Место морали в культуре общества

В определенном смысле, культура – это способ жизнедеятельности человека в обществе. Человек не может жить иначе, как только создавая, сохраняя и передавая от поколения к поколению материальные и духовные ценности, многообразные культурные феномены и самое себя как культурно-исторический тип человека с определенными формами мышления и поведения. Этот сложный и многогранный процесс обеспечивается системой взаимосвязанных элементов, каждый из которых выполняет специфические функции и играет свою неповторимую и необходимую роль. Одним из важнейших элементов в системе культуры является мораль – специфический регулятор поведения человека в обществе с очень сложным и тонким механизмом социокультурной ориентации человека и детерминации его поведения.

Само слово «мораль» восходит к культуре ранней античности и происходит от латинского «mores», что значит «нравы». Термин «нравственность», иеющийся в некоторых европейских языках и в русском, можно рассматривать как прямой перевод латинского слова, а потому синоним «морали». Нравы – это массовое, реально практикуемое людьми поведение (образ жизни определенной общности), оценивающееся с точки зрения добра и зла («добрые нравы» и «преступные нравы»). Другое исходное смысловое значение латинского слова «mos» - закон, правило, предписание – высвечивает аспект морали как области нормативной регуляции поведения людей (должное поведение).

Потребность согласовывать поведение индивида с жизнью сообщества возникает еще в животном мире, где и формируются необходимые механизмы биологического характера. На ранних этапах человеческой истории эти механизмы сохраняются, но начинают наполняться социальным содержанием и значением, обслуживая выполнение социальной функции индивида, его жизнь во взаимодействии с другими индивидами. Так, инстинкт подражания, который лежит в основе «негенетической наследственности» животных и обеспечивает передачу определенных видов действий как оптимального приспособления к природной среде, - способствует сохранению и накоплению навыков трудовой деятельности, способов собственно человеческого использования орудий труда и предметов быта и т.д.

По мере развития человеческой деятельности и усложнения коллективной жизни возрастает и необходимость в контроле общества за поведением отдельных людей, так как более дифференцированные функции индивидов в коллективе требуют четкой и жесткой их взаимосвязи. Поэтому начинают формироваться социальные регуляторы поведения человека. Их социальный характер выражается в том, что, во-первых, они выражают социальную потребность (а не биологический инстинкт); во-вторых, они выражают интересы коллектива, а не отдельного человека; в-третьих, по содержанию они являются стихийным обобщением коллективного опыта совместной жизни; в-четвертых, они закрепляются и сохраняются с помощью культурных явлений, а не генетически.

Среди социальных регуляторов выделяются нормативные регуляторы, главной отличительной особенностью которых является наличие выработанных обществом правил (норм) поведения, обязательных для каждого человека. Такие нормы, будучи определенным образом эталоном поведения индивида, выступают по отношению к нему как внешний и принудительный регулятор. Но механизм принуждения может быть различен в соответствии с уровнем культурно-исторического развития общества.

Исторически первой формой нормативной регуляции в культуре общества был обычай. Обычай – это общепринятый стереотип поведения в определенном сообществе, который является общеобязательным только на том основании, что «так делают все». Обычай формируется как стихийное обобщение коллективного опыта, в ходе которого происходит отбор и закрепление наиболее целесообразных – с точки зрения выживания определенного сообщества – форм поведения индивида. Механизмом принуждения к выполнению этих норм выступает внушение (так поступают все «свои») и чисто эмоциональное воздействие со стороны ближайшего окружения: заражение массовым примером и коллективно переживаемыми чувствами, неодобрительное отношение в случае отклонения от нормы обычая и т.д. На ранних этапах культурного рзвития особых приемов убеждения (почему именно так надо поступать), как и физических мер принуждения к следованию этим нормам фактически не требовалось. В силу господства мифологического сознания[3] человек еще не выделял себя из общины и следовал сложившимся коллективной жизни формам мышления и поведения вполне естественно. Стремление исдивида к благоприятной, одобрительной реакции со стороны «своих» и страх выпасть за рамки принятого у «своих» (у каждого рода свои обычаи) было мощным стимулом к соблюдению норм обычая.

В синкретной культуре первобытного общества, однако, обычай переплетался с другими нормативными регуляторами, для которых было характерно применение более жестких приемов принуждения. Например, табу – система жестких норм-запретов, нарушение которых каралось смертью. Проявление столь жестокого момента в социальной регуляции было связано с тем, что табу регулировало поведение индивидов в тех областях, от которых непосредственно зависело выживание коллектива (брачные отношения, добыча и распределение пищи и т.д.) и, возможно, где особенно сильно было противостояние животного инстинкта и социальной потребности. В этих социальных отношениях воспроизведение норм, социального порядка было особенно важно, тем более на ранних этапах первобытности. Позже сфера табу несколько расширяется, но и механизм регуляции становится более мягким, действуя через внушение. Сфера же действия обычая значительно более широкая – почти вся жизнь индивида в обществе. Обычай объединял людей в социальный коллектив, консолидировал его, организовывал его жизнь, помогая людям почувствовать себя единым организмом и мобилизовать все силы на решение жизненно важных задач в суровых условиях первобытной эпохи. Именно эти условия и определяли характер обычая. Какими бы странными ни казались нам обычаи разных народов и эпох, надо учитывать эту объективную обусловленность обычаев, видеть корни их «оправдания» в истории общества. Обычаи народов – памятники их культуры, в которых прочитывается реальная история этих народов.

Первоначально родо-племенные общности жили замкнуто, воспроизводя свои обычаи и четко отграничивая «своих» от «чужих» - у «чужих» все «чужле», то есть не относящееся к «своему», и воспринималось это безразлично. Отношение к чужакам сначала могло вообще не регулироваться сообществом. Однако, по мере развития социальной жизни, усовершенствования форм трудовой деятельности и разделения труда – неизбежно происходило развитие контактов между племенами, в результате чего должно было возникнуть столкновение разных обычаев. Это давало толчок к фиксации различий в обычаях, а потом к их сравнению и оценке.

Такое положение зафиксировано в некоторых литературно-исторических памятниках. Например, в знаменитой поэме Гомера «Одиссея» герой, попадая в неведомую страну, задает себе вопрос: «К каким людям попал я?.. вовсе не знающим правды? » (песнь VI, ст.120). В контексте культуры гомеровского периода в истории Древней Греции, «знающий правду» - это следующий обычаю эллинов, и если у людей чужой страны такого обычая нет, то здесь вовсе нет обычая – царит «неправда», хаос, беззаконие. Чужие обычаи первоначально оценивались крайне негативно, так как они могли оказать (и оказывали) разрушительное воздействие на устои родовой коллективной жизни. Однако, рано или поздно на смену подобной бессознательной культурной самозащиты приходило более терпимое отношение к чужим обычаям, вырабатывались церемониальные ритуалы межплеменного общения по принципу: «Уважай чужой обычай! » При возникновении межплеменных союзов и государств происходил активный культурный обмен, который затрагивал и нормативы обычного поведения. В итоге обычаи деформировались, сосуществовали различные нормы и стереотипы поведения.

Аналогичная ситуация возникала и как результат социальной дифференциации родового коллектива в эпоху разложения первобытных отношений: возникновение социальных различий и неравенства порождало новые формы отношений между людьми и, следовательно, новые нормы, которые сталкивались со старыми. Эта подвижность ранее незыблемых устоев коллективной жизни, создавала возможность сопоставления прошлого, исконного, изначального – и настоящего, и сравнение было не в пользу последнего. Одной из форм такого сопоставления было рождение легенды о минувшем «золотом веке».

Изменившаяся социокультурная ситуация снижала действенность и эффективность нормативной регуляции с помощью обычая, что вынуждало общество создавать новые социальные регуляторы. Развитие механизма регуляции пошло по двум основным направлениям. Во-первых, начинается усиление открытого принуждения индивидов к выполнению определенных норм поведения. С этим связано возникновение так называемых институциональных регуляторов, то есть возникновение таких норм, которые приобретают вид официально принятых (чаще записанных) формул и опираются не только на массовое воспроизведение их, но и на принуждение к их соблюдению со стороны соответствующих организаций, институтов (совет старейшин, суд и т.д.). Все институциональные нормы выступают как открыто принудительные, для чего и нужны специальные «органы принуждения». Важнейшим институциональным регулятором в обществе является право, юридическая система.

Второе направление в совершенствовании социальной регуляции связано с формированием морали как качественно нового нормативногорегулятора, вмеханизм функционирования которого включается самоконтроль и саморегуляция.