Глава 6. Коршун расправляет крылья.

 

 Примерно к половине одиннадцати вечера.

 В Риме стихли все улицы, скверы и дороги, только извечные ночные стражи бдели и следили за порядком в великой столице. Но только вокруг Великого Капитолия, величественного здания, что являлось сосредоточением всей силы в Рейхе, бурно кипела жизнь. Великий Капитолий был похож на покрытый куполом Колизей, только украшенный статуями и флагами, посвящённому Рейху.

 К его входу постоянно подходили всё новые люди, у которых бесчисленное количество военных проверяло документы, удостоверяясь, чтобы ни одного лишнего человека не было на собрании.

 Все представители верховного управления государства пришли сегодня к Великому Капитолию, зданию, предназначенному для собраний всех Департаментов Власти в Рейхе.

 Оно было огромным и серым, не вмещавшим взгляд.  Великий Капитолий был собран из обычного обработанного камня серого цвета, отчего он и получил своё второе название – Каменные Палаты.

 Внутри здание было по типу амфитеатра, разделённого на секции. Где каждая секция была отдана представителям определённого Департамента Власти.

 Кроме огромного зала, в этом здании имелись туалеты, гардероб и отдельная комната для Канцлера. Сам зал имел отопление и освещался множеством ламп, отчего в помещении лился, просто внеземной яркий свет. В центре зала была высокая трибуна, с которой говорили ораторы и сам Канцлер.

 Как внутри, так и снаружи стены были обработаны фресками и резьбой, посвящённые становлению Рейха и величию первого канцлера. Внутри с серых стен свисало несколько огромных штандарта Рейха, на которых был изображён герб империи – трёхглавая птица, стилизованная под орла из древней партии НСДАП.

 Сегодняшнее заседание было очень важным, ибо собралось по требованию самого Канцлера, поэтому было принято решение собраться всем представители власти, которая только возможна в Рейхе.

 А вертикаль власти в таком государстве как Рейх была жёстко определена, структурирована и проработана, как нельзя лучше. И вся эта структура, и иерархия отвечали такому идеалу как незыблемое повиновение, ибо считалось, что только когда наступит полная и покорная соподчинённость, то и придёт истинный порядок.

 На сегодняшнем заседании учувствовали главы властных ветвей, которых именовали Департаментами Власти со своей свитой и другими высшими чинами или и прочими парламентёрами.

 В центре всей вертикали стояло – «Имперское Буле» – четырёх палатный парламент, со строго определённым количеством людей: 204 человека. Именно этот парламент был первым Департаментом Власти, который зародился в ещё неокрепшем Рейхе. Именно на него в своих начинаниях опирался первый канцлер. И именно этот человек создал его таким, какой он является сегодня.

 Первой палатой являлся «Региональный Совет». Он являлся представителем интересов каждого региона в парламенте. Именно этот «совет» должен был отстаивать перед государством и самим Канцлером свои интересы, рассказывая о своих животрепещущих проблемах. Но если вдруг представители региона начинали жаловаться о насилии Культа Государства или Церкви, возмущались глупости действия министерств или высказывались против репрессий в регионах, ссылаясь, что практически не остаётся рабочих рук, то этих людей просто убирали с должности и брали под арест. Что с ними было дальше, мало кто знал.

 Вся страна была разделена на несколько огромных Провинций, а та в свою очередь дробилась на Территории, разделённые на городские области. В Рейхе имелось пять провинций и четырнадцать территорий. С каждых четырнадцати территорий выбиралось по три человека.

 Каждого из трёх человек выбирал, так называемый «Губернаторский Совет Территории», где естественно председательствовал  сам губернатор. А в совете были лишь доверенные лица управителя целой Территории. И прежде чем быть выбранным на заседание совета, человек проходил специальные тесты, где было триста вопросов, составленные Имперор Магистратос, Империал Экклесиас и Культом Государства. Если претендент не допустил не единой ошибки, то его пропускали на собеседование со священником, культистом и представителем министерства Идеологической Чистоты. И только когда человек прошёл собеседование, то тогда его допускали на встречу с губернатором.

 Второй палатой являлся «Народный Сенат». Он являлся представителем наболевших нужд обычного народа, интересов простой многочисленной рабочей массы, неискушённой в политике или религии.

 Этих представителей выбирали на «Народных Куриях», этаких контролируемых референдумах, где за два месяца подавались кандидатуры на выборы.

 Тех, кто был «идеологически нестабилен» и вызывал подозрения у любого представителя власти, отсевали на вступительных этапах, а сами кандидаты проходили тяжёлые тестирования и опросы на «идеологическую годность», проводимые знаменитой триадой: церковью, Культом Государства и министерством Идеологической Чистоты. С каждой Территории была своя квота, которая перед выборами постоянная изменялась, но на исходе всегда должно получиться сто человек.

 Третьей палатой являлось Законодательное Собрание. Оно занималось составлением новых законов для государства, их разработкой и представлением перед Канцлером. Но на деле верховным законопринимателем был именно Канцлер, который имел право принять или отклонить тот или иной закон. И если закон оказывался противоречащим догматам и постулатам Рейха, то всё собрание могли спокойно распустить и собрать новое. Поэтому законы составлялись особо прилежно, с постоянной оглядкой на Империал Экклесиас и Культ Государства.

 Это собрание набирал сам Канцлер из «идеологически чистых» людей, кандидатуры которых ему предоставляли члены Высшего Капитула. Причём человек мог быть кем угодно, лишь бы он был связан с властными структурами в Рейхе

 Четвёртой палатой Имперского Буле являлся Высший Капитул, состоявший из двенадцати человек, именуемыми верховными лордами. Это была особая палата, парламент над парламентом. Самое удивительное, что сформированный при первом канцлере из ближайших и доверенных лиц, при следующем правителе сумел продвинуть закон о том, что Канцлер теперь не выбирал членов Капитула, они сами оставляли на местах своих приемников. Это Собрание принимало решение, отвергало законы и правило вообще наравне с самим Канцлером.

 Власть каждого Лорда была почти неограниченна, она имела полный деспотичный характер. Они яростно плевали на все постулаты церкви и идеалы Культа Государства. Канцлера просто завалили письмами о постоянных нарушениях верховных лордов, но правитель огромной империи почему–то бездействовал. Все особенности их правления оставались за кулисами политики, известно было одно, что членом Капитула мог стать любой, кто закончил «Политика Схолум».

 Следующим Департаментов Власти стал был Имперор Магистратос. Это был нерушимый и монолитный стержень всей государственной бюрократии. Как было сказано в Кодексе Слуги Государства: « Имперор Магистратос – несокрушимый молот Рейха, готовый своей массой обрушиться на любого, кто отринул ласковый свет Канцлера».

 Этот Департамент Власти являлся административной и бюрократической структурой государства, состоящей из бессчётных сотен тысяч государственных служащих, от чиновников всех рангов и до простого административного персонала. Эти люди, подобно проклятым беспрестанно работали, практически на всех уровнях государства, не оставляя ни один самый порайонный уголок в тени. Как было записано в «Кодексе Имперор Магистратос»: «Хоть все являются слугами государства, но они нечто больше. Они имперская бюрократия, живущая только для управления Рейхом на всех уровнях. Будь это составление простых списков, тотальное управления всеми Провинциями или осуществление полного контроля над населением, эти люди живут ради своей работы».

Следуя идеалам Рейха, от каждого служащего государству требовали неимоверной отдачи, для того, чтобы вся имперская машина работала исправно. Если человек не укладывался в требования, то его освобождали от должности, а «рейтинг» понижали. А чем выше должность, то тем больше была ответственность и нагрузка. И за исполнением порученного неустанно следил Трибунал Рейха, способный убедительно оружием напомнить о долге служащего государству.

 Именно в этом Департаменте Власти рассчитывали так называемый «Рейтинг Гражданина», по сути определявший судьбу и участь человека, жившего в Рейхе.

  И за исправность всего этого исполинского механизма отвечал один человек, стоящий на самом верху этой неистово длинной бюрократической лестницы – Лорд–Магистрариус или «Главный Лорд». Он являлся ответственным за всё функционирование бюрократического аппарата, став его главой и лицом, абсолютным и неоспоримым управленцем, который назначался только Канцлером и ему одному лишь подчинялся. Этот человек имел неограниченные полномочия в своём Департаменте Власти, имел право им единолично руководить и не принимать во внимание ничьих решений. Его слово или указ не оспаривались, а принимались на уровне закона, если он не противоречил моральным догмам Рейха, который необходимо исполнить любой ценой.

 А после главы Имперор Магистратос шла вся бесконечная лестница чинов, начинающаяся с Министерского Консула – заместителя Лорд–Магистрариуса и председателя Совета Министров.  Этот самый совет являлся органом совещания, который помогал выбирать и принимать решения «Главному лорду». В Совет Министров входили более ста пятидесяти глав из самых разных министерств, которые только были в Рейхе.

 У каждого министра был целый корпус своих заместителей и ещё больше подчинённых. Сама структура министерств была просто огромна и неимоверна разветвлена. В среднем у каждого министерства было в подчинении больше пятисот тысяч человек.

 В Рейхе вся суть такой системы сводилась к одному – установить максимально полную и непрерывную слежку за собственными гражданами. Каждое министерство отвечало только за свою сферу, и лишь в ней работая. Министерства собирали данные по каждому человеку, оказавшемуся в их сфере деятельности или полномочий. По отношению к гражданам им давались немаленькие полномочия. Человек был обязан ответить на любой вопрос, который задаст служащий министерства, вплоть до интимной жизни. И если ответ не понравится бюрократу, то гражданину могли запросто понизить «рейтинг».

  Так же в ведение Имперор Магистратос входило полное управление всей региональной структурой Рейха, от мелких сёл, до крупнейших городов. И именно для этих нужд был создан весь губернаторский корпус. Выше всех стояли Гранд–Губернаторы, управлявшие Провинциями. Сразу после них стояли Лорд–Губернаторы, заведовавшие всеми делами на определённой Территории. Ниже них были только обычные Градоначальники и Старосты деревень и сёл.

 И каждый слуга Рейха будь это управитель вверенной ему земли, министр и простой проверяющий, чтобы добиться своей должности был обязан пройти самые сложные экзамены на идейную годность и соответствие идеалам государства. За каждого претендента на должность должен был поручиться священник, и заявить, что этот человек строго соблюдает заветы, оставленные ещё первым канцлером. И особо ревностное наблюдение за всем министерским и управленческим каскадом осуществляла церковь

 Империал Экклесиас стала славным перерождением старой католической церкви. Она поддерживала и насаждала словом и огнём веру в Бога, просто вдавливая в умы догмы пуританской морали. Никто не должен был преступить священные заветы главной христианской книги. И любые отступления, вплоть до неправильного действа на богослужении, сурово наказывались и преследовались по всему Рейху.

 Но помимо моральной муштры все церковные иерархи яро и пламенными речами убеждали мирян в святости и избранности Канцлера. А его почитание на богослужениях приравнивалось к почитанию Бога.  Во славу Канцлера проводили таинства, святость его имени воспевали всюду, от огромных соборов до мизерных часовен, а в проповедях священники убеждали мирян в том, что курс Канцлера единственно верный.

 Империал Экклесиас постоянно получала огромные суммы на свои нужды, которые от года в год всё росли. Когда обычные граждане Рейха жили в серых бетонных коробках, то кафедральные соборы просто слепили своим великолепием, ибо, как сказано в Кодексе Империал Экклесиас: «Пусть же народ лучше будет пребывать в нищете и недостатке средств, чем умалится величие церкви нашей святой и тем более Канцлера. Пускай наш быт будет скуден, но догматы великого Рейха, ведущие нас к процветанию и ограждающие от разнузданности и похоти, должны быть соблюдены любой ценой».

 И священная мораль распространялась и насаждалась везде где только можно было. В Рейхе быть атеистом, значит быть еретиком.

 На самом верху церковной иерархии был Верховный Отец. Этот человек был подобием папы римского. Верховный Отец полностью контролировал свою церковь и в своих решениях опирался лишь на Библию, Фолиант Гражданина и законы Рейха. В его бессменном владении находилась вся структура Империал Экклесиас.

 Вся церковь Рейха делилась на три «ордоса» или отдела: Миссианерос Темпле, Корпус Веры и Инквизиция.

 Миссианерос Темпле или Имперская Церковь была основным проводником идейно–политико–религиозной линии государства. Его возглавлял Круг Кардиналов, орган коллегиального управления, находящийся в полной отчётности перед Верховным Отцом.

 Ниже них располагались чины соответственно старой католической иерархии, но была ещё одна должность. Это первый пастор, представитель монашеских общин и крайних захолустных, поместных церквей.

 Имперская Церковь с фундаментальной и фанатичной ревностью насаждала веру в Бога и Канцлера, нетерпимо относясь к культам, которые говорили обратное, обвиняя их в ереси и призывая к уничтожению. Так во время преследований «еретических» учений на территории Рейха была в буквальном смысле сожжены все конфесии типа буддизма или ислама и ещё более двадцати тысяч сторонних культов, хоть схожим с католичеством, но говорящих о ложном правлении Канцлера. Так наряду с сектами были выжжены: церковь «Всех Святых» в Милане, община «Братство Пророка» в Неаполе, движение «Любовь Христа» в Мадриде и ещё более двух десятков духовных течений, общин и культов. Но ещё пострадали и те, кто к религии не имеют никого отношения. Верховный Отец обратил свои гневные речи против движения «Зелёных», вегетарианцев, обвиняя их в нарушении постулатов веры. Но больше всего пострадали те, кто ходит под стягом радуги, призывая к свободе в любви.

 За ними объявили самую настоящую охоту, ведомую Инквизицией. Их вылавливали как зверей и сжигали на главных площадях или где придётся, как то было во Флоренции, когда движение в защиту их прав загнали в огромную не достройку и подожгли. Запах палёного мяса в городе витал ещё неделю. Их загоняли под асфальт и топили в нечистотах, как то произошло в Афинах, где сначала люди от страха спрятались в канализации, а потом агенты Инквизиции спровоцировали в городе коммунальную катастрофу, повредив трубы с горячей водой и отвечающие за биологические отходы. Люди просто сварились заживо в кипящих нечистотах. Инквизиция за всё время своей охоты казнила более миллиона людей, имеющих вольные взгляды на любовь.

 Следующим ордосом был Корпус Веры. Это идеологически–фанатическое боевое подразделение церкви, используемое для решения проблем с еретиками и противниками церкви. Но он поднимался только в случаях крупных восстаний, носящих антицерковный и антиправительственный характер.

 Корпус Веры делился на Храмовую Стражу и Церковное Ополчение. Храмовая стража занималась непосредственно крупными и официальными операциями или полномасштабными боевыми действиями, а так же защитой храмов и священников. Этот ордос возглавлял Великий Паладин. Он же контролировал первого Дружинника и Ординариус.

 Первый Дружинник это представитель Церковного Ополчения, армии фанатиков и обычных граждан, которые вооружались только в случаях угрозы. Первый Дружинник контролировал Вече Дружины, орган коллегиального управления, в свою очередь этот совет контролировал Поместных Вождей, занимающихся обороной и организацией религиозного войска на местах.

 Ординариус это совет Лорд–Храмовников, состоящий наиболее высших чинов в этом ордосе. Именно этот орган совещания помогал Великому Паладину в управлении всем подразделением Корпуса Веры.

 В храмовники забирали ещё с раннего детства, это была законодательно установленная обязанность крещеных родителей. По закону Рейха, своего мальчика–первенца они отдавали на службу Имперор Экклесиас. И во время службы, тренировок и бесконечных молитв, юноша превращался в фанатичного служителя церкви, готового на всё, что скажет ему иерарх. Он был готов на всё… даже пойти на «очищение» – убийство во имя веры собственных родителей.

 Ещё один ордос, который был безжалостней и фанатичней остальных – Инквизиция. Она занималась своими прямыми обязанностями – розыск, охота и поимка политических и духовных преступников, а так же их уничтожение. Инквизиция это секретная религиозная полиция Рейха. Её возглавляет Верховный Инквизитор. Ему, бесспорно, подчиняется весь этот ордос.

 Для того, что б поступить на службу к церкви Рейха, помимо закона о «Священном Первенце» надо после окончании школы пойти учиться в Областной Семенариус. После пяти лет службы в нём, Синод Сменариуса определял в какой ордос человек уйдёт на дальнейшую службу и наиболее талантливые в области розыска и убеждённости в постулатах Имперор Экклесиас зачастую всего поступали на службу в Инквизицию.

 Она превратилась с могущественную религиозную церковную полицию, перед которой дрожали все, ибо в её власти было обречь на уничтожение целые города, как это было с Новой Венецией – самоуправляющимся городом. Это произошло за два года перед смертью первого Канцлера. Агенты Инквизиции заподозрили жителей этого города в ереси, по перехвату всего одного сообщения, где говорилось, что политический курс Канцлера не совсем отвечает потребностям народа в духовной сфере. И только по одному этому подозрению было инициировано уничтожение этого города. Не армия Рейха, а корпус храмовников, ведомый инквизиторами, глубокой ночью обрушил на город сначала град снарядов, потом залил напалмом. И уже в выжженный город вошли инквизиторы и казнили немногих выживших не щадя никого.

 Ещё одним департаментом и представителем всей судебной власти был Трибунал Рейха.

 Трибунал Рейха это представительство всей судебной власти и системы в Рейхе, олицетворение его справедливости, законности и всей скоротечности исполнения правосудия. Этот Трибунал возглавляли трое Трибуналяриев, которые осуществляли всё управление и высшее судейство в империи. Этих людей выбирал сам Канцлер из «Политика Схолум».

 Верховный Трибунал делился на два «критархиума» или две ветви: Судоустройство и Боевые Соединения Трибунала. Судоустройство возглавлял Верховный Судья, он контролировал все суды, которые были в империи. От его взора не укрывался ни один суд различного ранга и типа, от Высшего Суда Рейха до обычного сельского поместного судилища. Он контролировал всех судей: Провинциальных, территориальных, региональных и городских. Верховный Судья должен был избираться Канцлером и знать наизусть «Рейх Лекс» – неимоверно огромный свод основных законов.

 В этом государстве не было судов по экономическим или гражданским спорам. Всё сводилось к одному принципу: «Что не соответствует постулатам Рейха, то подлежит осуждению и уничтожению». Все суды в Рейхе производились с оглядкой на Культ Государства и проповеди церкви. К примеру, в суде если человек докажет, что убитый им гражданин был еретиком или выражал ярое недовольство Канцлером, то его могли спокойно отпустить на волю, сославшись на «Добрую моральную волю, скрепляющую великий Рейх».

  Следующим отделом были Боевые Соединения Трибунала, делившиеся на две ветви: Гвардия и Комиссариат. Их возглавлял – Боевой Критарх, в чью компетенцию входило руководство всей боевой структурой Трибунала.  Военные соединения осуществляли скоростное правосудие, защиту судей и карательные операции, а так же тотальную слежку за улицами городов, соблюдением и исполнением законов.

 Гвардия была охранно–боевой структурой Трибунала, выполнявшая в основном карательные операции, охрану судей и судов. Известен случай когда целый полк Гвардии был отправлен на укрощение восстания. Эта операция получила название «Пламенный Рассвет», когда на заре целый полк, под прикрытием реактивной артиллерии сравняла с пылью самопровозглашённый город–демархию, публично заявивший первому Канцлеру, что он хоть и не отделяется от Рейха, но будет сам менять городское законодательство. До сих пор каждое утро можно увидеть чёрные руины этого города, поросшие мхом.

 Гвардию возглавлял Коммандер – Лекс Милитарис. Гвардия и была костяком Трибунала, что несла своё тяжелое правосудие на предателей и отступников, от которого никто не способен был укрыться.

 В полномочия же Комиссариата входило слежение за соблюдением и исполнением законов Рейха. Именно они занимали поддержкой порядка на улице. Непревзойдённые легисты, досконально знающие закон своей страны, во имя порядка и режима холодной и железной рукой соблюдали постулаты империи. Они спокойно и без объяснений могли арестовать человека, который не так посмотрел на плакат с лицом Канцлера, ибо, как сказано в Фолианте: «Наш Канцлер и есть наш отец, ты не в праве даже посмотреть на него с осуждением».

 Комиссары любого ранга могли быть внедрены в совершенно разные структуры и вершить правосудие на своё усмотрение. Все чины, вплоть до Надзирателей, должны были пройти обучение в «Политика Схолум» и отслужить в Армии Рейха. Остальные – Надзиратели и Уличные Комиссары, для службы, должны были подать заявки к Квартальным Комиссарам, а те их зачисляли на службу.

 Комиссары вершили полномочия там, где им вздумается, и как они сочтут нужным. Был случай, когда адепты Культа Государства подали жалобу, что на частном предприятии не соблюдается Культ. Прибывший туда комиссар в назидание другим каждого десятого заставил пройти принудительную лоботомию.

 Ещё одним Департаментом Власти стал Культ Государства. По своей идейности этот Культ был двоюродным братом церкви, но только ориентация у него была сугубо светско–гражданская. Она насаждала святость государства везде, где только можно.

 Отслеживал Культ ситуацию, пользуясь всеми возможными данными из министерств и своими собственными. У неё не было силовых структур, в деле принесения воздаяния и насаждения железной праведности она полностью полагалась на Трибунал Рейха.

 На её самом верху был Великий Патриарший, полностью управлявший Культом. Сразу за ним были Окружные Магистрарии Культа, следившие за состоянием почитания государства в Округе, состоявшим из двадцати культополисариев или Обителей Культа – огромных и серых, в сорок этажей, зданий в которых и распологался Культ. За ними шли управляющие культополисариями – Государства Жрецы. Они руководили всей жизнью и деятельностью в Обители Культа.

 Культ Государства насаждался везде и всюду. Адепты Культа был вправе проводить любые проверки, когда им захочется. Им обязаны были предоставить любые данные, вплоть до информации касающейся подробностей интима и мыслей. Если гражданин отказывал служителям Культа Государства в предоставлении информации, то запускались стандартные механизмы Рейха, перемалывающие судьбы и души людей, вечно клеймя их отступниками.

 Помимо всего в культополисариях адепты имели собственные печатные издания, чтобы издавать свои брошюры «правильного поведения». И каждый день печатались тысячи брошюр и книг поставляемые во все магазины и раздаваемые прямо на улицах. И любой книжный магазин обязан был закупать определённую квоту этих книг, в противном случае владельца могли арестовать за «Сопротивление распространения блага и праведности в Рейхе». Если человек отказывался брать на улице брошюру, то его тоже могли спокойно арестовать.

 Если из информации, полученной Культом, следовало, что уровень почитания государства упал, то там начинают проводить почти каждые два часа на площадях города и сёл проповеди, а порой увеличивают количество показательных порок. Так было по всей Северо–Балканской Территории, когда уровень почитания государства упал на девять сотых процента, то затем весь регион внимал сладким проповедям Культа и страдал от бесконечных проверок и засилья репрессий всего комиссарского состава.

 Ну и последним носителем власти была Корпоративная Палата. Это был удивительный Департамент Власти, ибо он отражал экономическое влияние постулатов и догматов Рейха.

Она отражала интересы предпринимателей в среднем и мелком бизнесе, ибо крупные торговые потоки и все самые крупные и значительные экономические возможности были полностью в руках государства. Корпоративная Палата вечно делила экономику с Имперор Магистратос, практически с ним в некоторых сферах сращиваясь, а точнее с министерствами, отвечающими за экономическое развитие. А таких структур было не меньше десятка.

 В её компетенцию входило отраслевое отражение интересов всех сфер и рекомендации насчёт экономического развития Рейха. У неё не было чётко определённых Канцлером глав. Правитель всего лишь мог одобрить или отвергнуть кандидата на пост Куратора Палаты, прошедшего все необходимые идеологические тесты и собеседования. И на каждое заседание приходили определённые люди, которым на данный момент было поручено отражать интересы производителей, предпринимателей и рабочих на заседаниях Департаментах.

 В сферах влияния Палаты оказывались, как и мелкие магазины с небольшим предпринимательским составом, и огромные торговые центры, где наравне с государственными товарами, поставляемой министерствами, могла продаваться и частная продукция. Эта Курия была чем–то вроде великим арбитром между незначительным частным сектором и массивной государственной экономикой. Именно понимая всю силу и возможность финансовых потоков в руках умелых людей, и была создана эта Палата. Так же с помощью этой Палаты более эффективно отслеживались насущные проблемы для всех слоёв населения, что давало ещё больше информации в руки Рейха.

 Но эта палата была жёстко ограничена и тотально контролировалась со стороны остальных Департаментов Власти, которые старались максимально полно следить нисколько за её деятельностью, сколько за жизнью предпринимателей. Если продукция была «антиморльна» или не соответствовала идеалам режима, то такой предприниматель сурово наказывался, по всем законам Рейха.

 Помимо всех этих Департаментов Власти при Канцлере ещё был Координационный Кабинет. В этом органе управления Рейха заседали все главы Департаментов Власти, с председательством Канцлера. Именно в этом Кабинете обсуждались все аспекты эффективного управления так, чтобы интересы Департаментов нигде не сталкивались, и в государстве не возникало беспорядка.

 И каждому Департаменту власти в зале была отведена своя секция, где в самом конце на троне сидел глава отдельной властной ветви.

 Все уже начинали рассаживаться по собственным местам, а на возвышениях уже сидели главы нескольких Департаментов, готовясь к заседанию. Но в зале ещё стоял разговорный гул, который начинал медленно утихать.

 – Парламентёр Исайя, а когда начнётся заседание сегодняшнего Капитула? – Прозвучал средь общего шума вопрос.

 – В восемь часов, может чуть позже, парламентёр Тиберий.

 Между двумя людьми наступила лёгкая тишина, которая, несмотря на разговоры возле них, показалась им неловкой.

 – Мда, а здесь очень шумно. – Рассудительно начал Исайя. – Здесь очень много людей собралось. Я не припомню такой явки со времён вступления второго Канцлера на свой пост.

 – Сегодня здесь заседают все представители Департаментов Власти. – С еле уловимым вдохновением в голосе сказал Тиберий.

 – Сегодня выступать будем сам Канцлер, без своего заместителя. – Искривив губы в улыбке на лице, произнёс парламентёр. – Парламентёр Тиберий? – Вопросил Исайя, пытаясь обратить внимание на свои слова.

 – Да, парламентёр Исайя. – Неожиданно сухо ответил собеседник.

 Они были обычными парламентёрами, представителями третий палаты. В Капитуле к каждому человеку, относящемуся к власти, надо было обращаться «парламентёр», а потом уже называть имя.

 – Парламентёр Тиберий, а вы не видели, кого ни будь из четвёртой палаты? – С удивлением произнёс парламентёр. – А то я не наблюдаю Лордов, хотя они частые гости на заседаниях.

 – Парламентёр Исайя. – Холодно и строго начал Тиберий. – Я не знаю, а теперь пора начинать молчать, заседание уже началось.

 Прозвенел сигнальный звонок, говорящий о том, что заседание уже началось. После звона оглушительного и режущего уши истошного звона в зале стала постепенно наступать тишина. Голоса постепенно спали на нет.  

 Во всей зале наступила гробовая тишина, слышно было только чьё–то сопение и работа вентиляции. Свет был несколько приглушён. От всего этого в зале создалась мистическая обстановка.

 На самом деле никакой мистики здесь не было. По правилам заседаний, после звонка наступает так называемая «Благодатная минута». В это время все про себя, втечение минуты, все присутствующие читали про себя молитву Богу и двести третий псалом хваления Рейху, составленный Культом Государства.  

Ровно спустя минуту, со своего сидения встал один человек, одетый в обычный костюм Капитула: тёмно – синие брюки, пиджак, чёрные туфли и белую рубашку.

 В зале стояла такая тишина, что шарканье одежды и стук туфлей по каменному полу были слышны на самых последних рядах.

 Этот человек поднялся на трибуну, положил небольшой электронный планшет и по привычке поправил галстук.

 Подошедший к трибуне человек являлся спикарием, человек, объявлявший проблемы и начинал заседания. Он по старой традиции немного кашлянул и сиплым голосом начал говорить:

 – Господа парламентёры, великий и всеми любимый Канцлер, да будет имя его вечно восславляться, приветствует вас на заседании Капитула.

 И по правилам заседания все присутствующие встали и выполнили Жест Герба – сложили руки на груди и склонили головы.

 Когда все с показным благоговением выполнили этот жест и уселись, спикарий продолжил:

 – Сегодня на нашем заседании будет обсуждено несколько неотложных и важных проблем. Но первая и самая важная проблема, это война с Северо – Иберийской Федерацией. И начать с доклада, это заседание, я попрошу маршала Армии Рейха – Тита Аврелиуса.

 Из рядов вышел человек одетый в чёрную официальную военную форму. Он по военной выправке зашагал к трибуне – годы службы давали знать о себе. В его руках бы электронный планшет с информацией.

 Он поднялся на трибуну, быстротечно пробежался пальцами по планшету, взглянул в него и начал своё выступление:

 – Господа парламентёры, как вы знаете, наши войска ведут боевые действия в северо – западной части Иберийского полуострова. Восставшие оказались хорошо вооружены и подготовлены, не исключено, что в их рядах есть перебежчики из нашёй армии. Мы столкнулись с ожесточенным и организованным сопротивлением. На данный момент наши потери исчисляются: более трёхсот человек убитыми, семьсот пятьдесят восемь ранеными, уничтожено и повреждено шестнадцать БТР и уничтожили четыре танка. Но есть и хорошие новости, недавно мы взяли города: Виго, Оренсе, Саррию и Вилалбу. На сегодняшний момент мы штурмуем город Луго. Это всё значит, что мы выходим напрямую к столице мятежников – Сантьяго де Компостела. Но перед этим оплотом отступников сформированы ряды тяжёлых укреплений. Если всё продолжиться, темп наступления останется как сейчас и нам окажут поддержку, то через неделю мы возьмём столицу сепаратистов! – Помпезно и громогласно сказал маршал, но внезапно для всех с сокрушением в голосе продолжил. – Но наши подразделения нуждаются в продовольственных ресурсах, подкреплениях и боеприпасах. Без всего этого мы не сможем сохранить темп наступления, ни, то, что его ускорить. Мы остро нуждаемся в помощи Рейха. – Сказал Тит, вглядываясь в лица и реакцию парламентеров, после чего всё же решил закончить. – У меня всё, спасибо за внимание, господа парламентёры.

 Маршал взял планшет и с чувством выполненного долга направился на то место, где сидел.

 – Кто хочет высказаться по этой теме? – Сказал спикарий, вновь вставший к трибуне.

 – Я буду говорить! – Послышался на всю залу громкое воззвание, с нотками наглости и самолюбия в голосе.

 – Хорошо. – Выдохнув, с усталостью, от этого человека, в голосе, начал говорить спикарий. – Лорд–Магистрариус.

 Через несколько мгновений у трибуны уже стоял высокий мужчина, облачённый в чёрные одежды, поверх которого было фиолетовое пальто. В его глазах игриво плясал нездоровый блеск.

 – У нас решили попросить помощи? Армия решила просить помощи? Решила просить наших ресурсов? – Наглым голосом началась глава бюрократии. – Тогда пусть армия ответит на один вопрос: почему это случилось? Почему там вспыхнул мятеж и почему его вовремя не подавили? Почему наша великая армия не смогла подавить мятеж? – Требовательно и вызывающе вопросил Лорд–Магистрариус.

 – Я думал, за состоянием области должен следить территориальный Лорд–Губернатор. Парировал Маршал.

 – Но подавление мятежей на ваших плечах, и только на ваших. И направлять к вам дополнительные войска, мы не считаем нужным. Я не считаю нужным. – С жутким самодовольством и гордыней заявил Лорд. – Так как нам нужно охранять наши границы от вторжений мигрантов и враждебных держав.

 – Но кто тогда окажет нам помощь? – Растерянно и с еле читаемым отчаянием вопросил маршал.

 – Тут мы можем помочь. – Послышался из зала обременённый возрастом и мудростью голос.

 По направлению к трибуне после этих слов пошёл пожилой мужчина. На нём был изукрашенный кремовый балахон и от него пахло благовониями. Когда он подошёл к трибуне, то между ним и Лорд–Магистрариусом возникло заметное напряжение и буквально пару мгновений они смотрели друг другу в глаза, будто испытывая друг друга. И после недолгой борьбы, начальник правительства, как–то нехотя, но все, же уступил место у трибуны.

 – Я Верховный Отец нашей великой церкви. – Громогласно и вдохновенно начал вставший у трибуны иерарх. – Мы услышали мольбы и нужды армии. Они защищают нас, оберегают наш покой, а теперь пришло время нам отплатить. Империал Экклесиас объявляет Иберийский Крестовый Поход, и отправляет несколько боевых соединений Корпуса Веры в поддержку нашим братьям в борьбе с отступниками. Праведным светом мы искореним эту сепаратискую ересь. – Эффектно и подавая призыв, сказал Верховный Отец, и немного обождав, столь же помпезно продолжил. – Так же мы окажем и ресурсную поддержку доблестным сынам Рейха. Завтра мы объявим о начале благотворительной акции в храмах, мы постараемся помочь вам, чем сможем.

 – Спасибо вам, ваше святейшество. – Тихо, практически неслышимо сказал маршал.

 – Ха! – Внезапно воскликнул Лорд. – Как можно кормить тех, кто не может подавить мятеж? – С возмущением задал свой вопрос руководитель Имперор Магистратос.

 – Как можно кормить тех, кто не может предвидеть мятеж и тех, кто ставит не умелых губернаторов во главе? Как можно доверять тем, кто убог умом и душой и проваливает ту великую цель, которую на него возлагает наш великий Канцлер. – Спокойно упрекнул Верховный Отец.

 – Да, что ты знаешь о нашей работе, Отец?! – Импульсивно высказался глава правительства

 – Вы смеете дерзить верховн…

 – А заткнись. – Прервал Лорд–Магистрариус кого–то парламентёра.

 – А как же полк–орден? – Неожиданно для всех присутствующих спросил Исайя.

 – Эти предатели мало что могут. И они продемонстрировали своё свинство тем, что просто не хотят жертвовать на этой войне собой. – Ответил Главный Лорд.

 – А может, они лучше натренированы, и не бросаются в бой сломя головы, стараясь выполнить ваши, порой безумные, приказы.

 – Да как ты смеешь их поддерживать, ты свинья полк – лоялисткая.

 После этого в зале вспыхнула волна негодования, от нанесённого оскорбления. Священными постулатами Рейха любое оскорбление в стенах Капитолия было запрещено, и поэтому эта ситуация многих просто ввела в неподдельный ступор. Многие стали выражать своё недовольство. Заседание Капитула грозило превратиться в обычный базар, несмотря на присутствующих рядом охранников, что с недоумением смотрели на происходящее. Некоторые из охранников уже потянулись к дубинкам на поясе. Кто–то из парламентёров переглядывался, не зная как на это реагировать, ибо такой беспорядок грозил собой в первый раз.

 Но вдруг неожиданно быстро настала тишина и гул, ор в зале унялся. А разгневанные парламентёры поспешили покорно занять свои места.

 К трибуне уверенной походкой шёл второй Канцлер.

 

Несколькими минутами ранее.

 

 – Вы готовы? – Прозвучал заботливый старческий голос.

 – Я готов, помощник Мицелий. – Послышался как некогда уверенный ответ.

 Это была обычная и странно простая для такого человека комната. Её небольшие размеры создавали эффект тесноты, и вещей в ней было не много: небольшой книжный шкаф, роскошный рабочий стол, диван из кожи. В комнате было единственное окно, которое по углам прикрывали алые занавески. У окна стояли два стула, на которых и расположились два человека.

 Первый – человек высокого роста, с длинными до плеч светлыми волосами, неимоверно утончёнными чертами лица и худощавым телосложением. На нём были кожаное пальто, тканевые чёрные штаны и кожаные сапоги. Второй – человек низкого роста, с короткими седыми волосами, более плотным телосложением и в простом зелёном костюме дворецкого.

 – Скажи мне, Мицелий, почему ты так долго служишь мне?

 – Я десятилетия служил и вашему предшественнику. Мне нужно просто работать, а может, я слишком стар и сентиментален и не могу покинуть службу, на которой я столько долго пробыл, что она стала частью моей души.

 – Хорошо… ты действительно верный слуга. – Довольно заключил собеседник.

 – Вам ещё понадобится помощь, какая ни будь?

 – Ох, мой старый друг помощь, не нужна. – С лёгко расцветшей улыбкой на тонких губах был дан ответ.

 – Хорошо. – Было начал старик, но вдруг приумолк, после чего всё же сказал – Старый канцлер гордился бы вами.

 У израненного сердца собеседника пробежало странное и неописуемое чувство, и он слегка схватился за грудь, а по щеке пробежала слеза. Воспоминания пришли сами собой.

 Всё произошло и началось чуть больше года назад, в больнице.

 Это была одна из самых современных палат во всём Рейхе. Она была полностью белой, несколько окон, драгоценная люстра, а в середине палаты один единственный пациент – умирающий первый канцлер.

 К его телу было подключено множество жизнеобеспечивающих устройств, которые ещё поддерживали тлеющий и угасающий огонь жизни в могущественном политике. Сам он был почти весь окутан паутиной из разных перепутывающихся и на вид бесконечно вьющихся проводов. В палате стоял характерный звук работы устройств и писк показаний о работе сердца.

 На кровати лежал некогда могущественный политик, уже практически ни на что не способный. Но и сейчас немощный старик, даже в таком виде он поваливал несметной империей силой своего слабого голоса и движением своей немощной руки, которая практически была парализована.

 В палате находилось ещё два человека: заместитель канцлера и высший лорд. Но даже такой матёрый и повидавший виды мужчина как высший лорд смотрел на умирающего повелителя Рейха с опаской, в его глазах читался неподдельный и животный страх. Он всё ещё боялся правителя даже если это был умирающий старик.

 – Подойди ко мне. – Практически неслышимо и сипло сказал умирающий Канцлер, указываю немощной рукой на своего заместителя.

 Заместитель робко и с опаской подошёл к умирающему старику и его аккуратно взял за руку.

 – За своё правление… кхе – кхе – Выкашлялся умирающий Канцлер, захлёбываясь кровью, которая была уже у него на губах. – Я много чего совершил за свою жизнь. Много ужасного и недостойного. Я хотел бы исповедаться, но я знаю, что не успею, а по сему я хочу дать тебе напутствие. – Сказал бывший уже за гранью смерти повелитель Рейха.

 Вдруг Канцлер сжал руку помощника. Его зрачки сильно расширились. А кровь изо рта потекла всё обильней. Все приборы просто сошли с ума, начав истошно пищать и верещать. И канцлер высказал свои последние слова:

 – Не допусти моих ошибок… Бойся не тех, кто за стеной, а кто рядом с тобой. – Тяжело и закашливаясь почти шепча вымолвил умирающий правитель.

Но вот рука Канцлера стремительно начала обмягчать, сам он стал беспорядочно хвататься за воздух, а приборы залихорадили в бешеном ритме.

 – Врач! Врач! – Кричал без пяти минут новый канцлер.

 – Помни о моих ош…

 После этих слов все приборы умолкли, и в палате только раздался истошный писк.

 Ещё некоторое время в палате стояла тишина, только врачи уносили безжизненное тело.

 Новоиспечённый Канцлер сидел, схватившись за голову с пустым взглядом. Глаза же Лорда выдавали огромное облегчение, как после тяжёлой работы раба на плантациях.

 – Король умер, да здравствует король. – С улыбкой и довольным голосом, разведя в стороны руками, сказал Высший Лорд.

 – Что, прости? – С непониманием спросил Второй Канцлер.

 – Пойдём, поговорим о будущем Рейха. – Поспешно сказал Лорд.

 Они оба вышли из больницы и направились к автомобилю Лорда. И через пять минут они уже были в богатом и роскошном ресторане.

 Их за столиком сидело четверо человек: один новый Канцлер и три Лорда.

 – Что ж, Канцлер умер, теперь пора решать, кто будет новой властью. – С коварной улыбкой сказал один из Лордов, самый высокий по росту.

 – Я что–то не понимаю? – Уже испуганно, но всё так, же непонимающе сказал новый Канцлер.

 – Что ты не понимаешь? Здесь всё достаточно просто. Власти мало, а нас много. Нам мало того, что мы имеем сейчас и мы хотим больше. Наша логика довольно проста. – Вызывающе произнёс Лорд.

 – Послушайте, народ не готов… – Пытаясь хоть что–то объяснить начал Канцлер.

 – Слушай теперь меня – Грубо и нагло прервал говорившего Лорд. –  Либо ты принимаешь наши условия и спокойно живёшь, либо мы, так сказать, отправим тебя на досрочную пенсию. Твой диктат будет окончен, так и не начавшись. – С улыбкой сказал Ротмайр. 

 После чего Лорд достал изукрашенный нож, и показал боевой пистолет, который висел у него на поясе, в знак того что он даже сейчас готов исполнить сказанное.

 Новый Канцлер тяжело вздохнул, потом сглотнул. Он быстро понял, что пойти на противостояние с Лордами сейчас это означало бы верную смерть.

 Этот Высший Лорд, который и вёл переговоры по виду и поведению был самый наглый и матёрый. На нём было бежевое пальто с брюками и туфлями. У него была короткая стрижка и пять серебряных вставных зубов в правом верхнем ряду.

 – Ну, каковы же ваши условия, господа Лорды?

 – Ха, правильный выбор, мальчик. – Унизительно произнёс матёрый Лорд. – У нас есть несколько правил: любое наше решение – твоё решение, любой наш закон – твой закон, все, что ты решаешь делать ты согласовываешь с нами… короче говоря: всё что ты делаешь, хоть даже если захочешь чихнуть, ты всё обсуждаешь с нами. Чтоб без нашего ведома – ни шагу, а то отправишься вслед за своим предшественником. Ты нас понял? – С угрозой, но, не снимая улыбки, произнёс Ротмайр.

 – Да, понятно. А у меня вопрос, можно задать?

 – Ха, а ты быстро понимаешь всё. Можешь задать.

 – А какие у меня права?

 – Хм, ты останешься символом для народа, мы будем править из тени, а ты будешь марионеткой, красивой куклой, ведь народ легче верит в святость одной фигуры. Человеческой мешанине легче служить и объединяться возле одной личности, понял?

 Пододвинутый Канцлер был шокирован подобными словами. Те, кто был призван служить народу, сейчас готовы были плевать на него. Верховные Лорды напоминали уличных бродяг, что отобрали у прохожего нечто ценное и почувствовали после этого себя избранными до такой степени, что возомнили себя выше всего мира.

 – Да. – Тихо, покорно и сломлено произнёс Канцлер.

 – Вот и славно, что ж, за это можно и выпить… Официант!

 Тот, кто стал Канцлером и сам не хотел вставать на этот пост, желая передать его кому–нибудь другому. Он не хотел ссоры с Верховными Лордами, ибо им двигало желание уйти в тень, в тихий угол Рейха и разделить эту тишину с той, с кем он хотел быть до конца жизни. Но судьба оказалась жестока. И пост Канцлера стал единственным залогом осуществления страшного возмездия, за нанесённые душе увечья.

 Но внезапно добродушно сказанные слова помощника вырвали из воспоминаний больную душу:

 – Скоро ваше выступление, вы готовы?

 – Я всегда был готов. – Холодно кинул Канцлер, но потом более мягко спросил. – Скажи мне Мицелий, ты готов меня поддержать?

 Хотя Канцлер и сам не понимал, зачем он спросил верности у обычного слуги, но почему, то сейчас ему это показалось очень важно.

 – Господин Канцлер, я вам всегда буду верен.

 В душе Канцлера пробежала волна облегчения, и он обрёл неожиданное спокойствие, позволив сосредоточиться себе на будущем выступлении. И его чин – Канцлер звучал на подобии второго имени. Его везде и всюду его называли не иначе как «канцлер» соответственно должности. И наименование чина попросту срослось с самим именем человека, который был правителем.

 – Твои слова греют мне сердце. – Сердечно вымолвил правитель.

 – Спасибо. – Сказал помощник и на свой страх и риск решил задать вопрос, за которым обычно могла последовать казнь. – Господин Канцлер, вы можете рассказать, как у вас получилось перехитрить Лордов?

 На что ему неожиданно спокойно собеседник ответил:

 – Да, я расскажу тебе. Любой мой шаг был поставлен под контроль, но даже в этом положении мне удалось действовать в своих интересах. Да, пускай все мои решения, которые были мною, приняты раньше это решения Лордов, но я научился определять их слабости. И у них у всех как под копирку оказалась одна слабость: их бдительность было довольно легко усыпить. Всего полгода пресмыканий и унижений и они забыли даже о моём существовании. Их гордыня, их жажда богатств, их сладострастное корыстолюбие и похоть затмили разум этих развращённых ничтожеств. Потом я нашёл верных мне людей, и теперь мне удалось установить контроль над Лордами. Они даже не заметили, что у меня появились новые знакомства. Они были настолько поглощены своей жадностью и похотью, что не увидели, как возле них меняется обстановка.  Но это не главное, мне удалось выяснить самое важное для нанесения решающего удара: где они заседают для принятий решения, как урвать ещё кусок власти или ободрать, кого–нибудь. И через несколько минут будет нанесён финальный удар.

 – Мда, вами бы гор…

 – Не повторяй о нём. Мне больно это вспоминать. – Неожиданно по–человечески и держась за сердце, попросил Канцлер.

 – Но почему? Он в вас души не чаял. – Тихим и мягким голосом спросил помощник

 Канцлер ничего не ответил, он лишь посмотрел в окно и немного ухмыльнулся.

 – Скажи, Мицелий, ты кому бы из нас был бы больше верен? Первому или же мне?

 – Я всегда был верен ему и бесконечно буду верен вам.

 – Хорошо, задам другой вопрос: кого из нас ты больше уважаешь?

 Слуга немного поёжился в кресле, но в его взгляде не пробежало и искры страха. Он повернулся и взглянул в лицо, в глаза Канцлеру.

 – Его.

 Правитель не был ошеломлён этим ответом, скорее неудовлетворён.

 Канцлер хотел спросить, почему так, но тут в комнату вбежал молодой человек высокого роста. Это был ещё один слуга.

 – Господин Канцлер, положение требует вашего немедленного вмешательства. – Запыхавшись, и тяжело сказал вошедший.

 Канцлер оглядел комнату, выдохнул.

 – Хорошо, я сейчас пойду.

 Слуга кивнул и быстро вышел из комнатки.

 – Я, пожалуй, тоже пойду, мне пора. – Сказал  Мицелий.

 – Да, мой старый друг, тебе пора.

 Мицелий тяжело поднялся со стула и буквально поковылял к выходу.

 – Знаешь, Мицелий, а ты заслужил отдых. Ступай, отдохни пару недель.

 – Я вам больше не нужен. – Жалобно, почти рыдающе спросил старый слуга.

 Канцлер несколько секунд держал молчание, после чего практически шепча, сказал:

– Мой друг, я не хочу, чтобы ты был в Имперском Дворце или в парламенте… я хочу тебя ещё долгие годы видеть…

 Слуга вышел за пределы комнаты и стал направляться к запасному выходу. Он знал, что о нём позаботились и только что уберегли его от вихря политики, что готов перетереть в пыль любого слабого или кому–то дорого человека. У слуги есть семья, есть сын и дочь, есть внуки. И Канцлер обеспечил ему то, что последние свои годы старик проведёт с ними.

 Несколько секунд стояла тишина, а правитель несметной империей недвижимо сидел, уставившись в одну точку. Но вдруг его рука со скрипом от пальто опустилась в карман.

 Канцлер тихо вынул кулон на цепочке и открыл его. Он несколько мгновений смотрел в него, на прекрасное женское лицо, потом мгновенно и с толикой ярости закрыл его и положил его во внутренний карман пальто. После чего томно и шепча, вымолвил всего одного слово:

 –…Калья….

 Сущим шёпотом проговорил это Канцлер, после чего встал, осмотрел комнату и вышел из неё, пойдя на заседание.

 Правитель шёл уверенным, но не размашистым шагом. Его пальто легко покачивалось на ходу, чуть касаясь, пола. Он шёл шагом полным уверенности. В его взгляде читалась жуткая ненависть и холодный расчёт.

 Когда он вышел в зал, то все сразу затихли, и от предыдущего накала не осталось и следа.

 К нему тут же подбежал молодой слуга и прошептал на ухо некоторые слова, вводящие в курс дела.

 – Господин Канц… – Хотел сказать Лорд–Магистрариус.

 Канцлер с кожаным скрипом от пальто приподнял руку на уровень своей головы, согнув в локте, и проговорил:

 – Тише…  – После чего обратил свой взор на военного. – Маршал, вы получите все необходимые ресурсы для подавления восстания.

 – Спасибо, Господин Канцлер.

 – Верховный Отец. – Ввозвал к себе Канцлер священника.

 – Да, ваше пресвятейшиство. – Благословенно произнёс глава Империал Экклесиас.

 – Не стоит пока объявлять крестовый поход. Эта война началась на гражданских основах, а не религиозных. Предоставим дело войны солдатам нашей армии.

 – Да, пусть так и будет. – Покорно сказал Верховный Отец.

 После всего сказанного Канцлер прошагал к трибуне и забрался на неё. В его глазах не было неуверенности или сомнения, лишь холодная и железная решимость.

 Он немного потёр подбородок, поднял голову и приступил к выступлению. Колонки были так настроены, чтобы не показывать волнений «отца государства», ибо его рисовали только как сильного и непоколебимого лидера. По всей зале из звукоусилителей полился сильный голос, не передавая той дрожи, что была в нём:

 – Господа парламентёры, буду краток. Я решил изменить наше государственное устройство. Отныне мною будет учреждена ещё одна личная гвардия. Я усиливаю контроль над всеми Департаментами высшей Власти, теперь все ваши отчёты будут приходить ко мне и зачитываться передо мною лично, за каждым отделом будет установлен прямой контроль. – После чего голос Канцлера вздрогнул, а руки стали дрожать, но тут, же мгновенно взял себя в руки и твёрдым уверенным голосом продолжил: – И… я распускаю Высший Капитул, теперь в Буле заседают три палаты. – Всё. – Мгновенно и скоротечно произнёс вновь пришедший к власти Канцлер.

 После этих слов в зале повисла полная и непроницаемая тишина. Многие сидели и переглядывались, не зная, что можно сказать. В глазах людей мелькали сомнение и нерешительность. Люди с опаской смотрели на охрану, которая стояла подобно статуям в зале и до этого момента оставалась не замеченной.

 – Если возражений нет, то предлагаю закончить. – С явной радостью и облегчением в глазах проговорил Канцлер.

 Зал был в шоке, но что они могут? Обескураженные люди, прежде чем собираться по правилам должны были радостно и ликующе зааплодировать сказанному из уст правителя, ибо, как сказано в Фолианте Гражданина «слова государевы являют мудрость и свет истины, которым все должны радоваться». Никто не хотел противоречить могущественному правителю Рейха. Все молча стали покидать зал, приняв его слово как закон, которому нельзя противоречить. Вдруг шорох в зале был разорван голосом Канцлера:

 – Ах, и парламентёр Исайя, требую пройти в мою комнату.

 После этих слов пол зала удивлённо взглянули на него. Он не мог не подчиниться, ибо это было бы великим оскорблением, с неимоверной огромной ценой расплаты.

 Исайя тяжело выдохнул, едва видимо перекрестился, сглотнул и пошёл в комнатку Канцлера. По пути его ноги с каждым шагом всё тяжелели и становились более ватными, а сердце наполнялось страхом.

 Когда он зашёл, то он увидел своего правителя, который стоял у окна, с закрытыми алыми занавесками.

 –Говорят, ты один из тех, кто защищает полк–орден? – Холодно спросил Канцлер.

 После этого вопроса в душе у Исайи всё сжалось, но он нашёл в себе силы ответить:

 – Да, а что? – Последовал ответ дрожащим голосом.

 – Почему вы его защищаете? – Въедливо спросил Канцлер.

 – По…

 – А можешь не отвечать. – Резко и неожиданно оборвал его владыка Рейха.

 И в комнате повисла напряжённая тишина, но все, же Исайя решился спросить:

 – А почему вы его ненавидите? Чем вам не угодил полк? – Почти с требовательностью, прерываемой явной дрожью и нотами страха, спросил парламентёр.

 – Почему? Об этом я не смогу тебе поведать. Но я тебе расскажу одну историю. Совсем другую. Всё произошло почти год назад.

 И канцлер рассказал, как всё было, как кучка олигархов узурпировала власть, как его честь была попрана. Как целый год он пресмыкался перед похотливыми душами, чьё правление было нацелено на максимальное получение удовольствия. И чем дальше рассказ был, тем больше ужаса было на лице парламентёра.

 В глазах парламентёра читался тихий ужас. После того как Канцлер окончил рассказ, Исайя ещё долго собирался с силами, но всё же, через глубокое ошеломление, сумел задать вопрос:

 – Почему вы нам не сказали?

 Канцлер лишь ухмыльнулся и ответил:

 – Тогда было не время.

 Парламентёр ещё около минуты стоял в полном ошеломлении, но он сумел задать ещё один вопрос:

 – А причём здесь полк–орден?

 – Ох, мой милый. – Коварно начал правитель. – Я тебе уже говорил, что это другая история, и боюсь, ты уже её не услышишь.

 На лице парламентёра вспыхнуло непонимание и растерянность. Так же он уловил нотки зарождающегося безумия в голосе Канцлера.

 – Почему? – Уже с заметным страхом спросил парламентёр.

 – Иди ко мне. – Лихорадочно подозвал к себе Канцлер парламентёра. И Исайя неуверенно пошёл к Канцлеру.

 Канцлер на него посмотрел, мягко положил ему руку на плечо и, предвкушая реакцию Исайи, резким движением руки сдёрнул занавески.

 На лице парламентёра мгновенно застыли ужас и страх. Он медленно, скованными от страха шагами, и со слезами на глазах и издаваемыми рыданиями попятился назад.

 На большой асфальтовой площадке были связаны и поставлены на колени несколько десятков человек. Среди них ходили автоматчики в форме и ожидали приказа.

 Канцлер собрал на площади всех тех, кто защищал полк–орден, подозревался в предательстве и ереси, или мог составить Канцлеру политическую оппозицию.

– За что?! – Отчаянно и уже заплетаясь, вопросил Исайя. По его лицу потекли градом слезы. Его ослабевшее от страха тело рухнуло на диван, который стоял у Канцлера в комнате.

 Канцлер кровожадно улыбнулся и по–отечески развёл руками, крикнув: «За всё! ». И тут же мгновенным движением вынул пистолет, который покоился в кобуре и сделал оглушающий выстрел.

 После звонкого хлопка Исайя завизжал и, схватившись за живот, рухнул на пол, который был уже запятнан кровью.

 Канцлер подошёл к окну и открыл его настежь.

 – Выполняйте приказ! – Во всё горло крикнул Канцлер, и тут же послышались автоматные очереди вперемешку с криками и стонами умирающих людей.

 Старая, раритетная рация, лежащая в кармане Канцлера, внезапно зашипела, и послышался характерный статический шум.

 – Мы приготовились к штурму «логова». Ваши приказы.

 Канцлер выхватил рацию, уже не скрывая безумия, радостно закричал «Выполняйте», и спрятал её вновь в кармане. Потом подошёл к умирающему парламентёру, в его глазах читался страх и неимоверное желание жизни.

 – Что ж, вот и сладострастные паразиты скоро канут во тьму, как и всякая политическая нечисть. И только тогда будет установлен великий порядок.

 Потом хладнокровно он направил пистолет к голове Исайи и сделал выстрел.

 После залпа в комнате наступила тишина. Вся вуаль сумасшествия неожиданно спала с сознания Канцлера.

 От дула пистолета исходил лёгкий дымок. Канцлер убрал дымящийся пистолет в кобуру. В глазах правителя была бездонная пустота, как у человека, который только что вышел из алкогольного ступора. Он пустыми глазами осматривал помещение. Правитель увидел сжатое тело, которое осталось лежать на полу. Он увидел, как подошвы его сапог были запятнаны в крови. Канцлер решил подойти к окну и проветрить свою голову.

 Вся площадка была усеяна трупами и залита кровью. На лице Канцлера не расцвело ужасающей улыбки, как можно было подумать. А само жестокое устранение оппозиции не дало владыке Рейха  никакого удовлетворения.

 Потом он механическим движением, с всё ещё потухшим взглядом достал рацию из кармана и активировал её.

 – Верховный Мортиарий. – Сокрушённо начал повелитель Рейха. – Прейдите в храмовую комнату. Днём.

 Канцлер, выйдя из своего безумного ступора, почувствовал некое отвращение к тем идеалам, что сам воплощал. Но тут же мгновенно отвергнул эти мысли. Ему его предшественник, первый канцлер завещал содержать империю в великом порядке и справедливостью. И он исполнит этот долг любой ценой. Железом, огнём и кровью.

 

Тем временем в предместьях Рима.

 

 Это была старая загородная вилла, построенная в древнеримском стиле, в каких некогда жили патриции древнейшей империи золотого орла. Красный фасад, белые колонны, и небольшой бассейн во дворе. Постройку ограждала невысокая кирпичная стена, покрытая малиновой известью.

 Тридцать солдат бесшумно, подобно теням, пронеслись через двор, оставляя лишь след из мёртвых охранников, убитых из оружия с глушителем. И сидевшие в вилле достопочтенные господа не знали, что дни их правления сочтены.

 Зал был большой и роскошно украшенный: фрески, картины, пол из мрамора, резная мебель, а за большим круглым столом сидело девятнадцать человек в богатых изукрашенных костюмах.

 В гостином зале на втором этаже вовсю разгоралось шумное веселье. На круглом столе были выпивка, богатые блюда и самая роскошная сервировка. А в самом зале звучали шутки, смех и стояла атмосфера празднества.

 – Э–э–э, а где Ротмайр, где наш наглый друг? – С широчайшей улыбкой на пухлых губах спросил один из Высших Лордов.

 – Он сказал, что пойдёт решать некоторые дела. – Последовал ответ.

 – Ах–хах! Вечно у него какие – то дела. Он, что не поймёт, что мы можем жить как короли, та марионетка за нас всё сделает. – Пренебрежительно о Канцлере высказался Лорд.

 – Это да.

 – Ах–хах! Помнишь ту историю, что случилась почти год назад, как там эту девушку звали – то, Палья, Малья…

 – Калья.

 – О, правильно. Можешь рассказать ещё раз ту историю, а то меня в тот славный день не было с вами, брат.

 Один из Лордов показательно исказил голос, сложил рук на груди и приготовился рассказывать. Остальные замолчали. Кто–то курил сигару, кто–то пил виски, но все перестали переговариваться и готовы были внимать рассказчику.

 – Я всегда буду рад рассказывать эту историю. – Ехидно начал Лорд. – Это было около года назад. Тогда, то ничтожество не захотело проводить в жизнь политику нашего великого Высшего Капитула. Ну, подумаешь, мы хотели увеличить довольствие на содержание четвёртой палаты и уменьшить расходы на обслуживающий уличный персонал. Ничего, они бы с голоду не сдохли бы. Так вот, он решил нам устроить лекцию о благах народа. Мы его покорно выслушали и пригласили в театр. Только в этот день он работал только для нас. Это была сущая комедия для нас, а для него неистовая трагедия. Мы приволокли его в этот старый театр. Он был довольно прост, хоть построенный в стиле древнего амфитеатра. Ах, забыл упомянуть про Калью. Нам весь этот план предложил наш герой – Ротмайр. Благодаря теневикам полк–ордена, который наш герой убедил нам помочь, мы смогли выяснить, что именно она и есть возлюбленная той жалкой марионетки. Мы много тогда о той девке узнали. И смогли выяснить, где она живёт, работает – всё. Так вот, мы пришли в театр и заняли места поближе, что б всё разглядеть как следует, а то на задних рядах порою ничего не видно. И вот наступила кульминация: та девка на троне из золота с подключённым к нему электрогенератором. Ох, как только он увидел эту картину, как верещал то сопливое ничтожество, как он визжал – как свинья на скотобойне. Он бился у нас в ногах, плакался, катался по полу, как несчастное дитя, которому не купили игрушку. Он молил, просил, целовал нам ноги, вёл себя как ничтожный червь. И тут он поднял голову, и мы улицезрели его лицо: убогое, в пыли, красное с вздувшимися венами, глаза с порванными капиллярами из которых текли слезы, чуть ли не из крови. Боже, мы тогда просто не смогли удержаться, наш хохот, наверное, был слышен на улице. И тогда он пообещал, нет – он вопил, что всё сделает для нас. Мы в своём милосердии и великодушии, конечно, поверили, но все, же решили преподать ему урок. Ток из генератора был дан. Как она извивалась, трепыхалась, как рыбка, которая попалась на крючок. И он к ней ринулся. Только мы его остановили, один хороший удар и он валялся без сознания. А когда очухался парниша, то было всё кончено. Воздух заполнил запах жёной плоти, а на троне остались только угли. Он медленно поднялся и увидел, что сталось с ней. Мы тогда крикнули ему, что полк–орден нам всё рассказал про неё. Но он пропустил это мимо ушей. Его взгляд был тогда пуст как бездна. Мы ему сказали, что это за неповиновение, но он нас не услышал, он просто ушёл в себя. Нам пришлось его вразумлять ещё неделю…

 – А–а–а, это когда якобы Канцлер на неделю ушёл в отпуск? – С нескрываемым весельем спросил один из Лордов.

 – Да, но как мы все знаем, он ту неделю провёл в психушке, оклевывался.

 Зал заполнил громогласный смех. Все те, кто сидели просто давились им взахлёб.

 Но это ликование было не столь долгим, как хотелось веселящимся Лордам.

 Дверь взрывом разнесло в щепки, накрывая присутствующих каменной крошкой и щепками. Через пару мгновений в залу ворвалась группа спецназовцев. Они быстро скрутили ошеломлённых олигархов, которые не смогли даже слова сказать, не то что бы сопротивляться.

 Один из бойцов вышел вперёд. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Сняв свою каску, припустив маску, он стал говорить:

 – Именем и справедливостью Рейха и Канцлера, вы приговариваетесь к смертной казни, через…

 – А в чём мы обвиняемся? – Испуганно, но держа себя в руках, спросил один из Лордов.

 – А это на усмотрение Канцлера. – Последовал ответ. – Посмотри мне в глаза, ты же помнишь меня? – Требовательно вопросил воин.

 Лорды испуганно и суматошно переглянулись, пытаясь вспомнить, хоть что ни будь. Но потом один из Лордов испуганно и с расширившимися зрачками и костенеющим языком от страха вымолвил:

 – Я вспомнил тебя. Ты возглавлял отряд «Зета» у первого Канцлера… Его личную охрану…. Мы же тебя отстранили от должности….

 – Отстранили?! – Злобно воскликнул боец. – Наш славный и великий Канцлер восстановил меня на посту. – Сказал воин и тут же притих, но после полуминутной паузы он сел на корточки с ними рядом и более спокойно продолжил. – Вы должны помнить, что сделали с моей семьёй. Вы не просто отстранили меня от службы. Вы казнили всех, кого я любил, а потом закрыли меня в старой лечебнице, простите, для психов.

 – И что снами будет? – Уже отчаянно, захлёбываясь слезами, пролепетал один из пленников.

 На лице говорившего с Лордами бойца расцвела зловещая улыбка, после чего он довольно сказал:

 – Ох, Канцлер сказал, чтобы правосудие было скоротечным. Но его здесь нет, а вы в моих руках. Я вам обещаю, клянусь, что для вас это будет долгая ночь. Вас похоронят в закрытых гробах, если окажут подобную честь, не выкинув вас в печи мануфактория. – Грубо и жестоко закончил спецназовец, после чего крикнул своим бойцам:

 – Начинаем!

 Спецназовцы потащили Лордов через весь дом. Они визжали и брыкались, стонали и плакались, пытаясь избежать ужасающей участи и отчаянно хватаясь за собственную жалкую жизнь.

 В эту ночь леденящие и душераздирающие крики умирающих Лордов заполнили предместья вечного города. Власть Канцлера сегодня была восстановлена. Священные постулаты первого канцлера сегодня восстановились.

 

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: