Искусство: сущность и социальные функции

⇐ ПредыдущаяСтр 77 из 84Следующая ⇒

Эстетическое отношение к действительности, содержащееся во всех видах человеческой деятельности, не могло не стать предметом самостоятельного культивирования. Таким особым видом человеческой деятельности, в котором эстетическое, воплотившись в художественное, есть и содержание, и способ, и цель, является искусство.

Искусство зародилось и приобрело свои основные черты еще в античности, но там оно не сразу начало мыслиться как особый вид деятельности. Вплоть до Платона (включая и его самого) «искусством» называлось и умение строить дома, и навыки кораблевождения, и врачевание, и управление государством, и поэзия, и философия, и риторика. Сначала этот процесс обособления собственно эстетической деятельности, то есть искусства в нашем понимании, начался в конкретных ремеслах (где он и привел к созданию, например, орнаментов), а затем был перенесен и в область духовной деятельности, где эстетическое также не было сначала обособлено от утилитарного, этического и познавательного.

Если для нас поэмы Гомера представляют собой главным образом произведения искусства, то для самой античности они были настолько энциклопедически емкими, что рассматривались и как философское обобщение, и как этический эталон, и как изложение религиозной системы, и как творения искусства. Малой выявленностью в античной культуре того, что мы сейчас называем искусством, объясняется и тот факт, что тогда не был, например, развит такой столь распространенный в новое время жанр литературы, как роман. Литература как собственно искусство была представлена большей частью поэтическими произведениями, проза же при всей ее эстетической оформленности была по своим целям, как правило, философской или исторической.

Искусство, как таковое, в отличие от философии, науки, религии и этики начинается там, где целью эстетической деятельности становится не познание или преобразование мира, не изложение системы этических норм или религиозных убеждений, а сама художественная деятельность, обеспечивающая создание особого (второго, наряду с предметным), вымышленного мира, в котором все является эстетическим созданием человека. Для чего человеку необходим этот второй мир, который, казалось бы, просто дублирует первый? Дело в том, что искусство в отличие от всех других видов деятельности есть выражение внутренней сущности человека в ее цельности, которая исчезает в частных науках и в любой другой конкретной деятельности, где человек реализует только какую-нибудь одну свою сторону, а не всего себя. В искусстве человек свободно творит особый мир, так же как творит свой мир природа, то есть полновластно. Если и в своей практической деятельности, и в науке человек противопоставлен миру как субъект объекту и тем ограничен в своей свободе, то в искусстве человек превращает свое субъективное содержание в общезначимое и целостное объективное бытие. Эстетическое переживание произведения искусства, так же как и его создание, требует всего человека, так как оно включает в себя и высшие познавательные ценности, и этическое напряжение, и эмоциональное восприятие. Это внутреннее единство всех духовных сил человека при создании и восприятии произведений искусства обеспечивается описанной выше синкретичной силой эстетического сознания. Если, читая научные, публицистические, популярные издания, мы сразу же внутренне настраиваемся на как бы «фрагментарное» мышление о мире, «забывая» все, что нам не пригодится для восприятия данного текста, то, настраиваясь на чтение художественного произведения, мы активизируем в себе все свои духовные силы: и ум, и

интуицию, и чувства, и этические понятия. Нет ни одного момента в нашей внутренней духовной жизни, который не мог бы быть вызван и активизирован искусством. Оно призвано обеспечить целостное, полнокровное и свободное восприятие и воссоздание мира, которое возможно только при условии совмещения познавательных, этических, эстетических и всех других моментов человеческого духа.

Синтетическим характером искусства во многом объясняется тот удивлявший многих философов факт, что среди всего многообразия видов духовной деятельности нет ничего, равного ему по силе социального воздействия на человека.

Это знали уже в античности. Искусство нередко даже пугало людей своей таинственной силой. Так, высказывалось мнение, что любое стремящееся к порядку государство должно запретить музыку (да и другие искусства), ибо она размягчает нравы и делает невозможной строгую субординацию. Ортодоксальное христианство в первые века своего восхождения запрещало театр и живопись как нечто, оспаривающее суровый аскетизм, которого требовали этические христианские догматы. Даже в новое время, когда вследствие развития общественной жизни о запрещении искусства уже не могло быть и речи, государство продолжало накладывать жесткие цензурные запреты на передовую литературу, требуя от нее послушного воспевания официального мировоззрения.

В XIX и XX вв. на первый план выдвинулась проблема соотношения искусства и идеологии. Идеологические системы, вбирающие в себя политические, моральные и другие установки каждого данного общества, нередко стремятся к подавлению свободы искусства, к его политизации. Естественно, что при этом смысловая сторона художественных произведений упрощенно отождествляется с некой логически упорядоченной системой политических идей, что приводит к забвению специфики собственно художественного мышления, к утилитаризации эстетического чувства. В результате идеологического диктата расцветает так называемая массовая культура, в которой эстетические показатели настолько снижены, что фактически исчезает всякое различие между таким усредненным искусством (то есть уже псевдоискусством) и самой идеологией.

Вульгаризаторские тенденции проявились и в нашем искусстве под влиянием идеологии и психологии застоя в 30-е и в 70-е гг., когда значительная часть художественных произведений была, по существу, лишь простой иллюстрацией к схематично и упрощенно толкуемым потребностям дня. Засилье в кино 70-х гг., например, так называемой производственной темы, подаваемой в кочующей из одного фильма в другой

банальной схеме борьбы, скажем, молодого новатора и сначала сопротивляющегося, но затем признающего свои ошибки руководителя, негативно сказалось на общем состоянии кино. Лучшие кинофильмы, в которых то же общественное содержание получало высокую художественную форму, «лежали на полках», не допускались до зрителя или же неузнаваемо изменялись в результате применения «монтажных ножниц». Идеологизация искусства переросла в его бюрократизацию, что открывало дорогу личным амбициям тех людей, которые занимали командные посты в индустрии кино. Пользуясь идеологическим лозунгом об антиобщественном или антипатриотичном якобы содержании тех или иных кинолент, об их «отходе» от социалистического реализма, эти люди на долгое время задержали появление на экранах фильмов ряда талантливых режиссеров.

Требование свободы художественного творчества от бюрократического контроля не имеет ничего общего с ложным тезисом о «внеморальной природе искусства», который поддерживается некоторыми исследователями в западной эстетике. Эстетика и этика не могут быть безнаказанно разделены. Искусство, как говорил Гегель, есть эстетически преобразованный «нравственный дух». Демократизация искусства означает не свободу от морали, но свободу от бюрократических препонов. Только в условиях истинной демократии искусство может в действительности достичь не только эстетических, но и этических высот, как это случилось, например, в фильме Т. Абуладзе «Покаяние», в котором благодаря высокой эстетической форме трудные годы нашей истории прошли не только через эстетический, но и через нравственный катарсис.

Роль искусства в общественной жизни трудно переоценить. Любое глубокое переустройство общественных порядков всегда подготавливалось при активном участии искусства. Так было и в античности, так было и в эпоху Возрождения, так было и в период Октябрьской революции 1917 г. Не случайно именно искусство быстрее, чем, скажем, наука или право, отреагировало на изменение барометра общественной жизни в середине 80-х гг.

Таким образом, эстетическое сознание и его высшая форма — искусство являются необходимым элементом общественного сознания, обеспечивающим его целостность и мобильность, его поисковую направленность в будущее, его психологическую устойчивость в настоящем.

Однако искусство обеспечивает не только здоровье общества, но также и многовековую преемственность культуры, ее нарастающую универсальность. Создавая общезначимые идеи-

образы, вырастающие до всечеловеческих символов, оно выражает смысл всего исторического развития. Эдип и Антигона, Гамлет и Дон Кихот, Дон Жуан и Кандид, пушкинский Борис Годунов и князь Мышкин Достоевского, булгаковские Мастер и Маргарита — это уже не просто художественные образы, это символы культурно-значимых общечеловеческих ценностей. Искусство вбирает в себя все достижения человечества, по-своему трансформируя и изменяя их. Без использования традиционных, живущих веками культурных символов невозможно включиться в линию преемственности культур, невозможно ощутить историю как единый процесс, имеющий определенное прошлое и только потому определенное настоящее и, главное, будущее.

Относясь к искусству как к способу своего целостного самовыражения, человек всегда видел в нем средство для обеспечения бессмертия всех других своих достижений. Исторически значимые личности и их дела воспеваются в фольклоре, да и любое социально значимое событие находит свое отражение в живописи или архитектуре, музыке или поэзии. Так, «Слово о полку Игореве» неизвестного русского автора конца ХП в. или мемориальный комплекс в Волгограде — это выражения исторической памяти народа. Народ без искусства лишен исторической памяти, а без исторической памяти он уже теряет свою национальную целостность.

Итак, синтезирующая миссия искусства проявляется и на уровне отдельной личности, скрепляя воедино все ее духовные силы, и на уровне каждого данного этапа общественного развития, обеспечивая целостное самовыражение народа, и на уровне исторической связи поколений, выражая единство поступательного прогресса культуры.

⇐ Предыдущая 72 73 74 75 767778 79 80 81 Следующая ⇒