Исторические типы нравственного сознания и морали

⇐ ПредыдущаяСтр 74 из 84Следующая ⇒

История развития нравственного сознания знает несколько основных его разновидностей соответственно основным общественно-экономическим формациям, поскольку всякая общественная форма собственности вызывала к жизни и свою теорию морали. Каждый класс на определенном этапе истории общества обладает свойственной ему сово-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 296.

купностью как добродетелей, так и пороков. Классы, развивающиеся по восходящей линии, являются носителями относительно более совершенной морали. Напротив, сходящие с подмостков истории классы оказываются носителями реакционной нравственности ¹.

В первобытном общество нравственное сознание еще целиком находилось в лоне вековых традиций, обычаев и поддерживалось силой общественного мнения без всякой теоретической рефлексии. Вернее было бы сказать, что здесь складывались лишь предпосылки собственно нравственного сознания. С возникновением же рабовладельческого общества формируется уже двухуровневое нравственное сознание с общим фондом нравственной традиции, но с резкой поляризацией морали господина и раба ².

Феодальное, нравственное сознание со всей скрупулезностью отразило в себе сущность соответствующего социального устройства общества; в нем закрепились те ценностные установки, те регулятивные нормы и принципы поведения, с помощью которых индивид мог наилучшим образом осуществлять социальное общение и ориентироваться в сложных социально-статусных связях и взаимоотношениях. Все сложности и противоречия сословно-статусного, корпоративного общественного устройства, основанного на принципе иерархического соподчинения, нашли отражение в моральном сознании того времени в виде формулы о «подобающем мосте каждого», предназначенном

¹ Для уяснения сложной диалектики нравственности и общественного развития следует помнить, что внешнее выражение морали любого и каждого класса всегда имеет «привлекательный вид». Каждый класс использует для выражения своего нравственного кодекса такие универсальные категории, как добро и справедливость (о них говорили и идеологи рабовладения, и религиозные деятели, оправдывающий феодальную вассальную систему, и основатели буржуазной морали). Однако дело заключается не в том, используются или не используются в данной идеологии понятия правды, добра, справедливости, а в том, какой смысл несут в себе эти понятия в конкретной идеологии каждого класса. Добро, как абстрактная моральная категория, есть абсолютная ценность, но в зависимости от исторической ситуации понятие добра наполняется разным конкретным смыслом. Каждая историческая эпоха предлагала поэтому и свое философское толкование основных этических принципов.

² Любопытно, что Аристотель утверждал, что свободнорожденный не только может не трудиться физически, но должен не трудиться. По Аристотелю, даже умение профессионально играть на музыкальных инструментах недостойно свободнорожденного, так как это требует известных физических издержек. Все, что требует физических усилий, должен делать раб — в этом его нравственный долг; свободнорожденный же должен только испытывать высокие духовные переживания, вызванные, скажем, совершенной игрой раба на лире. Свободнорожденный, не способный испытывать эстетического наслаждения, не выполняет тем самым своего нравственного долга.

ему происхождением. Здесь получило нравственное оправдание социальное неравенство, которое поддерживалось также и религиозными нормами духовной жизни, по-своему интерпретировавшими нравственную антиномию добра и зла. Фундаментальной особенностью нравственного сознания эпохи феодализма было то, что оно выражалось и функционировало прежде всего в религиозно-мировоззренческой форме, и потому не только было подчинено иерархичности земного бытия, но и уходило в высь космического миропорядка. Будучи универсальной формой духовной жизни, религиозное сознание воплощало в себе и универсальные принципы нравственного сознания, связанные с соответствующим пониманием добра и зла, которые, как говорится в Библии, борются друг с другом за первенство в этом мире. Поэтому в средневековой «модели мира» нет этически нейтральных сил: все они соотнесены с космическим противостоянием добра и зла и вовлечены во «всемирную историю спасения».

Стержневым, доминирующим понятием в системе феодального нравственного сознания выступало понятие чести как ценности, с одной стороны, выражающей морально доброе, а с другой — определявшей важнейшее правило иерархичных личных зависимостей. Понятие чести служило моральным критерием для осознания личностью своего места в социальной пирамиде, способом утверждения ее статуса и нравственного достоинства, связанного в первую очередь с «благородством» происхождения. В феодальной морали принцип чести — своего рода нравственный императив, нередко требующий от человека действовать вопреки иным добродетелям — великодушию, доброте, гуманности и даже просто здравому смыслу, принуждая его к бездумному исполнению своих сословных обязанностей. Так, вопреки всякому благоразумию феодальные нравы обязывали к дуэли там, где коллизии могли быть решены иными средствами. Поведение людей в этих условиях носило нравственно-этикетный характер. Принцип чести подчинил себе все другие ориентации нравственного сознания: храбрость, щедрость, гостеприимство. Для трудового люда тот же доминирующий принцип чести имел совершенно иное содержание, определяемое его образом жизни. Сознание трудящихся организовывало под влиянием этого принципа свой особый мир нравственных ценностей: трудолюбие, добросовестное служение, достоинство мастера своего дела, добропорядочный образ жизни. Религиозно-мировоззренческое требование соблюдать «свое место» в жизни вместе с принципом чести предполагало такие добродетели, как верность, преданность, императивная сила которых выражалась в покорно-пристрастном слу-

жении старшим ¹. Эта добродетель питалась религиозными идеями бессмертия души и достижения царства божия, что, согласно христианской этике, требовало от человека внутреннего совершенствования через любовь и преданность своему ближнему. Эпоха феодализма явила собой заметный прогресс в развитии и нравственного сознания, духовной жизни общества и личности.

Для буржуазной эпохи характерны иной взгляд на человека, на его предназначение и, соответственно, иной моральный идеал. В. И. Ленин отмечал, что в эпоху становления капитализма буржуазная свобода и связанный с нею комплекс идеологических и нравственных идей означали «громадный прогресс» ². В чем же он выражался? Прежде всего в освобождении личности от феодальных сословных связей, в ее раскрепощении, в осознании ею себя как самоценности, в понимании собственной индивидуальной значимости. Объективной основой изменившегося состояния личности явились изменения в производственно-экономической и социальной сферах жизнедеятельности. Развитие промышленного производства неуклонно требовало, во-первых, стремительного развития науки и техники, во-вторых, отказа от внутренних общественных (сословных) перегородок, в-третьих, расширения общего поля деятельности, что в совокупности приводило и к новым требованиям, выдвигаемым обществом к человеку. Все это формировало такие качества, как предприимчивость, но вместе с тем жестокость, инициативность и творчество, но вместе с тем и способность воинственно конкурировать с другими людьми. А для того чтобы стать таким, человек должен был быть по крайней мере формально (то есть юридически) свободным. Инициатива, энергичность, расчетливость, упорство в осуществлении личных целей получают высокую нравственную оценку, формируя идеал активной и настойчивой личности и вместе с тем систему ценностных ориентаций нравственного сознания, равняющегося на индивидуалистическую этику практической полезности. Буржуазное сознание оказывается приспособленным к частнособственническим, рыночным отношениям, перенося принцип «купли-продажи» на моральные взаимоотношения людей. Основной вектор моральной оценки и ценностных ориентаций буржуазного строя выражается моральным эквивалентом товарного обмена («ты — мне, я — тебе»),

¹ Этот принцип иногда выходил за границы благоразумия. Особенно на Востоке, где был широко распространен обычай, согласно которому вассал добровольно предавал себя смерти вслед за смертью своего сюзерена, выражая тем самым ему свою наивысшую преданность.

² См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 38, с. 348.

который в то же время выступает и высшим выражением справедливости. Причем эта «рыночная ориентация» в нравственном сознании приводит к тому, что и сами моральные качества, проявляющиеся в межличностных отношениях, имеют ценность уже не сами по себе, а только как эквивалент обмена, «продажи» на социальном «рынке личностей». Это своего рода «моральная арифметика», сухо и деловито рассчитывающая полезный эффект всех принимаемых решений.

Для буржуазного сознания характерна также общая ценностная ориентация на богатство, которое рассматривается в качестве высшей ценности, обретает характер смысла жизни. Буржуазия живет «только для наживы, она не знает иного блаженства, кроме быстрого обогащения, не знает иных страданий, кроме денежных потерь» ¹. Яркую и меткую характеристику нравственного сознания нового типа дал Ш. Монтескье, говоривший, что для буржуа естественно «почитать людей не за их внешние таланты и свойства, но за их действительные качества; а таких качеств имеется всего два: богатство и личное достоинство» ². Утрата богатства равнозначна утрате достоинства личности не только в глазах окружающих, но часто и в собственных глазах. Личный успех в достижении богатства ценится как благо само по себе (добро), а неуспех — как зло. Так понимаемые нравственные достоинства личности включают в структуру нравственного сознания и своеобразно истолкованную личную ответственность за «феномен успеха». В ее основе лежит формально понимаемый принцип равенства, что позволяет абсолютизировать роль личных качеств человека в конкурентной борьбе, снимая тем самым общественную ответственность за реальное положение индивида в общество — его угнетение, унижение, страдание, взваливая всю вину за это на самого индивида. Из понятия ответственности изымается его объективная основа и выхолащивается реальный нравственный смысл.

Стержневыми в структуре буржуазного нравственного сознания являются по-своему понятые понятия честности и долга. Сущность честности заключается в том, что она определяет условия «нормального» течения предпринимательской деятельности, сохранения деловой репутации, в связи с чем в буржуазном нравственном сознании окончательно сформировалось понятие долга как контрольного механизма нравственного сознания. Категория долга концентрирует в себе ту систему

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 496.

² Монтескье Ш. Избр. произв. М., 1955, с. 430.

обязанностей, которые общество требует от личности, а также контрольно-психологический механизм самосознания, обеспечивающий исполнение разных норм и запретов, исходящих из внутреннего нравственного опыта самой личности. Парадоксальность буржуазного нравственного сознания заключалась в том, что, ставя в центр своих ориентаций человека, оно относилось к нему не как к цели, а лишь как к средству, что с гениальной прозорливостью вскрыл Кант, писавший: «…поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» ¹.

В XX в. буржуазная система ценностей частично модифицируется. Реакция на свойственное XIX в. отношение к человеку как к «вещному средству» привела к резкому повышению ценности отдельного человеческого существования (экзистенциализм и различные идеи персонализма). Однако характерное для капитализма отчуждение человека от социального бытия, его моральное одиночество в технократическом мире изобилия выразилось в том, что все персоналистические течения Запада не могут избежать превалирования в них трагических форм мировосприятии. Неприемлемыми оказались и нравственные рецепты прагматического и сциентистского мышления, поставившие человека под угрозу ядерного самоуничтожения.

Таким образом, для буржуазного нравственного сознания характерен дуалистический разрыв между фактическим состоянием нравов (обыденно-практический уровень нравственного сознания) и системной морали (теоретический уровень), формулирующей принципы абстрактного морального долженствования, вступающие в резкое противоречие с реальными правами общества. Это противоречие неразрешимо без социально-исторического анализа действующих при капитализме общественных отношений, которые при сохранении видимости юридической справедливости, товарного обмена между трудом и капиталом скрывают под собой мистифицированные формы угнетения. Для объективной критики этих отношений недостаточно одних только абстрактно-нравственных аргументов, к которым прибегает либерально настроенная интеллигенция. Когда говорят, например, что ростовщичество противоречит «вечной справедливости», что «несправедливо», когда один человек обладает всем, а другой ничем, эти утверждения не дают нам ничего нового в нашем понимании ростовщичества

¹ Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1965, т. 4, ч. 1, с. 270.

и частной собственности ¹. Вся, говоря словами К. Маркса, «тяжелая артиллерия» нравственного негодования либерала разбивается об абстрактно-нравственную безупречность юридических установлений капитализма. Либерал остался безоружным перед реальными пружинами буржуазного классового угнетения, «он не понимает, но зато презирает их» ². Единственным выходом из создавшегося положения является, с такой точки зрения, моральное совершенствование индивидов, то есть вместо социально-экономической проблемы либеральное мышление видит здесь одну только психологическую проблему. Несовершенен не способ производства, но индивиды, в нем участвующие. Виновато не общество, но человек с его врожденным эгоистическим инстинктом.

Марксизм занимает в этом вопросе принципиально иную позицию. Классовое угнетение через механизм прибавочной стоимости есть «имманентный закон капиталистического производства», и факт эксплуатации труда и даже ее степень не зависят от доброй или злой воли отдельного капиталиста. К. Маркс писал: «Его душа — душа капитала... Вся деятельность капиталиста есть лишь функция капитала, одаренного в его лице волей и сознанием...» ³. Чтобы исключить капиталистические формы угнетения, нужно не воспитывать прекраснодушного капиталиста, а преодолеть объективные экономические причины этого угнетения. Обвиняя общество, марксизм защищает человека, не снимая, конечно, вместе с тем с него моральной ответственности, но определяя лишь от него не зависящие обстоятельства.

В отличие от иллюзорных рекомендаций морализирующих идеологов, волей или неволей способствующих поддержанию существующего положения дел, нравственное сознание трудящихся оценивало как несправедливые сами условия фиктивно равного товарного обмена между трудом и капиталом. И в этом отношении оно оказалось исторически более перспективным, чем изощренные спекуляции абстрактно-морализирующего сознания. «Если нравственное сознание массы объявляет какой-либо экономический факт несправедливым, как в свое время рабство или барщину, то это есть доказательство того, что этот факт сам пережил себя...» ⁴.

Нравственная интуиция массы способна проникнуть в историческую сущность явлений и предугадать дальнейший ход

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 94—95.

² Там же, т. 4, с. 305.

³ Там же, т. 23, с. 244, 606.

⁴ Там же, т. 21, с. 184.

истории, поэтому она является как бы «симптомом» для ставящей диагноз исторической науки, ее исходным моральным пафосом. Однако для действительно научного анализа экономических пружин истории мало создания одного только нравственного идеала, это утопический путь, необходимо связать идеал с существующими классовыми противоречиями, осознать его как требование какого-либо определенного класса. Осуществив это объединение идеала и научного анализа, марксизм фактически впервые в истории философской мысли сочленил оценочное и объективное объяснение мира, что привело к принципиальному изменению исторически сложившегося состояния между обыденно-практическим нравственным сознанием и теорией морали.

Это изменение выразилось в том, что если для буржуазной идеологии характерен глубокий разрыв между этими двумя формами нравственного сознания, то в социалистическом нравственном сознании они сблизились настолько, что стали взаимосвязанными и взаимопроникающими явлениями, выражающими разные уровни единого духовного образования. Моральные требования и в социалистическом типе сознания также отстают от реальной нравственной практики, но они отстают здесь не абсолютно, а насколько это допустимо в рамках превращения возможного в действительное, то есть эти требования не перестают быть конкретно «осязаемым» для практического нравственного чувства идеалом. Моральная перспектива нашего общества мыслится не как абстрактное царство трансцендентной справедливости, а как реально достижимое будущее, для которого, с одной стороны, не существует непреодолимых социально-экономических препятствий, но которое, с другой стороны, не может быть достигнуто «скачком», без длительного эволюционного развития общества.

Взаимозависимость между реально-практическим и теоретическим уровнями нравственного сознания является необходимым условием психологически устойчивой атмосферы общества. Любые нарушения этого равновесия сразу же сказываются на снижении общего нравственного чувства. Так, если моральный идеал неоправданно далеко отрывается от земной нравственной основы, он теряет свою стимулирующую нравственную силу и способствует даже дезориентации нравственного «чутья» общественного сознания в практической жизни. Так, теоретический социалистический идеал гармоничного соединения частных интересов в принципе коллективизма, будучи в абстрактной форме воспринят общественным сознанием 20-х гг., привел к появлению упрощенных и ограниченных толкований в виде, например, идеи домов коллективного быта,

где нарушалась идея семьи, или даже в виде идеи обязательного воспитания детей не в семье, а в специальных общественных организациях. Или, скажем, тот же абстрактно воспринятый идеал коллективизма впоследствии породил в общественном сознании устойчивое негативное отношение к любым формам индивидуальной трудовой деятельности. Наличие приусадебного участка до недавнего времени рассматривалось многими как проявление частнособственнической психологии. С другой стороны, не менее чревато последствиями и чрезмерное приближение моральных идеалов к реальным нравам. Свойственная недавнему времени установка на экстенсивное производство, на вещное, количественное измерение национального дохода парадоксальным образом привела к формированию потребительской психологии, к вещизму и накопительству, то есть к сведению представлений о собственно человеческих формах богатства к одним только материальным показателям. Обратной стороной психологии накопительства являются вспышки цинизма и нигилистических настроений, отражающие недостаток в нравственно-духовных ценностях жизни, сложности идеологического становления молодежного сознания. Вместе с тем в недрах общественного сознания 70-х гг., органично впитавшего непреходящие ценности социализма, уже шла своего рода нравственная рефлексия, во многом способствовавшая тому радикальному переустройству, которое началось в нашем обществе с середины 80-х гг. Глубинные истоки нравственного чувства вообще неугасимы, ими во многом движется история. Вспомним духовные подвиги нашего народа в Великой Отечественной войне, в годы восстановления народного хозяйства, в любых чрезвычайно тяжелых ситуациях. Нравственные качества народа — это величайший капитал нации.

Итак, мы рассмотрели первый цикл форм общественного сознания, имеющий своим главным содержанием социальный вопрос об отношениях человека к человеку во всех исторически усложненных формах этого исходного отношения (то есть не только межчеловеческие отношения, но и отношения человека с обществом, и соотношение различных социальных групп и, шире, различных государств между собой) и вплотную подошли ко второму циклу, где главным стержнем является уже не отношение субъект и субъект, а субъекта и объекта. Между этими циклами нет жесткой границы, она во многом условна. Так, центральное понятие этики — благо — находится в самых тесных взаимоотношениях с центральной эстетической категорией красоты. Они возникли практически одновременно, и, что важно, раньше ряда других категорий, поэтому еще на

заре человеческой истории между ними уже была органичная связь, которая то терялась, то опять восстанавливалась в последующие исторические периоды. Еще более усложнилась природа этого отношения с появлением такой категории, как категория истины.

Эстетическое сознание

⇐ Предыдущая 69 70 71 72 737475 76 77 78 Следующая ⇒