Собственность или человечность?

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 15Следующая ⇒

О громнейшей, не оценённой ещё сполна заслугой Л.Н. Толстого следует признать то, что великий мыслитель сумел с позиций общечеловеческой нравственности и простого здравого смысла раскрыть, обнажить всю звериную сущность пресловутой «буржуазной демократии», заставить задуматься читателя над вопиющей фиктивностью всяких «свобод» в мире капитала, стяжательства, борьбы людей с людьми. В своих лучших философско-публицистических сочинениях Толстой убедительно показал, что строй «свободного предпринимательства», который так восхваляли его вдохновенные дармоеды-идеологи, - это строй наёмного «рабства нашего времени», исключающий подлинное равенство и человеческое благополучие. Его подлость в том, что, вместо исключительного силового обеспечения (впрочем, не исключённого вовсе) процветающие при нём в завуалированной форме грабёж и насилие поддерживаются обманом и самообманом людей о неких выдуманных «законах экономики», интересах «свободной и независимой личности». Интересы эти якобы неотделимы от того, чтобы иметь больше собственности, капиталов, приобретённых грехом эксплуатации наёмных рабов, а не быть радостным слугою Богу и ближним. В книге Л.Н. Толстого «Путь жизни» мы находим точные, справедливые его наблюдения и выводы на эту тему: «Люди в тысячу раз больше хлопочут о том, чтобы прибавить себе богатства, нежели о том, чтобы прибавить себе разума. А кажется, всякий может понимать, что для счастья человека гораздо важнее то, что есть в нём, чем то, что есть у него»[209]. Хорошие одежды, дорогой дом, лошади, пышные увеселения нужны человеку в той мере, в какой он не живёт ещё жизнью истинной, духовной: «Дайте человеку внутреннюю, духовную жизнь, и ему ничего этого не будет нужно»[210].

Показывая тщету, безблагодатность накопления частной собственности, Лев Николаевич, несомненно, мечтал о человеке будущего, свободном от атавистической патологии собственничества. В следующих главах нашей работы пойдёт речь о многолетней критике писателем и публицистом собственности на землю и накопления капитала как орудия и средства принуждения и насилий.

Слово Толстого к современникам и потомкам содержит спасительный призыв к отказу от стремления к приобретению и умножению всякой материальной собственности, от всякой рационализации таких стремлений. Направлять свои усилия и помыслы человек должен на совершенствование своей настоящей собственности – способностей духа и разумного сознания. Верующему необходимо не гордиться приобретённой властью и собственностью, а «уничтожать в себе и похоть, и гордость, и корыстолюбие. Никакое улучшение невозможно, пока каждый не начнёт это улучшение с самого себя»[211]. И когда такой человек «обработает» свою настоящую собственность, он «будет таким полезным, сильным, добрым человеком, которого куда ни брось, он везде упадёт на ноги, везде всем будет брат, будет всем приятен и нужен и дорог» (25, 402). Для такого человека невозможен становится сам соблазн «обеспечения» своей животной личности стяжательством, тем более – за счёт своих ближних. Если вообразить себе человечество недалёкого будущего, состоящее из таких людей, то невозможно представить их повинующимися каким бы то ни было правительствам и какому бы то ни было эксплуататорскому меньшинству. Всё это станет просто невозможно и не нужно – так способна «обеспечить» людей истинная вера!

Сама рационализация «священного права собственности» связана не с достижениями правового прогресса, а с удержанием современным «человеком разумным» такого, отнюдь не прогрессивного, состояния сознания, таких чувственных и поведенческих проявлений, которые указывают на звериное в нём, на слишком тесную связь с диким прошлым человечества, на инстинкты спонтанно-чувственного животного, голого, бесхвостого, изуродованного неведомой мутацией, первобытного зверя. Отсюда – и мифотворчество церковной ортодоксии о «первородном грехе», и её же констатации того очевидного факта, что «мир от века во зле лежит», и навязываемые массам «своих» верующих иллюзии о чудесном, мистическом от этого зла «избавлении». Но нет, без сознательных усилий никакое разумное существо не может правильно, по-Божьи, распорядиться своей разумностью и в личном, и, в особенности, в социальном жизнеустройстве. Его жизнепонимание и образ жизни не могут быть совместимы со всемирностью, особенно – с учением Христа. И разумность из благого дара, превращается в проклятие, источник соблазнов и зол, требующий обуздания уже извне, со стороны правящих и начальствующих «верхов», которые, в свою очередь, тысячи лет активно паразитируют на слабостях и глупостях подвластных им «народных масс».

Таково современное Л.Н. Толстому эксплуататорское общество, в котором палаческая удавка собственности и денег применяется хозяевами чужих жизней и судеб под контролем государства, органа господства паразитического меньшинства развращённых людей над огромным числом развращаемых ими «граждан» (не безгрешных, но в «гражданстве» своём уж точно неповинных). Алчные, жадные, дорвавшиеся до власти и денег, полубезумные существа («правящая элита») в своих гадких, корыстолюбивых и властолюбивых интересах опираются на закон насилия, царствующий среди обманувшихся и обманутых, развращённых ими рядовых обитателей гостерриторий, и насилуют сами, по своим понятиям о «справедливости» и «порядке», якобы для обуздания этого насилия, для борьбы с врагами всех «граждан» (на деле – только богатой и нужной им, а потому и граждански полноправной верхушки! ). А «врагами» объявляются то согнанные в военное рабство, такие же, обманутые, приневоленные к войне обитатели другой территории, то террористы, то преступники, а то и оппозиция в борьбе за власть (до которой простым обитателям почему-то должно быть дело) или восставшие обитатели, требующие себе реальных гражданских прав. Понятно, что мирные трудящиеся могут быть в этой бесконечной бойне либо манипулируемыми «пешками» в иерархии воюющих, либо трудовыми рабами «элит», кормящими их вплоть до очередного акта «реальной геополитики» - злобной грызни иерархических кланов за воображаемую ими своей собственность. И тогда простецу уже неважно, кто погубит его труды и его самого: противогосударственная (террористическая) или государственная (армейская) банда.

(………………………………………………………………..)

Это постыдно продолжалось в годы евангельской проповеди Толстого, это едва не убило человечество в ХХ веке, но удерживается и по сей день, прогрессируя по линии выучки и агрессии убийц.

Толстой указывает на ту простую истину, что государственность всегда закрепляет раскол общества на сверхобеспеченных и малоимущих, на эксплуататоров и эксплуатируемых, поэтому надежды на любые улучшения в общественной жизни следует связывать не с безбожной, языческой идеей «демократии», не с ликвидацией в «светлом будущем» эксплуататорских государств, а с удалением из человеческой жизни самой государственности как инородного агрегата в живом общественном организме (подобного паразиту в теле человека). В своём месте мы покажем, каким виделся Л.Н. Толстому этот спасительный социальный рывок, здесь же лишь отметим, что публицист признавал необходимым в российских условиях неопределённо-длительный переходный период к анархической свободе, содержанием которого полагал утверждение «мирских» и «артельных» форм общежития, общинного владения землёй при самоуправлении, с сохранением объективно необходимых промышленных предприятий (очевидно, негосударственных) (36, 262).

О частной собственности на землю Толстой пишет как о корне всего существующего в обществе зла и называет преступной деятельность всякого правительства, покровительствующего земельным собственникам. Лишение трудового человека его естественного права на пользование плодами его труда пропорционально самому труду уничтожает и без того немногие для него блага цивилизованной жизни. «Право на землю, - прибегает тут Толстой к излюбленному своему приёму сравнения, - подобно праву на дорогу, которую захватили разбойники и по которой не пропускают людей без выкупа» (34, 225).

Налицо сближение позиции Л.Н. Толстого по вопросу о собственности с взглядами А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского. Но при этом не забудем, что содержанием образа действий «народных заступников» Толстой признавал просвещение народа и призывы ко Христу, а не пропаганду революционных идей и призывы к топору, бомбам и кровопролитиям. Кроме того, давно замечено, что Л.Н. Толстой как проповедник любви и согласия между людьми в своём отрицании блага нетрудовой, приобретённой обманом и эксплуатацией, собственности более радикален, нежели иные представители передовой анархической мысли его эпохи (Бакунин, Кропоткин, Тёккер), отчасти сближаясь лишь с В. Годвином (1756–1836) и М. Штирнером (1806-1856)[212].

Идеал общинной жизни Л.Н. Толстого обнаруживает прямое сродство и с вековечными идеалами и мечтами великорусского пахаря о свободном труде на свободной земле, о равноправном общежитии мелких собственников – хозяев своей жизни и результатов своего труда, просвещённых христиан, а не рабов господского корыстолюбивого обмана, «тёмных». Писатель и публицист явился в этом вопросе наиболее вдумчивым выразителем идей и настроений своих трудящихся соотечественников в эпоху назревания буржуазной революции в стране и тем самым передал мысли и настроения благороднейших людей всех народов мира, либо мучимых и отвергаемых этим миром за апелляции к совести и разуму собственников, либо смиренно стонущих под их властью, надеясь на Бога, то есть подлинно человеческое в других людях и в себе.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒