Морской флот Терского казачьего Войска

 

Определение — «морской флот Терского Войска», кажется еще менее правдоподобным, чем — «казачество — морское сословие». Казак-терец в массовом сознании — это всадник, на лохматой ло­шадке, с кавказской шашкой и кинжалом, смуглый и горбоносый джигит, в мохнатой папахе, в черкеске с глазырями на груди. Словом, горный кавалерист, но уж никак не моряк.

И тем не менее Терское казачье Войско зарожда­лось и формировалось как вольная община смелых и удачливых мореходов. В их морской истории есть своя «казачья Атлантида» — столица морского Тер­ского казачества, за несколько часов навсегда скрывшаяся под морскими волнами. И наконец, в отличие от всех иных казачьих войск Российской империи, в начале XX века низовые терцы имели в своей собственности, утвержденной законом, при­брежную акваторию моря. Такого не имели даже донцы и кубанцы.

Когда же казаки появились и осели на берегу Каспийского моря? Откуда пришли? Ответы на эти вопросы искали пытливые историки Терского Вой­ска: Потто, Караулов, Писарев... Но единого мнения так и не сформировали.

По одной из версий, терские казаки — потомки казаков волжских. В 1577 году стольник московско­го царя Мурашкин с отрядом стрельцов разгромил «воровское гнездо» волжских казаков. Уцелевшие, почесав затылки и перевязав раны, разделились на три ватаги. Одна — ушла за атаманом Ермаком Ти­мофеевичем в Сибирь... Вторая — спустилась по Яику (Уралу) к устью реки и основала Усть-Яицкий городок, положив начало Яицкому (Уральскому) ка­зачьему Войску. А вот третья, с атаманом Андреем, добралась до одного из рукавов низовья реки Терек, до Баклакова урочища. Там и вырос Трехстенный Городок, названный так потому, что имел три обо­ронительные стены, а четвертую сторону, обращен­ную к морю, — защищал казачий флот. Терские ка­заки явились, таким образом, авангардом право­славного московского царства на берегах Каспия, за что в 1586 году получили из Московского Кремля царскую грамоту, подтверждающую их права на за­нятые земли. Вот с этого года и ведется старшинст­во Терского казачьего Войска.

Есть и другая гипотеза, объясняющая причины рождения терского казачества. Согласно ей терские казаки-мореходы — это потомки рязанских горо­довых казаков. В 1520 году к Московскому царству было присоединено Рязанское княжество. Рязан­ские казаки, вероятно, жившие в статусе профес­сиональных и потомственных военных, наделен­ных рядом вольностей в сравнении с прочим «тяг­ловым» населением княжества, превращаться в холопов московского царя не пожелали. А потому снялись они с семьями с обжитых мест и ушли в по­исках лучшей доли. На Рязанщине они жили ком­пактно и обособленно в местечке Червленный Яр. Поэтому название одной из старейших станиц, срубленных в устье реки Терек — в местечке Те­мень, видимо, дано в память о покинутой родине предков — «Червленная». А к 1567 году у устья речки Сунжа сложился городок терских казаков — Терк.

По третьей версии, ни волжские, ни рязанские казаки не являлись костяком новообразованного Войска. А лишь влились двумя многочисленными толпами в уже существующий на протяжении не­скольких веков «коктейль» национальностей, религий, языков и культур, бурливший на «ничейных» берегах Каспийского моря.

Однако, по какой бы «технологии» ни образовывалось Терское Войско, его исследователи единодушны в главном. Терское Войско за первые полтора столетия своей официальной жизни являлось субэтносом, имевшим свой особый речевой диалект, почти язык, отличительные быт, свод правил и обрядов, свою культуру. Свой особый менталитет, говоря современным языком. И еще одно важное отличие. Все исследователи древнего периода тер­ского казачества сошлись на том, что оно было истинно морским, а не горным.

В то время рыбная ловля являлась одним из са­мых быстрых способов получить пропитание для больших масс народа. Климат и обстоятельства жизни в тех местах не давали надежды землепашцу дождаться урожая, а скотовод сильно рисковал ли­шиться своих стад и табунов от болезней и набегов алчных соседей. Охота и рыбная ловля в богатых дичью и рыбой угодьях компенсировали отрица­тельные черты климата и местности. Заболоченная береговая линия Каспия дарила не только укрытия от набегов, но и тучи малярийных комаров.

Сильных соперников у терских казаков поначалу также не имелось. Персия была сравнительно дале­ко, к тому же от карательного флота персидского шаха можно было легко укрыться в камышовых плавнях устья Терека. С наместниками московского царя в Астрахани терские атаманы мореходных ста­ничников умели договариваться, хотя не раз «тряс­ли сумы» московских купцов. А с местными абориге­нами предгорий Кавказа казаки дружили семьями. Даже традиционной в наше время вражды с чечен­цами не существовало. Сами чеченцы, кстати, издав­на называли себя — «нахчуо», что в буквальном переводе означало — «народ», «люди». Их первые племенные объединения были замечены в конце XVII века в верховьях Ассы и Аргуна. В глухие гор­ные ущелья их предки ушли, теснимые татарами. «Чеченцы», «чечены» — так их стали называть рус­ские и казаки, когда они стали селиться на острове Чечень. В XVII же веке чеченцы были самыми мир­ными пастухами. Терские казаки охотно роднились с ними, беря в жены стройных смуглянок-брюнеток. Идиллия кончилась, когда в 1770 году аулы чеченцев стали размещаться на правом берегу Терека и на бе­регах реки Сунжа, традиционных землях терских казаков. Вот тогда-то и стал Терек фактически по­граничной, грозной рекой, где, по словам Лермон­това, «злой чечен ползет на берег, точит свой кин­жал». С начала XIX века Кавказ стали силой «вводить в состав» Российской империи. Генерал Ермолов и донской казачий генерал Бакланов, шашками дон­ских и терских казаков, принуждали горцев к сми­рению. Вот тогда-то и запылали чеченские аулы, то­гда-то и зажегся огонь взаимной ненависти между чеченцами и казаками, чадящий и в начале XXI века. Кстати, более влиятельными союзниками терских казаков в XVII веке были не чеченцы, а кабардинцы. Именно они стали «законодателями моды», которую потом переняли многие чины императорской Кав­казской армии: конная джигитовка, кривые кавказ­ские шашки, кинжалы, мохнатые папахи, черкески с глазырями, бурки... Именно кабардинцы стали глав­ными помощниками казакам в охоте и в рыбной ловле, где требовались ловкость и отвага. Кавказ­ских горцев и казаков стравили, как бойцовских пе­тухов, сначала из императорского Петербурга, а по­том из Московского Кремля. И до сих пор там «гре­ют руки» на искусственно подогреваемой вражде между русскими, казаками и горцами.

 

Но одними рыбой и мясом сыт не будешь, а глав­ное, надо было во что-то одеться, обуться, откуда-то взять оружие, боевые припасы. Не чурались терцы и предметов роскоши. Где взять? А где это все было в избытке и недалеко?

Соседом терского казачества была богатейшая Астрахань. Присоединенная к Московской Руси еще в XVI веке, она являлась крупнейшим центром морской торговли со странами Азии и Персией. Астраханские воеводы московского царя брали регулярную дань с иноземных купцов за транзит — «во­дяное мыто», «посиделые» — вроде пошлины за право временного проживания под защитой астраханского гарнизона. Астраханские судостроители споро рубили буссы — морские транспорты для пе­ревозки грузов по Каспийскому морю. Это были суда, по виду похожие на крупногабаритные баржи, без верхней палубы и с одним прямым парусом, что лишало их возможности маневра и хода против ветра. Строили их быстро потому, что более одной навигации они не должны были служить. Навигация на Каспии начиналась в апреле и кончалась в октяб­ре. В иное время плавание было невозможным из-за зимних штормов. Стоимость постройки бусса в 1639 году, с полным снаряжением, составляла 6 руб­лей, 13 алтын и б денег. А плату за провоз на нем то­варов с купца-судовладельца брали за навигацию — 308 рублей, 20 алтын и одну полуденьгу. Годовой, точнее навигационный, оборот международного Астраханского порта в 1684 году составил более 20 000 рублей. По тем временам просто сумасшед­шие деньги! Не менее прибыльным было торговое судоходство и московских купцов. По нескольку раз в год их морские караваны и отдельные суда плава­ли до восточного побережья Каспия — на Караганское, Кабаклыцкое, Назаровское и Седоевское — так именовались их торговые пристани. Бросали они якоря и в Терке, и в Тарке (так называлось еще одно поселение низовых терских казаков), в Низабаде и в Низовой пристани. Отдохнувшие экипажи, подре­монтировав свои буссы, брали курс в южные персидские порты: Шемаха, Дербент, Баку, Решт, Астрабад...

Трюмы кораблей и амбары береговых складов, набитые дорогими и полезными вещами, купеческие сумы, набитые звонким серебром и весомым золотом, — разумеется, все это привлекало вольных казаков. 1588 годом (хотя нет сомнений в том, что это был не почин) отмечен известный историкам морской поход казаков на Каспийское море — в «варяжское молодечество». То есть в пиратский, грабительский набег.

Буквально в таком произношении этот термин упоминают все историки древнего терского казачества. Это очень интересный факт. «Варяги», в классическом понимании истории, это предки скандинавов, что разбойничали в Атлантике и в Балтийском море. На Балтике их, видимо, было очень много, за что море долгое время называли «Варяжским». То, что пиратские набеги в Каспии назывались «варяжским молодечеством», подсказывает, что и на Балтике «варягами» назывались не предки норвежцев и шведов, а любые морские разбойники вне зависимости от этнической принадлежности. (Можно сделать еще одно смелое предположение. Призыв дружин варяга Рюрика в Ладогу и в Новго­род — это не проявление необходимости в них, как в организаторах древнерусской государственности. А факт найма пиратов-варягов для войны... с пирата­ми-варягами. Точно также в Карибском море посту­пили в XVIII веке, назначив главаря пиратов Морга­на губернатором Ямайки. В обязанности губернато­ра входила как раз защита морских торговых коммуникаций от пиратских судов. Так что «осно­ватель русского государства» князь Рюрик — на са­мом деле был «древнеславянским Морганом» и не более того. — Примеч. авт.).

Однако «варяжское молодечество» терских каза­ков на Каспии носило не патологический, а вынужденный характер. Воеводы московского царя, которые находились в отношении казаков в качестве равноправных союзников, нередко нарушали обя­зательства царского двора. Тяга местных чиновни­ков к прикарманиванию денег «из федерального бюджета», видимо, родилась одновременно с этим самым бюджетом. Во всяком случае, в начале XVII века представители московского двора в казачьей столице Терке вели себя точно так же, как их колле­ги в начале века XXI. Время было смутное, и воеводы решили тоже половить «золотую рыбку в мутной водице». В 1607 году Москва направила в Терк нема­ленькую сумму денег казакам за службу. Деньги при­шли, но казаки их не увидели... Атаман Федор Бобырин не стал слать жалобные челобитные в «админи­страцию московского царя». А сели казачки на струги, взмахнули веслами и через полдня парусно­го хода бросили якоря на острове Чечень. Не выпла­тили денег добром, возьмем силою! На то мы и каза­ки! (В 1707 году, после набега крымских татар, ар­хив низового Терского казачества — документы за двести лет, сгорел дотла. Сохранилось немного. Но и то, что известно, доказывает, что обиженные каза­ки начали неограниченную войну на морских ком­муникациях Каспийского моря.) При этом не раз­бирали, чьи суда, караваны и порты они грабят и громят — московские, персидские, доставалось иной раз и своим же казакам.

1621 год. Терские казаки во главе с атаманами Чернушкиным и Тренским-Усом взяли на абордаж караван купеческих судов.

1636 год. Отряд казаков в 500 человек захватил, высадив морской десант, персидский город Ферахобад (на карте Каспия видно, что этот порт нахо­дится на южном побережье, терцам пришлось пере­плыть все море с севера на юг). На обратном пути встретили караван судов персидских купцов — уничтожили и его.

1660 год. Отряд из 700 казаков с атаманами П. Ивановым и Т. Радиловым разгромил в устье Вол­ги торговые суда и рыболовецкие учуги московских купцов Михаила Гурьева и Василия Шорина. В том же году, видимо, доказывая свое безразличие к ве­роисповеданию своих жертв, тот же отряд опусто­шил персидскую провинцию Гилян.

1677 год. Терцы налетели в устье реки Яик (Урал) и погромили городок московских стрельцов — Усть-Яицк. Досталось и подвернувшимся под горя­чую руку яицким казакам. Затем, тут же развернув­шись, они переплыли море и пошли на штурм Баку.

Тактика их боя ничем не отличалась от приемов, используемых флотоводцами запорожцев и дон­цов. Маленькие, маневренные парусно-гребные суда терских казаков налетали на купеческие буссы, как рой лесных пчел на медведя. Пушкари и стрелки торговых судов просто терялись от обилия целей. Но если иное ядро и разносило в щепы один казац­кий струг, то к борту атакуемого судна устремлялся еще десяток. А в абордажном бою казаки были бес­страшны и жестоки. Разумеется, станичники уходи­ли от явно проигрышного боя с хорошо вооружен­ным противником. Их оружием были внезапность, скоротечность и лихость атаки. Если приходи­лось — высаживали морской десант и брали порто­вые города сухопутным штурмом. Но в длительные осады никогда не ввязывались. Они были отличны­ми мореплавателями, не раз пересекая Каспийское море с запада на восток и с севера на юг. Судострои­тельная практика терских казаков мало чем отлича­лась от донской или запорожской. Такие же греб­ные суда, с одной мачтой и с одним примитивным прямым парусом. Строились они быстро, но и бы­стро выходили из строя. Больших кораблей не соз­давали в первую очередь потому, что не было в том необходимости. Каспийское море — не океан, а по­том большое судно заметно издалека. Внезапность — главный тактический прием казаков на море, обеспечивали только малые гребные суда. Даже мелкокалиберных орудий струги терских ка­заков не имели на борту вообще. Военный, рыболо­вецкий и грузовой флот терским казакам был необ­ходим лишь как средство, но не как цель. И созда­вался лишь по мере надобности. У них не было военно-морской бюрократии, которая обычно яв­ляется главным «заказчиком» регулярного военного флота.

В то же время лишь незначительная часть тер­ских низовых казаков жила исключительно грабе­жом. В Каспийском море геройствовали расписные челны адмирала донских казаков — Степана Тимо­феевича Разина. Но лишь незначительный процент терцев примкнул к его флотилии. Терские казаки не хуже торговали на море, чем воевали.

И их морская столица — город Терк, была не раз­бойничьей «Тортугой Каспийского моря», а очень даже цивилизованным морским городом-портом. Терк в XVII веке «держал» 6, 7 процента оборота тор­говли со странами Средней Азии. Еще более интен­сивным был товарообмен с Персией (нынешним Ираном) и с территорией нынешней Туркмении. К середине XVII века город-порт Терк — столица морского терского казачества, был очень оживлен­ным и весьма культурным городом. Его население насчитывало более 60 тысяч человек, с постоянным гарнизоном в 500 городовых казаков. Высились ка­раван-сараи, тянулись торговые ряды, шумели по-восточному обильные и многообразные базары. Имелись, по описаниям западных купцов, таможен­ный, кружечный и меновый (что-то вроде пункта обмена валют) дворы. Торжественно и гулко звене­ли колокола приходской православной церкви и Благовещенского монастыря. Били часы-куранты на башне городской площади; далеко не каждый ев­ропейский город в те времена мог похвастаться такой редкостью. Да что там часы-куранты? В Терке помимо монастырской библиотеки имелись обще­ственные бани и роскошные сады-парки для обще­ственного поселения. Город был открыт для всех, кто ценил волю и был верен храбрости. И украинец, и русский, и персиянин, и горец с Кавказа, и турк­мен — все, кто бежал от суда общественного мнения или кнута владыки-феодала или государя, все нахо­дили в нем кров и занятие. Терк был «каспийским Вавилоном», вольным городом, «зоной свободного предпринимательства». В городе не было рабов или холопов. Были наемные слуги и богачи, но все были гражданами.

Разумеется, в воспоминаниях много могло быть преувеличено. Прикаспийский Терк не мог быть та­ковым, как Московский Кремль или парижский Версаль. Но он так и остался в легендах горо­дом-сказкой, превратившись в Атлантиду терского казачества.

Подобно классической, платоновской, Атланти­де, Терк также ушел под воду быстро и внезапно. По вине геологического катаклизма. 17 августа 1668 го­да западное побережье Каспийского моря, вода и земля, задрожали, как испуганная волками лошадь. Сильное землетрясение нарушило структуру зем­ной коры той части планеты, на которой цвел пыш­ный и гордый Терк. Правда, почва опускалась, а вода поднималась хоть и быстро, но плавно. Удалось не только уцелеть большинству горожан, но и спасти немало ценностей, включая архивы низового Тер­ского казачества. Но все равно — город всего за не­сколько дней ушел под воду. Валы Каспийского моря навечно скрыли и кроны деревьев обществен­ных садов, и крыши торговых кварталов, и золоче­ные кресты куполов Благовещенского собора. Веко­вой город погрузился в пучину, как уставший бо­роться с волнами великан-пловец. Осталась только легенда.

Спасшиеся терцы отстроили город заново. Где посуше, где подальше от коварной воды. Но едва-ед­ва возвели самое необходимое, как вновь грянула беда. В 1688 году с суши навалились орды кубанско­го сераскера Казы-Гирея. Приступ отбили, но много былых горожан Терка, ветеранов морских походов, полегло в сече. А спустя 19 лет окончательно сгоре­ла слава былого морского казачества. Причем бук­вально. В 1707 году крымский сераскер Эштек-Каип-Султан штурмом овладел «новым» Терком, уже не выходившим из стадии упадка. Город был разо­рен и сожжен дотла. Самой важной утратой был ар­хив низового Терского казачества, весь комплект старинных грамот XVI—XVII веков. Для крымских татар-конников это был лишь горючий материал.

В начале XX века на месте этого сожженного Терка стояла терская казачья станица Александров­ская. А рядом руины древнего города, который тата­ры называли «Гюйген-Кала» — «старая крепость». Вот и все, что осталось от былой славы морского ка­зачества Терека.

Исторически город Терк и его уникальная куль­тура были обречены. Они могли существовать толь­ко до тех пор, пока соседи — Персия и Россия — де­лили Каспийское море. Балансируя на грани их противоречий, существовало морское казачество. Рано или поздно одна из держав неминуемо погло­тила бы его. Море поглотило Терк, лишь опередив могущественных соседей. И только волна за волной теперь плещут над затонувшей Атлантидой терцев. И равнодушное рокочет море — было... было-было...

Все же и землетрясения-наводнения, и воинст­венные соседи, и вероломный императорский двор так и не смогли окончательно убить в терских каза­ках тягу к морю. В силу статей 950—953 т. XII части 2 отдела б III Свода Законов Российской империи Терскому казачьему Войску в начале XX века при­надлежало пространство морских вод на Каспии против устьев восточных берегов Терека. Общая площадь Войсковых морских вод составляла к 1912 году 1625 верст и была разделена на три участка. Южный — захватывающий северо-западную часть Аграханского залива, от устья речки Бирючка. За­падный — пространство вод от побережья материка до острова Чечень. И восточный — простираю­щийся от острова Чечень в глубь моря на 76 верст от берега.

Разумеется, ни о каких боевых кораблях и речи не было. Рыболовство, вот что только оставалось для терских казаков-моряков. Оно давало ежегод­ный доход в Войсковую казну в общей сложности 100 000 рублей в год. В устье реки Росламбечихи ос­новался казачий поселок дворов в 30—40. Рыбачили казаки Калиновской и Александровской станиц, да по морю ходили на рыбачьих баркасах ватаги казаков-копайцев, слепцовцев. И белый парус мирных рыбарей лишь отдаленно напоминал о тех каза­ках-терцах, что триста лет назад наводили страх на морские караваны московских купцов и на при­брежные провинции иранского шаха.

 

ГЛАВА 6

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. I.III. Бухгалтерская (финансовая) отчетность и регистры бухгалтерского учета
2. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.
3. Автоматизация бухгалтерского учета. «1С: Бухгалтерия»
4. Авторы труда «Русская военная сила» утверждают, что московские войска были разбросаны. Но, как мы показали выше, это утверждение исторически неверно.
5. Адмирал Донского казачьего флота — Степан Тимофеевич Разин
6. Анализ технологии ведения бухгалтерского учета в ЧПОУ НАШ №1 ДОСААФ России
7. Бесперебойное снабжение войска имеет решающее значение. Если нет обоза, провианта, запасов, войско гибнет. Умный полководец, по словам Сунь-цзы, старается кормиться за счет противника.
8. Бой принимал затяжной характер, и Жолкевский опасался поражения, зная о численном превосходстве московского войска и наблюдая стойкость его пехоты.
9. В 406 году до н. э. при Аргинусских островах у берегов Малой Азии разыгрался самый крупный морской бой времен Пелопоннесской войны.
10. В войнах XV — XVI вв. развивалась тактика русского войска, что было связано с изменением его состава и структуры и появлением новых средств борьбы.
11. В тактике монгольских войск были и свои особенности: хорошо организованная войсковая разведка, тактическое расчленение своего войска, умелое его маневрирование и хорошее управление в бою.
12. В Уставе изложены обязанности начальствующих лиц русского войска, исходя из его организации. Рекомендуются также некоторые административные улучшения.