Зарождение славянской и русской лингвистической традиции

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 29Следующая ⇒

Как известно, с IX в. н. э. начинается существование славянской письменности (традиционная дата – 863 г.), созданной Кириллом ( Константином ) и Мефодием на языке, получившем названиестарославянского. Имея южнославянскую основу, этот язык не совпадал с живым разговорным языком какого-либо из славянских племен, а представлял собой письменный, литературный язык, созданный для нужд христианской церкви^[14], использовавшийся главным образом среди славянских народов, исповедовавших православие. С течением времени, с одной стороны, продолжая сохранять свою основу, он стал видоизменяться на разных территориях, приобретая местные черты, благодаря чему возникают варианты (болгарский, сербский, древнерусский и др.), получившие название изводов. С другой стороны, процесс развития самих славянских языков приводил к тому, что они все больше и больше расходились с церковнославянским. Указанные обстоятельства во многом повлияли на становление языковедческой традиции в странах православнославянского мира, которая зарождается как традиция описания и изучения именно церковнославянского языка.

Первым исследованием такого рода считается трактат болгарского книжника X в. черноризца (монаха) Храбра «О письменах», где, излагая историю создания славянской азбуки, автор пытается также дать некоторые сведения о звуковом составе славянской речи, отмечая, что в ней было 14 звуков, отсутствовавших в греческом.

Вызванная изложенными выше причинами потребность в специальном изучении церковнославянского языка приводит к появлению ряда грамматик, создававшихся по образцу греческих и латинских трудов. Древнейшей из них, дошедшей до нас, считается приписываемое жившему в X в. Иоанну Экзарху Болгарскому ^[15] сочинение «Осемь честые слова» («О восьми частях речи»), сохранившаяся в многочисленных списках XV—XVII вв.; вслед за ней появляются и другие грамматики. С другой стороны, потребность в изучении латинского языка привела к переводу знаменитой грамматики Доната, выполненному известным русским переводчиком Дмитрием Герасимовым (ок. 1465 – ок. 1530). Этот перевод использовался в качестве учебника, несмотря на отразившуюся в нем тенденцию к архаизации языка, затруднявшую пользование книгой для обычного читателя и связанную с так называемым «вторым южнославянским влиянием»^[16].

Особую роль в разработке грамматических вопросов в России сыграла деятельность Максима Грека (ок. 1475–1556). Потомок известного аристократического рода (как полагают, до пострига он именовался Михаилом Триволисом ), долгое время живший в Италии, бывший затем монахом Ватопедского монастыря на Афоне и посланный в Москву для перевода греческих книг (но не владевший к моменту приезда ни одним славянским языком), вовлеченный в религиозно-политические споры и долгое время проведший в заточении, он оставил довольно значительное литературное наследство, в котором большое место занимали и проблемы грамматики. Знаток античной лингвистической традиции, которую он усвоил на родине, пополнивший затем свое филологическое образование в гуманистических кругах Италии, Максим Грек в своих трудах высказывал ряд мыслей об отдельных семантических и грамматических вопросах (значение отдельных слов, употребление тех или иных частей речи и т. д.). Будучи убежден в культурном превосходстве греческого языка и стремясь руководствоваться прежде всего правилами греческой грамматики («учение то у нас, у греков хитро дело, а не у вас»), которым должен следовать и церковнославянский язык («тако же у вас, у русех, подобает бывати»), Максим Грек считал вместе с тем последний, в отличие от греческого, языком еще не упорядоченным и полагал возможным вносить туда формы, свойственные живой русской речи (например, заменил в символе веры глагол «чаяти» на «ждати»: «жду воскресения мертвых», чем вызвал гнев ревнителей «древнего благочестия», видевших в этом осквернение священного текста). Характерно, что и во время суда над Максимом Греком важное место заняла, на первый взгляд, чисто грамматическая дискуссия: чтобы устранить совпадение 2-го и 3-го лиц единственного числа в форме церковнославянского аориста, Максим заменил ее на форму перфекта, в чем его противники усмотрели отрицание вечности божественного бытия, поскольку перфект, по их мнению, относится к действиям, имевшим временной предел, тогда как Максим утверждал, что значение обеих форм синонимично (как известно, в ходе дальнейшего исторического развития в русском языке утвердилась единая форма прошедшего времени, восходящая именно к перфекту).

В соответствии с многовековой традицией Максим Грек подчеркивал и практическое значение грамматики, без знания которой невозможно заниматься никаким литературным трудом: «Подобает бо… честную науку мудрую грамматику с прилежанием внимати… И кто что пишет или книжная письмена устраняет, или стихи соплетает, или повести изъявляет или послания посылает, или что таковых составляет, то все… грамматикою снискает». Занимался Максим Грек и словарной работой.

Позднее число грамматических работ, посвященных церковнославянскому языку, начинает расти. Выходят они в основном на территории Польско-Литовского государства, в состав которого входили тогда украинские и белорусские земли. В 1586 г. в Вильне (ныне Вильнюс) выходит первая печатная «Словеньска грамматика», а в 1591 г. ученики Львовского братского училища издают греко-славянскую грамматику под названием: «Адельфотес. Грамматика доброглаголивого Еллинославянского языка совершенного искусства осеми частей слова ко наказанию многоименному Российскому роду во Львове в друкарне братской, сложена от различных грамматик студентами иже в Львовской школе».

Важную роль в становлении славянской лингвистической традиции сыграла книга Лаврентия Зизания (50—60-е гг. XVI в. – после 1634 г.) «Грамматика словенска совершенного искусства осеми частей слова и иных нужных». Определяя грамматику как «известное вежество, еже благо глаголати и писати», Лаврентий Зизаний, подобно своим предшественникам, различает в ее составе орфографию, просодию, этимологию (т. е. морфологию) и синтаксис. По античной традиции он выделяет восемь частей речи (различие, т. е. относительное местоимение иже^[17], имя, местоимение, глагол, причастие, предлог, наречие, союз). Имена распределяются по пяти падежам: именовному, родительному, дательному, творительному, виновному и звательному. Предложение понимается им как определенное сочетание слов, выражающее самостоятельную мысль. Благодаря труду Лаврентия Зизания в русском языкознании утвердился ряд терминов, используемых при грамматическом описании языка^[18].

Особое значение для истории отечественной науки о языке имеет книга Мелетия Смотрицкого (? 1572–1630 или 1633) «Грамматики славенския правильное синтагма», впервые вышедшая в свет в 1619 г. в Евю близ Вильно. Оставаясь во многом в рамках сложившихся грамматических традиций, ее автор отметил и ряд новых моментов: наличие, помимо пяти других падежей, особого «сказательного» (т. е. предложного) падежа, разряда деепричастных форм, отсутствовавших в раннем старославянском, но уже сложившихся к XVII в., и др. Вплоть до «Российской грамматики» М.В. Ломоносова работа Смотрицкого служила основным грамматическим пособием, а сам Ломоносов отнес ее к числу книг, которые назвал «вратами своей учености».

В середине XVII в. в Москву приезжает для работы с церковной литературой и преподавания греческого и латинского языков группа украинских «ученых старцев», среди которых особенно выделяется Епифаний Славинецкий (ум. в 1675). Среди его филологических трудов известны латинско-славянский и славяне-латинский словари (последний создан в соавторстве с другим «старцем» – Арсением Корецким-Сатановским ) и книга «Лексикон греко-славяно-латинский». Славинецким были также созданы получившие впоследствии название «Филологического словаря» объяснения терминов Священного Писания. Ни одна из этих работ при жизни автора не была напечатана, хотя они пользовались большой популярностью среди грамотных людей XVII и даже XVIII в.

Яркой и своеобразной фигурой в славянской лингвистической традиции XVII в. был хорват по происхождению Юрий Крижанич (? 1617 или 1618—71683). Заподозренный после приезда в Москву в пропаганде унии с католической церковью, он был сослан в Тобольск, проведя в ссылке около полутора десятилетий. Владея несколькими языками (кроме славянских, он знал греческий, латинский, итальянский и немецкий), Крижанич во время пребывания в России занялся сравнением русского и славянских языков с целью выяснения их звукового и грамматического строя. Считая, что они связаны общностью происхождения, которое было наиболее полно отражено в общем для славян литературном языке – старославянском, Крижанич вместе с тем полагал, что этот язык подвергался порче как под влиянием греческого, так и местных славянских наречий, вследствие чего, по мнению Крижанича, существующие грамматики (включая труд Мелетия Смотрицкого) описывают его строй в искаженном виде. Поэтому ученый хорват поставил перед собою цель обработать славянский язык таким образом, чтобы он вернулся к «стародавнему и коренному» состоянию. Результатом его изысканий стала изданная в 1666 г. в Тобольске книга «Грамматично исказание об русском jезику попа Jурка Крижаница, презванjем Серблянина», представляющая собой описание этого изобретенного им «общеславянского» языка и написанная на последнем. Считая, что традиция славянской книжности лучше всего сохранилась именно в Сербо-Хорватии и России, Крижанич называет древнеславянский язык «русским» и соотносит его нормы с нормами русской и сербской письменности. Вместе с тем, при всей произвольности его «реконструкции» и частом смешении элементов разных славянских языков, Крижанич оставил ряд представляющих собой научный интерес наблюдений в области звуковых сходств и различий современных ему славянских языков, образования грамматических форм, употребления слов и выражений, акцентологии и т. д.

Однако наряду с развитием «славянской» лингвистической традиции, основанной прежде всего на изучении и описании церковнославянского литературного языка, в XVII в. начинает осознаваться и разница между ним и русским языком именно как разными языками, что ставит на повестку дня вопрос о создании собственно русской грамматики. В 1696 г. появляется изданная в Оксфорде на латинском языке «Русская грамматика» англичанина Генриха Вильгельма Лудольфа, в которой отмечается, что русские говорят по-русски, а пишут по-славянски и что церковнославянский язык считается языком ученым. Однако формирование отечественной традиции грамматического описания русского языка относится уже к следующему – восемнадцатому – веку.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒