Безверие. Истязатели и истязуемые.

В 1898г. в России вновь голодали её кормильцы. Снова повторилось то, что было в 1891-92гг. Царское правительство, напуганное ростом революционного движения, так настойчиво пыталось доказать общественности, что голода нет, что активно отказывало в помощи тем, кто пытался организовывать помощь народу. В этих условиях, Л.Н. Толстой, встречая противодействия мелкой губернской чиновной сволочи, тем не менее, снова организует помощь, заботится об открытии бесплатных столовых. Находится время и для новой статьи – «Голод или не голод? » (1898), главными темами которой стали хронически бедственное положение народа и взаимоотношения сочувствующей народу части общества и царской администрации.

Толстой отмечает, среди прочего, тот факт, что народ не только голодает, но и пал духом, будучи постоянно унижаем теми, кто управляет им [275]. Унижение это проявляется в отсутствии элементарных прав и свобод для крестьян, их особом, приниженном положении, допускающем, в частности, позорное истязание розгами[276].

В связи с этим публицист предлагает царскому правительству принять комплекс наиважнейших, насущно необходимых, по его мнению, мер. Он предлагает:

1. дать народу свободу вероисповедания;

2. подчинить крестьянство общим для всех граждан, а не исключительным, законам;

3. обеспечить для крестьян «свободу ученья, свободу чтенья»;

4. «главное, снять то позорное клеймо, которое лежит на прошлом и теперешнем царствовании, разрешение дикого истязания, сечения взрослых людей только потому, что они числятся в сословии крестьян»[277].

 

Не унижать людей, верить в народ, уважать народ, обеспечить народу возможность «духовного подъёма» (а не ожесточения, которым всегда пользовались «оппозиционные» демагоги! ) – этим, по мысли Льва Николаевича, правительство может поспособствовать братскому единению людей в России[278]. Для нас здесь важно характерное сочетание христианских призывов писателя с объективным анализом ситуации в стране и либеральной по своей сути программой внутриполитических преобразований, адресованной царю и правительству, что тоже является своеобразной «традицией» толстовской публицистики. Толстой здесь объективно либерален, но не оппозиционен правительству страны, а готов к сотрудничеству в общем деле благоустройства жизни народа.

«Духовный подъём народа» равносилен для Л.Н. Толстого ненасильственному революционному перевороту, могущему пресечь разящим ударом из «ружья духовного» разрушительную работу над народным сознанием революционных радикалов и её последствия – всплеск революционного насилия, разрушения жизни в стране, уже угрожавшего в то время самодержавной России.

Увы, в полном своём объёме эта статья Л.Н. Толстого в те годы так и не увидела свет в России, как и более ранние его статьи о телесных наказаниях – «Николай Палкин» (1886-1887) и «Стыдно» (1895).

Первый набросок статьи «Николай Палкин» был сделан в записной книжке, когда Толстой в начале апреля 1886г. отправился, вместе с молодыми своими друзьями – М.А. Стаховичем и Н.Н. Ге-сыном, пешком из Москвы в Ясную Поляну. Один раз они ночевали у 95-летнего старого солдата, который рассказал, как истязали, прогоняя сквозь строй, солдат во времена царя Николая I, прозванного в народе Палкиным. Сам Толстой не видел подобных истязаний и рассказ старика потряс его. Статья была окончена в 1887г., но опубликована в России была лишь в 1917г.

Главная мысль статьи может быть передана так: российское общество тяжело больно. Больно бессознательной и бессмысленной жестокостью, несовместимой не только с разумом и совестью истинных последователей Христа, но и просто с задачей всеобщего выживания[279]. И если в старину это буйное поветрие распространялось по стране в виде массовых казней и пыток, а в эпоху Николая I – в виде забивания насмерть шпицрутенами, то безумием 2-й половины XIX века стали солдатчина, суды присяжных, остроги с одиночными камерами, казни революционеров, безжалостная эксплуатация рабочих и многое другое[280]. И все эти мерзости обманщики от государства, церкви и науки оправдывают заботой о «прогрессе» и общем благе. Этот обман активно развращает общественное мнение, принуждая самых милосердных людей к участию во зле этого полузвериного существования служением своими поступками интересам общего идола – государства[281].

«Диагноз», данный современникам великим писателем, не теряет актуальности и в веке 21-м: в основе массовой жестокости лежит БЕЗВЕРИЕ, регресс к низостям языческого жизнепонимания, забвение простых правил доброй и разумной жизни, данных Христом. Своим читателям Толстой напоминает такую максиму из Евангелия: кесарево – кесарю, а Божие – Богу. Это значит: кесарю – подати, имущество, жизнь даже, но только не дела служения, не поступки; они – Божие[282]. В отношениях с государствами христианин должен думать и поступать так: «Царю или кому ещё всё, что хочешь, но только не Божие. Нужны кесарю мои деньги – бери; мой дом, мои труды – бери. Мою жену, моих детей, мою жизнь – бери, всё это не Божие. Но нужно кесарю, чтоб я поднял и опустил прут на спину ближнего, чтобы я держал человека, пока его будут бить, чтобы я связал человека или с угрозой убийства, с оружием в руке стоял над человеком, когда ему делают зло, чтобы я запер дверь тюрьмы за человеком, чтобы я отнял у человека его корову, хлеб, чтобы я написал бумагу, по которой запрут человека или отнимут у него то, что ему дорого, - всего этого я не могу, потому что тут требуются мои поступки, а они-то и есть Божие. Мои поступки – это то, из чего слагается моя жизнь; жизнь; жизнь, которую я получил от Бога, я отдам Ему одному».

В России же утвердилась рабская покорность воле власть имущих, исключающая для её христианских народов возможность исполнить в мире своё общехристианское назначение. «…Мы дошли до того, - завершает Толстой, - что слова «Богу Божие» - для нас означают то, что Богу отдавать копеечные свечи, молебны, слова – вообще всё, что никому, тем более Богу, не нужно, а всё остальное, всю свою жизнь, всю святыню своей души, принадлежащую Богу, отдавать кесарю! »

Тема нравственного падения русского общества была продолжена Л.Н. Толстым статьёй «Стыдно» (1895). 22 апреля 1895г. сельские учителя Каневского уезда Киевской губернии В.Ю. Шимановский, С.Т. Губернарчук и Д.Е. Гунько направили писателю возмущённое письмо о телесных наказаниях людей «крестьянского сословия». Ответом и стала статья «Стыдно».

Здесь одной из главных причин угрожающих России бедствий революции Толстой называет нравственное падение в среде «так называемого высшего русского общества» в сравнении с началом XIX века, с эпохой декабристов, которые первыми отказались сечь солдат своих полков, заслужили их уважение и любовь, а в декабре 1825 года вышли вместе с ними на Сенатскую площадь[283]. Не случайно одним из рабочих названий статьи было – «Декабристы и мы». Даже дата окончания статьи – 14 декабря 1895 года – была напоминанием читателю о годовщине восстания.

Толстой отмечает в статье, что нравственная деградация «верхушки» русского общества происходит одновременно с «повышением умственного и нравственного уровня» крестьянского сословия, приведшим к тому, что телесное наказание стало для многих крестьян доводящей до самоубийства нравственной пыткой[284]. Вопиющий факт: «нелепейшему, неприличнейшему и оскорбительнейшему наказанию» подвергаются не все сословия, а именно «самое трудолюбивое, полезное, нравственное и многочисленное»[285]. В государстве, претендующем называться христианским, «дикий произвол грубой власти» допускает «взрослых и иногда старых людей оголять, валить на пол и бить прутьями по заднице» с озверением и уверенностью, что это не преступление, а нужное и полезное дело[286]. Для крестьян уже прошла пора безропотного повиновения деспотии помещиков, они узнали, что такое человеческое достоинство и готовы заявить о своих правах, а потому, заключает Л.Н. Толстой, правящим классам необходимо, пока не поздно, по-человечески признать свой грех и смиренно покаяться в нём[287].

Статья произвела мощное впечатление на читающую Россию. Толстой получал благодарственные письма. В одном из ответов на такое письмо он даёт мудрейший совет: «Средство уничтожить это и всякое другое зло – в том, чтобы общественное мнение казнило презрением людей, подающих руку правительству в таких делах» (69, 39).

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Й учебный вопрос. Личность насильственного преступника