Пейреск - Джироламо Алеандро

¹ (Джироламо Алеандро (1574 - 1629) - итальянский ученый-гуманист и поэт.)

Париж, 17 марта 1622 г. [итал.]

Синьор Пьетро Паоло Рубенс отправился домой, взяв на себя исполнение живописных работ для двух галерей Королевы-Матери за двадцать тысяч экю. Ему разрешено работать у себя дома с тем, чтобы вернуться сюда, когда будут закончены восемь или десять больших картин, с которыми он надеется вернуться через более короткий срок, нежели можно было бы ожидать. Тем временем он подумает и о камеях², отпечатки которых он взял с собой, а рисунок с одной из них почти закончил перед отъездом³. Он весьма осведомлен относительно древностей всякого рода, а обращение его столь приятно, что невозможно представить себе более привлекательного человека.

² (Задуманное Рубенсом и Пейреском издание гравюр с античных гемм и камей, которое было осуществлено лишь частично.)

³ (Так называемая " Гемма Тиберия" (точнее, " Триумф Германика" ) - большая античная камея, найденная Пейреском в ризнице Сент-Шапель (теперь Париж, Национальная библиотека). Рисунок Рубенса с нее в Антверпене (Городской кабинет гравюр), позже по нему была написана картина гризайлью, см. № 68.)

Пейреск - Рубенсу

Париж, 11 марта 1622 г. [итал.]

[...] Вчера утром, когда я был у господина де Ломени, чтобы поблагодарить его за паспорт¹, туда пришел господин аббат де Сент-Амбруаз². Он сказал мне, что получил от Вашей Милости письмо из Антверпена с сообщением о счастливом прибытии туда. Вы догадываетесь, как я был рад это услышать, - ведь я увлечен Вашим дарованием и высокими качествами. Присутствовавшие принялись рассуждать о Ваших достоинствах, и аббат без устали Вас хвалил. Это мне доставило величайшее удовольствие, и я подавал ему подходящие реплики. Под конец он сказал, что Ваша Милость сочли его своим противником, но он вовсе не думал Вам мешать, отлично понимая, что в Европе нет больше никого, кто мог бы привести столь великое предприятие к счастливому окончанию. Он добавил, что итальянцы и за десять лет не сделают столько, сколько Вы сделаете за четыре года, к тому же они бы не сумели придать картинам необходимое величие. Он повторял это всюду с полным презрением к здешним живописцам, и они все стали его врагами, но он похваляется этим вместо того, чтобы сожалеть. В общем, для меня это был как раз желанный случай выказать всю мою к Вам привязанность. По возвращении домой я нашел Ваше любезнейшее письмо от 4-го числа сего месяца. [...]

¹ (Антуан де Ломени (1560 - 1638) - государственный секретарь. Паспорт - разрешение на беспошлинный провоз багажа Рубенса, отправленного из Парижа через некоторое время после его отъезда.)

² (Клод де Можи (ум. 1658), настоятель аббатства Сент-Амбруаз в Бурже, капеллан королевы-матери и посредник между нею и Рубенсом.)

Пейреск - Рубенсу

Париж, 8 апреля 1622 г. [итал.]

[...] Мы с господином аббатом отправились к господину Броссу и вместе с ним точно измерили в Галерее места, предназначенные для картин; оставляя в стороне лепные украшения, контуры окон и обрамление картин, мы нашли, что высота повсюду равняется одиннадцати футам и одиннадцати с половиной дюймам. Что касается ширины, все восемь картин между окнами по левой от входа стене галереи имеют девять футов в ширину, и только некоторые из них примерно на полдюйма больше. Поэтому Вам нужно взять холст в девять футов и один дюйм шириною, но сколько-нибудь важные фигуры не должны находиться у самого края, чтобы в случае нужды его можно было загнуть или, напротив, оставить холст целиком натянутым на подрамник.

По противоположной стене, направо от входа, также имеются восемь мест для картин все той же высоты, но ширина их везде примерно на дюйм больше, потому что эта стена не такая толстая и расширяющиеся амбразуры окон занимают меньше места. Здесь холст должен быть на дюйм шире, чем у восьми предыдущих картин, с тем же расчетом, чтобы у краев не было изображено чего-нибудь, что помешает загнуть холст или натянуть его целиком, чтобы заполнить все пространство внутри обрамления. Прежде чем туда отправиться, я велел заготовить точный фут, при помощи которого и делались эти измерения, к тому же их делали не бечевкой, которая вытягивается, если дернуть, а другим способом, исключающим преувеличение или преуменьшение. Размеров три: общая для всех картин высота; ширина восьми картин по правой стене, обращенной внутрь здания; ширина картин по левой, внешней стене. Относительно трех больших простенков в дальнем конце галереи господин Бросс обещал, что на будущей неделе их нарисуют со всеми размерами и с дверьми, которые там должны быть. Будут сделаны и рисунки четырех маленьких простенков у входа, но с этим придется немного подождать, потому что ему нужно сначала сделать рисунок камина, чтобы определить, сколько свободного места остается на стене. Я не оставлю его в покое, пока он не исполнит всего этого.

Во всем этом я нахожу еще одно большое неудобство: при изменении сюжетов и их возросшем числе на большие стены приходятся уже не те сюжеты, которые Вы намечали. По словам господина аббата, Королева думала расположить сюжеты таким образом, чтобы их ряд начинался с первого из восьми левых простенков, потом переходил к первому из восьми по другую сторону и так продолжался бы до дальней стены, где большие панно завершали бы всю серию¹. По-моему, это неудобно, и делать так не следует; я столько твердил ему об этом, что он, кажется, отказался от подобного проекта - но только он. Остальное Вы узнаете из приложенного письма, которое он написал, сидя у меня по возвращении из Люксембургского дворца.

¹ (Этот порядок размещения сюжетов не был принят, эпизоды из жизни Марии Медичи шли в хронологическом порядке вдоль левой (от входа) стены, дальней торцовой и затем вдоль правой стены, слева направо. В ближней торцовой стене находились две двери и между ними камин. В дальнем конце помещения было еще три двери.)

[...] Он вскоре пришлет мне план обеих галерей, обещанный господином Броссом, но при строительных работах трудно соблюсти точно все размеры без некоторых отклонений, что мы и обнаружили во время наших измерений.

Пейреск - Рубенсу

Париж, 14 апреля 1622 г. [итал.]

Славнейший Синьор.

Отправив пакет с размерами, я написал Вам еще одно письмо относительно переговоров с господином Рокко¹, но оно задержалось, так как тем временем почта в Антверпен уже ушла. Вы получите его вместе с этим письмом, в котором я должен дать Вам отчет о переговорах с господином Перришо², владельцем картин " Страшный суд" Тинторетто и " Актеон" Тициана³. Он говорит, что купил " Актеона" У графа де Лимура, сына канцлера де Шиверни, который приобрел его в Венеции, когда проезжал через нее вместе с королем Генрихом III, а " Страшный суд" - у мсье Рокко, который купил его у одного парламентского советника по имени Катель, чей отец служил Екатерине Медичи⁴, получившей эту картину в подарок от Венецианской Республики. О ценах он сказал, что отдал бы " Актеона" за двести ливров, то есть за шестьдесят шесть экю и сорок су, а за " Страшный суд" надеется получить сто пистолей⁵; граф Шомберг⁶присылал человека, чтобы посмотреть картину, и хотел сам ее увидеть, но был вынужден неожиданно уехать.

¹ (Торговец картинами.)

² (Коллекционер.)

³ (Обе картины были куплены Рубенсом и в 1626 г. проданы герцогу Бэкингему.)

⁴ (Екатерина Медичи (1519-1589) - королева Франции; Генрих III (1551 - 1589) - ее сын.)

⁵ (Экю равнялось 3 ливрам 15 солям, пистоль - ок. 10 ливров.)

⁶ (Анри, граф Шомберг (1583 - 1632) - французский военный п политический деятель, с 1625 г. маршал Франции.)

Я сказал ему все, что мог придумать, - что теперь, когда идет война, графу Шомбергу, да и всем другим, приходится думать не о картинах; что картины заметно попорчены и есть явная опасность их скорого разрушения и что его запросы чрезмерны. Он долго говорил о своем расположении ко мне, но когда я, наконец, потребовал точного ответа, то его единственной уступкой было, что он отдаст мне " Страшный суд" за двести экю или шестьсот ливров, и не меньше, а другую картину - за двести ливров. Когда я заговорил о покупке их обеих вместе и проявил некоторую холодность и равнодушие, он под конец сказал, что за сто пистолей отдал бы их обе. Подумайте и решите.

По-моему, они очень хороши, особенно " Страшный суд", и цена не слишком превышает их настоящую стоимость, если же предложить ему наличные деньги, он отдаст обе за двести экю. Я в этом не уверен, но предполагаю это, судя по его поведению. Я от него ушел, говоря, что вернусь с приятелем, более знающим, чем я, чтобы выиграть время и получить ответ Вашей Милости. [...] Я очень доволен, что Инфанте так нравятся портреты обеих Королев⁷, и радуюсь этому вместе с Вами. [...]

⁷ (Королевы-матери Марин Медичи и царствующей королевы Анны Австрийской.)

Пейреск - Рубенсу

Париж, 22 апреля 1622 г. [итал.]

Славнейший Синьор.

Я получил письмо Вашей Милости от 14-го и 15-го сего месяца и, как Вы желали, беседовал с господином аббатом о порядке размещения картин в Галерее и о холсте, о котором господин аббат считает излишним писать Королеве, уверяя, что этот Ваш расход будет возмещен без всяких затруднений, когда Вы привезете сюда первые картины. Он так и пишет в прилагаемом письме, которое он принес мне домой. Что касается размещения картин, мы уже обсуждали его с господином аббатом, и он писал Королеве о затруднениях, на которые Вы указывали в одном из Ваших писем, но ответа Королевы не получил. Еще раньше ей было сообщено, что весьма затруднительно оставлять пока пустыми пять мест, и господину аббату разрешено свести их число до четырех и даже до трех, если уж иначе никак нельзя.

С этой целью желательно свести до двух или самое большее трех картины, относящиеся к испанскому браку¹, на том основании, что дело это касается не столько Королевы-Матери, сколько других лиц. Здесь даже хотели бы соединить два сюжета в одной картине, чтобы остальные посвятить событиям, связанным с особой Королевы-Матери.

¹ (В 1615 г. одновременно был заключен брак Людовика XIII с испанской инфантой Анной Австрийской и наследника испанского престола, будущего короля Филиппа IV, с сестрой Людовика Елизаветой (Изабеллой). Рубенс посвятил этим событиям одну картину - " Обмен принцессами на реке Андэ".)

Перехожу к частностям. Здесь хотят, чтобы картины следовали в таком порядке²: в первом простенке Рождение [Марии Медичи]; во 2-м Воспитание, в третьем поднесение [ее] портрета Генриху IV, в 4-м получение кольца; в 5-м [ее] приезд в Марсель; в 6-м приезд в Лион; в 7-м Рождение Дофина; в 8-м Коронация; в 9-м смерть супруга и Регентство; в 10-м взятие Юлиха; в одиннадцатом Мирное Правление; в 12-м Совет Богов; в 13-м Брак Короля; в 14-м Брак Королевы Испанской. Следующие четыре панно - не меньше - должны остаться пустыми, чтобы занять их другими сюжетами, которые Вам сообщат со временем, причем последняя картина должна изображать передачу власти в руки сына. Таким образом, приходится миновать тот сюжет, где Вы хотели изобразить жреца-фламина³, который казался самым прекрасным и благородным мне, но не другим людям, не понимавшим проявленного там изящества замысла и эрудиции. К тому же возникает большое неудобство, так как Коронация теперь приходится не на одну из больших картин⁴, а на последнюю из маленьких по левой стороне, против чего я стал громко протестовать. Наконец господин аббат сказал мне, что если сюжеты со свадьбами можно свести до двух, то он оставляет на Ваше усмотрение, не вернуть ли на прежнее место картину с фламином, чтобы передвинуть Коронацию немного дальше и поместить там, где предполагалось первоначально, то есть на первом большом простенке.

² (Перечисленный порядок сюжетов близок к реально осуществленному. В узкий простенок, предшествующий первому окну, была добавлена картина " Парки, прядущие нить судьбы Марин Медичи"; затем следуют ее " Рождение", " Воспитание", " Подношение портрета Марин Медичи Генриху IV", " Заочное бракосочетание во Флоренции" (получение кольца), " Прибытие в Марсель", " Бракосочетание в Лионе", " Рождение дофина". Далее начинаются некоторые отступления, о которых см. ниже.)

³ (Картина с такой фигурой не была написана.)

⁴ (На дальней торцовой стене и примыкающих концах продольных стен было место для трех больших горизонтальных композиций.)

Итак, Вам придется измыслить способ, как надлежащим образом изобразить испанские браки всего на двух картинах, и тогда Вы можете, если хотите, сделать картину с фламином, или Ваша фантазия подскажет какой-нибудь иной сюжет, предшествующий Коронации, чтобы заполнить один из восьми простенков перед девятым. Таковым могло бы быть прибытие в Париж или время, когда покойный Король начал приобщать Королеву к важнейшим совещаниям и делам государственного правления, готовясь отправиться за пределы королевства. Сей высокий сюжет будет весьма приятен тем лицам, от которых Вы зависите в этом деле⁵.

⁵ (Рубенс принял совет Пейреска и написал " Передачу правления Марии Медичи Генрихом IV" перед его отъездом на войну в Германию.)

Вы пишете мне, что нужно для трех больших картин оставить сюжеты, о которых уже договорились: Коронацию, Регентство и Совет Богов⁶. Я нахожу это весьма уместным. Но Вы забыли, что в Вашей памятной записке Совет Богов приходится не на большую стену, а на двенадцатое место, то есть один из маленьких простенков. Если на девятом месте будет Коронация, на десятом Регентство и на одиннадцатом Юлихское дело⁷, то на двенадцатое место придется Мирное Правление, а Совет Богов сдвинется на тринадцатое, если, впрочем, Вы не соедините его с юлихскими переговорами или с Мирным Правлением. В итоге Вам нужно составить новую памятную записку с учетом этих обстоятельств и прислать ее господину аббату, чтобы он ее подписал и выслал Вам необходимое распоряжение в соответствии с намерениями Королевы, но оставляя на Ваше усмотрение выбрать то, что Вы сочтете наиболее подходящим и наиболее соответствующим Вашему собственному вкусу. Если никак нельзя свести испанские браки к двум картинам и для осуществления Ваших замыслов будет совершенно необходимо еще одно место из тех, которые хотят оставить про запас, господин аббат предлагает взять всю вину на себя и убедить Королеву удовольствоваться тремя пустыми простенками, давая Вам возможность заполнить все остальные так, как Вы сочтете нужным. Только не забудьте вернуть господину аббату памятную записку, которую он недавно Вам послал. [...]

⁶ (Так и было осуществлено.)

⁷ (Спор о наследовании герцогства Юлих (в северо-западной части Германии); выполняя оставшийся неосуществленным замысел Генриха IV, французские войска в 1610 г. заняли столицу, город Юлих, и передали ее немецким князьям-протестантам, чтобы ослабить влияние Габсбургов, возглавлявших католический лагерь в Германии. Но после этого борьба за Юлих длилась еще долго.)

Рубенс - Питеру ван Веену

Антверпен, 30 апреля 1622 г. [итал.]

Досточтимейший Синьор.

Мне было чрезвычайно приятно получить паспорта, которые Вы соблаговолили достать мне ценою стольких хлопот¹. Говоря по правде, я подозревал, что мое звание затруднит дело, и потому обратился к Вашей Милости; мне казалось, что для этого дела не подходит обыкновенный посланный, обычно доставляющий бумаги всем, кто ни попросит. Я чрезвычайно благодарен Вашей Милости за заступничество. Я с удовольствием замечаю, что Вы хотели бы пополнить Ваше собрание моих гравюр, но увы! - уже два года, как мы почти ничего не печатаем из-за причуд моего гравера², который до такой степени дал увлечь себя гордости, что с ним невозможно ни договориться, ни работать вместе. Он утверждает, что только его работа и знаменитое имя придают ценность моим эстампам. Я ограничиваюсь тем, что противопоставляю этому истину: мои рисунки более законченны и разработанны, чем его гравюры, каковые рисунки я могу предъявить кому угодно, ибо они хранятся у меня. Впрочем, пусть Ваша Милость соблаговолит прислать мне список эстампов, имеющихся у Вас, чтобы я мог установить, каких Вам еще не хватает, и как только я это узнаю, я вышлю Вашей Милости остальные. Тем временем я от всего сердца целую Ваши руки и препоручаю себя Вашему благорасположению, моля небо о ниспослании Вам всяческого благополучия и радости.

¹ (Видимо, в 1622 г. Рубенс собирался поехать в Голландию. Срок 12-летнего перемирия истек, и ему было трудно получить паспорт, так как он состоял на службе у враждебного Голландии правительства инфанты Изабеллы.)

² (Лукас Ворстерман.)

Вашей Милости преданнейший слуга Пьетро Паоло Рубенс.

Пейреск - Рубенсу

Париж, 26 мая 1622 г. [итал.]

Славнейший Синьор.

Ваш пакет от 19-го числа я получил, когда находился у господина де Ломени. Пока я его распечатывал, туда явился господин аббат, так что мне не пришлось относить пакет особенно далеко. Мы вместе прочли Ваши письма к нему и ко мне, общую памятную записку о сюжетах Галереи и другую - о их распределении, сопровождаемую рисунками; он был чрезвычайно доволен, и я также. Он обещал послать Вам ответ сегодня же вечером, а если не успеет переписать своей рукой общую памятную записку, то ответит со следующей почтой и пошлет ее Вам за своей подписью по всей форме. Затруднений больше никаких нет, кроме появления Парок в новой восьмой картине: они были бы там очень хороши, если бы не некие зловещие слухи, направленные против Королевы¹, которые распространились за последнее время. Это несомненная клевета, но лучше не давать ей пищи и заполнить свободное место фигурами, связанными с войной или чем-нибудь иным, что представится подходящим. Относительно трех последующих больших картин я полагаю, что Вы нашли им прекрасное употребление, и хотя Вы с самого начала предназначали их для основных и важнейших сюжетов, Вы все же позже внесли туда некоторые изменения. Уверяю Вас, я видел экземпляр общей памятной записки, написанный Вашей рукой, где три основных сюжета еще не занимали трех больших простенков. Именно об этом я Вам недавно и писал.

¹ (Коронация Марии Медичи произошла 13 марта 1610 г., а 14 марта Генрих IV был убит фанатиком-католиком Равальяком, и она стала регентшей. Ее без оснований обвиняли в причастности к убийству. Символическое изображение смерти Генриха IV в 10-й картине " Апофеоз Генриха IV и провозглашение регентства" содержит изображения Беллоны и Виктории, оплакивающих Генриха IV.)

Позавчера я вновь просил господина Бросса дать размеры этих трех картин, но он извиняется и говорит, что мастера, делающие лепнину, еще не кончили свою работу, а ему нужно видеть лепнину в нижней части стены, чтобы присоединить к ней украшения, окруячающие двери, которые имеются в каждой из стен. Я еще раз пошлю человека за этими размерами. [...]

Пожалуйста, не церемоньтесь со мной и сохраняйте Ваше дружеское ко мне отношение, за которое я Вам чрезвычайно благодарен. На сем я кончаю, самым дружеским образом целуя Ваши руки.

Рубенс - Питеру ван Веену

Антверпен, 19 июня 1622 г. [итал.]

Досточтимейший Синьор.

Я так долго медлил с ответом Вашей Милости потому, что у меня были всякого рода затруднения, путешествия и т. п. Из Вашего любезнейшего письма от 12 мая я узнал, каких гравюр Вам недостает. К несчастию, у меня их очень мало. Причиной тому, как я уже писал Вашей Милости, безумие моего гравера, который уже несколько лет мешает мне предпринять что бы то ни было. Но, разумеется, то немногое, что у меня имеется¹, я очень охотно вышлю Вашей Милости. Это " Св. Франциск со стигматами", пробная, довольно грубо гравированная доска; " Возвращение Богородицы с младенцем Иисусом из Египта"; " Маленькая Мадонна, целующая младенца" ² - хорошая, как мне кажется; " Сусанна", которую я считаю одной из лучших моих гравюр; большая гравюра " Падение Люцифера" - неплохо удавшаяся вещь, а также " Лот с женой и дочерьми, покидающий город Содом" - доска, исполненная в то время, когда гравер только пришел ко мне работать. У меня еще есть " Битва амазонок" в шести листах, для окончания которых не хватает нескольких дней работы; но я не могу вырвать их из рук этого человека, несмотря на то, что за гравюру заплачено уже три года тому назад. Я хотел бы послать ее Вашей Милости вместе с прочими гравюрами, но мало вероятия, что я смогу сделать это так скоро.

¹ (Ср. II, 53.)

² (Возможно, гравюра Ворстермана " Св. семейство со св. Анной, св. Иосифом и юным св. Иоанном".)

Кроме того, я опубликовал книгу об архитектуре прекраснейших Генуэзских дворцов³; в ней около семидесяти гравюр, вместе с планами, но я не знаю, интересуют ли Вашу Милость такие вещи. Мне было бы весьма приятно, если бы Вы сообщили Ваше мнение на сей счет, а также распорядились, чтобы какой-нибудь корабельщик или курьер из Ваших знакомых занялся доставкой всех этих предметов: пересылка их обошлась бы слишком дорого.

³ (Альбом гравюр " Дворцы Генуи", часть I (1622) с " Введением" самого Рубенса; см. VI, 1.)

Я рад, что Вы нашли способ рисовать на меди, применяя белый грунт, как делал некогда господин Адам Эльсхаймер [Приписка на полях: по крайней мере, я так предполагаю, но, быть может, Ваш способ лучше]. Чтобы гравировать царской водкой, он сначала покрывал медь некоей белой пастой, потом царапал по ней иглой, доходя до меди; поскольку медь красноватого цвета, казалось, что он рисует сангиной по белой бумаге⁴. Я не помню состава этой пасты, хотя он весьма дружески открыл мне его.

⁴ (Имеется в виду работа Ольсхаймера в области офорта.)

Мне сказали, что Ваш брат, господин Отто ван Веен, только что напечатал анонимно небольшую книгу о Всемирной Теории или чем-то подобном⁵. Я бы очень хотел прочесть ее, и если бы Вы могли одолжить мне экземпляр, который несомненно у Вас есть, я бы честью поклялся никому не говорить об этом и сохранять полнейшую тайну, если это необходимо.

⁵ (В 1621 г. О. ван Веен издал, но не анонимно, " Физические и геологические умозаключения, изложенные в виде заметок и изображений" (на латыни). Странно, что, желая получить книгу своего бывшего учителя, Рубенс обращается к его брату, живущему в Голландии; возможно, он был в натянутых отношениях с О. ван Вееном, которого совершенно затмил своим искусством.)

В заключение я дружески целую руки Вашей Милости и молю Бога о ниспослании Вам счастия и радости.

Вашей Милости преданнейший слуга Пьетро Паоло Рубенс.

Пейреск - Рубенсу

Париж, 15 июля 1622 г. [итал.]

Славнейший Синьор.

На этот раз впервые после Вашего возвращения домой почта пришла без письма от Вас, зато явился возчик и привез мне мешок с книгами для господина аббата и для меня, а также ящичек с моими свинцовыми отливками и восковой отливкой головы Демосфена¹.

¹ (Бюст Демосфена принадлежал Рококсу. Рубенс включил его изображение в серию гравюр " Собрание бюстов философов, полководцев и императоров греческих и римских".)

Я чрезвычайно благодарен Вам за эту прекраснейшую редкостную вещь, особенно для меня ценную, так как она дает мне объяснение одной посредственной геммы из сердолика, привезенной мною из Рима, с изображением той же головы и с такой же прической, не знакомой мне до сих пор. Я не сомневаюсь в том, что голова эта античная, однако, признаюсь, мне кажется несколько странным, что столь ценный памятник удалось вывезти из Рима, где его можно было бы продать за тысячу скудо. Мне хотелось бы знать, действительно ли это лысина на необычном месте посередине головы или там стесан мрамор², а также удовлетворяют ли Вас буквы надписи, где омикрон одного размера с остальными; такое вообще встречается, но в том веке редко. Я знавал старого болонского антиквара по имени Гуиллельмо Джозеппо де Вели, который удивительно разбирался в хороших вещах. Он сказал мне, что видел некоторые из античных герм, позже опубликованных Фульвио Урсино³, когда на них еще не было никаких надписей, и что надписи были высечены на них уже потом. Сам Урсино велел высечь на некоторых из них надписи, какие ему вздумалось, и антиквар его за это очень стыдил. Все это между нами. Напишите, знает ли господин Рококс, что мне послана копия с его Демосфена, и должен ли я выразить ему свою благодарность или, напротив, лучше не показывать, что я ее видел.

² (В ответ Рубенс напомнил рассказ Плутарха, что Демосфен выбривал себе иолголовы, чтобы ЛИШИТЬ себя возможности показаться на людях и прервать занятия ораторским искусством.)

³ (Фульвио Урсино (Орсино, 1529 - 1600) - знаменитый филолог и археолог. Имеется в виду его книга " Изображения знаменитых людей, по античным мраморам, монетам и геммам" (лат., 1569). В 1606 г. вышло ее дополненное издание с текстом Иоганна Фабера, римского знакомого Рубенса.)

Сегодня утром ко мне пришел господин аббат и показал Ваши памятные записки относительно картин Галереи, переписанные его рукой, и рисунок с заметками о распределении сюжетов, совершенно такой, какой был сделан Вами. Он сказал, что едет к Королеве⁴ и везет эти бумаги с собой, чтобы она их дополнила теми сюжетами, которые ей благоугодно видеть на трех местах, оставленных пустыми. Тогда все это будет Вам послано в полном и завершенном виде. Он будет Вам писать и благодарить за книги. Со своей стороны, это делаю и я, причем прошу Вас выбрать, что я мог бы прислать Вам в обмен из здешних мест.

⁴ (Она находилась на курорте Пуг-ле-Бен.)

Картина Тициана будет отправлена завтра с теми же возницами, которые привезли сюда книги. Я показал ее господину Джоване - живописцу, ученику дю Брёя⁵, прославившемуся здесь умением реставрировать старые картины. Он предложил за три экю поправить все повреждения, но я не дал ему прикоснуться к картине без Вашего распоряжения. Он нашел, что холст достаточно мягок и его можно свернуть в трубку, но я, видя, что живопись легко шелушится, а холст прикреплен к подрамнику таким способом, что его трудно будет снять, не повредив, предпочел оставить его на подрамнике и отправить в ящике, что я и делаю. Картина Тинторетто будет перед отправкой намотана на круглую деревянную колонну, изготовленную таким образом, чтобы трубка была не слишком тонкой. Картина была на три дня оставлена в погребе, чтобы она стала слегка влажной и ее легче было скатать. Следует сообщить получателю, чтобы перед тем, как ее развертывать, он точно так же подержал ее немного в погребе, тогда живопись не осыплется и ее легко будет натянуть на подрамник. В соответствии с Вашим распоряжением я передам картину господину Фрарену⁶. [...] На этом я кончаю, сердечно целуя Ваши руки.

⁵ (Туссен дю Брёй (ум. 1602) - живописец короля, работал в Лувре, Фонтенбло и Сен-Жермене.)

⁶ (Фрарен (он же Феррарен или Феррари) - меняла в Париже, посредник между Рубенсом и Пейреском при пересылке писем и посылок.)

Пейреск - Рубенсу

Париж, 21 июля 1622 г. [итал.]

Славнейший и досточтимейший Синьор.

Я с невероятным нетерпением ожидал Вашего письма от 14-го числа. В одиннадцать часов ночи я послал за ним слугу к Ришару, чтобы избавиться от ужасного беспокойства, в которое меня поверг Виво¹. Он пришел ко мне вчера вечером с известием, что по городу разнесся слух, будто синьор Рубенс (Господь да сохранит его живым и здоровым, и меня также) перешел в лучший мир². Это неожиданное известие поразило меня, так что я был совершенно вне себя. Пренебречь известием я не мог из-за Вашего молчания на прошлой неделе, когда Вы, против обыкновения, пропустили еженедельную почту. Я стал отыскивать источник зловещих слухов и нашел, что купец по имени Мессаже якобы узнал это от некоего иезуита из Антверпена; проверить это я не мог из-за позднего часа. К счастью, Ришар нашел Ваше письмо и отдал его моему слуге, чьего возвращения я ждал, будучи не в состоянии лечь в постель. Как только он пришел, подал мне письмо и я увидел на нем собственноручную надпись моего знаменитого друга, меня охватила душевная радость, которую я не смог бы выразить, так же как и горе, поразившее меня при дурном известии - в тот день я даже не мог ужинать. Хвала Господу, что слух оказался ложным!

¹ (Антиквар.)

² (Видимо, речь идет о попытке Ворстермана, на почве нервного расстройства и профессиональной ревности, убить Рубенса. В августе 1622 г. такая попытка повторилась, и друзья Рубенса успешно хлопотали об охране для него.)

Сегодня утром я сообщил об этом Виво и его друзьям, чтобы остановить распространение лжи, опасаясь, как бы слух не дошел до двора Королевы-Матери и не помешал разрешению затруднений, которое там предложит господин аббат. Ему я также послал письмо по почте, чтобы пресечь последствия слухов, если они туда проникнут. [...]

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒