Русская живопись второй половины XIX века

Вторая половина XIX в. ознаменовалась расцветом русского изобразительного искусства. Оно стало подлинно великим искусством, было проникнуто пафосом освободительной борьбы народа, откликалось на запросы жизни и активно вторгалось в жизнь. В изобразительном искусстве окончательно утвердился реализм — правдивое и всестороннее отражение жизни народа, стремление перестроить эту жизнь на

Центральной темой искусства стал народ, не только угнетенный и страдающий, но и народ — творец истории, народ-борец, созидатель всего лучшего, что есть в жизни. Утверждение реализма в искусстве проходило в упорной борьбе с официальным на-правлением, представителем которого было руководство Академии художеств. Деятели академии внушали своим ученикам идеи о том, что искусство выше жизни, выдвигали лишь библейскую и мифологическую тематику для творчества художников.

Но живопись уже начинала приобщаться к современным стремлениям - раньше всего в Москве. Московское Училище и на десятую долю не пользовалось привилегиями петербургской Академии художеств, зато меньше зависело от ее укоренившихся догм, атмосфера была в нем более живая. Хотя преподаватели в Училище в основном академисты, но академисты второстепенные и колеблющиеся, - они не подавляли своим авторитетом так, как в Академии Ф. Бруни, столп старой школы, в свое время соперничавший с Брюлловым картиной “Медный змий”.

В 1863 г. молодые художники – участники академического конкурса подали прошение «о дозволении свободно выбирать сюжеты тем, которые сего пожелают, помимо заданной темы». Совет академии ответил отказом. То, что произошло дальше, в истории русского искусства назы-вают «бунтом четырнадцати». Четырнадцать учеников исторического класса не пожелали писать картины на предложенную тему из скандинавской мифологии - «Пир в Валгаале» и демонстративно подали прошение – о выходе из академии. Оказавшись без мастерских и без денег, бунтари объединились в своеобразную коммуну - по типу коммун, описанных Чернышевским в романе “Что делать? ”, – Артель художников, которую возглавил живописец Иван Николаевич Крамской. Артельщики принимали заказы на исполнение различных художественных работ, жили в одном доме, собирались в общем зале для бесед, обсуждения картин, чтения книг.

Товарищество передвижников не в пример многим позднейшим объединениям обошлось без всяких деклараций и манифестов. В его уставе лишь говорилось, что члены Товарищества должны сами вести свои материальные дела, не завися в этом отношении ни от кого, а также сами устраивать выставки и вывозить их в разные города (“передвигать” по России), чтобы знакомить страну с русским искусством. Оба эти пункта имели существенное значение, утверждая независимость искусства от властей и волю художников к широкому общению с людьми не только столичными. Главная роль в создании Товарищества и выработке его устава принадлежала по-мимо Крамского, Мясоедову, Ге - из петербуржцев, а из москвичей - Перову, Прянишникову, Саврасову.

Пожалуй, самую большую дань идейности отдал Василий Григорьевич Перов (1834—1882). Достаточно вспомнить такие его картины, как «Приезд станового на следствие», «Чаепи-тие в Мытищах». Некоторые работы Перова проникнуты подлинным трагизмом («Тройка», «Старики-родители на могиле сына»). Кисти Перова принадлежит ряд портретов его знаменитых современников (Островского, Тургенева, Достоевского).

Некоторые полотна «передвижников», писанные с натуры или под впечатлением от реальных сцен, обогатили наши представления о крестьянской жизни. В картине С. А. Коровина «На миру» показана стычка на сельском сходе между богачом и бедняком. В. М. Максимов запечатлел ярость, слезы, и горе семейного раздела. Торжественная праздничность крестьянского труда отражена в картине Г. Г. Мясоедова «Косцы».

В творчестве Крамского главное место занимала портретная живопись. Он писал Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Некрасова. Ему принадлежит один из лучших портретов Льва Толстого. Пристальный взгляд писателя не оставляет зрителя, с какой бы точки он ни смотрел на полотно. Одно из наиболее сильных произведений Крамского — картина «Христос в пустыне».

В числе передвижников, приглашенных в Академию, было двое пейзажистов - Шишкин и Куинджи. Как раз в то время начиналось в искусстве гегемония пейзажа и как самостоятельного жанра, где царил Левитан, и как равноправного элемента бытовой, исторической, отчасти и портретной живописи. Вопреки прогнозам Стасова, полагающего, что роль пейзажа будет уменьшаться, она в 90-е годы возросла, как никогда. Преобладал лирический «пейзаж настроения», ведущий свою родословную от Саврасова и Поленова.

«Передвижники» совершили подлинные открытия в пейзажной живописи. Алексей Кондратьевич Саврасов (1830—1897) сумел показать красоту и тонкий лиризм простого русского пейзажа. Его картина «Грачи прилетели» (1871) заставила многих современников по-новому взглянуть на родную природу.

Федор Александрович Васильев (1850—1873) прожил короткую жизнь. Его творчество, оборвавшееся в самом начале, обогатило отечественную живопись рядом динамичных, волнующих пейзажей. Художнику особенно удавались переходные состояния в природе: от солнца к дождю, от затишья к буре.

Певцом русского леса, эпической широты русской природы стал Иван Иванович Шишкин (1832—1898). Архипа Ивановича Куинджи (1841—1910) привлекала живописная игра света и воздуха. Таинственный свет луны в редких облаках, красные отсветы зари на белых стенах украинских хат, косые утренние лучи, пробившиеся сквозь туман и играющие в лужицах на раскисшей дороге, — эти и многие другие живописные открытия запечатлены на его полотнах.

Своей вершины русская пейзажная живопись XIX века достигла в творчестве ученика Саврасова Исаака Ильича Левитана (1860—1900). Левитан — мастер спокойных, тихих пейзажей Человек очень робкий, стеснительный и ранимый, он умел отдыхать только наедине с природой, проникаясь настроением полюбившегося пейзажа.

Однажды приехал он на Волгу писать солнце, воздух и речные просторы. Но солнца не было, по небу ползли бесконечные тучи, и прекращались унылые дожди. Художник нервничал, пока не втянулся в эту погоду и не обнаружил особую прелесть сиреневых красок русского ненастья. С той поры Верхняя Волга заштатный городок Плес прочно вошли в его творчество. В тех краях он создал свои «дождливые» работы: «После дождя», «Хмурый день», «Над вечным покоем». Там же были написаны умиротворенные вечерние пейзажи: «Вечер на Волге», «Вечер. Золотой плес», «Вечерний звон», «Тихая обитель».

В последние годы жизни Левитан обратил внимание на творчество французских художников-импрессионистов (Э. Мане, К. Моне, К. Писарро). Он понял, что у него с ними много общего, что их творческие поиски шли в том же направлении. Как и они, он предпочитал работать не в мастерской, а на воздухе (на пленэре, как говорят художники). Как и они, он высветлил палитру, изгнав темные, землистые краски. Как и они, он стремился запечатлеть мимолетность бытия, передать движения света и воздуха. В этом они пошли дальше его, но почти растворили в световоздушных потоках объемные формы (дома, деревья). Он избежал этого.

«Картины Левитана требуют медленного рассматривания, — писал большой знаток его творчества К. Г. Паустовский, — Они не ошеломляют глаз. Они скромны и точны, подобно чеховским рассказам, но чем дольше вглядываешься в них, тем все милее становится тишина провинциальных посадов, знакомых рек и проселков».

На вторую половину XIX в. приходится творческий расцвет И. Е. Репина, В. И. Сурикова и В. А. Серова.

Илья Ефимович Репин (1844—1930) родился в городе Чугуев, в семье военного поселен-ца. Ему удалось поступить в Академию художеств, где его учителем стал П. П. Чистяков, воспитавший целую плеяду знаменитых художников (В. И. Сурикова, В. М. Васнецова, М. А. Врубеля, В. А. Серова). Многому научился Репин также у Крамского. В 1870 г. молодой художник совершил путешествие по Волге. Многочисленные этюды, привезенные из путешествия, он использовал для картины «Бурлаки на Волге» (1872). Она произвела сильное впечатление на общественность. Автор сразу выдвинулся в ряды самых известных мастеров.

Репин был очень разносторонним художником. Его кисти принадлежит ряд монумен-тальных жанровых полотен. Пожалуй, не меньшее впечатление, чем «Бурлаки», производит «Крестный ход в Курской губернии». Яркое голубое небо, пронизанные солнцем облака дорож-ной пыли, золотое сияние крестов и облачений, полиция, простой народ и калеки — все уместилось на этом полотне: величие, сила, немощь и боль России.

Во многих картинах Репина затрагивалась революционная тематика («Отказ от исповеди», «Не ждали», «Арест пропагандиста»). Революционеры на его картинах держатся просто и естественно, чуждаясь театральных поз и жестов. На картине «Отказ от исповеди» приговоренный к смерти словно бы нарочно спрятал руки в рукава. Художник явно сочувствовал героям своих картин.

Ряд репинских полотен написан на исторические темы («Иван Грозный и его сын Иван», «Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану» и др.). Репин создал целую галерею портретов. Он написал портреты - ученых (Пирогова и Сеченова), - писателей Толстого, Тургенева и Гаршина, - композиторов Глинки и Мусоргского, - художников Крамского и Сурикова. В начале XX в. он получил заказ на картину «Торжественное заседание Государственного совета». Художнику удалось не только композиционно разместить на полотне такое большое число присутствующих, но и дать психологическую характеристику многим их них. Среди них были такие известные деятели, как С. Ю. Витте, К. П. Победоносцев, П. П. Семенов Тян-Шанский. Малозаметен на картине, но очень тонко выписан Николай II.

Василий Иванович Суриков (1848—1916) родился в Красноярске, в казачьей семье. Расцвет его творчества приходится на 80-е гг., когда он создал три самые знаменитые свои истори-ческие картины: «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове» и «Боярыня Морозова».

Суриков хорошо знал быт и нравы прошлых эпох, умел давать яркие психологические характеристики. Кроме того, он был прекрасным колористом (мастером цвета). Достаточно вспомнить ослепительно свежий, искрящийся снег в картине «Боярыня Морозова». Если же подойти к полотну поближе, снег как бы «рассыпается» на синие, голубые, розовые мазки. Этот живописный прием, когда два три разных мазка на расстоянии сливаются и дают нужный цвет, широко использовали французские импрессионисты.

Валентин Александрович Серов (1865—1911), сын композитора, писал пейзажи, полотна на исторические темы, работал как театральный художник. Но славу ему принесли, прежде всего, портреты.

В 1887 г. 22-летний Серов отдыхал в Абрамцеве, подмосковной даче мецената С. И. Мамонтова. Среди его многочисленных детей молодой художник был своим человеком, участником их шумных игр. Однажды после обеда в столовой случайно задержались двое — Серов и 12-летняя Веруша Мамонтова. Они сидели за столом, на котором остались персики, и за разговором Веруша не заметила, как художник начал набрасывать ее портрет. Работа растянулась на месяц, и Веруша сердилась, что Антон (так по-домашнему звали Серова) заставляет ее часами сидеть в столовой.

В начале сентября «Девочка с персиками» была закончена. Несмотря на небольшой размер, картина, написанная в розово золотистых тонах, казалась очень «просторной». В ней было много света и воздуха. Девочка, присевшая за стол как бы на минуту и остановившая свой взор на зрителе, зачаровывала ясностью и одухотворенностью. Да и все полотно было овеяно чисто детским восприятием повседневности, когда счастье себя не сознает, а впереди — целая жизнь.

Обитатели «абрамцевского» дома, конечно, понимали, что на их глазах свершилось чудо. Но только время дает окончательные оценки. Оно и поставило «Девочку с персиками» в ряд лучших портретных работ в русской и мировой живописи.

На следующий год Серов сумел почти повторить свое волшебство. Он написал портрет своей сестры Марии Симонович («Девушка, освещенная солнцем»). Название закрепилось немного неточное: девушка сидит в тени, а лучами утреннего солнца освещена поляна на втором плане. Но на картине все так слитно, так едино — утро, солнце, лето, молодость и красота, — что лучшее название трудно придумать.

Серов стал модным портретистом. Перед ним позировали известные писатели, артисты, художники, предприниматели, аристократы, даже цари. По-видимому, не ко всем, кого он писал, лежала у него душа. Некоторые великосветские портреты, при филигранной технике исполнения, получились холодными.

Несколько лет Серов преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Он был требовательным педагогом. Противник застывших форм живописи, Серов вместе с тем считал, что творческие поиски должны основываться на твердом владении техникой рисунка и живописного письма. Многие выдающиеся мастера считали себя учениками Серова. Это - М. С. Сарьян, К.Ф. Юон, П. В. Кузнецов, К. С. Петров-Водкин.

Многие картины Репина, Сурикова, Левитана, Серова, «передвижников» попали в собрание Третьякова. Павел Михайлович Третьяков (1832—1898), представитель старинного московского купеческого рода, был необычным человеком. Худой и высокий, с окладистой бородой и тихим голосом, он больше походил на святого, чем на купца. Собирать картины русских худож-ников начал с 1856 г. Увлечение переросло в главное дело жизни. В начале 90-х гг. собрание дос-тигло уровня музея, поглотив почти все состояние собирателя. Позднее оно перешло в собственность Москвы. Третьяковская галерея стала всемирно известным музеем русской живописи, графики и скульптуры.

В 1898 г. в Петербурге, в Михайловском дворце (творение К. Росси) был открыт Русский музей. В него поступили произведения русских художников из Эрмитажа, Академии художеств и некоторых императорских дворцов. Открытие этих двух музеев как бы увенчало достижения русской живописи XIX века.

Творчество брюллова

За всем тем " Последний день Помпеи" сохраняет за собой серьезное художественное значение. Резкие и холодные краски, гладкая живопись, классическая шаблонность фигур, какая-то застылость и кукольность композиции не уничтожают общего впечатления, и общее впечатление все же до сих пор сильно, хотя, разумеется, это не сила Вебера или Шуберта, а сила Мейербера или Галеви. Как-никак, но брюлловская " Помпея" хороший театральный спектакль, а grand fracas исполненный с запасом грандиозных технических знаний и с захватывающим увлечением. Положим, это увлечение было холодным увлечением честолюбца, желавшего поразить мир. Истинно горячего отношения, истинной страсти в этой красоте нечего искать, но для большой публики именно эта черта скорее могла сойти за преимущество, так как именно страстность - крик наболевшей или восхищенной души - наименее приятна для благоразумной толпы. Лучший кусок " Помпеи" - это скомканная группа ломящихся в двери рушащегося дома беглецов. В этом запутанной узле человеческих фигур, среди которых так эффектно выделяется спокойное лицо самого художника, Брюллов обнаружил такое мастерство рисунка и отчасти даже живописи, которое, пожалуй, не сыскать ни в давидовской школе, ни даже у болонцев. Какой истинный мастер жил в этом художнике, доказывают и его многочисленные эскизы к " Помпее" - все гораздо более " романтичные", нежели сама картина.

В Россию Брюллов вернулся триумфатором, но естественно, что художник, не освободившийся в лучшие, самые горячие свои годы от компромисса между устарелыми заветами школы и собственным влечением, не мог теперь создать что-либо более живое и прекрасное. Особенно в России, где его ожидали в глубине души равнодушное к искусству общество и в то же время почести, официальные заказы, самое головокружительное поклонение среди учеников и молодых художников. Брюллов со всеми своими недостатками был действительно первый во всем художественном мире, и эта художественная царственность поставила его в какое-то фальшивое положение, возвысила его над жизнью, отрезала ему путь к ней. Брюллов пытался было создать еще нечто более великолепное, нежели " Помпея", но его " Осада Пскова" - эта первая зарница злополучного официально-националистического течения в искусстве - осталась лишь неоконченной и нелепой какофонией самых диких красок. В куполе Исаакиевского собора он погнался было за размахом болонских мастеров, но создал лишь банальный пастиш на них. Больной от кутежей, разочарованный в собственном творчестве, Брюллов заболел сердечным недугом и умер пятидесяти двух лет на своей второй родине - в Риме. Лучшее, что осталось от Брюллова, - это, бесспорно его портреты, а также разные, к сожалению, немногочисленные этюды с натуры, пейзажи, типы, в особенности те, которые зарисованы им были во время путешествия в Малую Азию в 1835 году.

Другие большие исторические замыслы Брюллова, с помощью которых он мечтал повторить успех " Помпеи", остаются неосуществленными или осуществленными лишь частично (эскиз " Нашествие Гензериха на Рим", 1833-35, Третьяковская галерея). В 1835, по пути из Италии на родину, он создает зарисовки Восточного Средиземноморья, сочетающие мечтательный лиризм с тонкой археологической и бытовой наблюдательностью. Позже восточные мотивы оживают в картине " Бахчисарайский фонтан" (на сюжет поэмы А. С. Пушкина, 1849, Музей А. С. Пушкина, г. Пушкин) и примыкающих к ней набросках на гаремную тему.

Портрет остается той областью, где талант Брюллова царствует полновластно и блистательно. Он по-прежнему пишет бравурные светские портреты, впечатляющие своими сильными красочными и композиционными эффектами (" Графиня Ю. П. Самойлова, удаляющаяся с бала с приемной дочерью А. Паччини", около 1842, Русский музей). Иное, созерцательно-спокойное настроение доминирует в образах людей искусства, более сдержанных по колориту, который как бы мерцает изнутри формы, подчеркивая духовную значительность моделей (" Поэт Н. В. Кукольник", 1836; " Скульптор И. П. Витали", около 1837, оба — в Третьяковской галерее; " В. А. Жуковский", 1837-38, Киевский музей Т. Г. Шевченко; " И. А. Крылов", 1839, " А. Н. Струговщиков", 1840, оба — в Третьяковской галерее). К данному циклу примыкает и " Автопортрет" (1848, Третьяковская галерея), написанный теплым тоном и легкой кистью, но проникнутый

Брюллов сумел передать самое ценное в людях - чувство любви к ближнему.

Портрет Н. В. Кукольника (1836, ГТГ), поэта В. А. Жуковского (1838, ГТГ), баснописца И. А. Крылова (1841, ГТГ), поэта и переводчика А. Н. Струговщикова (1840, ГТГ), ученого-археолога М. А. Ланчи (1852, ГТГ), " Автопортрет" (1848, ГТГ) - все это жемчужины русского портретного искусства. О них писал В. Г. Белинский: " Уметь верно списать портрет - есть уже своего рода талант, но этим не оканчивается все... Пусть с него.снимет портрет Брюллов и Вам покажется, что зеркало не так верно повторяет образ Вашего знакомого, как этот портрет, потому что это будет нетолько портрет, но и художественное произведение, в котором схвачено не одно внешнее сходство, но и вся душа оригинала".

23. Общие демократические тенденции в искусстве второй трети XIXв. Творчество Федотова.

Павел Андреевич Федотов (22 июня [4 июля] 1815, Москва — 14 [26] ноября 1852, Санкт-Петербург) — русский живописец и график.

Родоначальник критического реализма в русской живописи. Довольно бросить беглый взгляд на совокупность произведений этого замечательного художника, чтобы распознать в них два направления, не представляющих, однако, резкого перехода от одного в другое. Работы, относящиеся к первому направлению, ограничиваются рисунками и эскизными набросками. Они сильно отзываются влиянием Хогарта. В них Федотов, ещё плохо владея рисунком, не столько добивается точного воспроизведения действительности, сколько успевает рельефно выставлять напоказ общечеловеческие слабости и недостатки и осмеивать пошлые или тёмные стороны современных ему русских нравов. Сочинение этих произведений отличается сложностью и запутанностью; их основная идея, так сказать, подчеркивается прибавкою к выражающей её главной сцене побочных эпизодов; художник не скупится на аксессуары, способные усилить вразумительность сюжета, и иногда совершенно загромождает ими свою композицию; движение человеческих фигур хотя и характерно, но угловато и утрированно; то же самое надо сказать и о лицах, которых тип и экспрессия переходят в гримасу. Словом, преобладающий элемент этих работ — карикатура. Но по мере того, как Федотов все более и более покорял себе трудности рисунка и осваивался с приёмами живописи, характер его произведений изменялся, делаясь менее изысканным. При этом типичность изображаемых фигур, осмысленность их движений и экспрессивность лиц не только не ослабевали, но и возрастали вследствие того, что художник все сильнее и сильнее укреплялся в привычке работать с натуры, не навязывая ей форм и выражения, представлявшихся его фантазии, но подыскивая в реальном мире то, что соответствовало этим представлениям; нагроможденность композиции, уяснение её посредством разных мелочей постепенно сменялись простотой и естественностью; самая идея, ложившаяся в основу композиции, становилась все более и более серьёзной и близкой к жизни. Стремясь идти в этом направлении и преодолевая затруднения, которые возникали перед ним почти на каждом шагу в недостаточно покорной технике, Федотов благодаря своему острому уму, редкой наблюдательности и упорному трудолюбию достиг блестящих результатов; но они, без всякого сомнения, были бы ещё более поразительны, если бы судьба обставила его жизнь лучшими условиями и не пресекла её столь жестоко и преждевременно. Тем не менее, и сделанного им достаточно для того, чтобы его имя осталось навеки одним из самых славных имен в истории русского искусства. Он открыл новую, ещё никем до него не тронутую в нашей живописи жилу национальности и сатиры, первый из всех художников показал пример удачной её разработки и оставил её в наследство возникшим после него талантам.

Художественное наследие Павла Александровича Федотова сравнительно невелико по количеству произведений, но оно представляет собой ценнейший вклад в национальную сокровищницу искусства.

Творчество Федотова было неразрывно связано с русским освободительным движением 40-х годов прошлого века, отражало растущие антикрепостнические идеи, было первым и чрезвычайно ярким проявлением демократического реализма в русской живописи.

Еще больший успех принесли Федотову произведения, написанные масляными красками, такие, как «Свежий кавалер, или Утро чиновника, получившего первый орден» (1846). Художник представил молодого чиновника после пирушки, на которой праздновалось его награждение. Едва проснувшись, «свежий» кавалер нацепил орден на халат и, приняв горделивую позу, хвастается перед кухаркой. Убогую духовную сущность этого человека Федотов подчеркивал характерными мелочами его пошлого быта. Картина ярко обличала все ничтожество «свежего кавалера», делая его образ глубоко сатирическим. Не менее едкой сатирой явились и другие полотна Федотова — «Разборчивая невеста» (1847), «Завтрак аристократа» (1849), «Сватовство майора» (1848).

Картины Федотова получили самую высокую оценку передовой части русского общества. Сам великий Брюллов увидел в творчестве Федотова предвестие новой эпохи в развитии русского изобразительного искусства. «Поздравляю вас, вы меня обогнали», — сказал он молодому художнику. Даже совет Императорской Академии художеств, где презиралась живопись «домашних и народных сцен», был вынужден признать гений Федотова, ему присвоили звание академика.

Необычайно человечны, задушевны и поэтичны были портреты, выполненные Федотовым. К вершинам федотовского искусства относится «Портрет Н. П. Жданович за фортепьяно» (1849—1850), покоряющий красотой чистого девичьего образа. В последние годы жизни в творчестве Федотова преобладали трагические ноты... Безысходной грустью веет от «Вдовушки» (1851). Это полный глубокого драматизма рассказ о горе молодой женщины, похоронившей мужа и оставшейся без средств к существованию. Последняя законченная картина Федотова «Анкор, еще анкор! » (1850—1851) изображала сцену из офицерской жизни. Мрачная комната. Молодой офицер растянулся на низкой скамейке и заставляет прыгать через палку пуделя. «Анкор, еще анкор! »— кричит он собаке, не подозревая, по невежеству своему, что французское слово «анкор» означает именно «еще». Вынужденное безделье, одиночество, тоска опустошили душу этого человека, заброшенного в провинциальную глушь. Свет свечи, слабо борющийся с мраком комнаты, напряженный красноватый колорит, с которым контрастирует синее пятно сумеречного окна, создают атмосферу трагической обреченности.

Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая