ИЗУЧЕНИЕ СМЫСЛОВ И ПРОЦЕССОВ КАТЕГОРИЗАЦИИ В КЛАССИФИКАЦИОННЫХ ЭКСПЕРИМЕНТАХ

Как известно, категория как базовое понятие научного знания восходит к началам науки как таковой. Категориями и классами как

абстрактными конструкциями и инструментами познания постоян­но занимались философы, математики, естествоиспытатели и исто­рики науки - каждый в своем ключе.

В экспериментах, о которых мы будем говорить ниже, отнесение слова к одной категории или к разным категориям базируется на ощущении сходства или несходства смыслов слов. Это именно ощу-

щение, чутье, непосредственное представление, отражение «наив­ной картины» мира, а не знание, базирующееся на научных све­дениях.

Покажем это на примере «наивной картины» мира цвета.

3.1. Цвет и сходство

В русском языке «наивная картина» мира цвета включает «семь цветов радуги», а также розовый, коричневый и так называемые ахроматические цвета - черный, белый и серый. Эти цвета носи­тели русского языка считают «основными».

Но почему «цветов радуги» в русском языке оказывается семь, а в английском - шесть (русским словам голубой и синий в англий­ском соответствует одно слово Ыие)1 Впрочем, более уместно спросить: как вообще можно в спектре (т. е. в «радуге») выделить семь «основных цветов»? Ведь спектр непрерывен: один цвет плавно переходит в другой, мы не можем прочертить границу ме­жду голубым и синим, между красным и оранжевым.

Однако носителей русского языка всегда удивляет, как это анг­личане обходятся без слова голубой. Более того, образованные носители русского языка нередко не считают коричневый и серый «основными» цветами, именно потому, что их нет среди «цветов радуги». Зато синий и голубой, по мнению русских испытуемых, «там есть». Вместе с тем носители русского языка не замечают, что противопоставление белый-черный вообще является проти­вопоставлением не по признаку «цвет», а по признаку «максимум света - отсутствие света».

Отметим еще один любопытный момент: в своей «наивной кар­тине» мира цвета носитель русского-языка не фиксирует тот факт, что можно составить пары красный-розовый, синий-голубой, но кет второго члена пары зеленый-.... А казалось бы, что может быть более обжитой областью смыслов, чем семь «цветов радуги»?

Кроме представлений о «цветах радуги», «наивная картина» мира цвета, несомненно, включает некие представления о сходст­вах и различиях цветов между собой и соответственно о сходствах и различиях смыслов именующих их слов. В чем это проявляется? Например, в том, что многие цвета на уровне повседневных пред­ставлений мы считаем «оттенками» других. Это видно из того, как носители русского языка описывают цвет в простых случаях. Вот что ответил испытуемый, которого я попросила описать, как он понимает слово розовый (в смысле 'розовый цвет'): «Розовый - это очень-очень светлый красный, совсем светлый, но все-таки видно, что похож на красный или имеет такой оттенок».

Сходным образом понимается слово голубой: для носителей рус­ского языка голубой - это светлый синий, т. е. оттенок синего. Слож­нее обстоит дело со словом желтый: обозначаемый им цвет чаще

всего описывается как «похожий на цвет желтка» или «на желтый сигнал светофора». Зато смысл слова серый описывается как «уже не белый, но далеко не черный, а вот если сказать темно-серый, то это уже почти черный».

Итак, для слов, именующих цвет (далее я буду называть их име­на цвета, сокращенно - ИЦ), носители языка легко устанавливают отношения сходства/несходства по смыслу. Исходя из таких от­ношений, те или иные ИЦ воспринимаются как именующие «оттен­ки», как относящиеся к одной и той же категории или к разным категориям («лимонный - это тоже желтый», «кремовый - это такой желтоватый и немного розоватый»).

Можно ли на основе этих приблизительных суждений о сходстве и различии выявить общую картину смысловых отношений между словами-ИЦ, как она субъективно ощущается говорящими? По-видимому, можно, если нам удастся создать такую эксперименталь­ную ситуацию, которая позволила бы обобщить суждения многих носителей языка о сходствах смыслов многих слов-ИЦ одновре­менно.

Рассмотрим детально, как осуществить подобный эксперимент. Начнем с уточнения того, какая Теория в нашем случае решает, что именно можно наблюдать (см. главу «Немного гносеологии»).

Моя Теория такова:

1) На основании предварительных наблюдений я считаю пред­
ставления о сходстве/несходстве тех или иных цветов и именую­
щих их ИЦ интуитивно ясными. Итак: когда и. говорит, что розо­
вый - это «оттенок» красного или что соломенный - «это такой
желтый», то за этими высказываниями стоит концептуализация
смысла 'розовый' как близкого к смыслу 'красный' и смысла 'соло­
менный' как похожего на 'желтый'. Другими словами: бывают
разные 'красные', 'розовый' ~ один из возможных 'красных'; то же
верно для 'соломенного' - это один из возможных 'желтых', хотя, и
отличается чем-то от «просто желтого».

Соответственно в планируемом эксперименте «похожим», «от­тенком» или «одним из» будет считаться то, что большинство на­ших ии. сочтут похожим: я буду основываться только на их мне­ниях, суждениях. Эти мнения могут совпадать или различаться, но за вычетом случайных ошибок все мнения участников экспери­мента будут для меня равноценны.

2) Хотя мы ежеминутно, сами того не подозревая, имеем дело
со сходствами и различиями (поскольку именно на них основана
категоризация), в окружающем нас мире не существует сходства
«вообще», сходства как такового. Только достаточно высокоорга­
низованный живой организм «решает», что вот эти цвета или обла­
ка, фотографии или мелодии, буквы или лица похожи. Для даль­
нейших рассуждений важно подчеркнуть этот тезис. К его обсуж­
дению мы еще вернемся.

3-479 65

Из (1) и (2) следует, что к планируемому эксперименту не сле­дует привлекать профессионалов, работающих с вдетом: художни­ков, полиграфистов, текстильщиков, специалистов по рекламе. Не стоит привлекать и лингвистов, занятых профессиональной рабо­той со смыслами: они никак не могут считаться «наивными» но­сителями языка. Все остальные взрослые носители русского языка не только имеют «право голоса», но их «голоса», т. е. мнения, должны считаться равноценными и учитываться одинаково.

Такова Теория. Теперь, условившись, что именно мы будем счи­тать сходством, надо найти способ это сходство выявить и «изме­рить» в эксперименте. С этой целью следует предложить такое оп­ределение сходства, которое было бы основано на ясной процеду­ре установления сходства по смыслу, осуществляемой носителями языка. Эта процедура:

1) должна быть понятна всем участникам эксперимента в рав­
ной мере;

2) должна исключать влияние мнений экспериментатора на ре­
зультаты.

Иначе говоря, я не собираюсь спрашивать ии., что они думают о сходстве тех или иных ИЦ. Я попрошу их нечто сделать. Это и значит, что я предложу определенную процедуру. Затем, на осно­вании наблюдаемых действий, я буду судить о мнениях ии. При этом я предполагаю, что мои информанты понимают, о чем я их прошу (это будет четко сказано в инструкции), и готовы мои прось­бы выполнить. Выражаясь более терминологнчно, я рассчитываю на сотрудничество с ними, на их кооперативность.

Теперь я приведу инструкцию, которую получали участники этого эксперимента, и на условном примере покажу, как можно с помощью определенной экспериментальной процедуры выяснить мнения ии. о сходствах/различиях.

Условный пример.

Два ии. получают 6 карточек, на каждой из которых написано по одному слову-ИЦ. Это слова: красный, малиновый, багровый, ря­биновый, оранжевый, морковный. Карточки предъявляются одновре­менно в виде пачки.

Инструкция (предъявляется письменно).

Вам будут предложены карточки, на которых написаны слова русского языка, выражающие цветоощущения, например кашта­новый, сиреневый. Ваша задача - разложить карточки на группы в соответствии с вашими представлениями о сходстве данных слов по смыслу. Число групп может быть любым; количество карточек в группе также. Если вы не знаете, что значит то или иное слово, или считаете, что оно не указывает на цвет, верните эту карточку экспериментатору. Если вы не удовлетворены тем, как вы разло-

бб

жили карточки на группы, вы можете изменить вашу классифика­цию. Помните, что в этом эксперименте нет правильных или не­правильных решений. Все ли вам ясно?

Время работы с карточками не ограничивается. Эксперимента­тор (далее - Э.) отвечает только на один тип вопросов: надо ли понимать указание раскладывать карточки по смыслу слов как то, что надо исходить из сходства по цвету? Кроме утвердительного ответа на этот вопрос Э. не дает никакой информации - ни о целях эксперимента, ни о том, почему выбраны эти слова, а не другие и т. п. Э. - и это важно - никак не комментирует работу ии.

Из сказанного выше ясно, что под классификацией мы будем понимать вполне определенную экспериментальную процедуру, которая позволяет нам понять, как устанавливается сходство/не­сходство слов по смыслу. Тем самым с помощью классификаци­онных экспериментов мы можем изучать такие семантические от­ношения между смыслами, которые можно описать как отношение «категория - член категории».

Я предлагаю вам самому (самой) проделать то, что предлагает­ся в приведенной выше инструкции.

Вот что могло у вас получиться:

Вариант 1,

Класс 1. Красный.

Класс 2. Малиновый, багровый.

Класс 3. Рябиновый, оранжевый, морковный.

А могло получиться несколько иначе:

Вариант 2.

Класс 1. Красный, малиновый, багровый. Класс 2. Рябиновый, оранжевый. Класс 3. Морковный.

И так тоже бывает:

Вариант 3.

Класс 1. Красный.

Класс 2. Малиновый, багровый.

Класс 3. Оранжевый.

Класс 4. Морковный, рябиновый.

Прочие разумные варианты вы можете предложить сами.

Теперь вообразите, что приведенные выше варианты принад­лежат трем разным участникам эксперимента. Чтобы компактно и наглядно представить их результаты, мы построим так называемую

матрицу сходства. Это симметричная таблица, где по горизонтали и по вертикали записаны предъявленные слова, а в клетках стоят числа, соответствующие количеству случаев, когда одно слово было помещено вместе с другим в один класс. (На пересечении сло­ва с самим собой будет, естественно, стоять прочерк.)

Нарисуйте сами таблицу, отражающую три предложенных выше варианта.

В варианте 2 строка для слова красный (или столбец - это все равно, поскольку матрица симметрична) должна выглядеть так:

 

	красный	малиновый	багровый	рябиновый	оранжевый	морковный
красный	X

Мы видим, что красный был помещен один раз вместе с багровым и один раз - с малиновым, ни разу не входил в один класс ни с ряби­новым, ни с оранжевым, ни с морковным. Если мы примем, что три приведенных варианта - это классификации трех разных участни­ков, то будет ясно, что один из них решил, что красный составляет класс сам по себе, т.е. что он не похож на все остальные ИЦ-

Условный пример, где приведены три варианта категоризаци-онных решений, демонстрирует, что шесть ИЦ во всех рассмотрен­ных случаях «распадаются» на два главных класса: условно «крас­ные» (собственно красный и тяготеющие к нему багровый и мали­новый) и условно «оранжевые» (оранжевый и его «одноклассники» -морковный и рябиновый). Конечно, некоторую информацию мы при этом теряем: так, если у нас было более одного и., то, глядя на приведенную выше строку матрицы сходства для варианта 2, мы не можем сказать, то ли у одного и. был класс, где красный был объединен с малиновым и багровым, то ли это данные двух разных ии. - у одного красный был вместе с малиновым, а у Дру­гого - с багровым.

Сжатая информация обычно более наглядна, но при этом некото­рые детали неизбежно теряются.

Подчеркну еще раз особенности использованного метода: я не спрашивала моих ии,, каковы их мнения о сходстве/различии ИЦ, написанных на карточках. Я предложила им сделать нечто очень простое: положить в одну стопку то, что им представляется сход­ным, и в разные - то, что им представляется различным. Согласи­тесь, что это много проще, чем отвечать на вопрос: «Багровый -это оттенок красного или он ближе к бордовому! » и т.п.

Обратите внимание на то, что увеличение количества предъяв­ляемых слов, равно как и увеличение числа ии., не помешает нам воспользоваться предложенным методом разложения карточек на классы и представлением результатов в виде матрицы сходства.

Однако, если я захотела бы даже одного и. спросить о сходствах и различиях не шести ИЦ, а сразу 50, то любой из информантов не­медленно бы запутался. Тем более что слов, указывающих на цвет, в русском языке заведомо более 100! Сколько же их?

Собственно, мы не можем в точности сказать, сколько в русском языке (равно как и в английском, французском и т.д.) таких слов: ведь в любой момент можно придумать новое слово, обозначающее какой-либо особенный оттенок - вспомните гоголевский фрак цве­та «наваринского дыму с пламенем». Но даже если рассмотреть только употребительные ИЦ, то, по нашим наблюдениям, их ока­жется около ПО.

Любопытно задаться двумя следующими вопросами:

1) Каковы представления ии. о сходстве и различии слов-цвето-
обозначений, указывающих на разные нюансы цвета, например: как
они понимают слова типа палевый, сизый, маренго, лиловый!

2) Какую роль в категоризации слов-ИЦ выполняют слова, ука­
зывающие на так называемые «основные цвета», - выше мы о них
уже говорили. Выполняют ли они роль «кристаллизующих цент­
ров» при классификации прочих ИЦ? Иначе говоря, можно ли
наблюдать, так сказать, «в действии» традицию, согласно которой
определенные цвета в русском культурном обиходе мы называем
«основными»?

Чтобы ответить на эти вопросы, я провела серию из нескольких экспериментов. В данной книге я опишу кратко только два из них. Более детальное представление о психолингвистических экспери­ментах со словами-ИЦ вы сможете составить, обратившись к кн.: (Фрумкина, 1984).

3.2. Эксперимент 1. «Основные» цвета и прочие

Этот эксперимент состоял из двух серий.

В первой серии было предъявлено 98 карточек с названиями ИЦ, среди которых не было слов, указывающих на «основные» цвета.

Во второй серии предъявлялось ПО карточек со словами (см. табл. 1) - это были те же 98 ИЦ₅ что и в первой серии, и к ним были Добавлены еще 12 ИЦ, которые принято называть «основными». Я предполагала, что этот эксперимент позволит ответить на вопрос о том, выступают ли «основные» ИЦ как своего рода «центры кри­сталлизации».

Под «центрами кристаллизации» я понимала вот что. Пред­ставьте, что вам дали 15-20 цветных фотооткрыток с изображения­ми фруктов, овощей и ягод и три черно-белые карточки: на одной -контурное изображение малины, на другой - яблоко, на третьей -тоже контурно изображена морковка. Затем вам предложили раз­ложить (т. е. расклассифицировать) эти открытки по вашему усмот­рению.

Таблица 1

Список слов-цветообозначений

 

1. Аквамариновый	38. Коралловый	75, Розовый
2. Алый	39. Коричневый	76. Рубиновый
3. Аметистовый	40. Кофейный	77, Рыжий
4. Антрацитовый	41. Красный	78. Рябиновый
5. Апельсиновый	42. Кремовый	79. Салатовый
6. Багровый	43. Кровавый	80. Сапфировый
7, Багряный	44. Кумачовый	81. Свекольный
8. Бежевый	45. Лазурный	82. Свинцовый
9. Белесый	46. Лиловый	83, Серебристый
10. Белый	47. Лимонный	84. Серый
П. Бирюзовый	48. Маджента	85. Сизый
12. Болотный	49. Малахитовый	86. Синий
13. Бордовый	50. Малиновый	87, Сиреневый
14. Бронзовый	51. Маренго	88. Сливовый
15. Брусничный	52, Медный	89. Сливочный
16. Бурый	53. Медовый	90. Соломенный
17. Бутылочный	54. Молочный	91. Сольфериновый
18. Васильковый	55. Морковный	92. Сомо
19. Вишневый	56. Мышиный	93. Стальной
20. Гелиотроповый	57. Нанковый	94. Табачный
21. Голубой	58. Небесный	95. Телесный
22. Гороховый	59. Огненный	96. Терракотовый
23. Горчичный	60. Оливковый	97. Томатный
24. Гранатовый	61. Опаловый	98. Ультрамариновый
25. Грифельный	62. Оранжевый	99. Фиолетовый
26. Желтый	63. Охряный	100. Фисташковый
27. Жемчужный	64. Палевый	ЮКФрезовый
23. Зеленый	65. Патиновый	102. Хаки
29. Золотистый	66. Пепельный	103. Шета кофе с молоком
30. Изумрудный	67. Перванш	! 04. Цвета морской волны
31. Индиговый	68. Перламутровый	105. Цвета слоновой кости
32. Канареечный	69. Персиковый	106. Черный
33. Карминный	70. Песочный	107.UIaMva
34. Каштановый	7 t. Пунцовый	108. Шоколадный
35. Кирпичный	72. Пурпурный	109. Электрик
36. Клюквенный	73. Рдяный	110. Янтарный
37, Кобальтовый	74, Ржавый

Я думаю, что без долгих размышлений вы просто поймете, че­го от вас ожидает Э, Ибо контурные рисунки в силу своей схема­тичности сразу задают категоризационную «сетку»: ягоды от­дельно, овощи отдельно, в третьей группе - фрукты. Каждая из контурных карточек выступает как своего рода подсказка, как «центр кристаллизации».

Вообще-то, если бы вам дали 100 фотооткрыток, где на одной фрукты - в хрустальной вазе, на другой - в плетеной корзине, на третьей - разложены на скатерти; овощи аранжированы в виде изыс­канного натюрморта, а ягоды то рассыпаны на блюде, то изображе­ны сложенными в маленьких плетенках, а земляника - прямо на кус­тике и т.д., то все было бы не так просто. Поле для размышлений о том, чем руководствоваться при категоризации этих изображений, рез­ко расширилось бы, поскольку «центры кристаллизации» не очевидны.

«В жизни» мы нередко размышляем в более конкретных кате­гориях, чем вообще-фрукты (имея в виду, например, именно и только яблоки), и даже в еще более специфичных, например, имея в виду уже не вообще-яблоки, а определенный сорт, скажем «анто­новку». То же, вероятно, относится и к ИЦ.

Однако в конкретной экспериментальной ситуации наперед неясно - нужно ли ии. иметь слова типа синий, желтый и им по­добные перед собой в наборе, чтобы о других ИЦ размышлять в терминах «оттенков синих» и «нюансов красных»¹! Или достаточно иметь синие и красные цвета, так сказать, «в уме»?

Быть может, присутствие этих ИЦ в наборе и в самом деле рав­носильно влиянию упомянутых выше контурных рисунков, слу­жащих «центрами кристаллизации»? Это первое предположение.

С другой стороны (второе предположение), не исключено, что традиционное представление о том, что одни ИЦ - главные, а Другие -■ как бы менее употребительные, второстепенные, так уко­ренено в нашей психике, что вовсе не обязательно специально на­поминать об этом, включая соответствующие ИЦ в набор.

Пусть верно первое. Ведь логично предположить, что в серии 2, имея перед собой карточки с «основными» ИЦ, т. е. имена классов, носитель русского языка разделит все множество ИЦ на группы, соответствующие этим именам: лимонный попадет в одну группу с желтым вместе с прочими «желтыми», васильковый - с «синими» и т.д. Если принципиально важно, чтобы такая иерархия была задана в явном виде как подсказка, то способ образования клас­сов в серии 2 будет отличаться от серии 1.

Тогда, скорее всего, и среднее количество классов у одного Участника эксперимента в серии 2 должно быть меньше: он сразу поймет, на сколько «кучек» делить набор ИЦ.

Разумеется, чтобы серии можно было сравнивать, нужно выпол­нить следующие условия:

а) информанты должны думать, что они классифицируют один
и тот же набор карточек, иными словами, не должны заметить,
что в одном наборе карточек меньше;

б) порядок серий должен быть именно таким, как указано вы­
ше; тогда наличие основных ИЦ в одной из серий повлияет (если
вообще повлияет) только на ту серию, где эти ИЦ были в наборе, -
" а серию 2.

Результаты эксперимента 1

Как показали результаты, ии. действительно не заметили, что наборы были разными. Но и результаты первой и второй серий мало отличались между собой. Получается, что иерархия «основ­ные» ИЦ - прочие влияет (или не влияет) на результаты экспери­мента вне зависимости от того, задана ли она в явном виде как «подсказка» в виде включения в набор слов - имен «основных» ИЦ. Поэтому в дальнейшем представления ии. о сходствах и различиях ИЦ я рассматривала, основываясь на данных второй серии экспе­римента 1, где имена «основных» цветов были предъявлены вместе со всеми прочими ИЦ.

Прежде чем описать кратко, что же в итоге получилось в экспе­рименте 1, напомню особенности этого и других наших экспери­ментов по изучению сходства слов по смыслу.

Во всех описанных далее экспериментах носители языка решали весьма простую задачу: каждый из них должен был выразить свое мнение о смысле слова, помещая сходные по смыслу слова в один и тот же класс, а несходные - в разные классы. Подобная схема эксперимента основана на так называемом «операциональном» оп­ределении сходства между объектами: сходство рассматривается как функция частоты попадания объектов в один и тот же класс в группе обследованных информантов.

При этом никакие априорные соображения по поводу того, что побуждает ии. принимать те или иные решения о сходстве, не при­влекаются. Вся интерпретация того, на чем могли бы основывать-

 

рябино-	сизый	медный	канарееч-	морской	палевый	серебри-	бурый
вый	ультрама-	персико-	ный	волны	кремовый	стый	каштано-
огненный	риновый	вый	лимонный	бутылоч-	телесный	мышиный	вый
коралло-	электрик	охряный	желтый	ный	слоновой	свинцовый	шоколад-
вый	сапфиро-	бронзовый	соломен-	болотный	кости	стальной	ный
томатный	вый	ржавый	ный	гороховый	сливочный	серый	кофейный
кумачо-	василько-	рыжий	песочный	оливковый	молочный	пепельный	коричный
вый	вый	апельси-	янтарный	табачный	белесый
алый	СИНИЙ	новый	медовый	горчичный	белый
кровавый	небесный	кирпичный	золотистый	хаки
красный	лазурный	морковный
рубино-	аквамари-	оранжевый
вый	новый
гранато-	бирюзовый
вый	голубой
багряный
багровый
бруснич-
ный
клюквен-
малино-
вый
бордовый
вишневый
свекольный
							8 _

ся те или иные способы категоризации, использованные ии,, почему получились такие, а не иные классы, базируется только на анализе полученных результатов, т. е. на данных, полученных как следствие определенных действий участников эксперимента.

Я ожидаю вопрос: если некто поместил, допустим, сизый вместе с синим, то как можно сказать еще что-нибудь об отношениях меж­ду сизым и синим, кроме того, что у данного и. они попали в один класс? Ответ содержится в приведенном выше условном примере с тремя классификациями красного, оранжевого и некоторых других слов-ИЦ.

Когда я опрашиваю 100 ии,, предъявляя им 110 карточек с ИЦ, то я буду знать, каковы мнения об отношениях сизый-синий не у одного и., а у 100, т.е. я получу числа, указывающие, сколь часто в данной группе ии. сизый попадал в один класс вместе с синим, сколь часто -вместе с серым, сколь часто - вместе с голубым и т. п. Эти числа и бу-дут усредненной мерой сходства между соответствующими смыслами.

Есть разные способы обработки исходных матриц сходства -одна строка из такой матрицы дана выше, в иллюстративном при­мере. Все такие методы представляют собой те или иные способы сжатия исходной информации, учитывающие специфику и объем экспериментального материала.

В табл. 2 показано усредненное разбиение ИЦ на классы, полу­ченное во 2-й серии эксперимента 1. Классы упорядочены по числу вошедших в данный класс элементов. Это разбиение можно рас­сматривать как высоковероятный прогноз поведения русского ин-

Таблица 2

малахи­товый зеленый салатовый изумруд, иый

Липовый

сливовый

фиолетО'

вый

пунцовый пурпур­ный рдяиый

грифйпь-ный

антраци­товый

черный

жемчуж­ный

перламут­ровый

бежевый кофе с мо­локом

розовый

фисташ­ковый

кобаль­товый

 

II

73

форманта, который получил бы задание, аналогичное предложен­ному нами. Иными словами, следует ожидать, что сизый в боль­шинстве случаев оказался бы вместе с синим, а, допустим, оливко­вый - вместе с хаки и горчичным.

Напомню, что инструкция предлагала вернуть Э. карточку с ИЦ, если и. не был уверен в том, на какой цвет указывает слово, или же вообще не считал, что это слово может обозначать цвет.

8 общей сложности по тем или иным причинам 13 ИЦ были воз­
вращены примерно половиной ии. Какие ИЦ и почему возвраща­
ли участники эксперимента - это любопытная тема, об этом я рас­
скажу ниже. Пока отмечу, что в описываемом эксперименте 8 ии.
вернули слово сизый и 10 - слово хаки. Значит, для некоторых ИЦ
данные табл. 2 несколько менее надежны.

Усредненное разбиение, однако, не содержит количественной информации о мере сходства между словами, попавшими в один представленный на нем класс: в табл. 2, в частности, не отражены мнения тех ии., которые поместили сизый не с «синими», а с «серы­ми», хотя такие случаи не единичны. Далее, не отражено и то, что внутри «синих» сизый был похож преимущественно на синий и го­лубой, но не ня лазурный или васильковый.

Более тонкое изображение соответствующих связей можно уви­деть при графическом изображении сходства (те, кому это интерес­но, могут обратиться к кн.: Фрумкина, 1984).

3.3. Сколько цветонаименований знают все?

Как вы помните, в описанных выше экспериментах и. мог вер­нуть карточку с ИЦ, если он не знал, на какой именно цвет указы­вает данное слово, или же считал, что оно вообще не является цве-тообозначением,

Среди ИЦ, которые возвращались чаще других, можно выде­лить четыре группы слов, о которых, как можно судить по нашим наблюдениям, можно с уверенностью сказать, почему ии. возвра­щали их Э. Ниже я перечислю эти группы.

1) «Экзотические» цветонаименования. В нашем наборе было

9 слов, которые вернули 75% участников, причем некоторые слова,
а именно маджента, шамуа и сольфериновый, вернули 100-102 ии.
из ПО, т.е. почти все участники эксперимента. Подавляющее боль­
шинство ии. не знали смысла этих слов. Например, слово нанковый
ассоциировалось с какой-то тканью, но не связывалось с каким-
либо цветом или оттенком.

2) Вторая группа - это «малознакомые» цветообозначения -
маренго, индиговый, карминный, терракотовый. Ии. были уверены,
что эти слова указывают на какой-то цвет, но не знали точно, на
какой именно. Перечисленные четыре ИЦ были неизвестны при­
мерно половине участников эксперимента.

3) Третья группа - это тоже «малознакомые» цветообозначения,
например: фисташковый, сапфировый, палевый, опаловый, электрик,
рдяный. Но все же это слова, относительно которых носителям
языка примерно ясно, о каком цвете идет речь. Например, и. счи­
тает, что электрик принадлежит к «синим», однако ничего более
определенного сказать не может. В эту группу я включила слова,
которые были возвращены не менее чем 25% ии.

4) Четвертая группа включает слова, которые были возвращены
менее чем 25% ии. Это преимущественно полисемичные слова типа
оливковый, сливочный, грифельный, смысл которых ии. знают, но при
этом полагают, что эти слова не указывают на цвет.

Действительно, если сливочный интерпретируется только как 'содержащий сливки' или 'состоящий из сливок', то в ряде случаев и. мог отказаться рассматривать это слово наряду с желтым или белым и т. п. - оно для него из другого ряда.

Если теперь мы рассмотрим слова, которые были оставлены для классификации всеми без исключения ии., то мы можем оценивать их как некоторый «базовый» для носителей русского языка набор слов-цветообозначений. Базовый - поскольку смысл этих слов всем ии. известен, и все они, по мнению наших ии., указывают на цвет. Вот эти слова: алый, вишневый, бордовый, малиновый, морковный, апельсиновый, медный, песочный, ржавый, шоколадный, цвета слоновой кости, янтар­ный, соломенный, золотистый, лимонный, телесный, болотный, небес­ный, сиреневый, мышиный, молочный, красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, голубой, фиолетовый, коричневый, белый, серый, черный.

3.4. Стратегии участников эксперимента по категоризации слов-цветообозначений

О чем думает информант, выполняющий задание по категори­зации слов-ИЦ? Из каких соображений он исходит? Почему у од­них ии. классов в три раза больше, чем у других? Ответ на эти во­просы мы можем получить лишь косвенным путем: мы ведь не за­давали нашим ии. специальных вопросов и не просили их объяс­нять нам, почему они действуют именно так, а не иначе.

В настоящем разделе эти темы обсуждаются на основе анализа текущих самоотчетов ии. и наблюдений Э. за их работой. Еще раз подчеркнем, что все умозаключения о стратегиях ии. носят харак­тер правдоподобных гипотез. Я исхожу из следующих зарегист­рированных данных:

1) как сам и. интерпретирует свои усилия по решению задачи
классификации;

2) как Э. интерпретирует свободные «размышления вслух», ко­
торые он зафиксировал по ходу эксперимента;

3) что реально делает и. - колеблется, перекладывает карточки,
работает долго и тщательно или, наоборот, «навскидку».

Замечу, что полученные в наших экспериментах результаты во многих случаях допускают весьма разное истолкование причин того, почему получились именно такие классы, а не иные. Напри­мер, пытаясь объяснить причину образования некоторыми ии. многочисленных «единичных» классов, я отмечаю, что одни ии. образуют - и притом регулярно - единичные классы потому, что они усматривают очень тонкие различия в оттенках цвета, кото­рый обозначен тем или иным словом-ИЦ. В силу этого укрупне­ние классов видится им как насилие над материалом: разве золо­той - это желтый!

Но нередко и. образует много единичных классов прежде всего потому, что, не будучи уверенным в смысле многих слов, он не желает обнаружить ограниченность своих знаний. Он мог бы в соответствии с инструкцией вернуть карточку со словом маренго, но предпочитает просто положить ее отдельно от всех прочих. Почему? Потому что такое решение его не «компрометирует» как невежду, тем более что, согласно условиям эксперимента, объяс­нять мотивы своей деятельности и. не должен.

Встречаются и ситуации, когда не ясны не только мотивы раз­мещения нескольких слов, но и весь процесс работы и. Тем не менее такие ситуации являются исключением. Как правило, на основа­нии того, что и. говорит в процессе раскладывания карточек, как после эксперимента он объясняет свои решения, какие задает во­просы и какие выражает недоумения (разумеется, в совокупности с анализом окончательных результатов), можно сделать достаточно достоверные заключения.

Первое впечатление, складывающееся из наблюдений, - это различия между ии. по всем вообразимым характеристикам. Ии. различаются между собой не только по интерпретации смыслов слов-ИЦ, но и по интерпретации того, что такое сходство, что та­кое классификация, что такое класс. Большую роль играют отноше­ние и. к участию в эксперименте и оценка его значимости. Одни ии. относятся к своей задаче с большой серьезностью, поскольку считают, что Э. решает важную научную проблему и следует ему в этом содействовать (установка на кооперацию с Э, ). Другие ии. считают предложенную им задачу вненаучной. Например, потому» что, с их точки зрения, подлинный эксперимент предполагает на­личие каких-то сложных приборов.

Некоторые ии. колеблются потому, что оценивают себя как не­подходящих экспертов: «я не специалист в этом» (так называемая «некооперативная» установка).

Далее, часть ии. уверены в том, что предложенное им задание является психологическим тестом, раскрывающим их способности или личностные качества. Заверения Э. в том, что эксперимент эти цели не преследует, как правило, не достигают желаемого эффекта. Таких ии. мы называем ии. с сильно выраженной рефлексией в

противоположность тем из них, которые не озабочены тем, что Э. может подумать об их интеллекте (их мы называем ии. с умерен­ной рефлексией; подробно о рефлексии см. в главе «Немного гно­сеологии»).

Попытки учесть все эти переменные при анализе стратегий сде­лали бы задачу необозримой. Поэтому я ограничиваюсь описанием лишь некоторых аспектов тех наблюдений, которые наиболее суще­ственны для понимания категоризации слов как особого процесса.

3.5. Эксперимент 2. Типы стратегий

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. G. Переживание неодушевленной материи и неорганических процессов
2. I. Правильное обучение и правильное изучение
3. III.3. Система классификационных единиц
4. Автоматизация деловых процессов
5. АВТОМАТИЗАЦИЯ ПРОЦЕССОВ ПРОИЗВОДСТВА И РАСПРЕДЕЛЕНИЯ
6. Автоматизация строительных машин и технологических процессов в строительстве
7. Адаптация или разработка системы непрерывного контроля и улучшения процесса. Реинжиниринг процессов
8. Алгоритм смысловых показателей распознавания предлогов и подобных им сочетаний
9. АСР гидродинамических процессов
10. Библиографический подбор и изучение литературных источников
11. Большинство процессов при производстве пива протекает лучше или быстрее, если pH больше сдвигается в кислую область.
12. Взаимодействие процессов развития