Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.

 

Пришла пора рассказать об одном из двух лучших полководцев Смутного времени – о князе Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском.

Род Скопиных-Шуйских был старшим родом в клане Шуйских. И, как это часто бывает, наименее деятельным. Родоначальник рода, Иван Васильевич Скопа, вообще почти неизвестен. Его сын, Федор Иванович, был активным участником интриг при малолетстве Ивана Грозного, одним из вдохновителей Московского восстания против Бельских, верный соратник Ивана и Андрея Шуйских. Но репрессий серьезных он избежал. Сын его, Василий, известен только тем, что был главным воеводой в Пскове при осаде его войсками Батория. Однако он, фактически, не оказывал никакого влияния на оборону – все решал Иван Петрович Шуйский. Василий Федорович, как и другие члены рода, был скромным воеводой, лишенным таланта, но и властолюбия. Когда при Федоре Иоанновиче начались карательные меры в отношении членов клана Шуйских, Василий Федорович оказался единственным, кто вообще не принимал никакого участия в борьбе и интригах, поэтому его никак и не наказали. Его сыном был Михаил.

Михаил в силу своего рождения уже имел ряд привилегий, практически гарантированное место в боярской думе, даже при условии полного отсутствия таланта и заслуг, и хорошие стартовые посты в войске. Дальше была лотерея: отличился один раз – тебе обеспечена блистательная карьера, командование крупными соединениями, не отличился – беда невелика, все равно ты будешь занимать такие должности, которых другие добиваются всю жизнь непрерывной успешной службой – и все же добиться не могут.

Михаил Скопин-Шуйский отца лишился рано. Впервые его звезда всходит при Василии Шуйском, которому он был уже довольно дальним родственником. Он привлечен к борьбе с Болотниковым. Ему поручается командование вспомогательным отрядом. Основными силами командует Мстиславский. Скопин-Шуйский, которому всего лишь 22 года, отличается в первом своем бою. Он грамотно распределяет свои силы и, выждав момент, наносит мощный удар по войскам Болотникова. Он одерживает победу, но основной бой Мстиславский Болотникову проигрывает.

Скопин-Шуйский теперь может рассчитывать на быстрое повышение. Именно ему доверяет царь оборону Москвы. Вторым воеводой назначен Андрей Голицын – тоже успешное попадание. Полководцы разрабатывают план действия. Они готовятся измотать Болотникова в оборонительных боях, а затем выманить из укрепленного Коломенского стана, окружить и уничтожить. Скопин знает, что Болотников имеет тягу к действиям в поле.

Болотников атакует с запозданием, в его войске уже начался раскол. Атакует Донской монастырь и неудачно – он отброшен. Скопин решает: пора дать генеральный бой. Он еще рассчитывает на измену Истомы Пашкова – рязанского дворянина, командира дворянской конницы в войске Болотникова. Расчет оправдан, Болотников окружен, но проявляет стойкость. Он строит войско в каре и пытается отбивать нападения русских. Скопин прощупывает, отыскивая слабые места в его обороне, наконец наносит мощный удар, оборона трещит, в прорыв, образованный пехотой, вливается конница, и Болотниковское войско уничтожено, сам он еле спасся.

Скопин извлек важные уроки из этого боя – он понял, сколь эффективна может быть четкая оборона пехоты. Болотников, даже не имея хорошей позиции, стоя на ровном месте, правильно расположил свои части, и пробить его оборону было крайне сложно, и это при том, что у него не было никаких укреплений, пушек, и не было конницы для контрудара. Взломать оборону получилось тоже только пехотой. Скопин становится адептом не агрессивной тактики, когда все решает внезапность, мощь первого удара и обходные маневры, а тактики оборонительной – измотать противника четкой обороной и затем нанести контрудар. Он понимает возросшее значение пехоты, которой в Москве не хватало. Конница – не основная сила, конница лишь служит для решения тактических задач. Подавляющее большинство сражений ранее мы выиграли одной конницей, пехота обычно использовалась как пушечное мясо – погибнуть геройски, но измотать противника, чтобы уже конница могла его уничтожить. Скопин кардинально пересматривает эту тактику. В бою при Ворсме действует конница, но в пешем строю. Теперь тоже спешенная конница осуществляет прорыв, так как конные наскоки на плотно обороняющуюся пехоту не ведут к цели. Атака сомкнутого строя пехотинцев куда эффективнее (вспомним бой под Троицком).

Скопин пока может оперировать лишь спешенной конницей, но конники обучены драться именно на конях и вооружены соответственно для конного боя. Нужна тяжелая пехота, специально вооруженная и обученная.

Скопин-Шуйский убеждается в важности пехоты, когда в войске Мстиславского осаждает Калугу. На нем лежит обязанность делать «примет» к стенам. Это оканчивается неудачей – контрподкопом примет взорван. Скопин страдает как раз от отсутствия мощной, обученной пехоты, без которой взять крепость не представляется возможным. В конце  осады, когда всё войско побежало, именно он прикрывает паническое бегство остальных воевод и не теряет голову, отступив, сражаясь. Соратником его был тот самый Истома Пашков, который, предав сначала Шуйского, потом – Самозванца, был тем не менее воином смелым.

Следующим крупным боем становится разгром войск Болотникова под Тулой. Болотниковцы стоят в крепком месте, окруженные болотами, лесами с засеками. Скопин понимает окончательно, что в данной ситуации действие конницы не представляется возможным. Болотников надеется, что московское войско полезет в болото, потеряет большую свою часть в бесплодных попытках сбить с позиции повстанцев, а заодно и боевой дух, после чего он произведет контратаку и разгромит его. Это был его последний шанс на успех. Болотников рисковал, но рисковал обоснованно. Скопин быстро понял, что прямым лобовым ударом его не взять. Он разработал хитрый план – скрытное продвижение в тыл Болотниковцам части войска, и, пока другие силы Скопина отвлекают фронтальными атаками повстанцев, нанесение удара с тыла. План сработал успешно, Болотниковцы были сбиты с позиций и вогнаны в Тулу, на их плечах ворвались части Скопина, но на общий штурм он не решился, побаиваясь, что Тула может стать мышеловкой для его войск: у мятежников были немалые силы. Прав он был или нет, мы уже не узнаем. Скопину была свойственна в действиях осторожность, он не любил рисковать и ставить на карту всё, как делал Болотников и Телятевский, он предусматривал всегда несколько исходов. Как бы то ни было, смельчаки, ворвавшиеся в город, поддержки не получили и были уничтожены.

Скопин затем принимал деятельное участие в осаде Тулы, осаде, прямо скажем, непростой. Он сделал еще несколько важных выводов: во-первых, тот вывод, что с крепостями лучше не связываться самому, напротив, давать возможность врагам подолгу их осаждать и терять силы. Скопин на протяжении всей карьеры стремился не к захвату крепостей, а к выманиванию противника в поле и разгрому его именно в поле. Во-вторых, он обратил внимание на отличную тактику Болотникова против конницы, которая характеризовала правильный выбор позиции, на возвышении, в лесистой местности, среди болот. Скопин в прямом смысле учился у врага.

Резюмируя этот период его деятельности, скажем: он стал наиболее успешным полководцем того времени и мог рассчитывать на руководство войсками в борьбе с новой угрозой – Лжедмитрием Вторым. именно тогда Скопин получил боярство.

Однако у него возник конкурент – Дмитрий Шуйский, брат царя. Дмитрий Шуйский уже участвовал в различных сражениях, о которых речь ниже, и нигде себя не проявил, но ему очень хотелось добыть славы в бою. Раньше выше него ставились Мстиславский и Воротынский, в силу происхождения, но оба себя проявили в борьбе с Болотниковым плохо. Хорошо проявившие себя Андрей Голицын и Лыков никак не могли соперничать с Шуйским по знатности. Соперник был всего один – Михаил Скопин-Шуйский. Он имел все необходимые качества: и талант, и славу побед, и популярность в войске, а главное, был родовит. Он вообще представлял собой старшую ветвь Шуйских. То есть, обладал всеми качествами для того, чтобы возглавить войско.

Но Дмитрий Шуйский убедил Василия, что возглавлять войско должен он. Шуйский в итоге согласился, так как любил брата. Скопина-Шуйского в войско не взяли, Дмитрий слишком опасался его авторитета. В случае победы вся слава досталась бы именно Скопину – он это понимал! И Дмитрий в помощники себе взял человека, менее всего для этого подходящего – Василия Голицына, бывшего цареубийцу и предателя, вдобавок лишенного полководческих заслуг. Дмитрию не нужны были талантливые полководцы рядом с ним.

В итоге бой завершился полнейшим провалом. Надо было спешно собирать новое войско. Теперь уже не было времени для решения, кто знатнее: поставили достойнейшего, именно Скопина. Но Лжедмитрий не стал входить с ним в столкновение, а начал обходной маневр. Репутация Скопина была хорошо известна, и встречаться с ним в поле не хотелось. В это время в войске открылась измена Трубецкого, Катырева и Троекурова. Скопину пришлось проводить расследование вместо боевых действий, и армия, не вступив в бой, вернулась обратно.

Шуйский в сложный момент проявил снова, как при нашествии Болотникова, присутствие духа. Он подготовил Москву к обороне, которую возложил на талантливого Андрея Голицына. Скопину он поручил важнейшую миссию – отправку на Север и заключение договора со шведами, которые были не в восторге от успехов литовцев в России. Договорившись с ними, заплатив им столько, сколько они потребуют, а также усилившись новгородской пехотой, Скопин должен был начать движение к Москве. Москва должна была продержаться до того момента, как Скопин подойдет с новым войском.

Шуйскому помогли многие факторы – Рожинский так и не собрал в Тушине всех войск. Лисовский и Сапега с наиболее боеспособными и многочисленными частями основательно застряли под Троице-Сергиевой Лаврой, из принципа желая ее взять. Поэтому прямого взятия Москвы можно было не опасаться – сил не хватало, а осторожные попытки Рожинского взять Москву провалились. Кроме того, отряды Лжедмитрия шныряли по всей Руси, войско его никак не получалось собрать в кулак, да и единства в нем не было: русские недолюбливали поляков, поляки относились к русским с высокомерием, казаки не признавали ничьей власти, хотя бились хорошо, и постоянно требовали денег. Шанс у Скопина был, и неплохой. Главное было договориться со шведами.

Командовал шведским войском на севере Яков Делагарди, сын полководца Понтуса Делагарди, который воевал против русских еще при Иване Грозном. Ставку шведы делали в то время на наемную армию, которая сражалась хорошо, была прекрасно вооружена, но ненадежна: на нее можно было рассчитывать лишь при успехах, при неудачах она спокойно могла перейти на сторону противника. Кроме того, наемники постоянно требовали денег. Зато наемники имели тяжелую пехоту и мощные стрелковые части (мушкетеры) – то, чего не хватало Скопину.

Договориться со шведами удалось, и они выставили пять тысяч своего войска, состоявшего из наемников. Они перешли в подчинение Скопину, но формально: на деле Делагарди считал себя вправе действовать так, как он сам желал. Взгляды на стратегию различались: Делагарди считал, по старинке, что надо брать опорные пункты, крепости, но Скопин мыслил дальше – он говорил, что надо идти напрямую к Москве и громить в полевых боях вражескую армию, которая в разы превосходила войско Скопина. Скопин делал ставку на уничтожение вражеских ратей по частям, на изматывание противника в упорных боях. Он надеялся, что с успехами к нему под знамена будут стекаться добровольцы. Делагарди же не придавал значения народной борьбе, полагаясь лишь на свои силы.

Поначалу Скопину все-таки удалось убедить Делагарди следовать вместе с ним. Это было необходимо. Русских войск у Скопина было совсем мало – новгородские ополченцы, практически необученные, зато верные, так как были добровольцами.

Первым успехом был бой под Псковом, который был в руках мятежников. Воевода Скопина Осинин одержал под его стенами победу и хотел попытаться взять город, но Скопин ему велел срочно возвращаться. Псков был слишком сложной целью, а у Скопина каждый человек был на счету. Авангард войска Скопин поручил замечательному шведскому генералу Эверту Горну и воеводе Чулкову. Воеводы захватили Старую Руссу и одержали первую победу.

Рожинский, гетман Лжедмитрия, уже приготовился дать отпор русским. Он послал отборные войска Зборовского, базой его должна была стать Тверь. Вместе со Зборовским действовали русские войска под командой князя Григория Шаховского. Передовой отряд Керносицкого, состоявший из летучих гусар, должен был отбить Руссу и уничтожить авангард русских. далее шел Зборовский с менее мобильной тяжелой конницей, рассчитывая довершить разгром основных сил Скопина.

Горн и Чулков действовали решительно – они сами атаковали Керносицкого и одержали большую победу под Каменками. Им удалось захватить и пушки – это было важно, так как артиллерии не хватало. В это же время небольшой отряд Чоглокова взял Торжок (вернее, тот сдался мирно).

Зборовский делал ставку на тяжелую конницу – его панцирные копейщики были цветом тушинского войска. Он двинулся на Торжок, рассчитывая быстро его вернуть, но Скопин снова отрядил авангард, на сей раз под командой Головина и Горна, который совершил быстрый марш и напал на Зборовского, а из Торжка ударил Чоглоков. Несмотря на свое преимущество в силах, Зборовский решил отступить, дабы перегруппироваться и нанести удар всеми силами по основной армии Скопина.

Итак, приближалось время решающего боя. Скопин получил важное вспоможение – из Смоленщины на соединение с ним пришел отряд князя Якова Барятинского. Барятинский был толковым полководцем, одержал в Смоленщине несколько побед над литовскими отрядами. Теперь у Скопина появилась русская конница, которой ему не хватало.

Генеральное сражение Зборовский решил дать под Тверью, имея, в случае чего, возможности для отхода. Скопин вызов принял. Ударной силой Зборовского была, как мы выше говорили, панцирная копейная конница. Эта конница могла своей атакой прорвать мощную оборону противника и могла в конном строю держать упорную оборону. Недостатки ее тоже были очевидны – слабая мобильность, невозможность биться в пешем строю. имелась у него и пехота из русских, которой командовал Григорий Шаховской, однако всерьез Зборовский лишь рассчитывал на свою конницу.

Скопин мог противопоставить ему русскую конницу Барятинского, пехотные отряды ополченцев, уже прошедших обкатку боем, тяжелую пехоту наемников и конницу наемников. Зборовский занял позицию выжидательную – он расположил свою конницу в укрепленном месте, предлагая Скопину атаковать первым. Скопин решил принять вызов. Он разработал план – в центре идет тяжелая пехота, которая в лобовом столкновении отвлекает основные силы Зборовского, наносит большой урон огнестрельным оружием, затем слева не очень сильная наемная конница производит удар, который является отвлекающим, а справа конница Барятинского наносит затем, когда враг отвлечен на центр и левый фланг, удар завершающий. Как видим, он делал ставку в решающем ударе именно на русских, а наемникам предлагал наиболее опасную боевую работу.

Зборовский действовал именно так, как любил действовать сам Скопин – от обороны. И потому план Скопина провалился. Он не учел, что Зборовский совсем не планирует отбиваться пассивно. Вдобавок пошел дождь, и пехота была лишена возможности стрелять, сея панику и расстройство в рядах неприятеля.

Зборовский, подождав, пока русские как следует расставятся и приготовятся к атаке, вдруг всеми силами ударил на левый фланг, по наемной коннице, точно разгадав, что там самая главная слабость. Наемники, приготовившиеся сами атаковать, были смяты. Но центр стоял, обороняясь лишь холодным оружием. Русская и наемная пехота оправдали доверие Скопина, сумев задержать конницу. Правофланговая конница Барятинского, лучшие силы Скопина, также устояла и почти не понесла потерь. Тем не менее, пришлось отступить.

Скопин не растерялся. Он быстро перекроил планы. Враг, очевидно уверенный, что русские понесли большие потери, устали и атаковать не рискнут, отдыхал после боя, готовясь следующим днем довершить победу. Скопин, как когда-то под Тулой, ранним утром скрытно подвел свои войска к лагерю поляков с двух сторон и атаковал сонного неприятеля. Скопин рисковал – он даже не дал уставшему войску нормально поспать после целого дня непрерывного боя, но зато он застал поляков врасплох. Зборовский абсолютно не ждал нападения. Цвет тушинского войска – латная конница, полегла, толком не оказав сопротивления, Зборовский бежал прочь, потеряв практически все войско. А Скопин одержал блестящую и трудную победу.

План Скопина по полевому сражению не сработал и укрепил его еще больше в мысли, что бой оборонительный куда эффективнее, чем наступательный. Даже хорошо разработанный план был провален Зборовским. Зато Скопин смог быстро сориентироваться, не потерять головы, изменить план и одержать победу. Он еще более убеждался в роли пехоты, которая спасла положение, когда конница бежала.

Теперь он мог не опасаться агрессии напрямую из Тушина. Лжедмитрий стоял под Москвой, и, хотя вроде бы осаждал ее, на самом деле его силы были основательно скованы московским гарнизоном, и свободных резервов для борьбы со Скопиным у него больше не было. Разгром Зборовского, его элитных войск, а также летучих гусаров Керносицкого показал, что со Скопиным бороться трудно. Поэтому с этой стороны опасность отпала.

Тем не менее, Скопин не думал напрямик идти на Лжедмитрия. Войско Скопина тоже было невелико. Немедленный поход привел бы, возможно, просто к его уничтожению. Основная угроза исходила не от Тушина – от Сапеги и Лисовского, действующих под Лаврой. Скопин решил не торопиться, наращивать войско за счет добровольцев, обучить их, создав мощный корпус русской тяжелой пехоты, постепенно занимая новые территории, разгромить Сапегу и затем уже добить Тушинцев. Скопин был не только тактиком – он был гениальным стратегом.

Кроме того, в его войске произошел раскол. Наемники понесли немалые потери в бою под Тверью и были недовольны. Им было уплачено жалование вперед, но они все равно роптали. Делагарди снова начал требовать занятия опорных пунктов. Он настаивал на взятии Твери, базы мятежников, замечая, что задуманный Скопиным поход на Ростов и Ярославль, пока в тылу есть Тверь, успеха иметь не будет. Скопин возражал ему: завязнув под Тверью, войско теряло возможность захвата новых территорий, а с этим – привлечения в свои ряды массы добровольцев, лишь теряло драгоценное время и силы. Скопин хорошо помнил, как большое войско осаждало Калугу и Тулу, какие трудности испытывало. А сейчас у него войско было небольшое, а Тверь была крепостью мощной. Гарнизон ее был невелик, но Скопин учитывал, что даже небольшой, но хорошо вооруженный гарнизон может держаться очень долго. А вот по тылам маленький гарнизон Твери действовать не будет и угрозы наступлению не представляет.

На Делагарди все это не возымело действия – он твердо решил остаться под Тверью с наемниками. Скопин остался без тяжелой пехоты. Оставалось одно – максимально быстро обучить русских ополченцев, вооружить их и создать из них тяжелую пехоту. Без нее Скопин не видел возможностей победить конницу Лисовского и Сапеги, так как в поле она, конечно же, превосходила русскую конницу.

Делагарди, оставшись под Тверью, города так и не взял. Его генерал Зомме с тысячью шведов, раздумав оставаться под его командованием, догнал Скопина и снова влился со своим войском в его ряды. Это было немного, но из наемников эти люди были лучшими и надежнейшими.

Новой ставкой Скопин избрал городок Калязин. Здесь он создал мощную систему обороны, сюда собирались к нему русские добровольцы из разных городов, он быстро обучал их военному делу, буквально из ничего создавая тяжелую пехоту. Сказался его талант уже как мастера военного обучения, и, безусловно, чисто русская способность быстро усваивать новые навыки.

Войско его еще усилилось московским отрядом Валуева. Шуйский, правильно оценив силы, решил, что может себе позволить несколько ослабить гарнизон Москвы, благо Самозванец решительных действий не предпринимал, больше рассчитывая на стихийное восстание в самой Москве, чем на открытую войну. Но Шуйский был начеку, и попытки бунта быстро пресекались. Про Валуева мы уже рассказывали – это был большой талант, которому Скопин сразу же смог доверить важнейшие миссии.

Между тем Сапега прекрасно понимал, что за опасность ему грозит, и решил наносить удар первым, чего и добивался Скопин. В войске Сапеги, утомленном безрезультатной осадой Лавры, начинало нарастать недовольство и уныние. Нужна была победа, чтобы встряхнуть его.

У Скопина недоставало конницы, а пехота еще только проходила обучение. В целом, в численности Сапега довольно значительно его превосходил. Войско его было испытанное в боях, одержавшее не одну победу. Но Скопин подготовился хорошо.

Он расположил войско в болотистой местности, точно выбрав место для обороны. Кругом были леса и болота, были сделаны засеки. Он использовал опыт Болотникова под Тулой. Скопин сделал все, чтобы затруднить движение конницы, которая была основой войска Сапеги – пехоту тот почти не использовал. Он сделал все, что зависело от него – теперь была надежда на пехоту, на ее стойкость. Ей надлежало пройти экзамен и показать, чему ополченцы научились у Скопина.

Скопин решил первый бой провести по старинному русскому принципу, не раз срабатывавшему и заимствованному в свое время еще у половцев – нападение легкими силами, затем ложное отступление, заманивание противника в ловушку и мощный контрудар. Для этого подходила конница Барятинского и Валуева. Воеводы встретили у Жабни авангард противника, заманили его притворным наступлением в болото, и затем, расступившись, внезапно окружили незадачливых сапежинцев и практически полностью уничтожили авангард.

Задача Скопина была не только в том, чтобы нанести потери врагу. Победа ободрила его бойцов, показав, что Сапега не так страшен, как его малюют. К тому же, он понимал, что Сапега теперь разъярится и обязательно пойдет в лоб на позиции его пехоты. Главное было следовать несколько правилам: 1 – не терять строй 2 – не допускать прорывов линии 3 – ни в коем случае не отступать с позиции. Помня, что подвело Болотникова под Тулой, Скопин следил за своими тылами. Еще было важно не ввязываться раньше времени во встречный бой, как бы ни был велик соблазн.

Сапега попытался сначала выманить пехоту на открытую местность, но понял, что это не удастся сделать. Тогда он повел прямой лобовой удар всей массой своего войска, не считаясь с потерями. Задача была ясная – сбить с позиций русских любой ценой. Семь часов волны врагов накатывались на наши позиции. Пехота блестяще выдержала испытание – она не дрогнула и отбила все атаки, с огромными потерями для врага. Скопин выжидал. У него в резерве была отборная конница, но он не спешил вводить ее в бой, даже когда казалось, что Сапега вот-вот собьет русских с позиций. Скопин верил в свою пехоту. И только вечером, когда Сапега отступил, понеся огромные потери, Скопин всеми силами предпринял могучий контрудар по уставшим вражеским войскам. Сапега был полностью разгромлен и бежал восвояси, потеряв большую часть войска.

Итак, Скопин благодаря этому бою выиграл драгоценное время, его пехота показала свою выучку и стойкость. Конечно, нельзя не отметить и его командиров-соратников, прежде всего Валуева и Барятинского.

Скопин постепенно наращивал войско и продвигался к Ярославлю и Ростову. Посланный в Переяславль воевода Валуев взял этот важный опорный пункт ночным ударом. Своей новой резиденцией Скопин сделал Александровскую Слободу, куда продолжали стекаться к нему добровольцы. Он уже мог позволить себе отправить часть войск во главе с Барятинским против Лисовского к Суздалю. Но, надо сказать, Барятинский не смог победить Лисовского и вернулся ни с чем.

К Скопину пришли новые отряды – Шереметев, отозванный из-под Астрахани, где воевал с воеводой самозванца Иваном Дмитриевичем Хворостининым, сыном знаменитого полководца. Затем из Москвы пришли лучшие воеводы – Куракин и Лыков. Пришла часть войск Делагарди, который так и не взял Тверь и признал правоту Скопина. Троице-Сергиева Лавра держалась из последних сил, но Скопин посылал под нее летучие отряды, которые изматывали врага, наносили ему урон, мешали снабжению, один такой отряд прорвался в Лавру. Сапега решился на новый бой, хотя теперь у него уже перевеса в силах не было, несмотря на помощь от Рожинского. Сапега теперь подготовился основательнее, взял с собой много пехоты и артиллерии.

Скопин, как всегда, подготовился, окружил Александровскую Слободу, на время ставшую как бы второй столицей, наподобие времен Ивана Грозного, надолбами, засеками, укрепил ее стены максимальным образом.

Сапега снова наступил на прежние грабли – он смял передовые конные сотни, но оказалось, что на самом деле его снова заманили в ловушку – на сей раз под огонь русской пехоты, стоявшей в укреплениях. Далее Скопин использовал тактику активной обороны – русская конница выскакивала из укрытий, наносила стремительный удар и возвращалась обратно. такую тактику в свое время использовал в битве при Молодях Воротынский. Сапега тоже не решался на генеральный штурм, и, понеся большие потери в бесполезных наскоках на русские позиции, оценив положение адекватно, ушел восвояси, не дожидаясь контрудара на сей раз. Скопин, таким образом, одержал очередную крупную победу. Сапега попытался в других местах сбить отряды Скопина, но нигде успеха не имел. Войско Валуева между тем перешло в наступление и шло под Лавру, Сапега боя не принял и бежал в Дмитров, надеясь там переждать зиму, усилиться и еще повоевать весной. Таким образом, Скопин спас Лавру, которая выстояла на последнем дыхании.

Сапега не ждал от Скопина зимней активности. Но мы уже рассказывали, как он отрядил князя Куракина под Дмитров, который свой отряд поставил на лыжи, появился неожиданно под Дмитровым, сбил все заслоны и заблокировал там Сапегу. Сапега пытался прорваться, но не смог. Подошедшее войско Скопина обложило его в городе. Сапега надеялся отсидеться за крепкими стенами и отразить штурм, но Скопин, не любивший вести осаду, не собирался штурмовать его: ему надо было добиться того, чтобы отряд Сапеги перестал существовать. Он решил выманить его из города в поле, подальше от стен, и разгромить.

Скопину это удалось. Около города находился острог, где засели казаки. Скопин, улучив момент, вломился туда силами своей тяжелой пехоты и выбил казаков оттуда. Видя это, Сапега решился на генеральную вылазку: собрав все силы, он ринулся на острог, рассчитывая уничтожить тяжелую пехоту, главную ударную силу и творение Скопина. Скопин и вправду смог выманить его подальше от города, а затем ударить со всех сторон по его войску. Отрезанное от города, оно с трудом прорвалось обратно, понеся громадные потери. Сам Сапега также смог спастись. В Дмитрове укрылись остатки разгромленной армии. Штурмовать город и терять людей Скопин не стал, так как армия врага не представляла больше никакой реальной силы. Сапега был разгромлен окончательно. И Скопин, предоставив Сапеге с остатками своего войска сидеть в Дмитрове, направился в Москву.

К тому времени уже и тушинский лагерь опустел – Самозванец рассорился с Рожинским, бежал в Калугу, оставшиеся поляки также покинули лагерь, сам Рожинский умер. Москва была спасена... на время, хотя предстояли еще тяжелые бои, но основная опасность миновала...

Скопина встречали, как героя. Он заслужил это. Он одержал ряд сокрушительных побед над мощным и боеспособным польским войском. Он спас Москву. Он показал такой талант, какого давно уже не видели среди русских воевод.

Между тем, противники Василия Шуйского не дремали. Вернемся немного назад. Еще когда Скопин был в Александровской Слободе, Прокопий Ляпунов, глава рязанского дворянства и человек авторитетный, предложил ему занять престол вместо непопулярного Василия Шуйского, обещая помощь, и затем выгнать поляков. Скопин был разгневан, но простил послов и царю не доложил об инциденте. Доложили другие, преподнеся это так, будто Скопин хочет подсидеть его.

Шуйский, с одной стороны, торжествовал, с другой – ему было обидно, что все чествуют Скопина, тогда как авторитет самого Шуйского близился к нулевой отметке. Скопин был, к тому же, представителем старшей ветви Шуйских и шансы-то на престол по рождению имел большие, чем Василий. Он повода не давал для подозрения, но Шуйский, сам коварный человек, подозревал в коварстве и всех остальных.

Но был человек, который ненавидел Скопина гораздо больше, чем Василий Шуйский – его брат Дмитрий. Дело в том, что торжество торжеством, но впереди был большой поход против Сигизмунда. Дмитрий Шуйский, несмотря на свое уникальное командование под Болховым, хотел снова стать во главе войска. Этому человеку было недостаточно высокого положения при дворе – он хотел воинской славы. Но, пока был жив Скопин-Шуйский, Дмитрий не мог рассчитывать на главное командование. Просто бы никто этого не понял – ни в войсках, ни в думе, ни в народе. Скопин был практически необсуждаемой кандидатурой на посту главнокомандующего в новом походе. Что ж, Дмитрию Шуйскому быть под ним вторым воеводой? На это Дмитрий пойти не мог! Это было бы для него унижением, хотя другие почли бы за честь. А совсем не участвовать – значит не получить никакой славы.

...В итоге Дмитрий Шуйский совершил ужасное злодеяние – он пригласил Скопина-Шуйского к себе в гости и... отравил его. Символично, что отраву поднесла его жена – дочь палача Малюты Скуратова.

...Полководец умер в столь юном возрасте. Дмитрий Шуйский был не только коварен – в отличие от других коварных людей того времени, он был непроходимо туп. Он не понимал, что этим наглым убийством он лишь подготовил гибель династии. Все знали, что убил он, и никто другой. Василий Шуйский лил притворные слезы, но им никто не верил. Народ был в негодовании, многие из бояр тоже были недовольны, часы Шуйского были сочтены...

Скопин-Шуйский – это не просто великолепный полководец. Его в прямом смысле можно назвать гением. Он был еще только в начале своего полководческого пути. Его полководческий талант рос от боя к бою, он перенимал все лучшее, что попадалось ему, использовал и вражеский опыт. Он впервые стал создавать и успешно применять тяжелую пехоту, создавал ее из простого народа, то есть, войско Скопина – это по большому счету и есть Первое Ополчение. Скопин понял важную вещь – только при поддержке народа можно добиться победы. Он был отличным стратегом и мастером обучения. При этом, он был честным, ни разу не запятнавшим себя ничем человеком, чуждым интриг.  

Вокруг Скопина-Шуйского также были талантливые полководцы – Лыков, Куракин, Голицын, Валуев, Барятинский. Все они воевали вместе с ним. Такая армия могла бы быть непобедимой. Его пехота не знала себе равных в поле, созданная фактически из ничего. Судьба его соратников тоже была незавидной – Валуев попал благодаря бездарности Шуйского в плен и стал сотрудничать с Жолкевским, о чем мы уже говорили, Лыков и Куракин также стали предателями, Голицын был убит поляками в Москве, Барятинский погиб в Клушинской битве, бездарно проигранной Шуйским. Вместе с гибелью Скопина прекратились и их победы... Делагарди и вовсе вскоре стал врагом России, и врагом опасным.

Дмитрий Шуйский повернул историю вспять, но, кто знает – может быть, так оказалось лучше. Династия Шуйских, людей недостойных и мелочных, выросших из кланов и интриг, канула в лету, уступив место династии Романовых, которые и создали Империю.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: