Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Население Территория Год обретения независимости Год принятия ныне действующей конституции Глава государства Глава правительства Язык(и)



Население Территория Год обретения независимости Год принятия ныне действующей конституции Глава государства Глава правительства Язык(и)

Религия


1 236, 9 млн человек 3 705 386 кв. миль 221 г. до н.э.

1982г.

президент Цзян Цзэминь премьер Чжу Жунцзи

нормативный китайский, или мандаринский (путунхуа на основе пекинского диалекта), Ю& (кантонский диалект), У (шанхайский диалект), Минь (фуцзянский диалект), Хакка, Ган, языки национальных меньшинств даоизм, буддизм, ислам (2-3%), христианство (1%). Атеизм принят в качестве государственной доктрины


 


;; Мао Цзэдун, революционер, который стоял во главе китайских коммунистов в период войны против японских интервентов, потом перешедшей в войну гражданскую, 1 октября 1949 г. провозгласил окончательную победу, установление нового режима и пришествие новой эры. С трибуны, воздвигнутой у пекинских «Ворот Небесного Спокойствия», насчитывавших много столетий, Мао Цзэдун офици­ально объявил о создании Китайской Народной Республики (КНР), воскликнув: «Китайский народ выстоял! » Вслед за тем на протяжении


почти тридцати лет, до самой своей смерти в 1976 г., Мао оставался главным «архитектором» и идеологом грандиозного проекта, предус­матривавшего революционные преобразования, которые должны были привести отсталую аграрную страну к модернизации, процветанию и, в конечном итоге, к коммунизму. Но спустя несколько лет после кончины Мао его преемники официально и публично отказались от стратегии, от большей части предпосылок и результатов этого рево­люционного проекта, в сущности признав тем самым, что он не удал­ся. Они дали старт новому этапу социалистических реформ, продол­жающемуся и по сей день. Следует отметить, что реформы в постмао­истском Китае были не столь радикальны и протекали не так бурно, как в большинстве стран «народной демократии», где революции 1989-1990 гг. свергли коммунистические режимы. Тем не менее смена курса весьма впечатляет.

Не отказываясь на словах от конечной цели — построения комму­низма, преемники Мао Цзэдуна, разрабатывая и реализуя ближай­шие планы, стали оперировать не расплывчатыми идеологическими терминами, а прагматическими и конкретными экономическими ка­тегориями. Экономический рост и личное процветание были объявле­ны высшими приоритетами государства и основной задачей комму­нистической партии, которой пришлось для этого во многом ojrcfy-пить от тридцатилетней практики администрирования экономики. Открыто признав превосходство капиталистического способа произ­водства, китайские реформаторы развивают «социалистическую ры­ночную экономику», где находится место и для иностранных инвес­торов, и для частных предпринимателей, и для семейных ферм, и для общинных корпораций. Внедрение этой новой модели экономическо­го развития как ничто другое позволило китайским лидерам укрепить свое положение.

Однако, поощряя рыночную экономику, руководители КНР от­вергают политический плюрализм. Коммунистическая партия полно­стью проявила свою суть во время событий 4 июня 1989 г. на централь­ной пекинской площади Тяньаньмынь и прилегающих к ней улицах, когда Народно-Освободительная Армия Китая (НОАК) применила танки и автоматы против многотысячной манифестации протеста. Ре­жим нетерпим к любой открытой попытке оспорить монопольную власть компартии. Для большинства рядовых граждан КНР, числен­ность населения которой составляет 1, 2 млрд человек, политическая реформа заключается прежде всего в том, что власть признает закон­ность частного сектора экономики и толерантно относится к полити­ческой апатии своего народа. По сравнению с эпохой Мао Цзэдуна, когда грозный ярлык «буржуазного перерожденца» приклеивали за стремление возделывать свой крохотный клочок земли или за при­страстие к музыке Бетховена, многие аспекты теперешнего существо­вания китайских граждан оказались «вне политики». Более того, при


новом режиме рядовым гражданам больше нет необходимости рьяно и ревностно демонстрировать поддержку официальному политичес­кому курсу и политической системе. Не допускается лишь активное противодействие тому и другому. Коммунистические лидеры КНР не пролагают путей к либеральной демократии или, по крайней мере, не делают этого осознанно и целенаправленно. Можно сказать, что в Китае всепроникающий тоталитаризм сменился довольно умеренным авторитаризмом.

Да, реформы, начавшиеся в Китае после смерти Мао Цзэдуна, были чем-то значительно большим, нежели отказ государства от же­сткого регулирования экономики и сокращение политических требо­ваний, которым подвергались рядовые граждане. В стране идет про­цесс создания политических институтов, совокупность которых дол­жна будет обеспечить прозрачность, стабильность, доступность. В первую очередь эта инфрастуктура будет способствовать инвестици­ям и внедрению передовых технологий, призванным поддерживать на прежнем уровне экономический рост, но преемники Мао преследуют здесь и политические цели. Они стремятся построить «прочную орга­низационную и рабочую системы», которые обезопасили бы страну от произвола диктаторов и деструктивной политики [1] и предусмат­ривали бы принятие более продуманных законов и новое понимание самого термина «законность», появление более влиятельных предста­вительных органы и лидеров, не только всенародно избранных, но и вышедших из самой гущи народных масс.

Многие из совершающихся в Китае преобразований лишь с ого­воркой можно счесть непосредственным результатом «политики ре­форм». С тем же правом перемены могут быть признаны «побочным эффектом» этой политической линии. Реформа привела в действие и придала определенное ускорение процессу экономических, полити­ческих, социальных перемен, который теперь уже почти не контро­лируется лидерами государства. Вот несколько примеров. Частичная отмена запрета на перемещение населения по стране привела к появ­лению приблизительно 100 млн «внутренних мигрантов», большин­ство которых — выходцы из сельской местности, ищущие в крупных и средних городах работу; многие из них самовольно вселяются в пу­стующие помещения и живут там. Появление феномена «флуктуации населения» ярко демонстрирует не существовавший ранее конфликт между государственным контролем и возможностями рыночной эко­номики. Муниципальные власти, пользуясь возможностями новой налоговой политики, основанной на принципах федерализма, обере­гают свои притязания и добиваются их выполнения, а происходит это за счет все большего ослабления центрального правительства, доля доходов которого постоянно уменьшается. Рост благосостояния и на­чавшаяся в 90-е годы «телекоммуникационная революция» позволили связываться с внешним миром через Интернет двум с лишним мил-

25*


лионам человек, и количество китайских «пользователей» растет стре­мительней, чем в любой другой стране.

Исторические предпосылки

На вопрос о том, чем больше всего гордится средний китаец, наверняка последует ответ: «Нашей долгой историей». Китайская ци­вилизация зародилась более шести тысяч лет назад. Как политическая система, Поднебесная империя оказалась самой долговечной в миро­вой истории формой правления: это централизованное государство, претерпев очень незначительные идеологические и структурно-бю­рократические изменения, просуществовало более двадцати веков — вплоть до падения в 1911 г. последней династии Цинь. Китаем правили император и единственный в своем роде аппарат чиновников-уче­ных, которые получали свои должности «по заслугам» — выдержав


экзамены на знание конфуцианской философии. К этим экзаменам мог быть допущен каждый, но для успешной сдачи требовалось клас­сическое образование, что предполагало, как правило, помощь част­ного репетитора-наставника, услуги которого рядовому китайцу были не по средствам. Конфуцианство культивировало консервативные цен­ности и рассматривало общество и государство как упорядоченную иерархию, каждая ступень которой связана с другими гармоничными взаимоотношениями. На вершине этой иерархии стоял император, обеспечивавший социальный порядок личной моральной безупреч­ностью. В конфуцианской философии границы между понятиями «об­щество» и «государство» размыты, а нормой социальных отношений считается не конфликт, а гармония, которая достигается тем, что исполненный добродетели император служит примером социального поведения. Лояльность императору — это наивысший принцип дан­ной иерархической системы, накладывающий моральные обязатель­ства на все общество [2].

От империи к борьбе за новый Китай

Этот во многих отношениях примечательный монархический строй начал рушиться в середине XIX в., когда императоры династии Цинь оказались не в состоянии укрепить свою политическую власть и защи­тить целостность страны перед лицом крупного и длительного восста­ния, параллельно с которым Китай подвергся массированному эко­номическому и военному вторжению извне. Провозглашенная в 1912 г. республика, не сумев ни восстановить в стране порядок, ни отстоять ее суверенитет, пала спустя несколько лет, в то время как десятки военачальников, стоявших во главе собственных армий, оспаривали друг у друга сферы влияния. Беспрерывные войны и политические смуты продолжались почти сорок лет, пока китайцы стремились ре­шить те проблемы государственной власти, которые и привели к ги­бели династию Цинь.

Ключевыми проблемами были национальный суверенитет и борь­ба крестьян за выживание. Первая была обусловлена двумя группами факторов — разделением территории страны на основании договоров, силой навязываемых западными державами начиная с XIX в., и прямой военной интервенцией с последующей оккупацией Китая японскими войсками в 30-е годы. Что же касается китайского крестьянства, то его бедственное положение, вызванное социально-экономическими усло­виями, в свою очередь предопределенными непрмерными налогами, ростовщическими ставками кредитов и очень высокой арендной платой за землю, еще больше осложнялось частыми наводнениями и засухами, которые окончательно разоряли крестьянские хозяйства. Современник уподобил китайского крестьянина человеку, стоящему по горло в воде: малейший всплеск — и он захлебнется [3].


Оба фактора были задействованы соперничающими политичес­кими силами, стремившимися к объединению страны. В 20-е годы наибольшую политическую и военную мощь обрели Национальная партия (Гоминьдан) и армия. Социальной базой националистов были прежде всего жители городов, а в деревнях они в значительной степе­ни зависели от поддержки помещиков, и это позволяет понять, поче­му националисты так вяло решали аграрные и социальные проблемы, столь важные для китайских крестьян. Их бедственное положение обо­стрялось еще и тем, что на место взаимных обязательств, существо­вавших между помещиками и крестьянами, пришли иные экономи­ческие отношения, внедряемые наемными управляющими. Распреде­ление земли не входило в программу Национальной партии, равно как и меры по упорядочению налоговой системы и понижению ста­вок по кредитам, что сделало бы их выгодными для крестьян.

В 1924-1927 гг. националисты заключили союз с коммунистами и вместе с ними начали борьбу с региональными военачальниками и за объединение Китая. К концу 20-х годов эта цель была практически достигнута, и в 1927 г. националисты порвали с коммунистами, уст­роив кровавую резню, в которой из 58 000 членов партии уцелели только 10 000. Этот разрыв ознаменовал собой начало новой граждан­ской войны, в результате которой националисты в 1949 г. были вытес­нены на остров Тайвань, «Неоконченная гражданская война» продол­жалась до 1991 г.

В отличие от националистов революционеры-интеллигенты, со­здавшие в 1921 г. Коммунистическую партию Китая (КПК), не рва­лись к власти. Своими успехами и окончательной победой они во мно­гом обязаны удачному стечению обстоятельств в 30-е и 40-е годы [4]. Историческая ситуация была благоприятна и для других политичес­ких сил, но в полной мере воспользовались ею коммунисты. Мао Цзэ-дун стал лидером компартии в середине 30-х годов, а к началу 40-х упрочил свое положение [5].

Спасаясь от преследования националистов, многие члены КПК после 1927 г. бежали из городов. Мао Цзэдун к этому времени уже учел и оценил важность стихийного социального протеста, вызревавшего в крестьянской среде, и предложил революционную стратегию, от­личавшуюся от содержащейся в доктринах научного коммунизма и опробованной в России. Он отверг идею, что китайские коммунисты смогут завоевать власть в ходе революции, которую совершит немно­гочисленный рабочий класс; по его мнению, победа может быть дос­тигнута лишь в том случае, если коммунисты возглавят зарождающе­еся крестьянское движение и создадут полупартизанские формирова­ния «Красной Армии», которые будут наносить удары по городам. Базируясь в юго-восточных районах страны, Мао и его сподвижники внедрили и реализовали программу политического просвещения и социальных перемен, куда входило и перераспределение земли. В 1934 г.


националисты принудили коммунистов к стратегическому отступле­нию, получившему название «Великий поход», окончившемуся в пе­щерах на северо-западе Китая, где Мао и его сторонники, число ко­торых в буквальном смысле сократилось в десять раз, продолжали раз­рабатывать стратегию крестьянской революции, поддерживаемой в деревнях.

Вторым важнейшим компонентом победы, одержанной комму­нистами, было вторжение японских войск из северо-восточных райо­нов страны (Манчжурия), захваченных еще в 1931 г., в Центральный Китай. Мао, перехватив стратегическую инициативу, призвал к пре­кращению гражданской войны и к объединению всего народа для отпора иностранному агрессору. Лидеры Гоминьдана поначалу коле­бались, и сочетание их пассивности с сильнейшими антияпонскими настроениями, доминировавшими и в городах, и в сельской местно­сти, снискало коммунистам огромную популярность; в глазах народа именно они воплощали в себе патриотическое сопротивление захват­чикам. С 1937 по 1945 г. численность КПК выросла с 40 000 членов до миллиона с лишним. Поражение Японии во Второй мировой войне положило конец коалиции коммунистов и Гоминьдана. Началась но­вая гражданская война. Через четыре года коммунисты, выступавшие под лозунгами национализма и крестьянской революции, одержали победу и, оказавшись у власти, направили свои усилия на построение социалистического общества.

Историю Китайской Народной Республики (КНР) можно разде­лить на два основных периода. Во время первого (1949-1957) страна перенимала и применяла опыт СССР — первого и самого могуще­ственного коммунистического государства. Второй период начался в 1958 г., когда Китай стал внедрять собственную модель революцион­ного развития. Этот курс превалировал вплоть до самой смерти Мао Цзэдуна в 1976 г., если не считать краткого перерыва в начале 60-х годов, когда назревшие вопросы политической ориентации и преем­ственности руководства были решены арестом и судебным процессом над основными и наиболее радикально настроенными лидерами КНР. В декабре 1978 г. с постановления ЦК КПК, призвавшего учиться на практическом опыте и отвергшего идеологические ограничения мао­изма (или любой другой теории), начался третий этап социалистичес­ких реформ, продолжающийся и в настоящее время [6]. Дэн Сяопин, новый «верховный вождь» Китая, разработал программу и определил очередность экономических и политических реформ. Если политика Китая с 1949 по 1976 г. с полным правом может именоваться «маоист­ской», то последнее двадцатилетие XX в. связано с именем Дэна Сяо-


 

ВСТАВКА 9.1

Дэн Сяопин

Дэн Сяопин родился в 1904 г. в семье помещика в провинции Сычуань на юго-западе страны. В 20-е годы он учился во Фран­ции, где принимал участие в политических дебатах о будущем Китая и был за это арестован. На родину он вернулся в 1926 г. уже членом компартии и активно включился в борьбу за власть, кото­рую коммунисты вели и политическими, и военными методами. Дэн, в 50-е годы занимавший один из высших постов в КПК, был в начале 60-х ошельмован как «пособник капитализма» и подверг­нут унизительным процедурам — его протащили по улицам в «ду­рацком колпаке» и вынудили подписать покаянное письмо, так называемую «самокритику», а потом на несколько лет посадили в одиночку. В 1973 г. Дэн был реабилитирован, но спустя три года радикальные лидеры страны вновь подвергли его гонениям. После смерти Мао Цзэдуна Дэн возглавил руководство Китая и сменил политический курс: используя опыт капиталистического производ­ства, он способствовал экономическому росту в условиях «социа­листической рыночной экономики». Дэн, будучи либералом в эко­номических вопросах, оставался ортодоксальным коммунистом в вопросах политических. Говоря о том месте в истории, которое он занял благодаря проведенным им реформам, мы должны помнить, что по отношению' к политическому инакомыслию он проявлял нетерпимость, ярче всего сказавшуюся в разгоне массовых демон­страций протеста на площади Тяньаньмынь 4 июня 1989 г. Дэн Сяопин скончался в 1997 г. в возрасте 93 лет.

пина, хотя эти лидеры обладали разным объемом власти и по-разно­му пользовались ею (вставка 9.1).

Китайские коммунисты шли к власти, игнорируя рекомендации СССР, однако, захватив власть, стали перенимать советский опыт построения социализма. В 1950 г. был заключен советско-китайский Договор о дружбе и сотрудничестве. Финансовая помощь, которую СССР оказывал Китаю в 50-е годы, была относительно невелика: основная поддержка заключалась в передаче современных техноло­гий — более 12 000 советских специалистов работали в Китае, более 6 000 китайских студентов получали образование в советских универ­ситетах, десятки тысяч проходили стажировку на заводах, переобуче­ние либо повышали квалификацию на краткосрочных курсах. С помо­щью Советского Союза Китай создал тяжелую индустрию и центра­лизованную бюрократическую систему в плановых органах и промышленных министерствах, которые и руководили экономикой


на основе пятилетних планов. Частные предприятия были национали­зированы. В начале 50-х годов для организации «классовой борьбы в деревне», принимавшей подчас самые жестокие формы, в сельскую местность были посланы отряды коммунистов, уполномоченные про­водить земельную реформу. Все крестьянские хозяйства были класси­фицированы в соответствии с количеством земли, а конфискованные помещичьи наделы переданы в пользование беднейшему крестьян­ству, составлявшему большинство земледельцев. Затем последовала коллективизация крестьянских хозяйств: этот процесс — особенно на поздних стадиях — осуществлялся в основном насильственными ме­тодами, но не встретил такого яростного сопротивления, как земель­ная реформа.

Этот период выявил многие стратегические замыслы Мао Цзэду-на, особенно в таких сферах, как участие в политической деятельнос­ти и социализация. Китайские руководители проводили значительное число политических кампаний, к участию в которых насильственными (в основном) методами привлекались народные массы. Коммунисты считали, что смогут «перековать» потенциальных противников режи­ма — интеллигенцию и капиталистов — в ходе так называемого «рефор­мирования образа мыслей». Практически не сомневаясь в том, что по­литическое просвещение и успехи, достигнутые режимом, дадут благо­творные результаты, лидеры КПК в 1957 г. начали кампанию «Пусть расцветает сто цветов», в ходе которой беспартийные интеллигенты получили право на открытые критические высказывания. Когда же они достигли неподобающей, по мнению партийного руководства, остроты и стало ясно, что коммунистическая система пользуется слабой под­держкой населения, Мао Цзэдун и его окружение быстро дали «задний ход». Была развернута новая пропагандистская кампания, направленная против «правых», поскольку в ходе предыдущей обнаружилось больше «острых шипов», чем «распустившихся цветов». Жертвами преследова­ний стали свыше полумиллиона человек, среди которых было много интеллигентов, и эти меры на двадцать лет заставили политическую оппозицию замолчать, В результате массовых кампаний, политическо­го просвещения, наклеивания политических ярлыков пострадали мил­лионы людей. В известной степени используемые методы принужде­ния характерны для маоизма (и конфуцианства): как правило, в Ки­тае не применялся сталинский вариант политических чисток, сводившихся к физической ликвидации «отступников», поскольку Мао (вслед за Конфуцием) считал, что человеческая личность поддается перековке и в конечном итоге способна перевоспитаться. Тем не ме­нее пощады «врагам народа» обычно не давали: лишь в 1950 г. к смер­тной казни были приговорены от одного до трех миллионов помещи­ков и «контрреволюционеров».

В 1956 г. стали нарастать трения в китайско-советских отношени­ях, и этот процесс набирал силу на протяжении всего десятилетия.


Напряжение усиливалось, и в результате СССР прекратил помощь и отозвал из Китая своих советников, а вслед за этим, в 1960 г., после­довал потрясший весь мир разрыв. Основными причинами резкого охлаждения Мао Цзэдуна стали нежелание советских лидеров способ­ствовать «освобождению» Тайваня и развитию атомной промышлен­ности Китая, а также тенденция к менее враждебному восприятию Соединенных Штатов. В то же время Мао, критически переосмыслив советскую модель социалистического развития и построения комму­низма, разработал собственную, более радикальную.

Первый пятилетний план предусматривал инвестиции в тяжелую промышленность, а не в сельское хозяйство. Следуя советской моде­ли, центральные планирующие организации не хотели отвлекать сред­ства на достижение роста сельскохозяйственного производства. Но уже в 1958 г. Мао Цзэдун выдвинул идею одновременного развития тяже­лой индустрии и сельского хозяйства. Было два пути реализации этого стратегического замысла: 1) увеличение выпуска сельскохозяйствен­ной продукции путем массовой мобилизации крестьян, направляе­мых на строительство ирригационных сооружений; 2) организация небольших и маломеханизированных предприятий по производству минеральных удобрений и сельскохозяйственных орудий, которые позволили бы достичь повышения урожайности без привлечения средств из промышленности. Стержнем доктрины Мао Цзэдуна было укрупнение коллективных хозяйств. Для строительства ирригацион­ных сооружений коммунистические лидеры низового звена должны были руководить большим количеством крестьян — большим, неже­ли давало сложение нескольких сотен единоличных крестьянских хо­зяйств. Путем объединения нескольких колхозов в один гигантский Мао надеялся поднять экономику. В 1958 г. «по инициативе сверху» началось создание «народных коммун», собиравших тысячи хозяйств в единые экономико-политические организации под руководством функционеров компартии.

Разработанная Мао Цзэдуном модель была не просто стратегией экономического развития, но и политической кампанией, получив­шей название «большого скачка» и во главу угла ставившей энтузиазм трудящихся, которые не имели практически никаких материальных стимулов. К 1958 г., по мнению Мао, китайские крестьяне продемон­стрировали удивительную самоотверженность и (при условии, что местные партийные руководители должным образом мобилизовали бы их) были готовы построить коммунизм. В предельно идеологизиро­ванной атмосфере страны экономические расчеты во внимание не принимались, а разумная осторожность квалифицировалась как неве­рие в силу масс. Лидеры КПК завышали «планку» своих требований, тем самым предписывая руководителям низового звена верить, что китайский народ способен творить чудеса. Это косвенным образом подразумевало, что неспособность добиться высоких показателей


объясняется лишь неумелым руководством. Возникал порочный круг: местные аппаратчики наперебой демонстрировали понимание «поли­тического момента»; коммуны оказывались не в состоянии достичь целей, намеченных в Пекине, однако партруководители рапортовали о производственных показателях, близких к запланированным или даже превосходящих их, но существовавших лишь на бумаге; по мере того как эти данные поднимались по инстанциям на все более высо­кий уровень, .они значительно завышались, а центральное руковод­ство, получая лживые отчеты, ставило еще более нереальные цели.

В 1958 г. практика создания сельскохозяйственных коммун и мо­билизации крестьян, призванная увеличить выпуск стали в прими­тивных кустарных условиях, привела к тому, что осенью урожай не был собран вовсе. В том же году из-за ложной уверенности в избытке продукции были сокращены посевы зерновых. Даже и в этих услови­ях вклад крестьян в сельскохозяйственное производство уменьшался по причине физического истощения, слабой материальной заинте­ресованности и отсутствия личных наделов (а в ряде случаев и всей частной собственности), которые подвергались полному обобществ­лению. В 1959 г. на совещании высшего китайского руководства, где обсуждалось выполнение программы «большого скачка», министр на­циональной обороны подверг критике ее чрезмерный радикализм. В ответ Мао Цзэдун, обвинив его в том, что он занимается фракци­онной борьбой, превратил совещание в своеобразный референдум и спровоцировал своих сподвижников на нелицеприятные высказыва­ния по поводу основных принципов «большого скачка». Это совеща­ние стало настоящим поворотным пунктом и имело ужасные послед­ствия. Отдав дань принципам политической корректности, Мао про­должал радикализировать программу. Более того, если проведенная в 1957 г. кампания против «правого уклона» лишила права голоса вне­партийную оппозицию, то теперь, два года спустя, брошенные Мао обвинения и угрозы заставили замолчать и оппозиционеров из выс­ших партийных эшелонов. В том же году часть провинций Китая пост­радала от сильной засухи, а другая часть — от наводнений. Стихий­ных бедствий подобного масштаба не случалось уже в течение не­скольких десятилетий.

За три последующих года от голода умерли 27 млн человек. Китай отошел от радикализма реформ, проводимых Мао Цзэдуном, а он сам — от оперативного руководства страной, но сохранил свой пост председателя КПК, В начале 60-х годов стало очевидно, что коммуны потеряли свою роль основных производителей сельскохозяйственной продукции. Вместо этого крестьяне стали заключать договора с госу­дарством на ее поставку, продавая излишки на вновь возникших сво­бодных рынках. В промышленности упор снова стал делаться на мате­риальное стимулирование, техническую экспертизу, а критерием ус­пешной работы предприятия стали считать получаемую им прибыль.


В системе образования во главу угла ставили теперь подготовку хоро­шо ориентированных в своем деле и высококвалифицированных ме­неджеров и руководителей. При разработке политического курса во внимание принимали рекомендации специалистов; а не призванный творить чудеса энтузиазм масс.

К середине 60-х годов Мао Цзэдун подверг еще более радикаль­ному пересмотру советскую модель социалистического развития как саму по себе, так и в применении к китайской действительности: в ней он увидел появление «нового класса» экономических менедже­ров и политических функционеров, т.е. возникновение элиты, уси­ливавшее социальный антагонизм. В 1966 г. Мао объявил многих ком­мунистических лидеров (прежде всего — главу государства Лю Шао-ци, но также и других, включая Дэна Сяопина) «растленными буржуазными перерожденцами», которые противятся построению со­циализма и потому должны быть отстранены от власти. С этого начал­ся еще один радикальный эксперимент: была провозглашена «вели­кая пролетарская культурная революция», которая стала одновремен­но и борьбой за власть, и идеологической битвой, и массовой кампанией по преобразованию культуры. По сравнению с «большим скачком» ее воздействие на экономические сферы было незначитель­ным, а на жизнь общества (особенно в городах) — колоссальным и губительным.

Считая, что враги социализма находятся внутри партии, Мао не мог надеяться, что она сама исправит свои ошибки, а потому обра­тился к старшеклассникам и студентам с призывом «опрокинуть бур­жуазную культуру» и «открыть огонь по штабам». Коммунистическая партия Китая как организация полностью лишилась власти. Впервые с 1949 г. китайские граждане получили возможность создавать поли­тические организации и, оставшись без контроля со стороны комму­нистических идеологов, активно занялись политической деятельнос­тью, «освященной» их собственным толкованием слов Мао Цзэдуна. Школьники и студенты формировали радикальные группы «красных охранников», критиковали и преследовали «отступников», причис­ляя к ним людей по собственному произволу или руководствуясь мотивами скорее личными, нежели политическими. В школах, на предприятиях, в правительственных учреждениях проходили кампа­нии преследований, острие которых было направлено в первую оче­редь против руководителей всех рангов, причем преследование зача­стую превращалось в расправу над ними. Жертв сажали в импровизи­рованные тюрьмы, заставляли заниматься тяжелым физическим трудом и подвергали неистовому публичному шельмованию, застав­ляя признаваться в своих преступлениях. Многие погибали, не вы­держав издевательств, совершали самоубийства. Поскольку за власть боролись и соперничавшие с «красными охранниками» силы, при­чем каждая группировка утверждала, что именно и только она пра-


вильно трактует и воплощает идеи Мао Цзэдуна, фракционная борь­ба была неизбежна.

В 1967 г. Китай был на грани анархии. Школы были закрыты, боль­шинство партийных и правительственных учреждений не работало, системы транспорта и связи были нарушены, фракционная борьба, принимая все более ожесточенный характер, доходила кое-где до во­оруженного противостояния. Вызвав к жизни этот социальный конф­ликт, Мао был способен лишь направлять высвобожденные им силы в нужную ему сторону, но не управлять ими, и потому призвал ар­мию для восстановления порядка. Этот процесс начался в 1969 г.

В 70-е годы конфликт, приняв более 'умеренный характер, разви­вался по большей части во властных структурах, почти не затрагивая остальное общество. Радикальные лидеры (и среди них — жена Мао Цзэдуна), выдвинувшиеся в первые ряды в период «культурной рево­люции», настаивали на проведении прежней бескомпромиссной по­литики. Другие руководители, которым Мао вернул прежнее высокое положение, чтобы использовать как противовес радикалам, требова­ли модернизации экономики. Конфликт продолжался и после смерти Мао (1976), но спустя два 'года верх одержали сторонники модерниза­ции. Китай двинулся по новому пути социалистических реформ, зат­рагивавших и экономическую, и политическую сферы. Этот путь не имел аналогов ни в одной из коммунистических систем.

Китайское общество

За пятьдесят лет, минувших с того момента, как KOMMyHHCtbl при­шли к власти, китайское общество претерпело целый ряд разнопла-новых изменений. Среди них и осуществленная режимом трансформа­ция его социальнбй структуры: например, в 50-е годы были «как класс» уничтожены землевладельцы, капиталисты и мелкие предпринимате­ли (впрочем, экономические преобразования 80-90-х годов способ­ствовали возрождению частного предпринимательства). В этой главе мы рассмотрим прежде всего основные и наиболее характерные чер­ты той среды, в которой Китай и проводит свою политику, — среды, не подвергшейся фундаментальным трансформациям, а изменившейся (если вообще изменившейся) лишь в процентном соотношении со­ставляющих ее элементов.

Первой особенностью Китая является большая численность на­селения. В 1949 г., когда коммунисты взяли власть, она составляла 540 млн, а ныне достигла 1, 2 млрд человек, и страна продолжает удерживать ведущее место в мире по этому показателю. Как и в 50-е годы, большая часть населения проживает в сельской местнос­ти, хотя в последние годы соотношение начинает меняться более стре­мительно: если в начале 50-х годов в деревнях проживало около 85%


граждан, а к 1980 г. их число снизилось всего лишь до 82%, то основ­ные экономические преобразования, произошедшие за последние 15 лет, обусловили и значительные демографические изменения. Фак­тическое ослабление ограничений на перемещения по стране позво­лило оказавшимся без работы крестьянам трудоустраиваться в горо­дах. Индустриализация и рост городов также способствовали измене­нию ситуации: по данным на конец 1998 г. лишь 68% китайцев Проживают в сельской местности. Постоянно увеличивающийся про­цент городского населения занят в промышленности, пусть даже на неполный рабочий день. До начала экономических реформ (1980) в китайской промышленности доминировали государственные предпри­ятия. Ныне наиболее динамичным сектором индустрии являются го­родские и сельские промышленные предприятия, находящиеся в кол­лективной собственности и управляемые местными властями.

Вторая характерная особенность Китая — его географическое по­ложение. По размерам территории Китай занимает третье место в мире (после России и Канады), однако его население сконцентрировано в основном в восточной части, занимающей примерно одну треть пло­щади. Это происходит потому, что лишь четверть всей земли является пахотной. Достижения в области механизации сельского хозяйства и передовые технологии не смогли решить проблему значительной не­хватки земли. Рост народонаселения и сокращение обрабатываемых площадей обостряют эту проблему. Китайские лидеры прилагали зна­чительные усилия, чтобы сохранить пригодные для возделывания уча­стки земли, однако процесс сокращения продолжался. Объясняется это рядом причин: 1) деколлективизация и возврат к единоличным крестьянским хозяйствам привели к тому, что земля на границах (ме­жах) наделов не используется; 2) в эпоху относительной либерализа­ции, наступившей после смерти Мао Цзэдуна, была возобновлена прежняя, традиционная для Китая практика: умерших хоронят в зем­ле, а не кремируют; 3) повышение благосостояния приводит к тому, что крестьяне строят себе более обширные жилища. Можно ожидать, что проблема снабжения продовольствием огромного населения Ки­тая будет приобретать все большие масштабы и остроту: по мере того как китайцы становятся зажиточней, их рацион начинает включать больше мяса и меньше риса.

Третьей особенностью Китая следует признать мультиэтнический характер его населения. Хотя почти 92% граждан являются собственно китайцами (хань), в стране существует 55 официально признанных национальных меньшинств, численность которых колеблется от не­скольких тысяч до 15 с лишним млн человек. Хотя меньшинства со­ставляют малый процент населения, проживают они на землях (обычно называемых «национальными автономными районами»), занимающих более 60% территории и расположенных в стратегически важных при­граничных областях. Среди них Тибет (граничащий с Индией) и Синь-399


цзян (граничащий с тремя республиками, прежде входившими в состав СССР), где на протяжении Десятилетий идет практически постоянное «брожение». Китай вынужден держать в этих регионах значительный контингент вооруженных сил, призванный пресекать сепаратистские поползновения.

И наконец, последнее: китайцы (хань) пользуются при письме единым языком, который двадцать веков служит фактором консо­лидации и критерием самоидентификации. При наличии общекитай­ского литературного языка существует множество различных диалек­тов, что порождает определенные трудности в общении их носите­лей между собой. Государственный язык — так называемый «мандаринский», в основе которого лежит пекинский диалект, — внедрялся коммунистическим режимом через посредство системы образования и СМИ.


Поделиться:



Популярное:

  1. Cинтетический учет поступления основных средств, в зависимости от направления приобретения
  2. I Межрегионального фестиваля фольклора среди художественных коллективов русской самобытной культуры «Веселая карусель», посвященный Году гостеприимства в Республике Тыва.
  3. I полугодие 2010 г. - I полугодие 2011 г.
  4. I полугодие 2010 г. – I полугодие 2011г.
  5. I.2.Сербы в составе средневекового сербского государства.
  6. IV.4. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА РФ О ПОРЯДКЕ ВЫПЛАТЫ
  7. XXIV. ПРАВО ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ В ЗАРУБЕЖНЫХ ГОСУДАРСТВАХ
  8. А как-же мода середины 80-х годов? Какой она была?
  9. Автор научной статьи: кандидат психологических наук , Горчакова, Ирина Анатольевна, 2010 год
  10. Автор служебного изобретения имеет право на дополнительное вознаграждение.
  11. Агроэкологическая оценка земель конкретного хозяйства и распределение их по группам пригодности для возделывания сельскохозяйственных культур
  12. Администрирование таможенных платежей и финансовая деятельность государства: соотношение понятий (финансово-правовой аспект)


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-05; Просмотров: 715; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.035 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь