Глубинные структуры или поверхностные структуры?

⇐ ПредыдущаяСтр 19 из 21Следующая ⇒

Очевидно, сторонники моделей поверхностной структуры могут похвастаться большей экономностью процедуры анализа. Дело не только в том, что эти модели

проводят анализ лишь на одном уровне, но и в том, что этот уровень отвечает здравому смыслу, потому что предполагает линейную, развертывающуюся слева направо последовательность слов, то есть такую последовательность, которую мы порождаем или воспринимаем в реальном предложении. Справедливо требовать от сторонников трансформационной модели, чтобы они доказали необходимость введения дополнительного, явно не наблюдаемого уровня глубинной структуры.

Аргументы в пользу существования глубинной структуры можно разделить на две группы. К одной группе относятся экспериментальные данные, показывающие, что поведение испытуемых при решении языковых задач нельзя полностью объяснить только на основе анализа поверхностной структуры. Особенно существенными для оценки теории Джонсона о кодировании предложений в виде набора составляющих являются результаты некоторых экспериментов, проведенных Бивером и другими исследователями с целью выделения тех языковых единиц, которыми оперирует говорящий. Экспериментальный прием состоял в том, что во время прослушивания предложения раздавался щелчок и испытуемые должны были указать то место в предложении, где, по их мнению, раздавался щелчок. Когда было обнаружено (Fodor, Bever, 1965), что испытуемые в своих отчетах сдвигают щелчок с его реальной позиции либо влево, либо вправо по направлению к ближайшей границе между основными составляющими, Бивер (1971) использовал этот прием, предлагая испытуемым предложения, в которых границы между элементами глубинных струк-тор не совпадали с границами между элементами поверхностных структур. Как показали эти эксперименты, организация глубинной структуры оказывала существенное влияние на восприятие щелчка даже в тех случаях, когда она не отражалась в поверхностной структуре.

Еще один интересный способ исследования структурной организации предложений был разработан Левелтом (Levelt, 1970). Его метод был необычно прямым, так как он просто просил испытуемых высказать свое мнение о степени синтаксической связанности различных пар слов в предложении. Используя метод иерархического гнездования («hierarchical clustering») (Johnson S. С., 1967) для анализа полученных данных, Левелт обнаружил, что суждения относительно синтаксической связанности зависели от структуры составляющих предложения. Чем ниже был уровень данной единицы, тем более тесной казалась связь между словами, входящими в эту единицу. В предложении на рис. 9, например, можно ожидать, что слова tall и boy будут признаны более тесно связанными, чем слова boy и saved, которые могут входить в одну единицу только на уровне целого предложения. Этот анализ хорошо согласуется с моделями поверхностных структур. Однако Левелт в дальнейшем показал, что при оперировании предложениями, у которых не все отношения на уровне глубинной структуры отражены в поверхностной структуре, глубинная структура тем не менее оказывает влияние на суждения испытуемого. Автор приводит в качестве примера предложение Карла берет книгу и идет в школу (мы даем перевод предложения на голландском языке, которое Левелт предлагал испытуемым-голландцам). На уровне глубинной структуры это предложение может быть представлено в виде двух цепочек: Карла берет книгу и Карла идет в школу. По мнению испытуемых Левелта, Карла и идет связаны так же сильно, как Карла и берет, несмотря на то, что в поверхностной структуре предложения слово Карла вступает в тесную связь только со словом берет.

Интересны в этой связи данные о том, что синтаксические ассоциации могут возникать и между словами, нг стоящими рядом в поверхностной структуре. Как уже отмечалось, этот факт не укладывается в модель типа джонсоновскон, построенной исключительно на ассоциациях между соседними словами в направлении слева направо. Было бы интересно посмотреть, как можно применить метод измерения вероятностей ошибок перехода Джонсона к предложениям типа приведенного выше. Например, будет ли вероятность правильного запоминания слова идет выше в том случае, если правильно воспроизведено Карла, или в том случае, когда правильно воспроизведено непосредственно предшествующее слово и. Безусловно, работы Бивера и Левелта показывают, что испытуемые реагируют на скрытые закономерности глубинной структуры, которые должны быть выявлены из непосредственно воспринимаемой структуры предложения.

Вторая группа аргументов в пользу психологической реальности глубинной структуры основана на теоретических рассуждениях, причем главным доводом является невозможность лингвистического объяснения того, как люди могут понимать отношения между предложениями, исходя только из поверхностной структуры. Существуют предложения, которым можно придать разные значения, несмотря на то, что поверхностная структура остается неизменной, например Убийства охотников были ужасны, а также предложения, признаваемые сходными по смыслу, несмотря на полное различие поверхностных структур, например Юноша любил девушку и Девушка была любима юношей. Рассмотрим еще один пример: по модели Ингве одна и та же структура была бы приписана предложениям Маше можно уходить и Маше можно угодить и тем самым игнорировалось бы принципиальное различие отношений между словами Маша и можно в этих двух предложениях. Без анализа этих скрытых отношений в глубинной структуре было бы невозможно не только дать семантическую интерпретацию этих предложений, но и объяснить тот факт, что можно сказать Мы угодили Маше, но нельзя — Мы уходили Маше. Примеры такого рода и привели Хомского к выводу, что анализ поверхностной структуры в принципе не в состоянии объяснить понимание речи носителем языка.

Суть этого довода в том, что если считать синтаксический анализ источником информации, необходимой для семантической интерпретации, то возникают проблемы, неразрешимые на уровне поверхностной структуры. Чтобы объяснить способность носителя языка разрешать описанные выше случаи неоднозначности, необходимо включить и второй уровень, уровень глубинной структуры. Как утверждает теория Хомского, трансформационная грамматика является наиболее экономным и адекватным анализом тех правил, которые соотносят глубинные структуры с поверхностными.

Все аргументы, рассмотренные до сих пор, были связаны со слабым определением языковой способности, поскольку речь шла только о том, какой тип грамматики является наилучшим описанием речевого поведения, включая интуитивные представления носителя языка о структурных отношениях между предложениями.

Однако возникает еще вопрос о том, согласуется ли трансформационная грамматика с более сильным определением языковой способности, то есть описывает ли эта грамматика те внутренние знания лингвистических правил, которые позволяют говорящему порождать и понимать предложения. В этой связи полезно было бы рассмотреть два основных тезиса теории Хомского отдельно: во-первых, что говорящий должен по крайней мере осознавать существование двух уровней анализа — уровня поверхностной структуры и уровня глубинной структуры; и, во-вторых, что правила, лежащие в основе способности говорящего соотносить эти уровни друг с другом, являются трансформационными правилами.

Что касается первого тезиса, то результаты экспериментов Бивера и Левелта, подробно описанные в начале этого раздела, показывают, что, хотя на первый взгляд кажется правдоподобной возможность учета только реальной формы предложения говорящим или слушающим, испытуемые могут реагировать также и на более глубокие уровни синтаксического анализа. Еще более убедительны многочисленные данные о том, что глубинное семантическое содержание влияет на результаты испытуемого. Поскольку не может быть никаких сомнений в том, что испытуемому предъявляется только поверхностная структура предложения, решающим фактором оказывается отношение между глубинным семантическим содержанием и его выражением в поверхностной структуре. Иными словами, трудность предложения не может быть определена обращением только к его поверхностной или глубинной структуре, а зависит, скорее, от всей сложности связей между поверхностной структурой и глубинными семантическими отношениями.

Но если сделать важное предположение, что поверхностная структура есть точное выражение семантического содержания, что произойдет в таком случае с трансформационной гипотезой? Иначе говоря, действительно ли человек использует операции трансформации и дерансформации для того, чтобы перейти от глубинной структуры к поверхностной и наоборот? Все экспериментальные данные, которыми мы располагаем, говорят против предположения, что обработка предложения прямо связана с трансформационными операциями, предписываемыми грамматикой для соотнесения глубинной структуры с поверхностной. Гораздо более важным фактором представляется наличие в поверхностной структуре разного рода «ключей», способствующих выявлению глубинной структуры.

Как уже было сказано, одним из таких «ключей» является информация, заключенная в лексических характеристиках слова. Эти характеристики могут принимать форму синтаксических признаков, диктующих те глубинные отношения, в которые может вступать глагол, как показал эксперимент Фодора и его сотрудников (Fodor et al., 1968) на примере глаголов типа know, встречающихся в нескольких синтаксических конструкциях. Не менее важны и семантические характеристики; именно они позволяют установить допустимые отношения между словами, например между словами купающийся и спасатели, которые использовались в эксперименте Слобина и Хэрриота с необратимыми пассивными предложениями. Вполне возможно, что в эксперименте Джонсона испытуемые использовали семантические «ключи» для хранения в памяти и для последующего воспроизведения предложений. Исследования, основанные на гипотезе глубины Ингве, также показали, что изменения семантического содержания предложения оказываются более важными, чем обязательства, накладываемые его глубинной структурой. Например, в эксперименте Райт, в котором семантическое содержание предложений оставалось неизменным, глубина практически не играла роли; хотя в принципе возможно, что в некоторых крайних случаях предложения одного и того же семантического содержания, но сильно отличающиеся по глубине, будут иметь более или менее доступные выявлению различия также и на уровне глубинных структур.

Еще одним свидетельством важности отношений между глубинной и поверхностной структурами являются результаты экспериментов Перфетти, в которых измерялась лексическая плотность. Эти эксперименты показали, что чем сложнее по глубинной структуре семантическое содержание, передаваемое предложением данной длины, тем труднее предложение. Отсюда следует, что если то же самое семантическое содержание выражается при помощи более распространенной поверхностной структуры, то, хотя и увеличивается длина предложения, снижается лексическая плотность. Наконец, эксперименты Уосона, Грин и Джонсона-Лэарда (описанные на стр. 246 и далее) показали, что выбор конкретной трансформационной поверхностной формы для выражения одного и того же семантического содержания более или менее легко осуществляется на основе той семантической функции, которую эта форма выполняет в данном контексте. Этот результат решительно противоречит предположению, что люди всегда проделывают одни и те же совокупности трансформационных операций при анализе поверхностной формы предложения.

Из результатов всех этих экспериментов следует довольно логичный вывод, что число трансформационных шагов, необходимых для перехода от глубинной к поверхностной структуре, не является главным фактором, определяющим степень легкости выявления семантического содержания предложения. Испытуемые, по-видимому, обращают больше внимания на лексические и контекстуальные «ключи», иногда даже наряду с синтаксическим анализом, происходящим мимоходом, например в тех случаях, когда они приходят к неверному выводу относительно содержания «невероятных» пассивных предложений типа Доктор лечится пациентом. Наверно, только в крайне искусственных ситуациях такие «ключи» теряют свою силу (как, например, в оценочном эксперименте Трабассо, когда испытуемым приходилось сотни раз выносить суждение о том, является ли предъявляемый стимул не оранжевым или зеленым) и испытуемые обращаются к формальным трансформациям и специальным операциям принятия решения.

В завершение нашего обсуждения сильного определения трансформационной грамматики как описания языковой способности говорящего можно сказать, что глубинные и поверхностные структуры возникли как уровни анализа, оперативно используемого в речевом поведении. Но гипотеза о том, что трансформационные правила выступают как связующее звено между этими двумя уровнями, не может быть принята в качестве адекватного описания способности говорящего обрабатывать предложения. Далее, следует признать, что обработка предложения не представляет собой сочетания разных видов анализа, проводимых независимо синтаксическим, семантическим и фонологическим компонентами, как утверждала теория Хомского варианта

1965 г. В действительности испытуемые, по-видимому, одновременно пользуются «ключами», предоставляемыми всеми тремя уровнями, опираясь на всю совокупность знаний о возможной глубинной структуре, на семантическую информацию о значениях слов и контекстуальные «подсказки».

Здесь мне хотелось бы обратить внимание читателя на одну парадоксальную черту описанных выше психолингвистических экспериментов. Несмотря на то что и трансформационная грамматика Хомского, и модель поверхностной структуры Ипгве имеют форму правил переписывания для порождения предложения, фактически все проведенные эксперименты исследовали влияние языковых факторов на процесс обработки предложения; даже в экспериментах на запоминание предложений исследователей интересовало главным образом то, каким образом испытуемые обрабатывают предложение для хранения его в памяти. Поэтому в следующем разделе мы специально рассмотрим проблемы, связанные с процессом порождения предложения говорящим.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒