Культура: подходы к определению понятия

КУЛЬТУРОЛОГИЯ

Дескриптивный подход к определению культуры

Этнологический взгляд на культуру начал складываться довольно рано, уже в XVIII веке, благодаря работам таких авторам как Дж. Вико, И. Г. Гердер, Ш. Монтескье. “В этот период волна географической экспансии, как неоднократно бывало и прежде в истории, привела к обострению интереса людей к сравнению собственных культурных ценностей, стереотипов, образа жизни с теми, что свойственны другим странам.”[O1][4] В значительном количестве издаются и охотно читаются описания культур различных народов, возникают сравнительные исследования как жанр научной литературы.

Это дает толчок к формированию того подхода к изучению культуры, который был присущ антропологам вплоть до Лесли Уайта (и встречается вплоть до наши дней) и который может быть назван “дескриптивным” — описательным, где культура представляется как сумма компонентов, каждый из которых в принципе может быть изучен вне связи с другими.

Впервые наиболее законченное выражение этот подход находит в работах историков XIX века, писавших о неевропейские общества. Среди них наибольшее значение имела десятитомное исследование немецкого историка Густава Клемма (Klemm) “Всеобщая культурная история человечества”, опубликованная в период между 1843 и 1852 годами. В своей работе Клемм рассматривал развитие исскуств, обычаев, орудий труда, верований и т.п. Это исследование и ряд последовавших за ним работ оказывает значительное влияние на этнологов эволюционистов и прежде всего на одного из крупнейших этнологов-эволюционистов, профессора антропологии Оксфордского университета Э. Тайлора, который из всех современных ему этнологов больше всего интересовался проблемами культуры и уделял им в своих трудах особое внимание. Книга Э. Тайлора “Первобытная культура”, вышедшая в двух томах в 1871 году, в своих исследовательских подходах была близка к подходам Клемма. И на что особенно следует обратить внимание, в написанной на английском языке (где, в отличии от немецкого языка, никогда понятия “культура” и “цивилизация” не противопоставлялись друг другу) работе Тайлора уже вовсе не ощущалось различия между понятиями “культура и “цивилизация”.

В своем труде Тайлор давал то определение культуры, которое стало классическим на многие десятилетия вперед:

“Культура или цивилизация, рассматриваемая в широком этнографическом значении, представляет собой сложное целое, включающее познание, верования, искусство, мораль, право, обычаи и некоторые другие способности и привычки, присущие человеку как члену общества. Особенности культуры различных обществ человеческого рода, насколько они в принципе могут быть изучены, являются темой близкой к изучению законов человеческого мышления и поступков”.

Определение Тайлора содержит в себе ключевые элементы дескриптивной концепции культуры. Согласно этому определению, культура может рассматриваться как состоящая из верований, обычаев, законов, форм познания и искусства и т.п., которые присущи индивиду в качестве члена того или иного общества и которые могут быть изучены с помощью научного анализа. Верования, обычаи и другие формы “единого целого”, характеризующие какое-либо общество, отличают его от других обществ, существующих в ином месте или существовавших в иные эпохи. Одной из задач изучения культуры, по мнению Тайлора, является разложение этого целого на составляющие его части и систематизация и классификация их.

Подход Тайлора к изучению культуры содержит определенные методологические посылки. Она должна изучаться систематически и строго научными (scientific — то есть можно сказать естественно-научными) методами. Происходит, если можно так выразиться, сайнтизация концепции культуры. Если в более ранней, философской концепции, культура была прежде всего чем-то присущим человеку, была связана с культивированием творческих способностей и относилась прежде всего к сфере философии и других спекулятивных наук (scholarship), а так же искусства, то в работах Тайлора и других антропологов того времени культура является одной из научных дисциплин, содержание которых подлежит анализу, разложению на составляющие элементы и классификации этих элементов по тому или иному принципу. Изучение культуры предполагает сравнение сходных элементов различных культур: верований, обычаев, идей и ценностей. объектов элементов материальной культуры, орудий труда и т.п. В рамках этой научной парадигмы, “явления культуры подобны видам растений и животных. Лук и стрела составляют вид так же, как обычаи татуировки, подпиливания зубов или обычай счета десятками. Географическое распространение или переход этих обычаев из одного района в другой следует изучать подобно тому, как изучаются распространение и миграция растений и животных. Полный перечень явлений, составляющих жизнь того или иного народа, Тайлор называет культурой.”

Такой взгляд на концепцию культуры вовсе не исключал идеи прогресса; наоборот, последняя стало доминирующей идеей этнологов XIX века, которые практически все были эволюционистами. Так, в работах самого Тайлора культурные характеристики различных обществ рассматривались как стадии развития или эволюции, каждая из которых вытекает из предшествующей ей и является базой для формирования последующей стадии общественного развития. Таким образом, параллельно с анализом, классификацией и сравнением элементов культуры, теория культуры должна, по мысли Тайлора, стремиться к реконструкции поступательного движения человеческого рода, и указать на те шаги в культурном развитии, которые вели от “дикости” к “цивилизованному обществу”. Особое внимание Тайлор обращал на исследование тех элементов современной культуры, которые он считал рудиментами, пережитками более древних стадий развития общества.

Ø Итак, эволюционисты впервые начинают использовать слово “культура” обозначающий научный термин, как некую систему объектов и отношений присущих тому или иному обществу, тому или иному народу. Этот понимание культуры и закрепляется в этнологии, каков бы ни был конкретный подход к исследованию культуры в том или ином ее конкретном направлении. Такой же взгляд на культуру присущ и исторической этнологии. Что касается собственно тайлоровской трактовка понятия “культура”, то оно во многом потеряло свою актуальность в связи с отходом большинства этнологов от эволюционистской концепции, хотя некоторые его черты и прежде всего сам дескриптивный подход к культурологическим исследованиям был характерен для многих этнологов, особенно в первой половине XIX века. Однако в ряде других общественных наук взгляд на культуру подобный тайлоровскому живуч до сих пор. Именно поэтому мы дали относительно подробное описание его. Что касается исторической этнологии, то она, в отличии от некоторых других направлений в современной этнологии, и прежде всего от символистского подхода, признает саму по себе возможность и необходимость классификации культурных феноменов, но для нее неприемлемым является тот принцип, который Тайлор (и другие эволюционисты) закладывал в основание этой классификации — идеи стадиального поступательного прямолинейно прогрессивного развития человечества. Идеи эволюции культуры, культурного прогресса вовсе не интересуют историческую этнологию.

Ø Мы видим, что хотя и подход к изучению культуры Тайлора и других эволюционистов, и подход Малиновского можно назвать дескриптивными, они принципиально отличаются друг от друга по тому, на основании какой идеи происходит классификация культурных феноменов. Принципы описания и объяснения культурных феноменов, используемые Малиновским, принимаются и исторической этнологии, которая активно использует функционалистский подход к исследованию культуры. Другое дело, что культурологические идеи Малиновского недостаточны для создания исследовательско-методологической базы исторической этнологии и нуждаются в развитии и существенных дополнениях. Историческая этнология принимает только общую установку функционализма, а именно, то, что каждый элемент культуры имеет свою функцию в структуре потребностей человека. Однако представление о потребностях в ней существенно отличается от классического функционализма и рассматривается под адаптивно-деятельностным углом зрения(подробнее об этом мы будем говорить немного ниже). Иным является и представление о первичных элементах культуры: они рассматриваются не как институции или способы удовлетворения человеческих потребностей, а как парадигмы, задающие модель деятельности людей в той или иной ситуации.

Ø Хотя очевидно, что между подходами Малиновского и Радклифф-Брауна имеется немало принципиальных расхождений, с точки зрения исторической этнологии оба эти подхода можно рассматривать как вариации одного и того же функционалистского взгляда на культуру и общество. Поэтому идеи Радклифф-Брауна также можно рассматривать в качестве одного из источников историко-этнологической культурологии. Следует отметить только, что историческая этнология, принимая функционализм в принципе, отказывается от взгляда, который был присущ и Радклифф-Брауну, и Малиновскому на культуру как на гармоничную (и фактически, гомеостатическую целостность), а вместо этого использует в построении своих теоретических подходов идею функционального внутрикультурного конфликта, о чем речь пойдет ниже. Для исторической этнологии важно, что функциональность культурной системы осуществляется не в статике, как это предполагали Малиновский и Редклифф-Браун, а в динамике, в ходе реализации определенных моделей деятельности, или в данном контексте можно было бы сказать, “драматизированных”, имеющих конфликт в качестве движущей пружины, алгоритмов деятельности, где различные группы индивидов внутри той или иной культуры взаимодействуют друг с другом; функциональность культуры проявляется именно в специфике взаимодействия этих внутрикультурных (или внутриэтнических, как мы в дальнейшем будем говорить) групп.

Ø Культурология Парсонса представляет собой синтез функционалистского подхода (который был для Парсонса основным) с символическим, получившим свое развитие в трудах следующего поколения этнологов. Однако этнологи нового поколения практически отказались от функционалистского подхода. Нам же, с точки зрения формирования теории исторической этнологии важна именно возможность сочетания этих подходов, то есть признание за символом функциональной роли, признание функциональности знаковой системы, что может быть выведено из трудов Парсонса. Кроме того, для исторической этнологии особую важность имеет тезис о том, что культуре присуща своя собственная логика, и она не может выть сведена к системе мотиваций и ценностей. Между ценностями и культурой имеется определенная связь, но она не непосредственна. Огромное значение для исторической этнологии имеет и категория “действие ”. Однако, хотя Парсонс объявляет категорию “действие” центральной в своей теории, он, на наш взгляд, разработал ее не достаточно глубоко, или точнее было бы сказать, он скорее использовал данное понятие, чем объяснял его суть. Для исторической этнологии особенно важным является именно выяснение сути понятия “действие”. Кроме того, Парсонс не рассматривает действие в качестве элемента культурной традиции, тогда как для исторической этнологии оно является центральным ее элементов, о чем речь пойдет, когда мы будем анализировать проблемы, относящиеся к области традиционалистики.

Зиммель

Продолжателем линии " философии жизни" в осмыслении феномена культуры был Георг Зиммель (1858-1918) который в своих исследованиях акцент делает на сложных переплетениях субъект-объектных отношений в этой " форме жизни".

По Зиммелю культура неразрывно связана с глубинным дуализмом мира, где друг другу противостоят объективный мир природы и мир человеческой культуры, где действует " Субъективный дух" ) " Человек не включается безусловно, подобно зверю, в естественную мировую заданность, но от нее отделяется, противопоставляет себя ей В середине этого дуализма пребывает " идея культуры".

Дать абсолютно точное понятие культуры, считает Зиммель, невозможно, но символически ее можно выразить как " путь души к себе самой" - путь от природного состояния души к состоянию культурному Культура существует там, где встречаются два элемента, душа индивида - и дух, обретший предметность", то есть некое произведение являющееся объективированием душевных сил и возможностей человека, который его создал Произведения искусства и моральные нормы, наука и техника, религия и право, целесообразно созданные предметы и манеры поведения, и т д - все это культурные феномены, которые ведут индивида к самому себе, но более совершенному

Культура, таким образом, это сложная, утонченная, наполненная субъект-объектными отношениями форма жизни, где происходит постоянный синтез субъективного развития и объективных духовных ценностей При этом, история культуры - это бесконечный процесс возрастания ценностного содержания жизни. Всякое творчество обогащает жизнь еще одним явлением духа, но тут-то, по Зиммелю, и скрыта трагедия культуры - возможность существования противоречия между конкретным и культурным значением одного и того же объекта, - некого достижения человеческого творчества

Созданные человеком феномены " объективного духа" обладают относительной самостоятельностью по отношению к субъекту В них всегда есть момент смысла, который автор не вкладывал, но он может быть обнаружен другими а потому их дальнейшая эволюция от нас не зависит, и " объективный дух" в состоянии эмансипироваться от общих целей. культуры Эволюция искусства, науки или техники может превратиться лишь в собственное усовершенствование, которое уже будет мешать их интеграции в Усовершенствование человеческой души

По мнению Зиммеля, в жизни существует парадоксальный факт " чем выше свершения в различных областях.., тем больше убывает их культурная ценность". Люди таких " перегруженных культур" ощущают себя как " все имеющие, и ничем не обладающие".

Анализ современной культуры Зиммелем представлявляет особый интерес, так как он фактически был первым, кто положил начало исследованию феномена, получившего в литературе название " кризис культуры". Характеризуя современную эпоху как высокоразвитую, он подчеркивает ее внешние достоинства: огромный рост техники науки, бытового комфорта, индустрии развлечений и т. д. Но, оценивая эти достижения, с точки зрения интересов субъективного развития людей, он вынужден определить ее как эпоху " перезрелости и утомления", что несет в себе две опасности для человека. Первая - " средства жизни превосходят по своему значению ее цели" и они присваивают себе психологическое достоинство конечных целей". Поэтому интересы и надежды людей все более начинают смешаться в сторону " культуры вещей", отклоняясь от значительно более узкой задачи приобщения индивидов к культуре. " Вся гонка, ненасытность и жажда наслаждений нашего времени - лишь следствия и проявления реакции, вызванной тем. что личных ценностей ищут в той сфере, в которой их вообще не бывает"

Другой опасностью является то, что " объективные образования культуры обретают самостоятельное, повинующееся чисто фактическим нормам развитие и тем самым становятся не только глубоко чуждыми субъективной культуре, но и прогрессируют с такой быстротой, что она догнать их не может". С этим связано ощущение кризиса культуры.

В своих работах Зиммель поднял очень актуальные проблемы в жизни современной культуры и определил возможные подходы к уяснению этих проблем. Поэтому и после Зиммеля концептуальные и методологические основы " философии жизни" были предпочитаемыми для многих культурфилософов.

Закат Европы» О. Шпенглера

Освальд Шпенглер (1880-1936) – немецкий философ, прославившийся как зачинатель теории локальных цивилизаций в западной гуманитарной науке. Его основной труд – «Закат Европы» (1918), ставший сразу же после выхода в свет «бестселлером». Только в 1920-е гг. первый том сочинения переиздавался 32 раза.

Шпенглер выступил против «птолемеевской системы истории», господствовавшего представления, согласно которому все культуры мира «вертятся» вокруг одного произвольно установленного центра, культуры Европы. Учёный провозгласил, что не только античность и Западная Европа, но и другие великие культуры (Индии, Вавилона, Китая, Египта и др.) нужно рассматривать как выражения единой жизни, поскольку все они имеют одинаковое значение в общей картине истории. Каждая культура самобытна и уникальна, причём настолько, что даже точные знания (физика и математика), накопленные в рамках разных культур могут существенно различаться. Культура представляет собой живой организм, подчинённый закону судьбы, история культуры – её индивидуальная биография. Полностью культура может быть понятна только тому, кто сам принадлежит данной культуре. Относительно же друг друга культуры замкнуты и непроницаемы. Поэтому единственный способ, адекватный для постижения чужих культур или культурных периодов прошлого, есть художественное портретирование культуры через наблюдение, сравнение, интуитивное вживание, непосредственную внутреннюю уверенность и точную чувственную фантазию. Методы точных наук здесь не уместны.

В истории Шпенглер насчитывал восемь культур. Семь из них принадлежат прошлому: египетская, китайская, майя, индийская, вавилонская, аполлоновская (греко-римская), магическая (арабо-византийская). Восьмая – фаустовская (западная) культура ныне приближается к своему закату, а еще одна девятая, русско-сибирская, находится на стадии зарождения.

Единственное, что есть общего между культурами – это одинаковые периоды жизненного цикла культуры. Каждая культура переживает возрасты детства, юности, возмужания, расцвета, старости и умирания. Срок жизни отдельно взятой культуры Шпенглер определил в 1200-1500 лет. Завершив период развития, реализовав весь свой потенциал в виде народов, языков, верований, искусств, государств и наук, культура увядает и распадается, превращаясь вновь в «первичную душевную стихию».

Последней стадией жизни культуры, её необходимым и неизбежным завершением является цивилизация. Признаки наступления цивилизации – победа искусственного, механического над естественным, органическим, внешнего над внутренним, города над деревней, интеллекта над душой, космополитизма над любовью к отечеству, научной аргументации над религией сердца и пр. В таком состоянии культура может ещё существовать длительное время, будучи при этом внутренне обречённой и творчески бесплодной. Роковую черту, отделяющую культуру от этапа цивилизации, западный мир пересёк в XIX в., однако внутренняя смерть данной культуры наступит около 2000 г. К такому неутешительному выводу пришёл О. Шпенглер в своём труде, не случайно названном «Закат Европы».

Следуя аксиологической трактовке культуры Шпенглер впервые чётко разграничил понятия культуры и цивилизации, до этого считавшиеся синонимами. При этом в его интерпретации цивилизация приобрела совершенно иной смысл, имеющий ярко негативный оттенок, что в последующем вызвало бурную научную полемику и повлияло на современные культурологические представления о феномене цивилизации.

Типология культур М. Мид

Искусство аллегорично.

Иван IV.

Д.С.Лихачев рисует Ивана IV патологичеким людоедом, ведущим антинародную политику. Но ведь о политических деятелях судят не по их личным качествам, а по конечным результатам их деятельности. Иван IV проводил последовательную политику своих великих предшественников: политику собирания русских земель, окончательно распавшихся после киевской катастрофы XIII века (по-видимому, речь идёт о сожжении Киева Кончаком, Рюриком и детьми князя Игоря, героя «Слова о полку Игореве», в 1203 году), политику созидания мощного, монолитного и централизованного государства. Стоит вспомнить основные вехи истории предшественников Ивана IV.

Иван I Калита (ок.1283-1340) добился переноса резиденции русских патриархов из Владимира в Москву, тем самым положил начало формированию Москвы как центра будущего единого русского государства. Это было отнюдь не случайным, целенаправленным действием, т.к. задолго до Куликовской битвы уже начало формироваться сознание, что только Москва, благодаря своему выгодному географическому положению, может стать основным центром ликвидации монгольской интервенции. Это прекрасно понимал один из крупнейших политических деятелей Древней Руси Сергий Радонежский.

Иван II Красный (1326-1359) за время своего недолгого княжения в Москве (1353-1359) последовательно продолжал политику Ивана I Калиты по объединению русских земель.

Дмитрий Донской (1350-1389) кроме блистательной победы на Куликовом поле, одержанной с помощью всех прогрессивных сил страны, сумел присоединить к Москве Кострому, Галич, Белозерское княжество и окончательно решить судьбу Владимира как составной части Русского государства с центром – Москвой.

Василий I (1371-1425) Присоединил к Москве в 1392 г. Нижний Новгород и Муром. В 1391-1394 гг. присоединил Бежеций Верх, Вологду, Устюг и земли Коми.

Василий II Тёмный (1415-1462) добился усиления зависимости от Москвы Новгорода Великого, Пскова и Вятки. Отменил обязательное утверждение русских патриархов в Византии.

Иван III (1440-1505) на фундаменте, созданном его предшественниками, завершил формирование ядра русского государства. Присоединил к Москве Ярославль (1463), Ростов Великий (1474), Тверь (1485), Вятку (1489), большую часть Рязанского княжества, а в 1481-94 гг. Чернигов, Новгород Северский, Гомель, Брянск.

В 1478 г. заключил договор с Новгородом Великим и подчинил его Москве. Договор был, возможно, в полном объёме не выполнялся, но сыграл огромную роль в дальнейшем становлении единого русского государства.

Василий III (1479-1533) присоединил к Москве Псков (1510), Волоцкий удел (1513), Смоленск (1514), полностью Рязанское княжество (1521).

Сам Иван IV кроме проведения мероприятий, чрезвычайно важных для последующего развития России – обеспечение надёжного тыла с востока (ликвидация Астраханского, Казанского, Сибирского ханств, создание единой территориальной системы бассейна Волги) окончательно и бесповоротно присоединил Новгород Великий к системе общерусского государства, юридически оформил государство, создал мощный государственный аппарат, без которого крупнвя страна сущетвовать не может. Иван IV организационно закрепил достижения внутренней политики предшествующих двух веков, политики создания мощного централизованного государства, которую никак нельзя не считать прогрессивной.

Некоторые считают, что крупное централизованное государство – вовсе не столь уж «прогрессивная» вещь. Однако в случае Руси нужно принять во внимание всё тот же пресловутый географический фактор: при нашем климате низкая урожайность влечёт низкую плотность населения, она, в свою очередь, предполагает «крепкое» (то есть основанное на страхе) государство. Для России убийственна феодальная раздробленность, об этом знали уже в XII веке, во времена «Слова о полку Игореве», перед монгольским нашествием. И само это нашествие оценивалось церковью как бич Божий в форме монгольского батога, разрубившего запутанный узел отношений между потомками Ярослава Мудрого. Ведь страна действительно превратилась в пустыню, где «редко ратаи покрикивали, но часто вороны каркали, собираясь на уедие». И с этой точки зрения совершенно безразличны личные качества великого князя или царя: будь он хоть психопатом-садистом, каким, как я всё-таки полагаю, был Иван IV, всё равно он «исторически прогрессивен». Потому что Россия – не Европа. Российская державность вытекает из ботаники злаков. И если скажут: всё это рассуждения в сослагательном наклонении, то ведь X-XII века – это реальность. И ещё один аргумент, часто приводимый И.С.Завалишиным в его беседах. Так уж устроен наш мир, что маленькая страна будет всегда под давлением и влиянием крупной и мощной державы. Так что о «русской идее», если Россия сама не являлась бы державой, говорить было бы просто невозможно, но совершенно понятно, какая цена должна быть при этом заплачена за «державность». Потому что других цен на этом рынке не бывает.

Если же говорить о жестокости политики Ивана IV по отношению к боярам и их приспешникам, то, конечно, террор – отрицательное и крайнее явление в государственной политике, но ведь действие равно противодействию. Создание русского государства происходило в тяжёлой и острой борьбе с сепаратистски настроенными князьями, предпочитавшими западную модель государства, состоящего их множества самостоятельных княжеств, графств и т.д., в крайнем случае – «конгломератное государство» типа империи Карла Великого.

Об остроте борьбы можно судить, вспомнив судьбу прадеда Ивана IV Василия II Тёмного. Целая коалиция князей вела самую настоящую войну против него. Князей поддерживал Новгород Великий, который всегда опасался потери своей автономии, противоречащей идее централизованного единого русского государства. Сепаратисты свергли Василия II в 1445 г. и для надёжности ослепили его. (Поэтому-то и назвал его народ Тёмным, т.е. незрячим). И только опираясь на прогрессивные силы страны Василию II в 1450 г. удалось вновь встать во главе начинающего складываться русского государства.

Ивану IV, конечно, не могли быть неизвестными обстоятельства борьбы Василия II с князьями. Да и при Иване IV сопротивление сепаратистов далеко ещё не было сломлено. И он действовал в соответствии с обстоятельствами, нанося упреждающие удары.

Как подумаешь, какие дела приходилось творить Ивану Грозному, то станет ясно, что если бы он и не был психопатом от природы, то непременно стал бы им со временем: нормальному человеку всё это пережить и остаться здоровым не под силу.А жаль, потому что, вероятно, Грозный был весьма образованным и глубоким человеком, и жизнь его потому превратилась в смесь преступлений и покаяний. Некоторые церковные распевы, сочинённые Грозным, весьма ценимы. Его переписка с Курбским – выдающийся памятник русской литературы. Выбор между нравственностью и политикой, который я называю «дилеммой политика», особенно остро стоит и всегда стоял в России. Грязь в руской политике – не только вина, но и в ещё большей мере беда, и даже подчас, как в случае с Грозным, трагедия. От признания этого количество снесённых голов не уменьшается, но всё же в оценке русских государственных деятелей нельзя быть этическим снобом. Лев Толстой называл Петра I злодеем, но что бы было с Россией, если бы Петра не было?

Деятельность Ивана IV высоко оценивали великие умы России: Белинский, Чернышевский, Герцен, Добролюбов, академик Крылов (известный на весь мир теоретик и практик судостроения, глубоко знавший русскую историю). Такое же признание обнаруживаем мы и в музыке одного из крупнейших композиторов России и прекрасного знатока русской истории Модеста Мусоргского, речь идёт о песне Варлаама из оперы «Борис Годунов».

Попутно скажем ещё несколько слов о Василии II и его преемнике Иване III, оказавших большое влияние на правильное осознание и дальнейшее формирование русской идеологии и русской политики. Тяжкая борьба, которую успешно выдержал Василий II, создала надёжную платформу для блестящей политики его преемника Ивана III, сказавшего знаменательные слова, включенные в учебники истории для средней школы: «Первый Рим – это Рим, второй Рим – Константинополь, третий – Москва, а четвёртому не бывать».

Формула Ивана III содержит в кратком виде глубинные цели русской политики, близка к понятию «всесветность» и перекликается с более поздними высказываниями выдающихся деятелей русской культуры, науки и политики. Например, с поручением Ивана IV Юрьеву монастырю в Новгороде обосновать тезис, что русская культура – наследница античной Греции. Или с высказываниями Чаадаева, что политика России – политика рода человеческого и со словами Ф.М.Достоевскго, что наша суть – всесветность.

Всесветность ничего общего не имеет с гегемонизмом. Больше того: всесветность и гегемонизм – взаимно-исключающие, противоположные понятия. Всесветность – это, используя термин А.С.Грина, «блистающий мир», могущий стать примером для других стран. Всесветность означает готовность придти на помощь другим народам. Понятия «всесветность» и «блистающий мир» не являются изобретениями А.С.Грина и Ф.М.Достоевского. Они свойственны нашему народу с древности. Уже Андрей Рублёв прекасно чувствовал скрытый их смысл и выразил это понимание в своих произведениях. Может быть, он не знал самих слов, но важны не слова, а то, что под ними люди понимают. В разные эпохи русская идея, может быть, называлась по-разному. Но она – всё та же, и в стихотворениях А.Блока, и в музыке Чайковского и Рахманинова. В особенность, в их фортепианных концертах. В них – реальные мечты о России будущего, русский блистающий мир.

Важный и тревожный период истории России – XIV-XVI века – оставил глубокий след в сознании народа. Но продолжим наш краткий обзор русской истории с точки зрения развития русской идеи, понятия «русскость».

Аввакум и Никон. XVII век.

Д.С.Лихачев упрощает и искажает борьбу Аввакума и Никона, считает почему-то Аввакума положительной силой («Никона недооценили»). Борьба Аввакума с Никоном знаменует важный период в истории России, его понимание имеет принципиальное значение.Иногда почему-то Никона считают чуть ли не предшественником Петра I. Но, по существу, ничего общего Никон с Петром I не имеет.

Петр перенёс с Запада очень нужную для России новую технику, привил формы одежды и жилища, нужные для свободного общения с другими народами, ввёл небольшие формальные изменения в традиционном быте. Ни идеологии, ни принципов русского управления государством Пётр I принципиально не менял. Больше того, традиционная методика управления была им значительно усовершенствована и усилена.

Никон же был опытным и умным политиком, умело маскировавшим свои действия. Но если внимательно проанализировать его деятельность, то получится, что Никон стремился перекроить рускую идеологию и способ управления государством на западный манер. Это нравилось всем сепаратистам-боярам и купцам. Боярам снилась, что Россия, как Европа, будет состоять из множества самостоятельных княжеств. Купцам виделась европейская Ганза. Самому Никону, верно, снилось, что церковная власть в России станет сильнее светской. И то, и другое, и третье было бы для России катастрофой, и понимающий это царь Алексей Михайлович объявил Никону, как сейчас говорят, холодную войну.

У Никона были мощные подпорки – купечество, бояре, часть духовенства. Справиться с Никоном Алексей Михайлович самостоятельно не мог. Не мог сам сломить его идеологически – а это непременная предпосылка победы. Вот здесь-то и выдвинулась могучая фигура Аввакума.

Несмотря на зверские репрессии к нему со стороны Никона, Аввакум силой своего огромного таланта, своими блестящими публицистическими и ораторскими способностями сумел сломить Никона идеологически. Именно Аввакуму принадлежит мысль об отделении церкви от государства, он опредил время на два века! Когда же Никон с помощью друзей Аввакума был свергнут, Алексей Михайлович испугался могучей силы проповедника и уничтожил его.

Сейчас Аввакума считают не только одним из крупнейших политических деятелей в нашей истории, но и создателем русского романа. Никон же, кроме всего прочего, оставил «тёмный след» в русской архитектуре, запретив строить истинно-русские, сказочно прекрасные шатровые церкви. Спасибо, смелые и умные русские мужики обошли варварский указ Никона, рассудив так: запрещены ведь шатровые церкви, а не колокольни. И продолжали шатровую архитектуру в колокольнях.

Культура и цивилизация.

Понятиями " культура" и " цивилизация" обозначены чрезвычайно важные точки роста на нескончаемой нити человеческого познания и самой жизни. Феномены культуры и цивилизации стремительно преображают окружающую среду, оцениваются как факторы творческого жизнеустроения, средства человеческой самореализации, неиссякаемый источник социальных новаций. Отсюда стремление выявить их потенциал и способы возможно полного использования.

Культурные и цивилизационные особенности конкретных обществ, составляющих их народов или этносов не только придают значительное своеобразие и специфику историческому процессу, но и причудливо меняют его направление. Поэтому судьбы мира во многом зависят от философского постижения сущности культуры и цивилизации, их соотношения и взаимодействия.

Философия исследует сущность культуры и цивилизации, характер их воздействия на природу, историю, выявляет онтологические и экзистенциальные основания человеческой жизни, разрывы между самочувствием реального индивида и объективным, зачастую обезличенным потоком культурного творчества.

В современном философском языке понятия " культура" и " цивилизация" - одни из самых распространенных и многозначных. Использование их в наши дни выходит далеко за рамки первоначального, этимологического значения. Термин " культура" (лат. cultura) переводится как " возделывание, обработка, развитие, почитание" и подразумевает на ранних этапах его употребления целенаправленное воздействие человека на природу (обработка почвы и т.п.), а также воспитание и обучение самого человека. Понятие " цивилизация" (лат. civilis - гражданский, государственный) появилось во французском языке в рамках теории прогресса в XVIII в., хотя слова " цивилизовать" и " цивилизованный" известны уже в конце XVI в. М. Монте-ню, и обозначали идеальное общество, основанное на разуме и справедливости.

Эволюция представлений о культуре. Интерес к культуре и попытки осмыслить этот сложный феномен восходят к глубокой древности. В античном сознании понятие культуры отождествляется с пайдейей, т.е. воспитанностью, образованностью, которые отличали эллинов от " некультурных" варваров. В то же время у софистов и киников просматривается противопоставление природы как явления относительно постоянного человеческому закону, или установлению, - изменчивому, произвольному. Культура в этой системе ценностей трактуется как феномен менее значимый, нежели природа.

В позднеримскую эпоху зародился, а в средние века получил распространение иной комплекс значений: усилилось внимание к внутреннему миру человека, культура стала ассоциироваться с признаками личного совершенства, как устранение греха и приближение к божественному замыслу. В то же время возникает позитивное отношение к ценностям городской социальной жизни, что знаменовало собой движение в направлении к возникшему позднее понятию цивилизации.

Философы Возрождения рассматривают культуру как средство формирования идеальной универсальной личности - всесторонне образованной, воспитанной, соответствующей гуманистическим ценностям, содействующей развитию наук и искусств и укреплению государства.

Понятие культуры становится одним из центральных в философии Просвещения. В сочинениях Вольтера, Тюрго, Кондорсе, Вико культура предстает как результат поступательного развития истории и степень воплощения разумного начала, реализованного в религии, философии, науке, праве, морали как объективациях разума. Цель культуры, соответствующая высшему назначению " разума", - сделать людей счастливыми, живущими в согласии с потребностями своей " естественной" природы.

Предыдущая12 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Следующая