Экономические реформы в послесталинский период

⇐ ПредыдущаяСтр 103 из 106Следующая ⇒

Изучая экономические реформы советского периода, следует выделить после-сталинский период, когда появилась возможность расширения горизонтов ранее ограниченного простора реформирования. Принципиальное отличие экономических реформ послесталинского периода состоит не только в этом. После смерти И.В. Сталина ушел в прошлое почти тридцатилетний отрезок истории нашей страны, когда народ обожествлял и боялся вождя, а сам вождь мог позволить себе проводить любые реформы, не опасаясь реакции народа. Последующие правители уже не могли, не были способны действовать подобным образом. Если, например, в 1947 году была проведена глубокая послевоенная денежная реформа, резко сократившая денежную массу, что позволило затем даже несколько снижать возросшие государственные цены, то в хрущевский период оказалась возможной только деноминационная реформа 1961 года. В последующем, несмотря на колоссально возросшую денежную массу и обусловленный этим острейший товарный дефицит, ни одно правительство не решилось на проведение глубокой денежной реформы, опасаясь реакции населения.

В то же время, сохраняя коммунистическую ориентацию, послесталинская советская экономическая система могла позволить себе преобразования, о кот рых раньше и думать не приходилось. Этому способствовала либерализация и ограниченная демократизация строя, начатая Н.С. Хрущевым, продолженная Л. Брежневым и Ю.В. Андроповым и доведенная до перестройки М.С. Горбачевым

Н.С, Хрущев был ярым поклонником социалистической системы хозяйствования и слепо верил в экономическую победу коммунизма. Дело дошло до того,

что была намечена ни на чем, кроме неуемных желаний, _Не _{основанная} программа построения коммунизма в СССР за 20 лет, в период с I960 _По 1980 год Разоблачивший культ Сталина Н.С. Хрущев был реформатором по натуре, но в то же время исходил из незыблемости основополагающих принципов социалистической экономики, сложившихся в дохрущевский период. В результате его реформенные порывы сводились к смене министерств и министров, к насильственному насаждению кукурузы, к ограничению приусадебных хозяйств, к освоению целинных земель. Принципиально экономическая система не подвергалась изменениям, за одним, разве, исключением.

Хрущевский период (1955-1963) ознаменовался началом социального реформирования, явно выраженным поворотом экономики к социальным нуждам, к потребностям людей. Произошло раскрепощение колхозно-совхозного крестьянства — колхозники получили право иметь паспорта, увеличилась оплата труда на селе, существенно повысилось пенсионное обеспечение. «Хрущевская оттепель» сопровождалась стремлением улучшить благосостояние советских людей, повысить уровень их социальной защищенности.

Беда этих и последующих социальных реформ состояла в одном — для их осуществления просто не было свободных денег. Повышать денежные доходы населения можно, как следует из всего изложенного выше курса экономики, когда растет национальный доход и фонд потребления в национальном доходе в расчете на душу населения. Если увеличивается реальный, создаваемый и потребляемый продукт на каждого человека, то и денежные доходы людей увеличиваются естественным образом. Так что самое главное условие обоснованного роста денежных доходов населения — рост производительности, эффективности экономики, иначе, источники, необходимые предпосылки повышения денежного довольствия людей — просто отсутствует.

Когда же правительство начинает раздавать деньги в условиях экономики, не имеющей их реального товарного наполнения, неизбежны тяжелые экономические и социальные последствия. Возникает внутренний и внешний государственный долг, который надо возвращать, да еще и с процентами. Увеличивается необеспеченная товарами денежная масса на руках у населения. При твердых, фиксированных государственных ценах возникает товарный голод, дефицит, эффект пустых магазинных полок, так как деньги не могут найти товарного приложения. При свободных рыночных ценах неуравновешенный товарным предложением денежный спрос приводит к росту цен, порождает инфляцию со всеми ее тяжелыми последствиями.

Из нарисованной, несколько упрощенной картины очевидно, что сами по себе социальные благодеяния в форме наращивания денежных выплат, трансфертов, не базирующихся на результатах улучшения экономической деятельности, не есть благо и вряд ли следует считать их социальными реформами. Но соблазн правителей казаться народолюбцами, мощный прессинг со стороны разных слоев населения, сопровождаемый требованием к правительству: «Денег, денег, денег! », приводят к тому, что лица, руководящие экономикой страны уступают, и тем и или иным способом дают команду центральному банку: «Включай печатный станок! » Последнее выражение условно, ибо можно выпускать не только наличные, но и безналичные деньги, денежные обязательства, государственные ценные бумаги. Исход дела от этого не меняется.

Путем подобных социальных «реформ» экономика нашей страны пошла со времен Хрущева и не свернула с этого пути до конца нынешнего века. Справедливости ради надо отметить, что в течение всего этого периода предпринимались многочисленные попытки проведения экономических реформ, призванных оживить экономику, повысить отдачу ее факторов, ресурсов, создать материальные предпосылки социального роста. В последние годы хрущевского правления была предпринята организационная реформа, заключающаяся в переходе от преимущественно отраслевого управления экономикой посредством союзных и союзно-республиканских министерств к территориальному управлению со стороны специально созданных региональных органов в лице советов народного хозяйства (совнархозов). Затея довольно быстро провалилась, совнархозы просуществовали недолго.

Многие ученые-экономисты и историки, говоря об экономических реформах послесталинского периода, начинают их отсчет с 1965 года, когда была задумана и осуществлена первая после НЭПа советская экономическая реформа рыночной природы. Эту реформу связывают с именем тогдашнего премьера А.Н. Косыгина, настоятельно искавшего пути совершенствования управления советской экономикой и не убоявшегося кое в чем нарушить устоявшиеся, казалось бы, незыблемые социалистические каноны. Идею реформы подсказал харьковский экономист - профессор Е.Г. Либерман. Характерно, что реформа была проведена в сменившем хрущевский брежневском периоде, получившем затем, в годы перестройки, название «период застоя».

Основной замысел реформы заключался в изменении системы показателей планирования и оценки результатов хозяйственной деятельности государственных предприятий таким образом, чтобы стимулировать рост прибыльности, рентабельности производства. Реформаторы отважились ради этого ввести в качестве главенствующего показатель прибыли государственного предприятия, который до того считался свойственным капиталистической экономике. Показатель прибыли стал «главнее» показателя себестоимости. Было сокращено количество утверждаемых предприятию сверху (Госпланом и министерствами) директивных плановых показателей, что по замыслу должно было способствовать повышению хозяйственной самостоятельности, независимости предприятий.

Наряду с товарной продукцией и даже с более высоким приоритетом в число объемных показателей деятельности предприятия была включена реализованная продукция, то есть выручка от продаж, объем продаж, а это уже шаг в сторону рыночности. Ведь этот показатель наряду с прибылью — типичные показатели деятельности предприятий, используемые в рыночной экономике. В еще большей степени косыгинскую реформу характеризует разрешение предприятиям создавать образуемые из прибыли фонды экономического стимулирования, зависящие от достигнутой нормы рентабельности. До того премиальные фонды зависели от процента выполнения плана, теперь же они были поставлены в зависимость от эффективности работы предприятия, оцениваемой относительной прибылью.

Реформа 1965 года была, пожалуй, единственной советской экономической реформой послесталинского периода, которая быстро принесла благоприятные результаты. В течение двух лет после проведения мероприятий реформы в экономике наблюдался заметный подъем. Однако триумф был недолгим.

Коренной порок этой и последующих советских экономических реформ состоял в попытках кардинально изменить качество системы хозяйствования, не изменяя ее по существу, оставляя неизменными ее устои. Реформа 1965 года практически не затронула формы и отношения собственности, централизованное директивное планирование и управление, систему ценообразования, финансовую систему. Поэтому она не смогла видоизменить облик всего механизма социалистического хозяйствования.

В тот период существовало увлечение процессом поиска таких показателей планирования и стимулирования деятельности предприятия, которые автоматически обеспечивали бы настройку предприятия на режим эффективной, качественной работы. Достаточно сказать, что только в роли основного объемного показателя деятельности предприятий побывали валовая, товарная, реализованная, чистая, условно чистая, нормативно-чистая продукция.

Но экономические показатели, будучи в своей основе измерителями, способны только показать состояние дел на предприятии. В гораздо меньшей степени от вида применяемых показателей зависит успех дела, он предопределяется сутью экономических отношений, организацией работы, интересами хозяев и работников. Так что, улучшив систему показателей, планирования и оценки деятельности, что не так уж и плохо, не приходится уповать на устойчивый подъем эффективности и качества работы предприятий, необходимы гораздо более глубокие перемены и не только на предприятиях, но и в управлении экономикой в целом. Только всеохватывающий системный, комплексный подход к реформированию экономики мог принести стабильный успех.

При всем этом косыгинская реформа — одна из самых ярких страниц в истории советского экономического реформирования. Она открыла дверь подходам, которые до того считались недопустимыми в силу их капиталистической, рыночной природы. Реформа стала провозвестницей хозяйственного расчета предприятий, который еще более приближал их к рыночным методам хозяйствования. Стало очевидным, что многие проблемы улучшения работы предприятий и экономики в целом носят общий характер в мировой экономике, выходят за пределы социально-экономической системы.

Ограниченный успех, достигнутый в результате трансформации хозяйственного механизма деятельности предприятий, побудил перенести центр тяжести реформирования в организационную плоскость. Но поле приложения усилий оставалось тем же — государственное предприятие. Исходная позиция состояла в том, что производственное предприятие есть основное звено экономики. Это правомерная отправная позиция, но из нее вовсе не вытекает, что можно изменить управление экономикой, ограничиваясь уровнем предприятий, не затрагивая верхние эшелоны управления, всю систему управления. Увы, эта позиция не принималась во внимание и, по существу, не была реализована.

В 1972 году осуществлено реформирование организационных структур управления предприятиями. Оно основывалось на предположении, что все беды советской экономики от чрезмерной многоуровневости, многозвенности системы управления общественным производством, порождающей отрыв отраслевых министерств от предприятий. Было решено приблизить министерства к предприятиям, заменив их главные производственные управления новой организационной формой в виде промышленных объединений. Заодно предлагалось создавать научно-производственные объединения, позволяющие сблизить научно-исследовательс-

кие, проектно-конструкторские, производственные организации, объединив их под одной крышей.

Создание крупных промышленных, научно-производственных объединений происходило во многом формально, отраслевые министерства не тяготели к ликвидации главных производственных управлений, представлявших важные структурные звенья управления предприятиями. В конечном итоге задуманные преобразования свелись к составлению структурных схем организации управления отраслями, которые практически так и не были воплощены в жизнь. Организационно-структурная реформа затихла, не оставив заметного следа в экономике и не улучшив усугубляющуюся экономическую ситуацию в стране.

70-е годы брежневского периода можно назвать годами попыток проведения реформы народнохозяйственного планирования. На этот раз дело не ограничилось уровнем предприятий, как это было в 1965 году, а затронуло всю деятельность главного экономического штаба страны — Госплана СССР. Слово «реформа» к тому времени незаметно вышло из оборота и было заменено словосочетанием «совершенствование планирования и управления». Стержневой линией преобразований стал замысел перехода к системе народнохозяйственных планов, соединяющей три вида государственных планов, которые стали называть планами эко-• номического и социального развития. Были задуманы, с одной стороны, перенос функций главного плана с годового на пятилетний (формально пятилетний план и считался основным, но реально «правил бал» годовой план) и, с другой стороны, переход к разработке стратегических долгосрочных планов на пятнадцатилетний период.

Интересно отметить, что в это время в Советском Союзе уже было преодолено пренебрежительное отношение к экономическим и социальным прогнозам и прогнозирование даже стало рассматриваться как одна из стадий планирования, названная прогнозно-аналитической стадией.

В принципе переход к разработке системы планов, соединяющей в себе планы разной продолжительности и разного уровня, был обоснован с научных позиций. Но, как и многое другое в советской действительности, разработка долгосрочного плана превратилась в очередную компанию, благой порыв, не доведенный до логического завершения. В первой половине 70-х годов не только министерства и региональные органы управления, но практически все предприятия были вовлечены в не подготовленный ни организационно, ни методически процесс прогнозирования и подготовки долгосрочного плана на период с 1976 по 1990 год. Хотя экономисты-теоретики доказывали, что долгосрочные планы и прогнозы надо составлять только для экономики страны в целом, -крупных регионов и отраслей, процесс был распространен на первичные звенья экономики, что и сгубило его. Советскому долгосрочному планированию вообще не везло. После плана ГОЭЛРО работы по составлению долгосрочных планов продолжить не удалось. Хрущевская двадцатилетка (1960—1980), ориентированная на построение коммунизма в Советском Союзе, оказалась блефом. Дальнейшие попытки построить десяти- или пятнадцатилетние планы на период до 1990-го, затем — до 1995-го, затем — до 2000-го и даже до 2005 года поочередно заканчивались провалом.

Столь же безуспешной была и попытка превратить пятилетние планы в основную форму государственного экономического планирования. Несмотря на то что основные направления экономического и социального развития страны на пяти-

летку принимались решениями съездов КПСС, пятилетний план оставался не более чем ориентиром, даже после того как пятилетки стали разрабатываться с погодовой разбивкой. На уровне предприятий пятилетние планы вообще были условными. Более реальными, жизненными инструментами планового управления советской экономикой остались годовые планы. Но планы министерств и предприятий также подвергались корректировке в течение года и особенно в конце, когда подводились итоги года. Как шутили экономисты, план окончательно утверждался в конце года по фактически полученным результатам. Реально это было не совсем так, но что-то близкое к такой картине наблюдалось. Подобная ситуация была обусловлена и тем, что сами предприятия стремились еще в ходе составления планов принимать на себя заниженные плановые обязательства.

Так что по большому счету осуществить реформу планирования не удалось. Но определенная модернизация все же произошла и в методике, и в организации планового дела, в системе плановых показателей. Определенными достижениями советской плановой системы, а точнее, методологии и организации планирования следует считать применение программно-целевого планирования и автоматизацию плановых работ.

При все своей консервативности центральные плановые органы страны благоприятно восприняли идеи программного планирования, которое в 70-е годы получило распространение во всем мире. Были разработаны крупнейшие целевые комплексные программы народнохозяйственного масштаба, такие, как продовольственная, энергетическая, ряд региональных социально-экономических программ. Но и здесь полезное дело было, по существу, загублено гигантоманией, отрывом от реальных возможностей. Принятые комплексные программы требовали для своего осуществления огромного объема инвестиций, намного превышающих реальные возможности. Программы не были согласованы с пятилетними и годовыми планами, приходили в противоречие с ними. Не была отлажена система управления разработкой и реализацией комплексных программ. Сами программы составлялись без взаимной увязки. В итоге подавляющее большинство социально-экономических программ так и остались на бумаге, смогли осуществиться лишь частично.

Характерно, что в отличие от централизованных государственных планов, которые приказали долго жить в связи с переходом к рыночной экономике, целевые комплексные программы сохранились в качестве инструмента проведения государственной экономической политики в России и решения важнейших социально-экономических проблем.

Увы, многие очевидные недостатки программно-целевого планирования также оказались унаследованными.

Определенной вехой в реформировании государственного планирования стала автоматизация плановых расчетов, начатая Госпланом в 1972 году, нашедшая свое выражение в создании автоматизированной системы плановых расчетов (АСПР). Эта система была задумана как часть еще более грандиозной общегосударственной автоматизированной системы управления (ОГАС), призванной использовать современные средства вычислительной техники, связи, хранения и обработки информации для кардинального улучшения методов управления экономикой страны, отраслями, предприятиями. Проект создания автоматизированной системы плановых расчетов не был реализован до конца, но компьютерная

техника и информационные технологии прочно вошли в практику Госплана и его наследника — Министерства экономики Российской Федерации.

К концу 70-х годов становится очевидной необходимость радикального улучшения всей системы управления экономикой или, как в ту пору было принято говорить, хозяйственного механизма, охватывающего планирование и экономическое регулирование. Задумывается одновременное улучшение планирования, инвестиционных процессов и так называемых экономических стимулов и рычагов, то есть инструментов создания экономической заинтересованности производителей в высоких результатах хозяйственной деятельности. В 1979 году рождается очередное «историческое» постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР «Об усилении планирования и воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы».

Предусматривалось перейти к системе государственных планов, включающей комплексную программу научно-технического прогресса на 20 лет, основные направления экономического и социального развития на 10 лет, пятилетние и годовые планы. Повышалась роль предприятий и объединений в составлении годовых планов. Еще раз формулировалось положение о пятилетнем плане как главной форме планирования экономического и социального развития страны и основе организации хозяйственной деятельности. Была введена обновленная система показателей планов министерств, объединений, предприятий. Особое внимание обращалось на планы капитального строительства и ввода производственных мощностей, что естественным образом вытекало из ужасно затянувшихся сроков строительства и низкой отдачи капиталовложений.

Но, пожалуй, главной на новом витке реформ была ставка на хозяйственный расчет предприятий и экономическое стимулирование производственных коллективов. С этой целью устанавливалось, что предприятия образуют из своей прибыли по установленным сверху утвержденным нормативам три части: фонд материального поощрения (премиальный фонд), фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства, фонд развития производства (собственные капиталовложения). В распоряжение предприятий поступали также амортизационные отчисления при условии целевого их использования. Предусматривалась система расчетов за полностью выполненные предприятиями, строительными организациями, научными и проектными институтами работы. Величина фонда заработной платы увязывалась с результатами деятельности на основе долгосрочных нормативов. Было намечено всемерно стимулировать высокое качество продукции и работ.

По замыслу реформа 1979 года должна была бтать самой обширной разносторонней программой улучшения всей системы управления советской экономикой, эффективность функционирования которой к этому времени резко упала, что проявлялось в снижении темпов экономического роста, острой нехватке жизненно необходимых товаров. В тот период экономика во многом держалась на нефтяном буме, эксплуатации новых исключительно богатых нефтеносных районов, что позволило поднять объем добычи нефти в Советском Союзе до 625 миллионов тонн в год, из которых не менее четверти продавалось на мировых рынках. На вырученные деньги приобретались зерно, импорт которого стал исчисляться в десятках миллионов тонн, продовольствие, одежда. В целом же состояние эконо-

мики становилось удручающим, что чувствовали правящие органы, задумавши! новые реформы.

Основным пороком советской экономики была ее низкая эффективность, npi огромных затратах сырья, материалов, энергии, оборудования, труда получаемы! результат им не соответствовал. Поэтому меры по реформированию системы уп равления преследовали главную цель, выражавшуюся в те времена призывом «Экономика должна быть экономной! » Решить эту задачу при сохранении при оритета государственной собственности на средства производства и директива плановом управлении не удалось и на основе обновленной модели хозяйствова ния. Тем более что брежневская эра, продолжавшаяся около 20 лет, приближалас: к закату и немощный лидер не мог руководить столь крупными и сложными ре формами.

В течение короткого времени после 1983 года казалось, что экономика стран! приобрела нового реформатора в лице Ю.В. Андропова. В области хозяйственной механизма была сделана ставка на хозяйственный расчет, доведенный до мини стерского, отраслевого уровня. В оперативном управлении производством, в орга низации хозяйственного руководства в целом акцент был смещен на высокув требовательность, жесткую дисциплину. Трудно сказать, к чему мог привести н проявившийся четко новый курс нового лидера, реформы которого не состоялис в связи с его смертью. А в стране наступила новая эра, которую именуют горба чевской, так называемая перестройка.

⇐ Предыдущая 97 98 99 100 101 102103104 105 106 Следующая ⇒