Практика ненасилия монахами.

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 8Следующая ⇒

Положение монахов в корне отличается от такового домохозяев: если домохозяева соблюдают лишь ограниченное воздержание от насилия (апавадики нивритти), то от монахов требуется полное воздержание (аутсаргики нивритти). Монахи имеют возможность избежать всех четырёх видов насилия (индустриального, бытового, в порядке самообороны и умышленного), поскольку не занимаются такой деятельностью, которой вынуждены заниматься миряне. Монахи соблюдают ненасилие всеми девятью способами, установленными в писаниях: не совершают насилия лично, не побуждают других к этому и не одобряют таких действий любой из трёх дверей (телом, речью и умом).

Столь всеобъемлющая практика ненасилия кажется крайне трудной и может вызвать вопрос о том, как быть с неизбежным причинением вреда живым существам при ходьбе, сидении, приёме пищи, разговоре и т.д.? В Бхагавати-арадхане, авторитетном джайнском тексе, рассматривающем вопросы поведения аскетов, в этой связи задаётся следующий вопрос: «В этом мире, полном чувствующих существ, как монах должен ходить, стоять, сидеть, спать, принимать пищу, говорить и быть при этом свободным от греха? » Несмотря на то, что данный вопрос поднимает важную проблему, на него даётся убедительный ответ: «Монах должен ходить с вниманием и бдительностью, стоять с вниманием и осторожностью, садиться лишь после медленной очистки места, ложиться спать после внимательной очистки постели, принимать пищу с осторожностью и говорить внимательно, контролируя использование языка; таким образом у него не возникнет никакой связанности грехом».

Итак, согласно джайнским писаниям, монах должен практиковать ахимсу в максимально возможной степени.

Таким образом, вполне очевидно, что как монахи, так и миряне могут воплотить в жизнь практику ненасилия тем или иным приемлемым для себя способом в полном соответствии с указаниями, имеющимися в писаниях. Опасения того, что ахимса в реальной жизни окажется невыполнимой, в действительности необоснованы: ведь сама жизнь показывает, что этому пути тщательно, и при этом успешно, следовали и те, кто принял монашество, и те, кто находится на стадии жизни домохозяина. Как монахи, так и миряне, следующие джайнской религии, вне всяких сомнений доказали, что ненасилие вполне совместимо с их соответствующей сферой деятельности, и что оно вполне может быть образом жизни, ничуть не мешающим достижению успеха на самых разных поприщах. Это легко можно доказать на примере джайнских домохозяев с древнейших времён и до наших дней: в течение многих столетий джайнские миряне показывали себя как успешные торговцы, предприниматели, финансисты, ювелиры и промышленники. Даже в сельском хозяйстве они по праву заслужили славу самых талантливых и трудолюбивых фермеров: в этой связи можно вспомнить, что первый в истории независимой Индии титул «кришипандита[11]» был присуждён именно джайнскому фермеру из округа Колхапур в Махараштре. В политической и военной истории Индии мы также находим немало джайнов, продемонстрировавших на собственном примере, что они способны достичь любых высот в общественной иерархии, ведя при этом жизнь добродетельных домохозяев. В этой связи можно вспомнить и джайнских монархов: Чандрагупту из династии Маурьев, правившую в Магадхе, Кхаравелу из Калинги, Кумарапалу из Гуджарата, Амогхаваршу из Карнатаки; прославленных премьер-министров: Бхамашу из Мевара, Ваступалу и Теджапалу из Гуджарата и т.д.

Наилучшим же примером могут служить три великих полководца и министра из Карнатаки:

1. Чамунда Рая, служивший у царя Раджамаллы из династии Ганга (974-984);

2. Гангараджа, служивший у царя Вишнувардханы из династии Хойсалов (1108-1142);

3. Хуллараджа, служивший у царя Нрисимхи I из династии Хойсалов (1142-1173).

Этим трём военачальникам и министрам принадлежит главная заслуга за продвижение джайнской религии; их даже называют триумвиратом выдающихся её распространителей. Однако среди этих трёх благодетелей джайнизма вклад военачальника Чамунды Райя оказался наиболее выдающимся, вдохновляющим и долговечным с исторической точки зрения. Чамунда Райя выиграл множество сражений, получил немало титулов, в том числе такие, как «Самара Дхурандхара», т.е. «Вождь в битве»; «Вира Мартанда», т.е. «Солнце среди героев»; «Ранараджа Симха», т.е. «Лев в битвах» и «Вайрикула Каладанда», т.е. «Скипетр смерти вражеский армий». Он был известен как преданный джайн, верный министр, блестящий полководец, компетентный джайнский учёный и великий покровитель джайнской веры. Именно по этой причине знаменитый исследователь истории Карнатаки, д-р Б.А. Сейлтор, говорит о нём в следующих словах: «Первое имя в созвездии джайнских военачальников, с которым мы встречаемся, это Чамунда Райя, более широко известный как Райя. Более отважного воина, преданного джайна и более честного человека, чем Чамунда Райя, Карнатака не видела никогда».

БАЗОВАЯ ПОЗИТИВНОСТЬ АХИМСЫ.

Несмотря на то, что доктрине ахимсы принадлежит ведущее место в этическом кодексе джайнизма, предназначенном для соблюдения всеми подразделениями общества, и хотя её применимость выдержала испытание многими столетиями времени, тем не менее, порой можно услышать обвинения против этой доктрины в том, что она, якобы, по своей сути носит негативный характер в том смысле, что сплошь и рядом запрещает индивидууму заниматься теми или иными видами деятельности. Мало того, встречаются утверждения, что в джайнизме ахимса трактуется просто как воздержание от насилия, и что в процессе применения этого принципа воздержания к различным сферам деятельности людям даются запретительные, т.е. негативные по своей сути, советы, типа таких: не лгать, не воровать, не нарушать супружеской верности, не копить избыток имущества и т.д. Однако из детального анализа обета ненасилия и его практического применения однозначно явствует, то такого рода обвинение совершенно необоснованно. Верно, что джайнизм накладывает ряд жёстких ограничений на поведение верующих в обычной жизни, но нельзя упускать из иду, что все эти ограничения были установлены с тем, чтобы дать индивидууму некие руководящие указания, которые позволили бы ему при выполнении своих обязанностей и вообще следовании своей обычной деятельности причинить живым существам настолько минимальный вред, насколько возможно. Необходимо также отметить, что значение ахимсы не ограничивается одним лишь негативным аспектом, поскольку на самом деле применение данного принципа носит более широкий характер, включая в себя и позитивный аспект. Имен по этой причине джайнское учение достаточно ясно указывает, что домохозяевам, наряду с соблюдением тех ограничений, которые наложены на их образ жизни, следует постоянно прилагать усилия по части милосердия и благотворительности по отношению к нуждающимся. Всё это свидетельствует о том, что практике ненасилия органически присущ и позитивный аспект. На этом основании домохозяевам предписывается, во-первых, следовать практике даяния (дана), во-вторых, участвовать в делах благотворительности, причём с целью оказания помощи не только незащищённым слоям общества, но и другим видам живых существ – животным, птицам и т.д., и в-третьих, демонстрировать дух терпимости также и по отношению к последователям прочих религий.

Практика даяния.

Особо указывается, что в качестве фундаментального элемента практики ахимсы, домохозяевам следует вменить себе в обязанность регулярное совершение даяния. В целом, принципу даяния в джайнизме придаётся огромное значение.

Относительно значения термина «дана» в Таттвартха-сутре говорится следующее: «Даяние – это отдача своего имущества ради собственного блага и блага других»[12]. Такое даяние рекомендуется совершать постоянно, так как отдача своего имущества другим даёт возможность обуздать жадность, которая есть ни что иное, как форма насилия. По этой причине, т.е. в интересах практики ненасилия, Пурушартха-сиддхьюпая в следующих словах рекомендует совершать практику даяния: «Совершая даяние, человек преодолевает жадность являющуюся формой насилия, и отсюда даяние, совершённое по отношению к достойному человеку, равноценно отказу от насилия». Далее в том же тексте говорится, что человек, не совершающий даяния по отношению к достойным лицам, автоматически становится жадным: «Почему нельзя назвать жадным человека, если он не совершает даяния по отношению к посетившему его дом гостю, который хорошо образован и, действуя подобно пчеле, принимает дары без причинения другим какого-либо вреда». Отсюда следует, что практика даяния равна, фактически практике ненасилия.

Далее, с целью увеличения чистоты акта даяния и, соответственно, и практики ненасилия, говорится, что дающий должен обладать следующими семью качествами:

1. ахикапхаланапекша (? ): он не должен ожидать никакого мирского вознаграждения за совершённое даяние.

2. кшанти: он должен обладать выдержкой и совершать акт даяния спокойно и без гнева (имеется в виду, что жертвователь не должен каким бы то ни было образом возбуждаться, если в процессе совершения благочестивого акта даяния происходит какая-то неожиданная или нежелательная вещь);

3. мудитва: во время подношения даров он должен чувствовать счастье и иметь радостный вид;

4. нишкапатата (? ): он должен действовать с полной искренностью и без обмана;

5. анасуйятва: у него не должно быть чувств ревности и зависти;

6. авишадитва: у него не должно возникать чувств горя и сожаления;

7. нираханкаритва: в процессе совершения акта даяния у него не должно возникать гордости, т.к. последняя однозначно представляет собой дурное состояние ума.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒