культуры, например, явление каннибализма, зафиксированное в истории освоения Арктики. Сужая сущность культурного наследия, мы преуменьшаем фундаментальные основания данного определения, но конструируем его релевантно целям данной работы.

Культурная ценность не равна культурному наследию, исходя из сущности последнего. Термин «наследие», подразумевает результат деятельности прошлого. Точные временные рамки выделить сложно. На примере Арктики, культурным наследием считаются как многовековые стоянки коренных народов Севера, так и относительно новые, даже не столетние останки техники времен СССР. Яркий образец: единственный сохранившийся экземпляр тяжелого четырехмоторного бомбардировщика ТБ-3 с бортовым номером Н-210 Бориса Чухновского, производства 1930-1938 годов. Так согласно С.П. Калите, наследие, коррелируя с «наследством», понимается не просто как совокупность опредмеченных результатов, но совокупность смыслов, актуализируемых современной культурой в материальных и духовных объектах прошлого [25]; или, по В.Р. Рокитянскому, как культурный массив прошлого, передаваемый новому поколению [42].

Таким образом, под культурой вообще мы будем понимать любые духовные и материальные блага, созданные человеком. При этом, исходя из принципа холизма Аристотеля и Я.Х. Смэтса, сумма благ не будет равна всей культуре. Каждое благо в отдельности ценностно-нейтрально и соотносится с культурой только посредством акта «присвоения» – осмысления. Тогда культурное наследие – это критически отрефлексированные – (а также осваиваемые, развиваемые и используемые в контексте конкретно-исторических задач современности [30]) блага прошлого – актуализируемые как ценности настоящего – отвечающие критериям социального прогресса и гуманистическим приоритетам общества. Эти ценности не существуют сами по себе, они выступают в роли информационного и интеллектуального потенциала нации, фактора социализации личности, ресурса, определяющего социально-экономическое и социокультурное развитие регионов России и мира [36].

Российское законодательство синонимизирует культурное наследие, уточняя его как «памятники истории и культуры», выделяя объекты наследия в «категории историко-культурного значения». При этом «историчность» относится в первую очередь к архитектуре: «объекты культурного наследия федерального значения - объекты, обладающие историко-архитектурной, художественной, научной и мемориальной ценностью» [5].

Если анализировать наименования статей о наследии, то мы встретим различные предикаты: культурное, историко-культурное, даже культурно-историческое наследие [36]. По словам Т.С. Курьяновой термины «культурное наследие» и «культурно-историческое наследие» для большинства отечественных исследователей релевантны, поскольку оба отражают исторический процесс накопления и трансляции совокупных ценностей культуры и природы» [30].

В данной работе историко-культурное наследие в целом синонимично культурному. Во-первых, мы избавляемся от неоднозначной трактовки «культурности» в бинарной оппозиции «культурное – некультурное», как это, например, сделано В. Молчановым в переводе феноменологических работ, где «культурные характеристики» интерпретированы как «культурконтекстные». Во-вторых, понятие «исторического» для нас указывает на привязанность к конкретным эпохам и событиям. Не в последнюю очередь это связано с выработкой стратегии актуализации и популяризации объектов через событийную, нарративную составляющую в рамках компьютерной игры. Понятие «историко-культурный» подчеркивает диалектический характер наследия. С одной стороны – это дискретность, существование в конкретную эпоху, соотнесение с конкретными фактами и событиями, а с другой – континуальность, преемственность во времени, через актуализацию в современной культуре.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: