История развития расстановок

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 4Следующая ⇒

Описывая историю развития расстановок, я буду основное внимание уделять смене расстановочных «эпох», когда философия расстановок делала качественный скачок, и вслед за ней изменялась и расстановочная технология.

Даты, которые я привожу, в значительной степени условны. Официальная история расстановок не ведется, и даты я восстанавливала по косвенным источникам — книгам и рассказам коллег после посещения семинаров Берта Хеллингера. С 2007 года мне посчастливилось уже самой присутствовать при смене расстановочных «эпох», и с этого момента даты уже точные до месяца и дня.

Названия приведенных ниже стилей расстановок были придуманы мною и моими коллегами, и только начинают входить в официальную расстановочную терминологию.

Примерно до 1998 года Берт Хеллингер работал в стиле, который можно назвать порядковые расстановки. После выяснения запроса клиента Берт делал предположение относительно того, кто из членов системы мог бы иметь отношение к описанной клиентом проблеме, и предлагал клиенту расставить заместителей в пространстве. Заместителям не разрешалось двигаться. Берт опрашивал их о том, что они чувствуют к другим участникам расстановки и, ориентируясь на сказанное, переставлял их. Основной расстановочный вопрос в порядковых расстановках ― «Здесь тебе лучше или хуже? ». Добиваясь возможного улучшения состояния большинства заместителей, Берт приходил к так называемому «хорошему решению». Клиенту часто предлагалось сохранить в памяти финальную картинку расстановки, либо встать на место своего заместителя в ней и сохранить в памяти свои ощущения на «хорошем месте».

За то время, в течение которого Берт Хеллингер и его первые последователи практиковали этот стиль расстановок, и были накоплены те наблюдения, которые позволили сформулировать Порядки Любви и принципы принадлежности к семейной системе. Порядки любви имели и свое пространственное представление. Например, закон иерархии относительно детей и родителей выглядел так: родители стоят рядом, маленький ребенок сидит у их ног, прислонившись к ним спиной. Выросший ребенок стоит в отдалении спиной к родителям. Братья и сестры стоят справа налево от старших к младшим. Так же стоят первый, второй, третий супруг (супруга) — справа налево по времени вступления в отношения.

Итак, основные характеристики этого этапа развития расстановок:

· представление ситуации клиента через заместителей членов его семейной системы (один заместитель на одного члена системы)

· отсутствие самостоятельного движения заместителей

· поиск хорошего решения, выраженного в достижении правильного порядка через пространственное расположение заместителей

Далее, примерно до 2003 года, Берт все чаще разрешал некоторым заместителям в расстановках двигаться самостоятельно. И было замечено, что даже неопытные заместители, не знакомые с пространственным представлением Порядков, интуитивно занимали расположение, соответствующее «хорошему решению». Берт тогда говорил, что душа заместителя чувствует движение души своего прототипа, которая стремится восстановить Порядок и найти хорошее решение. Этот стиль ведения расстановки был назван « движения души».

В 2003 году на семинаре в Израиле Берт впервые[16] сделал расстановку, где все заместители были «отпущены» в свободное движение. «Казалось, что все они движимы единым источником», ― позднее сказал об этом Берт. Свободное движение в той расстановке постепенно угасло, и заместители заняли положение, в котором все они чувствовали себя «лучше», и в пространство расстановки пришел покой. Эти расстановки были названы «Движение Духа», и ― почти незамеченный в то время ― наступил принципиально новый этап развития расстановок — духовные расстановки. Расстановки, в которых движение, ведущее к решению, приходит не от расстановщика, который управляет работой: движение приходит от высшей, третьей инстанции, которая больше, чем клиент и расстановщик. Появление этого Большего перевело расстановки из решения задачи поиска «хорошего решения» в духовную практику ― поиска контакта с Большим.

Постепенно технология работы стала меняться, приходя в соответствие с этой новой философией. Появлялись «абстрактные фигуры» ― заместители, не относящиеся к членам семейной системы. Это могли быть обобщенные фигуры, такие как «немцы» или «евреи», или фигуры-символы, такие как Война, Судьба, Будущее. Они также имели свое движение и взаимодействовали с другими участниками расстановки «как живые».

На этом этапе покачнулись логика и «теория» расстановок (они, впрочем, еще и не успели сформироваться). В расстановках стали участвовать фигуры, не относящиеся к семейной системе, и они стали занимать «хорошее положение», далеко не всегда соответствующее «правильному Порядку». Чем дальше, тем больше «хорошие решения» казались странными. Евреи и немцы, смотрящие друг на друга с любовью, как и евреи и немцы, смотрящие друг на друга с ненавистью, все меньше и меньше принимались как «результат семейной терапии» со стороны «обычной», конвенциональной психотерапии. Назревало напряжение: против Хеллингера были написаны заявления и открытые письма, и многие его ученики и первые соратники либо остались на этапе расстановок «Движения Души», либо ограничивали «Движения Духа» теми рамками, которые считали правильными. Становилось понятно, что если мы (расстановщики) принимаем Дух как источник движения, то в наблюдениях за этим движением может открыться все, что угодно. Действительно, все что угодно. В работе с этим каждый расстановщик довольно быстро достигает своих пределов. И, чтобы справляться с этим, начинается его духовная работа, которая продвигается с тем или иным «успехом» (если здесь можно применить это слово, ведь работа эта окончания не имеет).

С этого момента расстановки, которые имеют логику, объясняющую происходящее с клиентом, и которые решают заявленную клиентом проблему, принято именовать терапевтическими расстановками. Они составили отдельное направление, в рамках которого сейчас активно развиваются расстановочные технологии и методики, в том числе и в соединении с другими подходами в психотерапии. Берт Хеллингер не развивает ни технологии, ни методики и почти не сочетает расстановки с другими методами помогающих практик. Он развивает философию своей работы, и я в своем описании последую сначала за ним, а уже затем перейду к технологиям.

В апреле 2008 года духовные расстановки достигают следующего этапа — появляются многоуровневые [17] расстановки. В этих расстановках Берт уже не назначал заместителям роли, клиент (или расстановщик) не располагал их в пространстве по своим ощущениям, расстановщик не вмешивался в работу видимыми интервенциями, и в этой работе отсутствует как намерение найти хорошее решение (тем более, в соответствии с пространственным Порядком), так и предварительная работа с запросом. На 2-м Международном расстановочном лагере, где были впервые сделаны эти расстановки, присутствовали около 200 человек, и Берт включал в расстановку по 10-15-20 заместителей. Заместители располагались в пространстве в любой геометрической конфигурации (круг, полукруг, прямая, П-образная фигура) и двигались свободно, пока движение не затихало или пока расстановщик не считал правильным его остановить. В такой работе возникает особый феномен, когда один человек становится заместителем нескольких ролей одновременно. Эти роли также могут сменяться и последовательно, и за одну расстановку заместитель может пропустить через свое восприятие от двух-трёх до десятков ролей. «Слоистость» и «переход» ролей, как правило, ощущаются опытным заместителем, но описать эти ощущения вербально для меня пока остается невыполнимой задачей...

В многоуровневых расстановках не стоят задачи понять «кто это был» и «с чем связана проблема клиента». Воздействие такой расстановки основано на глубоком переживании происходящего, которое тем глубже проникает в душу (здесь уже кажется слишком сухим слово «бессознательное») клиента, чем меньше он понимает, «что здесь происходит». Клиенты в таких расстановках обычно говорят «я совершенно ничего не понимал, но моя душа узнавала это».

За рамками этой статьи останутся вопросы «как поставить многоуровневую расстановку», «как ею управлять» (и применимо ли здесь это слово), и многие другие. Отмечу только, что такую расстановку нельзя «поставить», она случается.

На этом этапе уже окончательно распались жесткие формулировки «кто относится к системе». Мы не знаем и не узнаем, кто был проявлен через заместителей, были ли это люди или нет, и какое отношение эти люди имеют к клиенту. Некоторые коллеги утверждают, что в таких расстановках проявляются также и прошлые воплощения людей, а также нечеловеческие сущности (духовные существа). На этапе многоуровневых расстановок также распались и строгие Порядки. При этом не так уж и редко расстановка сама достигала пространственной конфигурации, соответствующей хорошо знакомым Порядкам. Но иногда «решения» (финальные точки, в которых ощущается покой и завершенность) были явно из каких-то других «порядков», или даже анти-порядков. Например, мне приходилось видеть хорошее решение, где ребенок стоит за своими родителями, или где братья и сестры расположены слева направо по старшинству, или где сначала идут братья, а затем сестры. Интересно, что в процессе восприятия таких «анти-порядковых» расстановок ни у кого из присутствующих не возникло ощущения, что тут что-то не так. Пришлось обращаться к видеозаписям, чтобы убедиться, что Порядок был «нарушен».

На этом этапе духовные расстановки все дальше отходят от конвенциональной психотерапии... И все чаще в расстановки приходят представители различных духовных и эзотерических практик.

Вот как говорит о многоуровневых расстановках сам Берт Хеллингер:

«Когда я начал использовать этот новый метод, я недоумевал, почему мы не подумали о нем раньше. Ведь это так очевидно: если мы обходимся с проблемой так, как будто за ней стоит единственная причина — например, если мы говорим: «Это потому, что твоя мать сделала то и это» — то это так ограничено! И когда я размышляю об этом, мне кажется, что, наверное, я был сумасшедшим, когда раньше поступал таким образом. Как я мог? Ведь это движение Духа-Разума[18] направлено к каждому человеку в равной степени. И каждый находится в резонансе со всеми остальными. И мы находимся в резонансе со всеми членами нашей семьи — и не только с живыми, но и с теми, кто умер, со многими поколениями. И теперь через доверие движению Духа-Разума у нас есть способ соединиться с ними, не вмешиваясь в это движение, а просто давая ему правильное место.

И была еще одна вещь, над которой я размышлял. Вот эти заместители здесь — они не были самими собой, они были другими людьми. Переход от их «я» к этим другим «я» происходил мгновенно и очень легко, без затруднений: как только они позволяли себе быть ведомыми, они становились другими людьми. И иногда я думаю: сколькими людьми одновременно является каждый из нас? И что могло бы произойти, если бы мы могли отпустить свое представление о том, что мы — индивидуальности? Каждый из нас — это лишь одна индивидуальность из многих, существующих одновременно. Это становится очевидным, когда мы наблюдаем этот вид работы.

Я еще не ухватил всего, что таит в себе этот новый метод. По сути, он меняет все. Разве теперь мы можем вообразить, что будем и дальше проводить семейные расстановки так, как мы делали это раньше? Даже если мы работаем в стиле «движения с Духом-Разумом», как мы делали это раньше, сейчас мы находимся в новом и ином измерении, и я не могу себе представить, как мы можем вернуться обратно. И, следовательно, мы готовы к новым приключениям разума».[19]

Далее, в декабре 2009 года, Берт Хеллингер показывает работу, которая настолько далеко выходит за привычные рамки даже духовных расстановок, что мы обозначаем здесь новый этап их развития, оставляя пока в скобках вопрос о том, является ли это расстановками вообще. Я пока назвала это «мертвые расстановки». В «обычных» расстановках (от порядковых до многоуровневых) заместители часто замещают мертвых людей, но при этом взаимодействие с мертвыми происходит «как с живыми». У бабушки можно попросить благословения, прабабушка может сердиться на своего мужа, а прадедушка может гордиться своим правнуком. В «мертвых расстановках» мертвые проявляются «как мертвые»: с ними невозможно вступить во взаимодействие. В таких расстановках ощущается совершенно особенная, «тягучая», неподвижная энергия. В них мало движения, а то движение, которое возникает, как правило, связано с пересечением «границы» ― мертвые показывают тем самым свою связь с живыми, а живые ― с мертвыми. Граница в пространстве либо прокладывается расстановщиком каким-либо предметом (веревкой, лентой), либо образуется «сама», располагаясь на подходящем предмете интерьера (шве коврового покрытия, рисунке на линолеуме, щели в деревянном полу). В таких расстановках клиент получает очень сильный опыт ― его порыв к мертвым (с претензией, эмоцией, за благословением и др.) вязнет, распадается, и он может вступить в контакт (возможно, это слово следовало бы взять в кавычки, т. к. это не известный нам в земном опыте контакт) с мертвым вне эмоций, в том числе вне требований и вне привязанности, вне любви. Вербальному описанию этот уникальный опыт снова не поддается ― что такое «контакт вне любви» мы в нашем опыте не знаем. В расстановках даже слабые (насколько я понимаю) отголоски этого опыта иной раз описываются как «больше, чем я в силах вынести».

Трансформирующая сила таких расстановок, по имеющемуся, пока небольшому, опыту, огромна. Она охватывает не только клиента, но и его систему, очень широко и далеко в прошлое (к «обычным» расстановкам это тоже применимо, но в «мертвых» расстановках этот охват явно намного шире). И для расстановщика, и для клиента, и для заместителей такая работа особенно трудна в проживании. Главным образом это связано с тем, что в таких расстановках нет движения (кроме пугающих «сцепок» мертвых с живыми) и не срабатывают никакие привычные интервенции. Единственной «интервенцией» можно назвать способность расстановщика выдерживать происходящее — и, похоже, именно это помогает. Освоение этого вида работы еще только начинается.

За рамками этой статьи останутся вопросы технологии таких расстановок (насколько к ним вообще можно применить это слово) и способы особой поддержки клиента после них (это требуется чаще, чем обычно). Такие расстановки, так же как и многоуровневые, тоже не могут быть поставлены по воле расстановщика, они случаются. Уже накоплены наблюдения, при каких условиях и для каких запросов они случаются чаще.

Конечно, каждую отдельную расстановку далеко не всегда можно с точностью отнести к какому-то одному из названных стилей. Как правило, расстановки фрагментарны — часть развивается в одном стиле, часть в другом, сам стиль в процессе ведения расстановки также может видоизменяться, по воле расстановщика или вне его контроля.

На мой взгляд, не совсем обоснованно считать расстановки поздних стилей более «сильными» или «действенными», как это иногда представляют коллеги. Подходит тот стиль работы, который совпадает с представлениями клиента и расстановщика и который может быть ими освоен. Но иногда стиль развития расстановки задает система клиента, и тогда многоуровневая или мертвая расстановка случается, даже если сам расстановщик не понимает, что происходит, и не может работать в так называемых «поздних» стилях. Сейчас перед практикующими расстановщикам стоит непростая задача — осваивать поздние стили работы вслед за Бертом Хеллингером.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒