Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Первый манифест аналитического искусства «Сделанные картины»



В марте 1914 года П. Филонов, А. Кириллова[, Д. Н. Какабадзе, Э. Лассон-Спирова (участница выставки «Союза молодёжи») и Е. Псковитинов выпустили манифест «Интимная мастерская живописцев и рисовальщиков „Сделанные картины“» (пометка: «Изд. „Мировый расцвет“», на обложке репродукция — филоновский «Пир королей»). Эта первая печатная декларация аналитического искусства — единственное свидетельство существования общества, где провозглашается реабилитация живописи (в противовес концепции и методу К. Малевича, «живописному анекдоту» В. Татлина) — «сделанных картин и сделанных рисунков»:

Цель наша — работать картины и рисунки, сделанные со всей прелестью упорной работы, так как мы знаем, что самое ценное в картине и рисунке — это могучая работа человека над вещью, в которой он выявляет себя и свою бессмертную душу....Относительно живописи мы говорим, что боготворим её, введённую и въевшуюся в картину, и это мы первые открываем новую эру искусства — век сделанных картин и сделанных рисунков, и на нашу родину переносим центр тяжести искусства, на нашу родину, создавшую незабываемо дивные храмы, искусство кустарей и иконы.

Каждое прикосновение к холсту, по Филонову, — «единица действия», атом — всегда действует формой и цветом одновременно. Впоследствии (в «Докладе» 1923 года, и в дальнейшем) П. Филонов развивает тезисы манифеста: «Упорно и точно рисуй каждый атом. Упорно и точно вводи выявленный цвет в каждый атом, чтобы он туда въедался, как тепло в тело или органически был связан с формой, как в природе клетчатка цветка с цветом». Филонову важны методы, которыми действует природа, а не её формы]. Художник указывает на то, что для него нет принципиальной разницы между формой, которой творят — «крайне правый реалист и левый беспредметник, и все существующие разновидности всех течений и мастеров во всех и в любом способе и сорте применения материала и в искусстве, и в производстве — все поголовно работают одною и тою же и только одною лишь реалистическою формой, иной формы нет и не может быть…»

1915 — 1941

В 1915 г. Филонов пишет «Цветы мирового расцвета» (х., м., 154, 5 × 117 см.), которая войдёт в цикл «Ввод в мировой расцвет».

Осенью 1916 г. мобилизован на войну и направлен на Румынский фронт рядовым 2-го полка Балтийской морской дивизии. Павел Филонов принимает активное участие в революции и занимает должности председателя Исполнительного военно-революционного комитета Придунайского края в Измаиле, председателя ВРК Отдельной Балтийской морской дивизии и т. п.

В 1918 г. вернулся в Петроград и принял участие в Первой свободной выставке произведений художников всех направлений — грандиозной выставке вЗимнем дворце. Виктор Шкловский приветствует художника, отмечая «громадный размах, пафос великого мастера». На выставке были представлены работы из цикла «Ввод в мировой расцвет». Две работы: «Мать», 1916 г. и «Победитель города», 1914—1915 гг. (обе — смешанные техники на картоне или бумаге) были подарены Филоновым государству.

В 1922 г. дарит две работы Русскому музею (в том числе — «Формулу петроградского пролетариата», 1920—1921 гг. — х., м., 154 × 117 см.).

К 1922 г. относится попытка Филонова реорганизовать живописный и скульптурный факультеты Академии художеств в Петрограде — безуспешная; идеи Филонова не находят официальной поддержки. Но Филонов прочёл ряд лекций по теории и «идеологии» аналитического искусства. Конечным результатом была «Декларация „Мирового расцвета“» — наиболее важный документ аналитического искусства. Филонов там настаивает, что, кроме формы и цвета, есть целый мир невидимых явлений, которые не видит «видящий глаз», но постигает «знающий глаз», с его интуицией и знанием. Художник представляет эти явления «формою изобретаемою», то есть беспредметно.

В 1920-е годы Филонов создал и в дальнейшем всеми силами поддерживал собственную художественную школу — коллектив «мастеров аналитического искусства» — МАИ. В 1927 г. МАИ оформляет интерьеры Дома печати и участвует в постановке «Ревизора» Гоголя.

К этому периоду относятся такие работы Филонова, как два варианта «Формулы весны», 1927—1929 гг. (второй монументальный холст — 250 × 285 см.), «Живая голова», 1923 г., 85 × 78 см; динамичное — «Без названия», 1923 г, 79 × 99 см и «Композиция», 1928—1929 гг., 71 × 83 см.

В 1932 году группа МАИ под художественным руководством П. Н. Филонова иллюстрировала финский эпос «Калевала» издательства «Academia». Работа велась строго по принципу аналитического метода П. Н. Филонова. Над оформлением книги работали: Т. Глебова, А. Порет, Е. Борцова, К. Вахрамеев, С. Закликовская, Павел Зальцман, Н. Иванова, Э. Лесов, М. Макаров, Н. Соболева, Л. Тагрина, М. Цыбасов.

В 1930-е гг. Филонов не выполняет заказных работ, преподаёт бесплатно; он получает изредка пенсию, как «научный работник 3-го разряда» (или же — «художник-исследователь», согласно Филонову). Мастер голодает, экономит на чае и картошке, питаясь лепёшками, но не забывая о щепотке махорки… Он часто пишет масляными красками по бумаге или картону (многие шедевры, как «Формула империализма», 1925 г., 69, 2 × 38, 2 см; «Нарвские ворота», 1929 г., 88 × 62 см; «Животные», 1930 г., 67, 5 × 91 см; одна из последних работ Филонова — «Лики», 1940 г., 64 × 56 см.).

Попытка художника зрительно воссоздать параллельную природе картину мира выглядела в глазах советской общественности как желание уйти от реальности в изобретаемое, отвлечённое, формальное. Несмотря на преданность коммунистической партии и искреннюю революционно-пролетарскую позицию Филонова, его маргинальная позиция приходит в резкое противоречие с доктриной социалистического реализма и становится опасной социальной утопией. Постепенно вокруг художника воздвигается стена изоляции и отвержения. Обвинения Филонова в формализме принимали характер откровенной травли, вплоть до призывов к физическому уничтожению " классового врага". До конца жизни художника его деятельность в искусстве считалась враждебной советскому строю " филоновщиной". Вплоть до конца 1980-х годов творческое наследие Филонова находилось в СССР под неофициальным запретом.

3 декабря 1941 года художник умер в блокадном Ленинграде. Художница Т. Н. Глебова описывает прощание с учителем: «8 декабря. Была у П. Н. Филонова. Электричество у него горит, комната имеет такой же вид, как всегда. Работы прекрасные, как перлы сияют со стен, и как всегда в них такая сила жизни, что точно они шевелятся. Сам он лежит на столе, покрытый белым, худой как мумия. 4 декабря 1941 года на собрании в ЛОССХ было предложено почтить память умерших товарищей, в числе которых был и Филонов. Так было объявлено о его смерти».

П. Н. Филонов похоронен на Серафимовском кладбище, на 16 участке, непосредственно около церкви св. Серафима Саровского. В той же могиле в 1980 г. захоронена его сестра Е. Н. Глебова (Филонова).

Работы Филонова были унаследованы его сёстрами, Марией и Евдокией Филоновыми, в 1970-х годах Е. Н. Глебова (Филонова) (1888—1980) передала своё собрание в дар Государственному Русскому Музею.

Жена, с 1921 по 1941 г. - Серебрякова, Екатерина Александровна (урождённая Тетельман, Рина Соломоновна) (1862, Одесса - 1942, Ленинград). Умерла во время блокады, пережив мужа на несколько месяцев.

Пасынки - историк Анатолий Эсперович Серебряков (1890- 1938) и художник Пётр Эсперович Серебряков (1896-1938). Оба были репрессированы и погибли.

34. Творчество Петрова-Водкина

Кузьма́ Серге́ евич Петро́ в-Во́ дкин (24 октября (5 ноября) 1878, Хвалынск Саратовской губернии Российской империи — 15 февраля 1939, Ленинград) — русский и советский живописец, график, теоретик искусства, писатель и педагог, заслуженный деятель искусств РСФСР (1930)

Кузьма Сергеевич Петров-Водкин родился 24 октября (5 ноября) 1878 года в городе Хвалынске Саратовской губернии Российской империи, в семье сапожника.

Будучи учеником четырёхклассного городского училища, Кузьма познакомился с двумя местными иконописцами, у которых он мог наблюдать за всеми этапами создания иконы. Под впечатлением он пробует самостоятельно писать иконы и пейзажи масляными красками. В 1893 году он окончил училище.

Проработав лето в судоремонтных мастерских, по осени Кузьма отправился в Самару поступать в железнодорожное училище, но провалился. В итоге оказался в классах живописи и рисования Ф. Е. Бурова. Здесь он получил азы живописного искусства. Однако в 1895 году Буров скончался и образование осталось незаконченным. Позднее Петров-Водкин так вспоминал: «До окончания нашего пребывания у Бурова мы ни разу не попытались подойти к натуре, благодаря чему не получали настоящей ценности знаний».

Кузьма вернулся на родину, где ему помог случай. В Хвалынск приехал знаменитый петербургский архитектор Р. Ф. Мельцер. Он прибыл на Волгу по просьбе своей старой знакомой — помещицы Ю. И. Казарьиной, которая хотела попросить Мельцера выстроить для неё очередной особняк. Мать Петрова-Водкина, Анна Пантелеевна, работала горничной у сестры Казарьиной и показала архитектору рисунки своего талантливого сына. Мельцер был весьма поражён такой живописью и увёз Кузьму Сергеевича в Петербург, где дал хорошее художественное образование в петербургском Центральном училище технического рисования Штиглица. Хвалынские купцы, в том числе и Казарьина, присылали ежемесячно 25 рублей в помощь Кузьме, но тот считал это «подачкой, за которую потом нужно будет благодарить».

Богородица с младенцем

Свою работу художника Петров-Водкин начал с создания образа Богоматери с Младенцем на стене церковной апсиды Ортопедического института доктора Вредена в Александровском парке на Петроградской стороне. Для того, чтобы перевести эскиз своей иконы в майолику, Кузьма Сергеевич направился в Лондон, где картину обработали на керамической фабрике «Дультон».

Петров-Водкин, Автопортрет, 1918

Почтовый блок СССР, 1978 год

В 1897 году Петров-Водкин переехал в Москву, где поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества(МУЖВЗ), где учился у Валентина Александровича Серова. В 1900 году работал на керамическом заводе в селе Всехсвятском под Москвой. Окончил МУЖВЗ в 1905 году.

С 1905 по 1908 год занимался также в частных академиях Парижа. В этот период посетил Италию (1905) и Северную Африку (1907). В 1911 году Петров-Водкин стал членом объединения «Мир искусства».

Был одним из членов-учредителей Вольной философской ассоциации (Вольфила, 1919—1924).

В 1924 году стал участником объединения «Четыре искусства».

В Советском Союзе Петров-Водкин много работал как график и театральный художник. Деятельность в театре начал в 1913 году в театре Незлобина. Оформил спектакли «Орлеанская дева» Шиллера (1913), «Дневник Сатаны» поАндрееву (1923, Ленинградский театр драмы им. Пушкина), «Женитьба Фигаро» Бомарше (1935, Ленинградский театр драмы им. Пушкина)[7]. Занимался также литературным трудом, сочиняя рассказы, повести, пьесы и очерки. Писал теоретические статьи, занимался преподаванием.

Петров-Водкин был одним из реорганизаторов системы художественного образования. С 1918 по 1933 г. он преподавал последовательно в Петроградских Государственных свободных художественных учебных мастерских (ПГСХУМ), ВХУТЕМАС, ВХУТЕИН, Институте пролетарского изобразительного искусства (ИНПИИ), ИЖСА.

В августе 1932 года К. С. Петров-Водкин избирается первым председателем Ленинградского отделения Союза советских художников (ЛОССХ).

Художник скончался 15 февраля 1939 года в Ленинграде[3]. Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища.

«Сон», 1910, ГРМ

Творчество

Характер творчества

В начальный период творчества Петров-Водкин испытал сильное влияние зарубежных мастеров символизма и «модерна». Он считается одним из выразителей символистических тенденций в русской живописи в этот период. С 1910-х годов он перешёл от аллегорических к целостным монументально-декоративным произведениям. Петров-Водкин испытывал интерес к живописи раннего Возрождения и русской иконописи, результатом чего считается разработка им сферической перспективы. Художник также создавал тематические картины, портреты, натюрморты.

Эротизм в творчестве

Некоторые работы Петрова-Водкина были восприняты как содержащие эротизм.

Одна из наиболее известных ранних работ — «Сон» (1910) изображает двух обнажённых женщин, которые пристально смотрят на спящего обнажённого мужчину. Картина вызвала дискуссию среди художников и резкую критику в прессе. Она стала предметом спора между двумя знаменитыми художниками: главным защитником картины выступил Александр Бенуа, а самым резким критиком — Илья Репин.

Среди картин Петрова-Водкина немало изображений обнажённой натуры.

Вопрос 11 (35, 36, 37)

Кончаловский Петр Петрович
(1876-1956)

 

В русской живописи XX в. место П. П. Кончаловского - одно из центральных. Он был создан для живописи, ощущал мир живописно - как пиршество красок - и едва ли не олицетворял собой само это искусство.Учился он в Харьковской рисовальной школе, затем на вечерних курсах СХПУ, в академии Р. Жюлиана в Париже (1897-98), наконец, в Высшем художественном училище при Петербургской Академии Художеств (1898-1905).Но свой художественный мир открыл лишь в новом веке, в пору бурной ломки художественных традиций. Общество художников с озорным названием " Бубновый валет" объединило в 1910 г. молодых новаторов, не удовлетворенных пассивным, чисто зрительным отображением мира на холсте. Вытеснить это иллюзорное, недостаточно, по их ощущению, материальное восприятие другим - пластически объемным, весомым, осязательно конкретным и энергичным - они стремились, осваивая, с одной стороны, творческое наследие П. Сезанна (и отчасти В. Ван Гога), а с другой - обращаясь к искусству непрофессиональному. Их привлекла грубоватая, не ведающая школьных правил перспективы, композиционного равновесия и колористической гармонии, но зато решительная и лаконичная живопись провинциальных вывесочников и яркие росписи трактирных подносов.

Укрупнить, огрубить, но сделать каждую вещь плотной и крепкой - вот задача молодого Кончаловского в его многочисленных натюрмортах, где неслучайно фигурирует часто тот же рыночный поднос как своего рода камертон, задающий живописи необходимый уровень колористического напряжения (" Красный поднос", 1913). Цвет здесь передает не столько поверхностную раскраску, сколько саму форму и массу, материальную плоть вещей. В натюрморте " Сухие краски" (1912) тяжелые цветные порошки в прозрачных банках делают это качество цвета особенно наглядным. И человека молодой Кончаловский видел почти по-вывесочному огрубленно, цельно и мощно: " Портрет художника Г. Б. Якулова" (1910), " Семейный портрет" (1912), " Портрет матадора" (1913). Впрочем, со временем влияние примитива слабеет, уступая свободной энергии письма, подвижности кисти. В " Портрете скрипача Ромашкова" (1918) решается чисто живописными средствами задача выражения в неподвижном изображении сложного, нервного движения, самого ритма музыки, которую играет скрипач.

В работах 1920-х гг. исчезает " бубновова-летский" схематизм формы и цвета, живопись Кончаловского, оставаясь полнозвучной и яркой, обретает колористическую тонкость, сложное богатство переходов и внутренних контрастов холодного и жаркого цвета. В ней празднично сияет обнаженное тело, белеют древние стены новгородских соборов, мерцающая позолота фигурной сахарницы оттеняется глубокой зеленью темного стекла (" Зеленая рюмка", 1933). Тихая домашняя сцена в автопортрете с семьей (" Миша, пойди за пивом", 1926) разворачивается в двухметровый холст, сверкающий декоративным богатством узорных тканей. Кончаловский пишет полные жизненной энергии портреты композитора С. С. Прокофьева (1934), писателя А. Н. Толстого, за обильно уставленным лоснящейся снедью столом (1940-41), искусствоведа С. Тройницкого (1943). Лишь в громадном портрете В. Э. Мейерхольда (1938), необычайно нарядном, потому что режиссер написан на узорном фоне среднеазиатской вышивки, резким диссонансом звучит драматическая нота - страдальческое лицо человека, загнанного в тупик, ждущего гибели. Свой могучий живописный темперамент, радостное приятие жизни Кончаловский донес, сквозь все сложности жизни, до последних своих холстов.

Лермонтов М.Ю. 1943

Натюрморт. Сирень, ведро и лейка. 1955

Весна в Москве. Конюшковская улица. 1943

А.Н. Толстой у меня в гостях. Между 1940 и 1941
Холст, масло. 142х168

Натюрморт. Красный поднос и рябина. 1947
Холст, масло. 85, 2х102, 5

Кузнецов Павел Варфоломеевич
(1878-1968)

 

Природа наделила П. В. Кузнецова блестящим живописным даром и неиссякаемой энергией души. Чувство восторга перед жизнью не покидало художника до глубокой старости. Искусство было для него формой существования.

К изобразительному ремеслу Кузнецов мог приобщиться еще в детстве, в мастерской своего отца-иконописца. Когда художественные наклонности мальчика ясно определились, он поступил в Студию живописи и рисования при Саратовском обществе любителей изящных искусств, где занимался в течение нескольких лет (1891-96) под руководством В. В. Коновалова и Г. П. Сальви-ни-Баракки.

Исключительно важным событием в его жизни стала встреча с В. Э. Борисовым-Мусатовым, оказавшим сильное и благотворное влияние на саратовскую художественную молодежь.
В 1897 г. Кузнецов блестяще выдержал экзамены в МУЖВЗ. Учился он прекрасно, выделяясь не только яркостью таланта, но и подлинной страстью к работе. В эти годы Кузнецов находился под обаянием живописного артистизма К. А. Коровина; не менее глубоким было дисциплинирующее воздействие В. А. Серова.

В то же время вокруг Кузнецова сплотилась группа студентов, ставших впоследствии членами известного творческого содружества " Голубая роза". От импрессионизма к символизму - такова основная тенденция, определившая поиски Кузнецова в ранний период творчества. Отдав должное пленэрной живописи, молодой художник стремился обрести язык, который мог бы отобразить не столько впечатления зримого мира, сколько состояние души.
На этом пути живопись вплотную сближалась с поэзией и музыкой, как бы испытывая пределы изобразительных возможностей. Среди важных сопутствующих обстоятельств - участие Кузнецова и его друзей в оформлении символистских спектаклей, сотрудничество в символистских журналах.

В 1902 г. Кузнецов с двумя товарищами - К. С. Петровым-Водкиным и П. С. Уткиным - предпринял опыт росписи в саратовской церкви Казанской Божьей Матери. Молодые художники не стесняли себя соблюдением канонов, дав полную волю фантазии. Рискованный эксперимент вызвал бурю общественного негодования, обвинения в кощунстве, - росписи были уничтожены, но для самих художников этот опыт стал важным шагом в поисках новой живописной выразительности.

Ко времени окончания МУЖВЗ (1904) символистская ориентация Кузнецова вполне определилась. Особенное значение приобрели живописные открытия Борисова-Мусатова. Однако равновесие отвлеченного и конкретного, которым отмечены лучшие муса-товские вещи, не свойственно символизму Кузнецова. Плоть зримого мира тает в его картинах, его живописные видения почти ирреальны, сотканы из образов-теней, обозначающих едва уловимые движения души. Излюбленный кузнецовский мотив - фонтан; зрелищем круговорота воды художник был заворожен еще в детстве, и теперь воспоминания об этом воскресают на холстах, варьирующих тему вечного круговорота жизни.

Как и Мусатов, Кузнецов отдает предпочтение темпере, но использует ее декоративные возможности весьма своеобразно, как бы с оглядкой на приемы импрессионизма. Разбеленные оттенки цвета словно стремятся к слиянию в одно целое: едва окрашенный свет - и картина представляется окутанной цветным туманом (" Утро", " Голубой фонтан", обе 1905; " Рождение", 1906, и др.).

Кузнецов рано приобрел известность. Художнику еще не было и тридцати, когда его работы вошли в знаменитую экспозицию русского искусства, устроенную С. П. Дягилевым в Париже (1906). Явный успех повлек за собой избрание Кузнецова членом Осеннего Салона (такой чести удостоились не многие русские художники).Одним из важнейших событий русской художественной жизни начала века стала выставка " Голубая роза", открытая в Москве весной 1907 г. Будучи одним из инициаторов этой акции, Кузнецов выступил и как художественный лидер всего движения, которое с той поры именуют " голуборозовским". В конце 1900-х гг. художник пережил творческий кризис. Странность его работ подчас становилась болезненной; казалось, он исчерпал себя и не способен оправдать возлагаемых на него надежд. Тем более впечатляющим было возрождение Кузнецова, обратившегося к Востоку. Решающую роль сыграли странствия художника по заволжским степям, поездки в Бухару, Самарканд, Ташкент. В самом начале 1910-х гг. Кузнецов выступил с картинами " Киргизской сюиты", знаменующей высший расцвет его таланта (" Спящая в кошаре", 1911; " Стрижка овец", " Дождь в степи", " Мираж", " Вечер в степи", все 1912, и др.). С глаз художника будто спала пелена: его колорит, не утрачивая изысканной нюансировки, налился силой контрастов, ритмический узор композиций приобрел выразительнейшую простоту.

Свойственная Кузнецову по природе его дарования созерцательность придает картинам степного цикла чистое поэтическое звучание, лирически-проникновенное и эпически-торжественное. Примыкающая по времени к этим работам " Бухарская серия" (" Чайхана", 1912; " Птичий базар", " В храме буддистов", обе 1913, и др.) демонстрирует усиление декоративных качеств, вызывая театральные ассоциации.

В те же годы Кузнецов пишет ряд натюрмортов, среди них - превосходный " Натюрморт с японской гравюрой" (1912). Растущая известность Кузнецова способствовала расширению его творческой деятельности. Художник был приглашен участвовать в росписи Казанского вокзала в Москве, исполнил эскизы (" Сбор плодов", " Азиатский базар", 1913-14), но они остались неосуществленными. В 1914 г. Кузнецов сотрудничал с А. Я. Таировым в первой постановке Камерного театра - спектакля " Сакунтала" Калидасы, имевшего большой успех. Развивая богатые потенции Кузнецова-декоратора, эти опыты, несомненно, повлияли на его станковую живопись, которая все больше тяготела к стилистике монументального искусства (" Гадание", 1912; " Вечер в степи", 1915; " У источника", 1919- 20; " Узбечка", 1920; " Птичница", начало 1920-х, и др.).

В годы революции Кузнецов работал с огромным энтузиазмом. Он принимал участие в оформлении революционных празднеств, в издании журнала " Путь освобождения", вел педагогическую работу, занимался множеством художественно-организационных проблем. Его энергии хватало на все. В этот период он создает новые вариации восточных мотивов, отмеченные воздействием древнерусской живописи; к числу его лучших произведений относятся великолепные портреты Е. М. Бебутовой (1921-22); тогда же им изданы литографские серии " Туркестан" и " Горная Бухара" (1922-23). Привязанность к избранному кругу сюжетов не исключала живой реакции художника на текущую действительность.

Под впечатлением от поездки в Париж, где в 1923 г. была устроена его выставка (совместно с Бебутовой), Кузнецов написал " Парижских комедиантов" (1924-25); в этой работе присущий ему декоративный лаконизм стиля обернулся неожиданно острой экспрессией. Новые открытия принесли поездки художника в Крым и на Кавказ (1925-29). Насыщенное светом и энергичным движением, пространство его композиций обрело глубину; таковы известные панно " Сбор винограда" и " Крымский колхоз" (оба 1928). В эти годы Кузнецов настойчиво стремился расширить свой сюжетный репертуар, обращаясь к темам труда и спорта.

Пребывание в Армении (1930) вызвало к жизни цикл картин, воплотивших, по словам самого живописца, " коллективный пафос монументального строительства, где люди, машины, животные и природа сливаются в один мощный аккорд".
При всей искренности желания откликнуться на социальный заказ Кузнецов не мог вполне удовлетворить ортодоксов новой идеологии, часто подвергавших его жесткой критике за " эстетизм", " формализм" и т. п. Те же обвинения были адресованы другим мастерам объединения " Четыре искусства" (1924-31), членом-учредителем и председателем которого был Кузнецов. Работы, созданные в конце 1920-х - начале 1930-х гг. (в том числе " Портрет скульптора А. Т. Матвеева", 1928; " Мать", " Мост через реку Зан-гу", обе 1930; " Сортировка хлопка", " Пушбол", обе 1931), - последний высокий взлет творчества Кузнецова. Мастеру было суждено намного пережить своих сверстников, но и достигнув преклонных лет, он не утратил страсти к творчеству.

В поздние годы Кузнецов преимущественно занят пейзажем и натюрмортом. И хотя работы последних лет уступают прежним, творческое долголетие Кузнецова нельзя не признать явлением исключительным

.

Фонтаны. 1905. Холст, масло

Птичий базар. 1913. Холст, масло.


Поделиться:



Популярное:

  1. А прежде чем был построен, украшен и определён новый эон, призван великий Строитель, первый Зодчий, и ангелы, сущие с ним, чтобы построить и украсить новый эон.
  2. А ТАКЖЕ О ВОЕННОМ СОВЕТЕ СИРИЛА ГРЕЯ С БРАТОМ ОНОФРИО, НА КОТОРОМ ПЕРВЫЙ ВЫСКАЗАЛ НЕМАЛО ПОУЧИТЕЛЬНЫХ СУЖДЕНИЙ ОБ ИСКУССТВЕ МАГИКИ
  3. Авторское право - правовое положение авторов и созданных их творческим трудом произведений литературы, науки и искусства.
  4. Адаптивное значение искусства.
  5. АНСАМБЛИ ПАМЯТНИКОВ ИСКУССТВА
  6. Беседа на вечерне, в первый день Пасхи
  7. Беседа на литургии, в первый день Пасхи
  8. Бесконечный цикл преподнесения искусства
  9. В русском войске не получило развитие наемничество — главная основа цехового характера вооруженной организации и военного искусства войск Западной Европы.
  10. В целом Куликовская битва показывает высокий уровень развития военного искусства русского войска.
  11. Взаимодействие процессов в Лаборатории аналитического контроля ЦИПТ НИТУ «МИСиС»
  12. Во Франции в 1594 г. Барл-ле-Дюк издал книгу «Изложение искусства фортификации». Фортификация становилась одной из отраслей военного искусства.


Последнее изменение этой страницы: 2016-05-30; Просмотров: 2705; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.061 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь