История развития института особого производства

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 8Следующая ⇒

Анализ научных работ правоведов, посвятивших свои труды истории возникновения и развития особого производства как в Российской Федерации, так и в зарубежных странах, приводит к мысли о том, что зарождение такого понятия как «особое производство» произошло в римской империи.

Так, А. В. Аргунов утверждает следующее: «как российские, так и французские авторы, исследовавшие историю своих бесспорных судебных производств (далее - особого производства), указывают на их преемственность от римской добровольной юрисдикции – jurisdictio voluntario». [47, с. 11]

А. В. Юдин также нисколько не сомневался в истоках происхождения особого производства: «римское право заложило основу регламентации процессуального института “особого производства” для правовых систем различных государств». [91, с. 9]

С подобным высказыванием можно ознакомиться и в трудах Е. В. Салогубовой: «римское право явилось связующим звеном правовой мысли Древнего мира, средневековья и Нового времени и послужило основой большинства западноевропейских правовых систем». [74, с. 3]

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что институт особого производства обязан своим происхождением римскому праву.

При этом необходимо отметить, что как в законодательстве римской империи, так и в нормативных правовых актах различных западноевропейских стран, не используется термин «особое производство».

Например, в трудах А. В. Аргунова об упомянутом факте мы найдём следующее повествование: «Независимо от того, как называется судебное производство по рассмотрению определенных категорий гражданских дел бесспорного характера в законодательствах различных стран, … можно утверждать, что в гражданском процессе западноевропейских и восточноевропейских стран они обладают общими чертами и имеют общее историческое прошлое». [47, с. 11]

Такого же мнения придерживается и А. В. Юдин: «конечно же, оно [римское право] не употребляет термин “особое производство”, но тем не менее, достаточно точно передаёт суть дела данной категории». [91, с. 9]

Продолжая рассуждать о различных названиях, применяемой к одной категории судебных дел, А. В. Аргунов, основываясь на тот пласт научных трудов, который ему удалось изучить, придерживается мнения, что в римском праве существовали два типа судебных дел: добровольная юрисдикция (jurisdictio voluntario) и юрисдикция спорная (jurisdictio contentiosa). Вот как он сам об этом пишет: «… традиционно считается, что в римском праве jurisdictio voluntario противопоставлялась jurisdictio contentiosa». [47, с. 11]

Однако, как отмечает автор диссертации, не все ученые-правоведы, изучающие римское право по сохранившимся, дошедшими до наших дней источникам, разделяют его мнение. До сих пор не решён вопрос «о самом существовании ее [добровольной юрисдикции] в римском праве. Авторы, вплотную подошедшие к данной проблеме, отмечают крайнюю бедность источников, в которых бы упоминался термин добровольная юрисдикция». [47, с. 11]

Среди тех, кто не согласен с существованием в римском праве подобного названия, относящегося к судебным делам, именуемым современным российским законодателем «особое производство», выступает А. В. Юдин.

Своё воззрение он основывает на научных трудах Е. В. Салогубовой, М. Х. Хутыз, И. А. Лисовского, К. О. Ревяко, Д. В. Дождева. Так, согласно их обоюдного мнения, судебные дела в римском праве по отдельным признакам напоминающие современное российское «особое производство» носили название «преюдициальные».

Доказывая свою точку зрения, цитируя в научной работе выдержки из римского права, А. В. Юдин упоминает о том, что не все ученые, признавшие существование в Древнем Риме «преюдициальных» судебных дел, усматривают в них «зачатки» современного «особого производства». И это утверждение действительно имеет реальную подоплёку, не является выдумкой автора.

Так, в монографии Е. В. Салогубовой, можно ознакомиться с одной из цитат И. Бентам, негативно относящегося к «данной номенклатуре исков», [91, с. 9] существовавших в римском праве: «Здесь названий вовсе нет, там же, где достаточно было бы одного, их несколько. Многие из них непонятны, другие выражают понятие наполовину, некоторые дают ложные понятия… иногда это просто галиматья, которая не пропускает ни одного луча света». [74, с. 84-85]

Итак, на основании письменных источников, дошедших до наших дней из далёкого прошлого, можно с уверенностью сказать, что в римском праве не было судебных дел, которые носили название «особое производство». Однако, о том, как назывались подобные дела в Древнем Риме, однозначного ответа нет. Среди ученых, изучающих римское право, высказываются различные мнения, данный вопросу по-прежнему остаётся дискуссионным. Спорным вопросом остаётся и предположение, что особое производство образовалось от преюдициальных исков.

Несмотря на существование различных мнений по указанному вопросу, А. В. Юдин последовательно доказывает правоту высказанной позиции, сопоставляя преюдициальные иски с современным институтом российского «особого производства» в гражданском и арбитражном процессе. Суть исков граждан Древнего Рима, процитированных А. В. Юдиным, заключались в том, что они в корне отличались от исков традиционных, в которых существовал спор о праве и присутствовал ответчик. Отсутствие ответчика в преюдициальных судебных делах, несомненно является сходством с представлениями современного российского законодателя об институте особого производства. Однако, как признаётся автор монографии, преюдициальные иски «понимались в Древнем Риме более широко». [91, с. 10] Граждане Древнего Рима предъявляли «иск о признании определённого права, с тем, чтобы в последующем предъявить требования к одному или нескольким ответчикам». [87, с. 32] «В этой трактовке преюдициальный иск не допускает проведения аналогий с особым производством в современном процессе, так как спор о праве здесь всё же присутствует». [91, с. 9] В суд обращался гражданин Рима, который задавал конкретный вопрос суду, при этом «не имея притязаний к какому-либо ответчику». [91, с. 10] Суд должен был подтвердить или опровергнуть наличие определенного факта, имеющего в дальнейшем какое-либо юридическое значение для заявителя. В ходе судебного заседания, суду было необходимо ответить на вопросы следующего содержания: «является ли данное лицо сыном такого-то или нет; является ли оно либертом другого лица или нет, каковы размеры приданного и т. д.» [74, с. 53] (либерти – «вольноотпущенники (лат. libertini и liberti) в Древней Греции и Древнем Риме, а также в западноевропейских государствах периода раннего феодализма отпущенные на свободу или выкупившиеся рабы»). [70, с. 2932]

«Преюдициальные иски характеризовались двумя признаками: отсутствием ответчиков (ими являлся определенный круг лиц, отрицающий статус лица) и особенностями решения, который лишь провозглашало искомый факт или право». [91, с. 10]

Таким образом, преюдициальные иски римского права отличаются от современного российского особого производства в гражданском и арбитражном процессе тем, что в той трактовке, в какой он преподносился в римском суде и понимался римскими юристами, спор о праве все же присутствовал. Общими чертами преюдициальных исков и особого производства является отсутствие ответчика и сама цель судебного заседания: установление фактов, имеющих юридическое значение.

Бесспорное сходство по вышеуказанным признакам позволило А. В. Юдину выдвинуть предположение, что «преюдициальные иски являлись прообразом существующих ныне исков о признании, а институт судебной констатации факта, на определенном этапе правовой эволюции, отделился от исковых производств и занял самостоятельное место в процессе». [91, с. 11]

Римское право дало толчок дальнейшему развитию юриспруденции на территории всех стран. Но развитие это происходило не планомерно.

Например, в Новом гражданского процессуального кодексе Франции «(Nouveau Code de procedure civile)», «порядок рассмотрения» особого производства регулируется статьёй 25 и «называется juridiction gracieuse (бесспорное производство)». [47, с. 11]

Бесспорное производство французского гражданского процессуальное законодательства имеет общие черты с особым производством российского гражданского процесса: в нормативных правовых актах обоих стран предусматривается рассмотрение судебных дел при отсутствии ответчика, отсутствии спора о праве и, как правило, на судебных заседаниях рассматриваются судебные дела, в которых необходимо установить факт, имеющий в дальнейшем для заявителя юридическое значение.

«Австрийский Устав гражданского судопроизводства 1895 г., также предусматривал дифференциацию гражданского процесса. Раздел II данного устава, именуемый «Производство в судах первой инстанции», содержал главу V «Особые производства», которая предусматривала особенности рассмотрения отдельных категорий дел: производство по вексельным искам, производство по искам, вытекающим из договора имущественного найма, производство в третейском суде, производство по искам о возмещении убытков, причиненных чинами судебного ведомства. Кроме того, в систему особого производства входило приказное производство». [57, с. 404]

«В Англии дела подобного рода рассматриваются магистратскими судами, канцелярским отделением по семейным делам Верховного Суда. К подведомственности данных судебных органов отнесены следующие виды дел: аннулирование и продление лицензий на занятие определенным бизнесом, разрешение ходатайств об усыновлении, установлении отцовства, исправление и аннулирование договоров за печатью, утверждение оспариваемых завещаний, дела об банкротстве, признание супруга умершим, установление законности рождения, опека над совершеннолетними и др.» [91, с. 11-12]

«Согласно статьи III § 2 Конституции США, федеральные суды компетентны рассматривать лишь дела, вытекающие из конфликтов». [91, с. 11] Другими словами, судебная система США отрицает наличие случаев, когда требуется в судебном порядке установить определенный факт, который для заявителя в последствии может иметь юридическое значение. Вся судебная система США создана исключительно для решения конфликтных ситуаций, на исках о споре в присутствии истца и ответчика. Никаких других «особых производств» в США нет.

По мнению А. В. Юдина, «неразвитость, если не сказать отсутствие производства по установлении юридических фактов в странах англо-саксонской правовой системы объясняется тем, что английские и американские юристы скептически относятся к абстрактным юридическим понятиям и ими не создано развернутой теории юридических фактов». [91, с. 12]

Немецкие суды в рамках установления юридического факта рассматривали лишь иски «о подлинности или подложности документов» [91, с. 11]: согласно § 231 общегерманского процессуального кодекса «иск может быть подан на установление существования или не существования юридического отношения на признание подлинности или подложности документа, – когда истец имеет юридический интерес о том, чтобы юридическое отношение или документ со стороны своей подлинности или подложности были установлены судебным решением». [82, с. 131-133]

То есть немецкие юристы, также, как и американские, не относились серьезно к судебным делам о признании, о констатации определенного факта, имеющего для заявителя в дальнейшем юридическое значение. Немецкое судебное право состоит преимущественно из спорных исков.

Более «широкое применение» института «особого производства» можно встретить в законодательстве «бывших союзных республиках – странах СНГ и бывших странах народной демократии». [91, с. 11]

Подведя итог, следует сказать, что в современном мире нет единого мнения по поводу целесообразности использования в судебной практике признательных, установительных исков. В большинстве западноевропейских странах, а также в англо-саксонской правовой системе к преимуществам таких судебных исков относятся с явной иронией, скептически и, как следствие, не дальновидное поведение юристов вышеуказанных стран оказывает не благоприятное влияние на развитие их законодательной базы. По мнению российских исследователей, таких как А. В. Юдин, М. Н. Марченко, В. Н. Аргунов в этих странах отсутствует малейшие теоретические наработки по развертыванию теории юридического факта. Однако в мире, в области развития и совершенствования категорий дел, относящихся к институту особого производства, выглядит не так всё плачевно, как кажется на первый взгляд. Большего успеха в этой области добилась Франция, а также страны, некогда входившие в Союз Советских Социалистических Республик, в великую державу, занимающую шестую часть суши – страны СНГ и бывшие страны народной демократии.

Надо сказать, что особое производство было издавна известно не только западноевропейским и англо-саксонским странам, но и царской России. В научных работах юристов того времени мы найдём тому немало подтверждения. Как правило, иски такого плана носили название «иск о признании» либо «установительного иска». Убедиться в правильности изложенной мысли можно, например, исследуя научные труды русского юриста начала XX века Е. В. Васьковского: «второй разряд требований, годный служить объектом гражданского процесса, образуют те, которые направлены на официальное признание, или, иначе, установление, удостоверение (констатирование) судом наличности или отсутствия юридического отношения. Например, истец требует признания законности своего рождения; недействительности сделки, заключенной под влиянием принуждения или обмана; подтверждения обязанности собственника возобновить арендный контракт, срок которого истек, и т. п. Не будучи направлены на присуждение ответчика к исполнению, а имея в виду только предварительное удостоверение правоотношений, за которым еще может последовать иск о присуждении, эти иски носят название исков без присуждения, предварительных, преюдициальных, установительных, или о признании». [51, с. 184]

В вышеприведенном высказывании юриста прошлого, примечателен тот факт, что он относил к категории таких дел, не только судебные дела, требующие установления конкретного юридического факта, имеющие в последствие юридическое значение для заявителя, например, «признания законности своего рождения», но и категории дел, которые всё же содержат спор о праве: «недействительности сделки, заключенной под влиянием принуждения или обмана; подтверждения обязанности собственника возобновить арендный контракт, срок которого истек». Такие судебные дела в современном мире невозможно решить без приглашения в суд ответчика, а значит не могут в наше время относиться к институту «особого производства».

Однако внимательное исследование научных трудов других ученых-правоведов дореволюционной России, таких как, И. Э. Энгельман, В. М. Гордон, Ю. С. Гамбаров свидетельствует о том, что определенное понимание иного судебного производства у юристов всё же имелось, а значит правопреемство законодательной базы царской России советским, а затем российским правом является фактом, который никак нельзя отрицать.

Так, И. Э. Энгельман указывал на то, что «во многих случаях есть настоятельная потребность сделать юридически известным существование правоотношения, независимо, нарушено оно или нет… Решение по иску о признании устраняет сомнение, неопределенность, неясность в правовых отношениях данных лиц … не требуется нарушения права для того, чтобы можно было предъявить иск о нем». [82, с. 135-136]

По мнению В. М. Гордона, иск о признании «есть не что иное, как иск о судебном подтверждении гражданского правоотношения». [82, с. 133]

Ю. С. Гамбаров видел в них «признание, в противоположность цели осуждения, направленность не на волю, а на представление … признание никогда не даёт достаточного основания для исполнения … одно лишь судебное признание и установление тех юридических фактов и отношений, из которых заинтересованные лица могут только в будущем вывести какие-либо для себя притязания». [82, с. 131-133]

Таким образом, дореволюционная Россия знала институт «особого производства», воспринимала его как иски установочные, иски о признании, как судебные дела, в которых необходимо установить факт, имеющий для заявителя в дальнейшем юридическое значение, как дела, в которых отсутствует ответчик; податель иска не высказывает каких-либо притязаний к иному лицу, а значит в большинстве судебных дел отсутствовал спор о праве. Однако слабая теоретическая разработка института установочных исков, допускала признавать некоторыми юристами начало XX века за отдельными категориями дел такие иски, которые всё же содержали спор о праве. Несмотря на вышеуказанную не стыковку, которая, по всей вероятности, связано со слабой теоретической разработкой в данном направлении, в недопонимании отдельных терминологий и понятий, институт «особого производства» советского государства, а затем и современной России является несомненно правопреемником исков о признании царской дореволюционной Российской империи.

Однако отрицание очевидного в советских научных трудах всё же имело место.

Не зависимо от смены власти и создание других общественных отношений, в любом обществе, при абсолютно любом политическом строе необходимо внедрение определенных норм человеческого поведения, регулируемых законами. Не одно общество не может существовать без нормативных правовых актов – законов, указов, постановлений и тому подобное. Однако законы не могут появиться «на пустом месте». При реформировании законодательной базы, даже при смене политического режима в стране, смене идеологии, взглядов и отношений в обществе, при создании «новых» нормативных актов, законодатель вынужден опираться на те законы, которые существовали в стране до смены политического режима, на те разработки ученых-правоведов, которые ранее были внедрены в общество, проверены временем и показали свою эффективность.

Другими словами, те высказывания советских ученых, которые отрицали правопреемственность законодательства царской России советским правом занимались всего лишь демагогией, стараясь заслужить доверие власть имущих.

Таким образом, предположения ученых, считающих, что «институт дореволюционного русского охранительного производства принципиально противоположен особому производству в советском гражданском процессе, как базирующийся на материально-правовых институтах, по существу чуждых советскому гражданскому праву» [55, с. 11] есть всего лишь на всего предположение, которое не имеет ничего общего с действительностью.

Несмотря на единое мнение юристов дореволюционной России начала XX века в необходимости существования двух типов судебных дел – спорных (исковых) и о признании (особого производства) – не всегда этот вопрос решался столь единодушно.

К сожалению, институт «особого производства» в российской истории развивался не планомерно, а скачкообразно: то отменялся, то снова возвращался в судебное производство дореволюционной России.

Так, по данным профессора В. В. Комарова «при разработке Устава гражданского судопроизводства 1864 г. в качестве критики судопроизводства по Своду законов 1857 г. указывалось, что одним из существенных недостатков действующего в то время законодательства является проведение различных порядков судопроизводства. … По мнению департамента законов и гражданских дел Государственного совета, такое законодательное решение вызвало медлительность судопроизводства, развитие формализма. При окончательной редакции Устава, мнение департамента Государственного совета было учтено, и принятый в 1864 году Устав гражданского судопроизводства предусматривал лишь спорный (исковой) порядок осуществления правосудия по гражданским делам. Вместе с тем уже в ближайшее время были предприняты противоположные шаги: Устав был дополнен Книгой IV «Судопроизводство охранительное», в апреле 1866 году было предусмотрено введение особой формы судопроизводства. Данное решение мотивировалось тем, что необходимо было определить, кроме спорного (искового) порядка судопроизводства, и правила бесспорного или охранительного порядка. В связи с этим отмечалось, что смешение этих особых родов дел с делами спорными составляет одну из чрезвычайно существенных причин несовершенства гражданского судопроизводства». [57, с. 405]

Из всего выше сказанного, следует сделать вывод о том, что при реформировании судопроизводства во второй половины XIX века, суд, применяя новый свод законов, столкнулся с определёнными трудностями, связанными с отсутствием законодательной базы по применению таких судебных дел, в которых бы отсутствовал спор о праве и единственной функцией суда было бы установление факта, имеющего в последствии для заявителя определенное юридическое значение. Вышеуказанный факт вынудил законодателя признать свою ошибку, заставив вернуть правоприменителем ту часть законодательной базы, которая была неправомерно изъята из судопроизводства.

В дальнейшем, после Октябрьской революции, судебная система подверглась многократному реформированию, в связи с чем, институт «особого производства» видоизменялся и далеко не сразу приобрел ту форму судопроизводства, которая существует в наши дни.

Так, «в ГПК РСФСР, принятом на второй сессии Всероссийского ЦИК X созыва 07.07.1923 года и введенном в действие с 01.09.1923 года постановлением ВЦИК от 10.07.1923 года, институт особого производства (этот термин стал уже легальным определением) был предусмотрен главами XX – XXVIII-а части 3 кодекса». [91, с. 14]

Надо отметить, что ГПК РСФСР 1923 года, «не давая определения искового и особого производства, закрепляли круг дел особого производства. Особое производство конструировалось как бесспорное. … Несмотря на выделение в гражданском процессе особого производства, как относительно самостоятельного, общие для всех дел особого производства нормы, регулирующие порядок их рассмотрения, не были сформулированы, и в ГПК … был закреплен лишь перечень дел особого производства и соответствующие правила их рассмотрения». [57, с. 406]

«К особому производству были отнесены следующие категории дел: о распоряжению суда по имуществу, оставшемуся после умерших; о третейских записях и решениях; о вынесении в суд предметов обязательства (депозит); о выдаче судебных приказов по актам; о расторжении брака; об освобождении от воинской службы по религиозным убеждениям; жалобы на действия нотариусов и исполняющих нотариальные действия органов; производство по восстановлению прав по утраченным документам на предъявителя (вызывное производство)». [91, с. 14]

Таким образом, молодому советскому государству было известно такое понятие, как особое производство. Более того, именно с принятием ГПК РСФСР в 1923 году указанный термин, обозначающий отдельную категорию судебных дел получил легальное определение. «Первые советские нормативные акты о гражданском судопроизводстве различали два вида гражданского судопроизводства: исковое и охранительное, которое называлось иногда бесспорным или неисковым». [57, с. 406] Однако путь становления советской власти оказался труден и тернист. Исследуя нормативную базу того периода, В. В. Комаров обратил внимание на отсутствие теоретической разработанности данной категории дел: законодатель лишь выделил особое производство как отдельную категорию и перечислил те судебные дела, которые вошли в её состав, не дав определение особому производству, разъяснение о том, что следует понимать под этим термином, а также не указал по каким отличительным признакам вышеуказанные дела стоит относить к особому производству. В монографии А. В. Юдина можно также ознакомиться с определенными негативными выводами, свидетельствовавшими о том, что ГПК РСФСР 1923 года был далёк от совершенства, так как не содержит «дела об установлении факта, имеющих юридическое значение». [91, с. 14]

Дальнейшее исследование истории института особого производство позволяет сделать также немало плачевных выводов.

Так, по мнению А. В. Юдина, «специфика дел особого производства … [советского] периода заключается в том, что к ним были отнесены дела, имеющие совершенно другую материальную и процессуальную природу». [91, с. 14]

Такого же мнения придерживается и В. В. Комаров: «сравнительный анализ системы дел особого производства в разные периоды развития гражданского процессуального законодательства показывает, что к ним относились дела, которые не всегда объединялись одним признаком, — отсутствием спора о праве». [57, с. 406]

Оба автора в своих работах, относящихся к периоду с 1923 по 1948 год приводят примеры, свидетельствующие о том, что государство в этот период беспокоило не наличие спора о праве, а «затыкания дыр в бюджете» страны и особым производством чаще всего называли дела, требующие, по мнению партии большевиков, советского правительства упрощённого производства и заключались в изъятии «излишков» имущества в пользу бедных, а также в пользу советского государства, нуждающегося «в провизии» для его нормального существования.

«Действительно, анализ ст. 218 ГПК Украинской ССР 1929 г. позволяет сделать однозначный вывод о том, что в рамках особого производства были объединены разные по сути дела, а предмет судебной деятельности в особом производстве не был однородным. Например, в делах о выдаче судебных приказов суд в бесспорном порядке подтверждал права кредитора на взыскание денег или имущества. В делах о выдаче разрешения на обращение в бесспорном порядке взысканий на текущие счета и вклады в кредитных учреждениях суд давал разрешение учреждению, производящему взыскание, при взыскании недоимок по налогам и платежам неналогового характера, которые по закону взимаются в бесспорном порядке, когда возникала необходимость обратить эти взыскания на текущие счета и вклады в кредитных учреждениях. По делам об освобождении лица от воинской службы по религиозным убеждениям суд на основании действующего в то время закона об обязательной воинской службе решал, действительно ли религиозное учение секты, к которой принадлежит заявитель, запрещает или запрещало до 1917 г. прохождение воинской службы и действительно ли к этому учению принадлежит заявитель по рождению и воспитанию». [57, с. 407]

«Приказом НКЮ СССР № 121 от 28.10.37 “О порядке рассмотрения дел об описи и изъятии имущества недоимщиков за неплатеж налогов, страховых платежей, штрафов и за невыполнение натуральных поставок, и о наложении штрафов по ним” устанавливалось, что производство дел о взыскании натурой невыполненных обязательств по поставкам, о наложении штрафа, об описи и изъятии имущества недоимщиков ведётся в порядке особого производства, применительно к правилам союзных республик, с изъятиями, указанными в законе от 11.04.1937, приказе НКЮ СССР № 50 и № 5219 и в настоящем приказе.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 9.07.48 № 13(12) “О порядке рассмотрения судами дел о взыскании недоимок по договорам контрактации, имеющие силу закона”, указывалось, что дела о взыскании недоимок и штрафов по договорам контрактации, имеющих силу закона, рассматриваются судами в порядке особого производства». [91, с. 14]

Примечательно, что и большинство другие страны того периода не всегда придерживались строгой теории бесспорного производства гражданского права, относя к данной категории дел такие, какие изначально в своей основе имели спорный характер.

Достаточно ёмко об этом факте писал С. Н. Абрамов: «Многие буржуазные ученые считают, что вообще нельзя найти критерий разграничения между исковым и охранительным судопроизводством, поэтому разрешение вопроса о том, что отнести к исковому, и что к охранительному судопроизводству зависит от усмотрения законодателя и решается соображением целесообразности и практического удобства». [39, с. 331]

Вторым интересным фактом, который бросается в глаза при изучении истории особого производства, является различный подход создания нормативной базы между РСФСР и союзными республиками: союзные республики не стали бездумно копировать ГПК РСФСР, а на его основе создали свой ГПК, учитывая традиции, обычаи и потребности местного населения.

Так, «в соответствии со статьей 191 ГПК УССР 1924 года к делам особого производства относились» (помимо перечня дел, указанных в ГПК РСФСР) «дела об исках о содержании и об установлении фамилии детей; об установлении обстоятельств, от наличия которых зависит возникновение публичных прав граждан». [57, с. 406] Дальнейшее совершенствование ГПК УССР расширила перечень дел, отнесенных к особому производству.

Так, согласно статьи 239 ГПК УССР от 01.12.1929 года к особому производству относились «дела об установлении фамилии, имени, отчества, времени рождения и семейного положения лица, событий рождения, брака, смерти, безвестного отсутствия, признание безвестно отсутствующим, умершим; факта, что лицо, явившееся после судебного признания его умершим, было в отсутствии по непреодолимым для него причинам; жалобы на отказ органов ЗАГСа в регистрации события, подлежащего записи в книге ЗАГСа; факта нахождения на военной службе во время гражданской и империалистических войн». [91, с. 15]

Белоруссия оказался единственной республикой, в ГПК которой институт особого производства носил название «неисковых дел».

Использование в ГПК Грузии норм судебных дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение и в ГПК Туркмении норм судебных дел о банкротстве (несостоятельности) являлось своего рода прогрессом в развитии института особого производства в этих республиках. [91, с. 16]

Как подчеркнул А. В. Юдин, «изобретательными» в разработке нормативных актов оказались и бывшие страны народной демократии. Речь идёт об Албании, Болгарии, Чехословакии, Польши, ГДР, Венгрии, Румынии. Согласно данных автора монографии, гражданскими кодексами вышеуказанных стран в рамках особого производства рассматривались такие дела как: «судебное подтверждение фактов, дела о судебном признании документов ничтожными», «дела об установлении происхождения», «бракоразводный процесс», «производство по делам о гражданском состоянии», «признании недееспособным», «дела об объявлении лица умершим и о доказательстве фактов смерти лица», «судебный раздел имущества», «производство о восстановлении нарушенного владения», «производство о заключении окончательного договора», «производство по финансовым начетам», «производства о признании и допущении иностранных судов», «дела об обжаловании административных решений», «дела об устранении неправильностей сообщений в печати», «дела, вытекающие из споров, связанных с членством в кооперативе, трудовые дела, производство в третейском суде», «дела о признании недействительном решения третейского суда», «производство по платежному приказу», «примирительное производство, возбуждаемое сторонами», «наследственные дела», «нотариальные производства», «судебный обеспечительный секвестр» [91, с. 17-18] и другие. Однако на развитие особого производства влияли не только традиции и местный колорит нашей необъятной родины.

Великая Отечественная война, унёсшая миллионы человеческих жизней, лишившая людей крова и документов потребовала от законодателя внесения изменений в действующее судопроизводство. Данную проблему необходимо было решить в кратчайшие сроки. Люди нуждались в подтверждении в судебном порядке факта, установление которого для них имело юридическое значение. Так, в связи с отсутствием документов, через суд необходимо было установить дату рождения, чтоб подтвердить, например, совершеннолетия субъекта для того, чтобы в последствии, можно было бы устроиться на работу или заключить брак. Факт установления личности также влиял на устройства на работу, получения образования, начисления пенсии. Установка через суд трудового стажа могла повлиять на размер пенсии либо на трудоустройство по специальности. Смена политического курса, отказ от однопартийной политической системы, переход от плановой экономики к рыночной потребовала от законодателя полного пересмотра всех существующих на тот момент нормативных документов. Серьёзному реформированию подверглась и судебная система в целом. В 2002 году были приняты АПК и ГПК РФ. Однако реформирование судебной системы в настоящее время не завершено, президент уже не однократно за последнее время выступал с инициативой об ее дальнейшем совершенствовании. Как уже говорилось в предыдущей главе, одна из таких инициатив закончилась воссоединением Верховного Суда РФ с Высшим Арбитражным Судом РФ. Возможно уже в недалёком будущем судебную систему ждут новые сюрпризы и потрясения, которые, будем надеяться, благоприятно повлияют на развитие судебной власти.

Таким образом, как следует из всего проанализированного этапа исторического развития особого производства, данный институт прошёл трудный путь от возникновения более двух с половиной тысяч лет назад в римской империи, полной ликвидации и спустя короткое время восстановлении во времена судебных реформ в IXX веке, снова отмены, на этот раз всей судебной системы, после Октябрьской революции, нового восстановления в рамках ГПК РСФСР 1923 года до совершенствования и развития в наши дни.

Кроме уже озвученного вывода, следует также сказать о том, что на развитие особого производства оказывало влияние огромное количество благоприятных либо неблагоприятных факторов. К таким факторам следует отнести, в первую очередь, смену политического режима, смену власти, взглядов и, как результат, реформирование судебной системы. Причём смена режима произошла не только после Великой Октябрьской революции, но и в период преобразований, начатый М. С. Горбачевым и продолжается по сей день под предводительством президента В. В. Путина. Далее, на что хотелось бы обратить внимание, так это то, что во времена становления советской власти, особым производством было принято называть не судебные дела, в которых отсутствует спор о праве, а дела, к которым власть придавала особое значение. Речь шла, как правило, об насильственном изъятии имущества из-за неуплаты налогов, неуплаты страховых платежей, не выполнения натуральных поставок по государственному заказу. Вторым примечательным событием, с которым приходится сталкиваться исследователю при изучении истории особого производства – это явные различия между законодательством РСФСР и союзных республик. Союзные республики не стали копировать ГПК РСФСР, а создали на его базе свой, с учетом обычаев и потребностей местного населения. Изобретательны, при создании гражданского процессуального кодекса, оказались и бывших страны народной демократии. В рамках особого производства они решают более двадцати категорий судебных дел. Кроме смены политического режима на развитие особого производства повлияла и другое потрясение – Великая Отечественная война. Потеря населением документов, потребовал от законодателя совершенствования законодательной базы, которое заключалось во включении в кодекс новых статей, появление норм, на основании которых суд мог решать дела в рамках особого производства об установлении личности, возраста и трудового стажа. В отличии от арбитражного судопроизводства, особое производства как один из видов в системе правосудия в рамках общей юрисдикции просуществовало значительно дольше, чем в той же системе смогло просуществовать арбитражное судопроизводство. И после того, как Госарбитраж законодательно был возвращен из органа исполнительной власти обратно в систему правосудия в виде арбитражного суда, особое производство «влилось» в него как вполне развитый институт, со своими устоявшимися правилами и особенностями. В связи с чем дальнейшее исследование института особого производства вполне разумно начать со сравнительной характеристики института особого производства, представленного законодателем как в гражданском, так и арбитражном процессуальных кодексах РФ.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒