Речь, произнесенная на торжественном собрании

Императорской Российской академии

5 декабря 1818 года²⁵

<...> ...Язык и словесность суть не только способы, но и главные способы народного просвещения; <...> богатство языка есть богатство мыслей; <...> он служит первым училищем для юной души, незаметно, но тем сильнее впечатлевая в ней понятия, на коих основываются самые глубокомысленные науки; <...> сии науки занимают только особенный, весьма немногочисленный класс людей; а словесность бывает достоянием всякого, кто имеет душу; <...> успехи наук свидетельствуют вообще о превосходстве разума человеческого, успехи же языка и словесности свидетельствуют о превосходстве народа, являя степень его образования, ум и чувствительность к изящному.<...>

<...> ...Обширное поле перед нами: философия нравственная с своими наблюдениями, история с преданиями, поэзия с вымыслами, светская и семейственная жизнь с картинами и характерами: везде предметы для гения, не чуждого россиянам и в самые темные времена невежества: ибо он не ждет иногда наук и просвещения, летит и бликом своим озаряет пустыни. Так в остатках нашей древности, в некоторых повестях, в некоторых песнях народных — сочиненных, может быть, действительно во мраке пустынь — видим явное присутствие сего гения; видим живость мыслей, ему свойственную; чувствуем, так сказать, его дыхание. Но он любит искусство и гражданское образование: мелькает и во мраке, но красуется постоянно во свете разума; не есть наука, но заимствует от нее силу для вышнего парения. Не дикие имеют Гомеров и Виргилиев. Прекрасный союз дарования с искусством заключен в колыбели человечества: они братья, хотя и не близнецы.<...>

<...> Связь между умами древних и новейших россиян прервалася навеки. Мы не хотим подражать иноземцам, но пишем, как они пишут: ибо живем, как они живут; читаем, как они читают; имеем те же образцы ума и вкуса; участвуем в повсеместном, взаимном сближении народов, которое есть следствие самого их просвещения. Красоты особенные, составляющие характер словесности народной, уступают красотам общим; первые изменяются, вторые вечны. Хорошо писать для россиян: еще лучше писать для всех людей. Если нам необходимо идти рядом с другими, к цели всемирной для человечества, путем своего века, не Мономахова и даже не Гомерова: ибо потомство не будет искать в наших творениях ни красот «Слова о полку Игореве», ни красот «Одиссеи», но только свойственных нынешнему образованию человеческих способностей. Там нет бездушного подражания, где говорит ум и сердце, хотя и общим языком времени: там есть особенность личная, или характер, всегда новый, подобно как всякое творение физической природы входит в класс, в статью, в семейство ему подобных, но имеет свое частное знамение. С другой стороны, Великий Петр, изменив многое, не изменил всего коренного русского: для того ли, что не хотел, или для того, что не мог: ибо и власть самодержцев имеет пределы. Сии остатки, действие ли природы, климата, естественных или гражданских обстоятельств еще образуют народное свойство души россиян; подобно как юноша еще сохраняет некоторые особенные черты его младенчества, в физическом и нравственном смысле. Сходствуя с другими европейскими народами, мы и разнствуем с ними в некоторых способностях, обычаях, навыках, так что хотя и не можно иногда отличить россиянина от британца, но всегда отличим россиян от британцев: во множестве открывается народное. Сию истину отнесем и к словесности: будучи зерцалом ума и чувства народного, она также должна иметь в себе нечто особенное, несметное в одном авторе, но явное во многих. Имея вкус французов, имеем и свой собственный: хвалим, чего они не хвалят; молчим, где они восхищаются. Есть звуки сердца русского, есть игра ума русского в произведениях нашей словесности, которая еще более отличится ими в своих дальнейших успехах.<...>

Примечания

¹Статья написана в начале 1793 года, впервые опубликована в альманахе «Аглая». 1794. Ч. 1.

² Гайдн Франц Йозеф (1732 – 1809) — австрийский композитор, представитель венской классической школы.

³ Рафаэль Санти (1483 – 1520) — итальянский живописец и архитектор, представитель Высокого Возрождения.

⁴ Клопшток Фридрих Готлиб (1724 – 1803) — немецкий поэт.

⁵ Руссо Жан-Жак (1712-1778) — французский философ-просветитель, писатель, композитор, идеи которого имели огромное влияние в России.

⁶ Статья была написана и опубликована во французском журнале «Spectateur du Nord» («Северный зритель») в октябре 1797 года.

⁷ Владимир Всеволодович Мономах (1053 – 1125) — великий князь киевский.

⁸ Карл Великий (ок. 742 – 814) — король франков, с 800 года — римский император, основатель Римско-германской империи.

⁹ Оссиан — легендарный шотландский бард III века, под именем которого английский поэт Макферсон в 1760 – 1762 годах издал свои поэмы на темы шотландского эпоса.

¹⁰ Боян — легендарный древнерусский поэт, упоминаемый в «Слове о полку Игореве».

¹¹ Гомер — полулегендарный греческий поэт VIII в. до н. э., которому приписываются поэмы «Илиада» и «Одиссея».

¹² Публий Виргшшй Марон (70 – 19 до н. э.) — римский поэт, классик латинской литературы.

¹³ Тассо Торквато (1544- 1595) — итальянский поэт.

¹⁴ Впервые опубликовано в «Вестнике Европы». 1802. № 4.

¹⁵ Минин Кузьма Минич (наст, фамилия Захарьев-Сухорукий, ум. 1616) — нижегородский купец, организовал в 1612 году вместе с князем Д. М. Пожарским народное ополчение, освободившее Москву от поляков.

¹⁶ Впервые опубликовано в «Вестнике Европы». 1802. № 4.

¹⁷ Указом от 31 октября 1803 года Александр I назначал Карамзина историографом. В 1815 году Карамзин завершил восьмой том «Истории государства Российского» и тогда же написал «Предисловие», раскрывшее программные принципы изложения отечественной истории и культуры.

¹⁸ Геродот (ок. 484 - ок. 425 до н. э.) — древнегреческий историк.

¹⁹ Гай Плиний Секунд Старший (23 – 79 до н. э.) — римский писатель и ученый, автор «Естественной истории».

²⁰ Пожарский Дмитрий Михайлович (ок. 1578 – 1642) — полководец, возглавлявший русские войска при освобождении Москвы от поляков в 1611–1612 гг.

²¹ Фемистокл (ок. 525 – ек. 460 до н. э.) — афинский политический деятель и полководец.

²² Публий Корнелий Сципион Африканский Старший (ок. 235 – 183 до н. э.) — римский полководец и государственный деятель.

²³ Фукидид (ок. 460 – ок. 400 до н.э.) — древнегреческий историк.

²⁴ Тит Ливии (59 до н. э. – 17 н. э.) — римский историк.

²⁵ Карамзин произнес «Речь» в связи с избранием его членом Российской академии. Впервые опубликовано в «Сыне отечества». 1818. № 51.

Орест Михайлович СОМОВ

1793-1833

СОМОВ Орест Михайлович — русский писатель, переводчик, журналист. С 1816 г. начал печататься под псевдонимами «Житель Васильевского острова» и «Порфирий Байский». Сотрудничал в журналах «Северный архив», «Сын отечества», в «Литературной газете» и др. Переехав в Санкт-Петербург, Сомов сблизился с декабристами. Был арестован по делу декабристов, но отпущен за недостаточностью улик. С 1825 по 1832 г. издавал вместе с А. Дельвигом альманах «Северные цветы». Много издавалось его переводных произведений: «Записки полковника Бутье о нынешней войне греков» (1824), «Три нравоучительных повести для детей» (1830), «Друг молодых девиц» (1831) и др. На примере германской поэзии Сомов пытается анализировать культурное взаимовлияние немецкого и русского народов. Наибольшее значение имела его критическая деятельность. Он утверждал программу русского гражданского романтизма: национальную самобытность, утверждение русской истории как объекта художественного анализа, усвоение элементов фольклора и народного языка.

Сочинения

1. Сомов О. М. Роман в двух письмах // Русские повести 20 – 30-х гг. XIX в. М.; Л„ 1950. Т. 1.

2. Декабристы. Поэзия, драматургия, публицистика, литературная критика. М.; Л., 1951.

Литература

1. Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. М., 1953.

2. Кирилюк 3. О. М. Сомов // Русская литература. 1960. № 1.

3. История русской литературы XIX в. / Под редакцией К. Д. Муратовой. М.; Л., 1962.

О романтической поэзии¹

<... > Словесность народа есть говорящая картина его нравов, обычаев и образа жизни. В. каждом писателе, особливо в стихотворце, как бы невольно пробиваются черты народные. Таким образом, почти можно угадать сочинение немца, англичанина или француза, хотя бы даже переводчик скрыл имя автора и утаил, с какого языка предложено сочинение.<...>

<...> Часто я слыхал суждения, что в России не может быть поэзии народной, что мы начали писать слишком поздно, когда уже все уделы Парнаса была заняты; что природа нашего отечества ровна и однообразна, не имеет ни тех блестящих прелестей, ни тех величественных ужасов, которыми отличается природа некоторых других стран, и потому наша природа не одушевляет поэтов; что век рыцарства для нас не существовал, что никакие памятники не пережили у нас старых былей, что преданий у нас весьма мало и те почти не поэтические и проч. и проч.<...> Несправедливость сего мнения хотя сама собою опровергается, когда мы посмотрим вокруг себя и заглянем в старину русскую, но есть люди, которые на все требуют возражений и доказательств. В угодность им я приведу здесь некоторые.

Новости поэзии, качества, отличающие ее от стихотворства других племен, состоят не в названиях родов ее, но в духе языка, в способе выражения, в свежести мыслей, в нравах, наклонностях и обычаях народа, в свойствах предметов окружающих и более действующих на воображение. Докажите мне, что русские не одарены живым, пламенным воображением, уверьте меня, что в нравах наших нет никакой отмены от других народов, что у нас нет, можно сказать, своих добродетелей и пороков, что язык русский весь вылит в формы чужеземные, — и тогда я соглашусь, что у нас нет и не будет своей народной поэзии.

Но как же мы смешаем в общих свойствах всех народов эту твердость духа, презирающую все опасности и самую смерть? Это безропотное повиновение властям законным и нетерпение ига чуждого? Это радушное гостеприимство русских, прославленное даже иноплеменниками? <...> Есть кроме сего многие не столь величественные черты отличия в нашем народе, есть многие и недостатки; мы их видим, и если не примечаем потому, что видим очень часто, то нам стоит только обратить внимание на сходные поступки разных лиц в разных сословиях, сравнить их с поступками других народов в тех же случаях, — и тогда мы отдельно и ясно увидим оттенки нравственные, казавшиеся нам слитно и как бы в тумане.

Но сколько различных народов слилось под одно название русских или зависят от России, не отделяясь ни пространством земель чужих, ни морями далекими! Сколько разных обликов, нравов и обычаев представляется испытующему взору в одном объеме России совокупной! Не говоря уже о собственно русских, здесь являются малороссияне, со сладостными их песнями и славными воспоминаниями; там воинственные сыны тихого Дона и отважные переселенцы Сечи Запорожской — все они, соединяясь верою и пламенной любовью к отчизне, носят черты отличия в нравах и наружности. Что же, если мы окинем взором края России, обитаемые пылкими поляками и литовцами, народами финского и скандинавского происхождения, обитателями древней Колхиды², потомками переселенцев, видевших изгнание Овидия, остатками некогда грозных России татар, многоразличными племенами Сибири и островов, кочующими поколениями монголов, буйными жителями Кавказа, северными лапландцами и самоедами? Оставляю самому читателю делать соображения.

Ни одна страна в свете не была столь богата разнообразными поверьями, преданиями и мифологиями, как Россия. Поэт может в ней с роскошью выбирать то, что ему нравится, и отметать, что не нравится. Скажут, что все сии поверья, предания и мифологии неясны и мало известны. Может быть; но мы имеем два довольно ясные и с которыми писатели нас ознакомили: мифологию древних славян и мифологию скандинавскую, кроме сего, сколько в России племен, верующих в Магомета и служащих в области воображения узлом, связующим нас с Востоком. Итак, поэты русские, не выходя за пределы своей родины, могут перелетать от суровых и мрачных преданий Севера к роскошным и блестящим вымыслам Востока, от образованного ума и вкуса европейцев к грубым и непритворным нравам народов звероловных и кочующих; от физиономии людей светских к облику какого-нибудь племени полудикого, запечатленного одною общею чертою отличия.

Упреки, делаемые природе, и того неосновательнее. Где же она разнообразнее, как не в России? Несколько зон опоясывают ее пространство, несколько климатов являются в ней, изменяя постепенно вид земли с ее произведениями. Взглянем на Север — и видим вечные льды, северные сияния, незаходимый день и нерассветающая ночь делят нам годовые времена. Ближе к нам дикие скалы Финляндии, великие озера, реки и водопады. Окинем взором холодную Сибирь — там неисчерпаемые сокровища добываются из недр горных: богатые рудники, груды дорогих каменьев, окаменелости и другие чудеса природы, под хладным покровом снегов таящиеся, заслужили Сибири название золотого дна. Обратимся на юг — там видим необозримые, безлесные равнины, покрытые тучною травою и усеянные бесчисленными стадами. Очаровательная Таврида с ее пленительными долинами и величественною горою, смотрящеюся в двух морях, служит как бы отдохновением для взора, утомленного однообразным зрелищем гладкого, зеленого ковра и белых стад. Далее — грозный Кавказ возносится заоблачную стеною и оковывает взор и воображение дикими своими ужасами. Сколько воспоминаний исторических и баснословных! Здесь скалы, к которым прикован был Прометей, там мыс Парфений, грустное убежище Ифигении³, далее места, прославленные ссылкою Назона⁴! Какая из новых стран заключает в себе столько богатств поэтических? Здесь воспоминания юга и предания севера объемлются между собою; природа и человек, прошедшее и настоящее говорят поэту: выбирай и твори!

Если перейдем к не столь резким отличиям мира физического и нравственного, и тут найдем еще сильную жатву для поэзии. Песнопевцы наши прославили уже пышную Волгу, с ее дальным течением и благословенными берегами. Но сколь мест и предметов, рассеянных по лицу земли русской, остается для современных певцов и будущих поколений. Цветущие сады плодоносной Украины, живописные берега Днепра, Псела и других рек Малороссии, разливистый Дон, в который смотрятся, красуясь, виноградники, — все сии места и множество других ждут своих поэтов и требуют дани от талантов отечественных. Самые степи безлесные имеют свою поэзию: там чабаны и табунщики, не видя во все лето даже своего селения, бродят со своими стадами по долинам; отчужденные от общества людей, они сдружаются с бессловесными: рьяный конь и верный пес — их любимцы. Только чтобы не позабыть голоса человеческого, не встречая даже по целым дням и своих товарищей, в диких и заунывных напевах протверживают они слова родимого языка. Воображение не может себе представить грустного впечатления сих песен на проезжего, среди необозримой равнины, изредка оттеняемой небольшими пригорками, вдали от всякого жилья, где одни эти звуки пустынного чабана напоминают о близости существа словесного!

Летописи наши и великий труд славного историографа⁵ знакомят нас с событиями старины русской и служат громким ответом тем, которые жалуются на недостаток преданий исторических. Россия до Владимира и при сем князе, во времена удельных княжений, под игом татар, при Иоаннах, в годину междуцарствия и при вступлении на престол династии Романовых заключает в себе по крайней мере столько же богатых предметов, сколько смутные века старобытной Англии и Франции. Предметы сии совсем в другом роде: тем лучше, тем больше в них новости и, следовательно, прелести поэтической. Опишите нам, по примеру многих поэтов чужеземных, нравы и обычаи людей русского старого времени, в разных веках — и если картины ваши верны, происшествия основаны на истории или имеют вид правдоподобия, то уже независимо от достоинства стихотворческого, творения ваши будут занимать и пленять читателей.

Век рыцарства у нас заменился веком богатырей, которого бытность подтверждается сказаниями истории и преданиями изустными, сохранившимися в сказках. Цель богатырей была та же, как и рыцарей: защищать невинность и карать злых притеснителей, хотя неизвестно, чтобы богатыри русские составляли особый орден, были подчинены особым законом и носили гербы. Но это не главное: оно состоит в цели и исполнении. Имена многих богатырей сохранились в наших летописях; впрочем, для поэзии не всегда необходимы лица исторические: их часто творит она воображением, придавая им по своей воле черты физические и нравственные, добродетели или пороки.

Древние наши города: Новгород, Киев, Чернигов, Владимир, Москва и т. п. содержат многие доныне уцелевшие памятники веков прошедших; о других же, сгладившихся с лица земли, говорят нам развалины или места запустелые. Поищем их, дополним остатки воспоминаниями — и перестанем завидовать обрушенным замкам давних баронов германских и танов английских.

Примечания

¹ Трактат «О романтической поэзии» впервые опубликован в журнале «Соревнователь просвещения и благотворения» за 1823 год, № VII, VIII, IX и XI; в том же году вышел отдельным изданием.

² Колхида — древнегреческое название Западной Грузии, где с VI в. до н. э. существовали греческие колонии Фасис и Диоскуриада.

³ Ифигения — в древнегреческой мифологии дочь Агамемнона, который принес ее в жертву богине Артемиде, чтобы обеспечить грекам благополучное отплытие к Трое. Однако богиня заменила на жертвеннике девушку ланью, а Ифигению перенесла в Тавриду, где сделала ее своей жрицей.

⁴ Овидий Назон (43 до н. э. – ок. 18 до н. э.) — римский поэт, автор поэм «Наука любви», «Лекарство от любви», «Метаморфозы».

⁵ Речь идет о Н. М. Карамзине.

Предыдущая12 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Следующая