Культура России в XVI-XIX вв.

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 11Следующая ⇒

Менее других сфер культуры от монголо-татарского нашествия пострадала литература. Она в это время была представлена произведениями, посвященными трагическим событиям отечественной истории - «Слово о погибели Русской земли», «Сказание о граде Китеже», «Повесть о разорении Рязани Батыем».

В устном народном творчестве сложился новый жанр - исторической песни, в которой в отличие от былин, герои и события были конкретными, взятыми из реальности: «Песня об Авдотье-Рязаночке», «Песня о Щелкане Дудентьевиче».

Подъем русской литературы наблюдается на рубеже XIV- XV вв. Куликовская битва вызвала появление посвященных ей произведений. Наиболее совершенное из них «Задонщина» - поэтическое прославление победы «За Доном» - и «Сказание о Мамаевом побоище».

Весьма распространенным литературным жанром на Руси стали жития святых. Наиболее знаменитое среди них «Житие Сергия Радонежского», а также «Житие Стефана Пермского», написанные монахом Епифаном Премудрым. С течением времени агиографический жанр начинает претерпевать изменения.

В первой половине XVI в. выдающимся писателем Ермолаем Еразмом была написана «Повесть о Петре и Февронии Муромских». Повесть создавалась в связи с канонизацией новых муромских чудотворцев. Фольклорная основа произведения сделала его весьма далеким от настоящей агиографии. Трансформация житийного жанра привела от повести-жития к биографической повести. Таковым уже является «Житие протопопа

Аввакума, им самим написанное». Автор в корне сломал традиции житийного жанра.

В XVI в. появился новый светский жанр литературы - остросюжетная повесть. Примером может служить «Повесть о купце Дмитрии Басарге и сыне его Борзомысле». Помимо занимательного сюжета в этом произведении заметно отразилось влияние общественно-политических идей и взглядов укреплявшегося русского купечества.

Следует особо остановиться на таком замечательном литературном памятнике XVI в., как «Домострой». Его автор - наставник Ивана Грозного протопоп Благовещенского собора Сильвестр показывает нормативные отношения в семье, которая предстает маленькой моделью государственного устройства.

В центре внимания русских писателей XVI в. стояли поступки человека, внешние события его жизни, то теперь все большее отражение стали находить его психологические побуждения и переживания.

Еще больший интерес к человеку свойственен литературе XVII в. Осознание ценности личности вне ее положения в обществе было вызвано выдвижением национальных героев из народной среды в годы смутного времени. Появляются новые светские жанры литературы. Это в первую очередь бытовые повести и демократическая сатира: «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Повесть о куре и лисице».

Среди новых журналов, появившихся в XVII столетии особо следует отметить драматургию. Основоположником русской драматургии выступил Симеон Полоцкий, пьесы которого «Комедия притч о блудном сыне» и «Трагедия о Навуходоносоре царе» поднимали важные нравственные, политические и философские проблемы.

С именем Симеона Полоцкого связано рождение и русской рифмованной поэзии. До этого на Руси существовала развитая система стихосложения, но она практически не имела рифмы. Полоцкий заимствовал польское силлабическое или слоговое стихосложение, для которого обязательна концевая рифма. Им были написаны «Букварь», «Рифмованная псалтырь» и два больших сборника «Рифмологион» и «Ветроград многоцветный».

Говоря о литературе необходимо отметить и такое важное достижение, как начало книгопечатания на Руси. В 1564г. Иван Федоров и его помощник Петр Мстиславич издали на Печатном дворе первую книгу с выходными данными - «Апостол». Книгопечатание не только расширило круг читателей, но и во многом способствовало развитию литературы как самостоятельной отрасли культуры.

В XVII в. светская литература стала заметным явлением русской культуры. Литература медленно освобождалась от средневековых традиций. Религиозное мировоззрение было потеснено более рационалистическим видением действительности. Произошла значительная жанровая дифференциация.

Важно отметить, что в развитии отечественной архитектуры в рассматриваемый период особая роль принадлежала Москве. Оживление градостроительства здесь началось еще до Куликовской битвы. В 1366г. начали строить белокаменный Кремль. В 1379г. в Коломне возведен самый большой в то время на Руси собор Успения.

С превращением Москвы в политическую и религиозную столицу, связано стремление поднять художественный и технический уровень строительства. В Москву приглашаются итальянские мастера, которые познакомили русских зодчих с архитектурно-строительной техникой итальянского Возрождения.

К концу XV в. Кремль, построенный при Дмитрии Донском, устарел. Для возведения нового были приглашены итальянцы Пьетро Антонио Солари и другие мастера.

Итальянские мастера соединяли наиболее характерные древнерусские формы с ренессансным пониманием архитектурного пространства и создавали оригинальные произведения, поражавшие современников.

Таковым стал Успенский собор Кремля, построенный под руководством Аристотеля Фиораванти, Итальянец Алевиз Новый создал усыпальницу московских князей Архангельский собор, отделав его наподобие двухэтажного палаццо в духе итальянского Возрождения. Архитекторами Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари была построена знаменитая Грановитая палата, ставшая частью великокняжеского дворца.

В первой половине XVI в. идет складывание новой национальной архитектуры. Русские зодчие осуществили задачу перенесения в каменное строительство наиболее национального в своем типе - шатрового храма. Наиболее известными такими храмами являются церковь Вознесения в Коломенском и Покровский собор на Красной площади, известный и как храм Василия Блаженного.

Во второй половине XVI в. в культовом строительстве появилась консервативная тенденция, сдерживавшая творческие начала отечественного зодчества. Это связано с решениями Стоглавого собора, строго регламентировавшего в 1551г. культовое зодчество и объявившего каноническим образцом Успенский собор московского Кремля.

В XVII в. усложняются архитектурные формы, усиливается их праздничное богатство. Современники назвали новый тип архитектуры «дивным узорочьем». Тяга к нарядности сказались в надстройке башен московского Кремля шатровыми верхами. Зодчие Огурцов и Галовей возвели знаменитый шатер над Спасской башней.

В 90-е годы XVII в. в русской архитектуре утвердился новый стиль, условно именуемый «нарышкинским» или «московским барокко». Его главные композиционные принципы - ярусность, центричность, симметрия и равновесие масс. Большинство храмов этого типа построено для бояр Нарышкиных. Их сходство с западноевропейским барокко чисто внешнее. Декоративное убранство этих храмов выглядело очень выразительно на красном фоне кирпичных стен. Ярким образцом этого стиля можно назвать церковь Покрова в Филях.

Говоря об изобразительном искусстве, следует отметить, что оно развивалось в целом на традициях древнерусской живописи. В связи с нашествием и ордынским игом центры отечественной живописи переместились в северные земли. Разобщенность русских княжеств сказалась в XIII-XIV вв. на усилении местных особенностей в изобразительном искусстве. Оформляются новгородская, псковская, ростовская, тверская, вологодская и московская школа живописи. Прерванные отношения с Византией обусловили определенный отход от греческих канонов иконописи. Появляются изображения святых на красном фоне, усиливается яркость красок, орнаментальность, идущие от самобытного народного искусства.

Период XV-первой половины XVI в. называют «золотым веком» русской живописи, вошедшим своими шедеврами в историю мировой культуры. Начало этого периода связано с творчеством выходца из Византии Феофана Грека. Ему принадлежит живопись церкви Спаса в Новгороде, в Москве - церкви Рождества Богородицы и Архангельского собора Кремля. Шедеврами Феофана Грека считаются иконы «Спас», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча» в московском Благовещенском соборе.

В росписи Благовещенского собора вместе с Феофаном Греком принимал участие другой выдающийся художник Руси - Андрей Рублев. Самое совершенное из известных произведений Рублева икона «Троица», в которой автор воплотил идеал нравственного совершенства.

Крупнейшим мастером рублевского направления на рубеже XV-XVI вв. был Дионисий. Дионисий в своих работах пытался ответить на новые эстетические запросы. Работая над иконой «Митрополит Алексий», он пытался изображать святых как живых людей. Дионисий создал, хотя и идеализированный, но живой портрет конкретного человека. Влияние этого художника сказалось на всем искусстве XVI в.

В середине XVI столетия усиливается церковная регламентация и в живописи. Решения Стоглавого собора требовали от иконописцев писать в соответствии с греческими канонами. Было канонизировано и художественное наследие Андрея Рублева.

Рассматривая живопись XVII в., следует выделить два периода. Первая половина столетия ознаменовалась борьбой двух направлений в живописи. Первое, «годуновская школа», тяготела к монументальным традициям прошлого и было попыткой строгого следования древнему канону. Другое направление, «строгановская школа», явилась более свежей струей в живописи. Работы этой школы несли в себе усиленное эстетическое начало. Для них характерны виртуозный рисунок, тщательная детализация, многофигурность композиции, насыщенная орнаментация, полихромовый колорит. Наиболее выдающимся мастером этой школы был Прокопий Чирин, иконам которого свойственны мягкость колорита, пластичность и изящность вытянутых фигур. Поворот произошел типично по-русски, круто и решительно. Споры о смысле и методах петровских преобразований не утихают по сей день. Безусловно, Россия повернула в сторону Европы. Русская культура в петербургский период была подвержена всем европейским веяниям и к концу XIX в. сама приобрела мировое значение. Главное достижение петербургского периода – высвобождение творческих сил личности, расцвет личностного творчества, осуществление ломоносовской формулы, что «мо-жет собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рожать». Но при всех видимых переменах оставались неизменными некоторые существенные глубинные механизмы функционирования культуры. Вследствие уже упоминавшегося несоответствия шага времени и шага пространства петровские перемены не могли сразу охватить всех и вся, тем более что осуществлялись они неорганично. Разрыв, существовавший между верхами общества, которые теперь европеизировались, и низами общества, значительно углубился. Церковь оказалась полностью подчиненной государству. Тем самым она абсолютно потеряла возможность быть духовной воспитательницей, народных низов. Низы остались беспризорными. Рано или поздно социальные перемены должны были вывести их из патриархального состояния, но они оставались без предпосылок выработки позитивной программы новой жизни. Знаменательная трансформация произошла в петровскую эпоху и с государством. Петровская государственность превратилась в конечную истину, не имеющую выше себя никакой инстанции, не являющуюся ничьей представительницей и ничьим образом. Человек вручал себя государству, создавалась светская религия государственности. Государство заняло то место, которое в средневековом мировоззрении занимала церковь. Хотя патриархи зависели во многом от светской власти, их влияние на общественную жизнь было значительно сильнее, чем влияние Святейшего Синода в синодальный период, и дело тут не в существовании патриаршества. Государи Московской Руси воспитывались в духе неукоснительного посещения разных церковных служб, строгого соблюдения всех церковных требований и ритуалов. Начиная с Петра I цари воспитывались по-другому, церковность отодвигалась на задний план. Реформы Петра I подготовили почву для распространения идей Просвещения в России. В его царствование появилось много новшеств, в частности, газеты, журналы, портретная живопись и др. В страну начали проникать философские и общественно-политические идеи западноевропейских мыслителей. Но в целом движение Просвещения под общим названием «вольтерьянства» получило некоторое распространение в России в 40-60-е гг. XVIII в. Просвещение было крупным идейным течением, охватившим большинство европейских стран. Просветители с различной степенью глубины и обоснованности стремились проанализировать общественные отношения и государственные формы с позиции свободного, ничем не ограниченного разума. Деятели Просвещения верили в общее благоденствие и искренне желали его. Сталкиваясь с жадностью, лицемерием, ханжеством, духовным убожеством, стяжательством, просветители бичевали эти пороки, веря в то, что путем просвещения, разъяснения их можно устранить, и «естественный человек» предстанет во всем блеске своих добродетелей. В этой иллюзии заключался их глубокий трагизм. Русское Просвещение являет собой неоднородную и многослойную картину. Его характерной чертой было то, что просветительские взгляды исповедовали и пытались проводить в жизнь идеологи «просвещенного абсолютизма». Просвещение не было подготовлено в России внутренним развитием страны, его идеи были позаимствованы в основном у французов небольшой прослойкой интеллигентного дворянства. Это было неудивительно, ибо в России XVIII в. еще не сложилось «третье сословие» – главный творец и ведущая движущая сила идей Просвещения. Семена, попав на российскую почву, дали иные всходы, чем на Западе. Вскрылись глубинные противоречия между присущими Просвещению идеями социального равенства, внесословной ценности человека и российской действительностью с самодержавным государством и крепостнической системой. В российском Просвещении были поддержаны в принципе «просвещенное самодержавие» и «просвещенное дворянство» как главное сословие страны. Если французское Просвещение носило светский характер, то российские просветители не обсуждали вопрос о существовании Бога. Даже М.В.Ломоносов был деистом. Яркой чертой российского Просвещения был патриотизм, чем оно отличалось от космополитизма европейского Просвещения. Впоследствии патриотизм был характерен и для многих видных деятелей русского либерализма. Гуманистические тенденции российского Просвещения проявлялись в том, что наши общественные деятели настаивали на усилении просветительской роли государства, создании разветвленной системы государственного образования, открытии доступа к науке, государственной и общественной жизни талантливым выходцам из низших слоев общества. В этом отношении во многом совпадали взгляды таких разных мыслителей, как А. Кантемир и М.

Щербатов, Н. Новиков и А. Радищев, Д. Фонвизин и Н. Карамзин. Большую роль сыграли ученые-просветители, и, прежде всего, М.В.Ломоносов, в создании русского научного языка. Оригинальным явлением нашего Просвещения была попытка создания «новой породы людей». Восприняв идею Руссо, согласно которой в условиях полной изоляции от порочной социальной среды из ребенка можно вырастить человека идеального, совершенного во всех смыслах, русские социально-педагогические утописты решили ее осуществить, не учтя, правда, добавления Руссо, что ребенка, дабы его изолировать, нужно поместить на Луну или на необитаемый остров. Культура России XIX в. являет пример невиданного взлета в своих вершинных достижениях. Ни в какое другое время в России не рождалось столько гениев мировой величины, внесших такой вклад в сокровищницу общечеловеческих достижений. «Золотой век» русской культуры был подготовлен всем предшествующим развитием русской культуры, особенно петровскими реформами. Культурным событием колоссальной важности, с точки зрения отражения национального самосознания, стало появление «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. Н. М. Карамзин был первым, кто на рубеже XVIII-XIX вв., может быть, интуитивно, но почувствовал, что самым главным в русской культуре наступающего XIX в. будут усилия по решению проблемы ее национальной самоидентичности. Следом за Карамзиным шел Пушкин, решавший задачу соотнесения своей национальной культуры с другими культурами, затем появилось «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева – философия истории России, стимулировавшее дискуссию между славянофилами и западниками. В рамках модифицированных основ этих идейных направлений и по сей день ведется спор об историческом предназначении России, ее прошлом, настоящем и будущем. За этими направлениями скрывались две линии в развитии русской культуры XIX в. Одна из них – культурно-самобытная в широком смысле слова, направленная на выявление глубинных механизмов национальной культуры, закрепление наиболее устойчивых, не меняющихся ценностей. Другая линия – модернизаторская в широком смысле слова, направлена на изменение содержания национальной культуры, включение ее в так или иначе понимаемый общемировой культурный процесс. «Золотой век» характеризуется относительным равновесием этих двух линий, поэтому великие творения его гениев гармоничны и общепризнанны как национальная классика. Особое место в культуре «золотого века» занимала литература. Она сыграла главную стабилизирующую и созидательскую роль в своих вершинных творениях. Классики русской литературы всегда тяготели к объемному многомерному мировосприятию, сохраняющему многозначность и образность. Классическая литература XIX в. была больше чем литературой. Она стала синтетическим явлением культуры, оказалась по сути дела универсальной формой общественного самосознания, выполняя миссию социальных наук. Многие просвещенные люди русского общества строили свою жизнь, ориентируясь на высокие литературные образцы. К середине XIX в. русская культура становится все более известной на Западе. Н.И.Лобачевский, положивший начало современным представлениям о строении Вселенной, стал первым прославившимся за рубежами России ученым. П. Мериме открыл Европе Пушкина. В Париже был поставлен «Ревизор» Гоголя. Во II половине XIX в. европейская и мировая известность русской культуры усиливается, в первую очередь благодаря литературе, произведениям И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского. Впервые в XIX в. культурный обмен между Россией и Европой приобрел двусторонний характер, русская культура приобрела европейское и мировое значение. Россия выразила себя в понятных для Запада формах, не утратив своего своеобразия. Несмотря на все грандиозные достижения культуры «золотого века», глубокий культурный раскол, в значительной степени вызванный петровскими преобразованиями, не был преодолен. По переписи населения в России в 1897г. было только немногим более 20% грамотных. Роковым для страны стал террористический акт 1 марта 1881г., немногим спустя полгода после пушкинской речи Ф.М. Достоевского, страстно призывавшего к един-ству русской культуры, провозгласившего ее мировую миссию, основанную на «всемирной отзывчивости». Равновесие двух линий в культуре нарушилось. Возобладали радикальные модернистские идеи в своем разрушительном виде. «Золотому веку» русской культуры наступил конец. Хотя был еще «серебряный век», культурный созидательный подъем уже не мог уравновесить и обуздать вскипающую волну революционного нигилизма.

3. Культура России ХХ вв. Начало XX в. – это «серебряный век» русской культуры. Российская изящная словесность никогда не знала такого богатства и разнообразия поэтической рубрики: А.Блок, С.Есенин, В.Маяковский, В.Хлебников, В.Брюсов, И.Северянин, Н.Гумилев – вот далеко не полный перечень талантов, заявивших о себе впервые в начале века. Окончательно сформировалось появившееся еще во II половине XIX в. течение русского космизма, приверженцами которого были очень многие несхожие между собой писатели, ученые, философы (Д.И.Менделеев, К.Э.Циолковский, В.С.Соловьев, Н.Ф.Федоров, П.А.Флоренский, В.И.Вернадский и др.). Их объединяло убеждение в том, что развитие человечества все более приоб-ретает формы некой общепланетарной общности. Космос и человек, природа и человек оказываются неотделимы, и надо уметь изучать вместе будущее человека и будущее природы. Вершиной научного направления в космизме стало учение В. И. Вернадского о ноосфере, очень актуальное и в наши дни. Согласно этому учению человечество постепенно становится основной силой, определяющей своей деятельностью эволюцию Земли, и на определенной стадии оно должно будет принять на себя ответственность за будущее биосферы для сохранения возможности своего существования и дальнейшего развития. Биосфера должна превращаться в ноосферу, т. е. в сферу разума. Культура советского периода. В сложной и драматичной истории советской эпохи можно выделить несколько социокультурных десятилетий, отличающихся друг от друга принципиальным содержанием. Обоснованно назовем двадцатые, шестидесятые и восьмидесятые годы как основные этапы развития культуры некоторого плюрализма и инакомыслия по отношению к партийно-государственной идеологии, как стойкую опору пробуждающегося нового социокультурного мышления и сопротивления тоталитаризму, как активное воспитание общественного самосознания и деятельности, как мощные прорывы к общечеловеческим ценностям. Двадцатые годы были, пожалуй, самыми многообещающими в истории советской культуры. Хронологически почти целое десятилетие оказалось такой стадией развития общества, которая существенно отличалась как от предыдущей (серебряный век), так и последующей (усиление партийно-госу-дарственной деспотии). Специфика двадцатых состояла, прежде всего, в возможности творческого плюрализма, в многообразии форм социально-экономического развития, в известной динамичности и еще открытости политической жизни, в небывалом для последующих времен духовном богатстве. Они выделяются активной деятельностью блестящей плеяды исторических личностей, выдающихся ученых и художников слова, по-разному воспринимавших мир, но активно участвовавших в его преобразовании (И. Павлов, Н. Вавилов, К. Циолковский, А. Чаянов, М. Булгаков, А. Платонов, М. Шолохов и др.). Поэтому не случайно те памятные годы при всей своей противоречивости явились временем альтернатив, возможностей диалога культур и инакомыслия, временем борьбы за то или иное будущее нашей страны. Выделение рождавших на-дежды двадцатых в особый этап советского общества связано еще и с нэпом (новой экономической политикой). Он дает пока уникальный случай из истории послеоктябрьского периода, позволяющий осмыслить целостный процесс в его многообразных проявлениях. Прежде всего, нельзя забывать, что на содержательность и глубину исканий двадцатых в культуре падал благотворный отсвет блистательного серебряного века (многие деятели его продолжали творить в разных сферах духовного – К. Станиславский, В. Немирович-Данченко, А. Ахматова, О. Мандельштам, И. Павлов и др.), который «закончился», надо полагать, в 1921-1922 гг.: расстрел Н. Гумилева, смерть А. Блока, забытого властью, высылка ведущих русских философов, историков, профессоров, социологов на пресловутом «философском пароходе», активная эмиграция творческой интеллигенции. Все же бросается в глаза общий тонус духовных поисков, прослеживается многообразие литературных группировок и художественных объединений, богатство стилевых и жанровых исканий в искусстве (А. Платонов, В. Кандинский, Е. Замятин, П. Филонов, М. Булгаков, М. Шолохов, К. Петров-Водкин и др.). Рождающийся новый метод, еще не названный социалистическим реализмом и не загруженный партийными догмами, резко увеличил для художника «зону контакта с изображаемым миром», требовал от него постоянно «соприкасаться «со стихией незавершенного настоящего» (М. Бахтин). Живая душа нового метода, вызвавшего сильнейший резонанс в художественном мире планеты, - в движении познающей мысли, в превращениях, изменениях форм и стиля. Если современные писатели Запада и Востока имеют сегодня горькое право на вакуум, на свою ненужность, на нереализованность, на «свободу и одиночество», то М. Шолохов в «Тихом Доне», этом «эпическом самопознании истории и самого себя, оказался в счастливом теснейшем отношении с изображаемым миром, с соавтором-историей» (В. Чалмаев). Не случайно первым немецким откликом на роман века была необычайно содержательная рецензия писателя Ф. Вайскопфа: «Тихий Дон» кажется мне исполнением того обещания, которое молодая советская литература дала начавшему внимать ей Западу «Разгромом» Фадеева, «Брусками» Панферова, новеллами и романами Бабеля и Иванова; идет новая литература, сильная своей самобытностью... То, что в известных уже произведениях молодых русских прозаиков часто только намечалось, было еще зародышем – новый угол зрения, подход к проблеме с совершенно неожиданной, новой стороны, сила художественного отображения, – все это в романе Шолохова получило уже свое полное развитие. Величием своего замысла, многообразием жизни и проникновенностью воплощения этот роман напоминает «Войну и мир» Льва Толстого» (1929). В сатирических повестях «Собачье сердце» (1925), «Дьяволиада» (1924), «Роковые яйца» (1934) М. Булгакова, в пьесе А.Платонова «Шарманка» (1928), в стихах С.Есенина, О.Мандельштама и других во весь голос звучал сигнал тревоги в связи с абсолютизацией насилия, которое начинало искать жертвы везде. Тревога рождалась от разрушительного воздействия административно-командных методов руководства экономикой и культурой, от усиливающегося духовного диктата партии-государства над творческой интеллигенцией, отмены нэпа, разрушительной деятельности пролеткульта, от отделения школы и граждан от церкви как отторжении народа от своей богатой национальной истории, культуры и нравственности, трагически преступной тайной распродажи за бесценок художественных сокровищ Эрмитажа, Русского музея, русской православной церкви и дома Романовых, принявшей в тридцатые годы еще больший размах, – вот далеко не полный перечень серьезных духовных утрат в жизни общества, настоящий «культурный террор». Нельзя не сказать о том, что в советскую эпоху шла постоянная борьба русского начала с космополитическими силами. «Раскрестьянивание» России, подавление русского национального сознания, православия подготавливали «перестройку» постсоветского периода, перешедшую в затяжной болезненный кризис. Одновременно с известными экономическими пятилетками была объявлена и «безбожная пятилетка», выразительно запланировано, в каком году будет закрыта последняя церковь в стране, а в каком – имя Бога больше не будет произноситься. И.Сталин заложил мину замедленного действия, когда определил культуру Отечества «национальной по форме, социалистической по содержанию». Не зря в письме Л.И. Брежневу в марте 1978г. великий русский писатель М. Шолохов писал о «протаскивании через кино, телевидение и печать антирусских идей, позорящих нашу историю и культуру». Такой подход сохранился до сегодняшних дней. В лучших произведениях «деревенской прозы» 60-70-х гг. (Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, В. Шукшин, В. Распутин и др.) убедительно показано тотальное уничтожение именно форм национальной русской жизни. Полноценная народная жизнь, богатейшая культура народа изображены с писательской болью в «Канунах» В.Белова, «Прощание с Матерой», во многих рассказах В. Шукшина и др., так как над ней занесен топор. Русская цивилизация обладает спасительной внутренней силой, позволяющей ей выжить, даже если растаптывались жизни ее творцов от 20-х до 90-х гг. Основная линия ее развития – это противостояние силам, разрушающим русскую традицию, русскую идею. Более того, вся советская история была борьбой этих двух сил. Вместе с тем двадцатые все-таки не отказались от культурной полифонии, сохраняя определенные намерения к диалогу культур и эпох, когда не были еще полностью заангажированы политикой (публиковались произведения мировой литературы, мемуары и воспоминания белых генералов, проводились выставки художников-передвижников и авангардистов и т. д.), давали себя знать традиции христианской философии и культуры (П. Флоренский, М. Булгаков и др.). Разрушительная деятельность сталинского тоталитаризма начала усиливаться во второй половине двадцатых, особенно с развертыванием коллективизации (проводимой под лозунгом «раскулачивания», как в годы гражданской войны – «расказачивания») – великого преступления системы

перед своим народом, получившего глубокое художественное воплощение в «Котловане» А. Платонова и «Поднятой целине» М. Шолохова. Последствия этого эксперимента над людьми и землей постоянно отзывались на судьбах российской деревни вплоть до наших дней. Тридцатые-сороковые – время еще большего упрочения административно-командной, номенклатурной системы. Политический тоталитаризм тех десятилетий, особенно преступно выразившийся в целом ряде судебных «показательных» процессов – трагедии инакомыслия в стране, – тесно взаимодействовал с культурным: трагедию ученого, честного художника слова, кисти, резца, музыкального ключа вне этого унизительного и страшного сопряжения понять до конца просто нельзя. Вспомним человеческие судьбы А. Платонова, М. Булгакова, М. Цветаевой, О. Мандельштама, А. Ахматовой. Их творческое и гражданское подвижничество помогает осмыслить как прошлое, так и наши дни, связанные с «социалистическим» наследием России. В их творчестве - сплошь «болевые точки», конфликтные узлы нашей жизни, нашей истории - и социальной, и политической, и духовной. Их произведения, вернувшиеся к своему читателю-народу через много лет, не просто устраняют «белые пятна», не только увеличивают количество литературной информации, но и меняют, прежде всего, качество нашего отношения к литературе и к самим себе. «Сокровенные» произведения А.Платонова, рассматривающие судьбоносные проблемы России – роман «Чевенгур» (1929), повести «Котлован» (1930) и «Ювенильное море» (1934) – были изданы на языке оригинала только во второй половине 80-х гг., неожиданно для всех представив автора в ином качественном измерении – великий художник. Платонов – один из первых литераторов советской эпохи, так пронзительно понявший трагическую судьбу идей социализма, коллективизации, «социалистического строительства», которые оказались в руках политических авантюристов.

«Культурная революция» понималась в те годы как составной элемент известной триады – индустриализация, коллективизация, культурная революция. Главным в ней были не те или иные духовного плана мероприятия, а коренное изменение личности. Происходило намеренное ограничение культурной работы на уровне ее «первого этажа», т.е. расширения элементарных форм (ликвидация неграмотности, первоначальное школьное обучение, растянувшееся как обязательное на многие десятилетия), необходимых для создания массовых производственных кадров, и одновременное отторжение этой же массы от усвоения высших культурных ценностей. Партийно-номенклатурному режиму требовалась культура исполнительская, а не подлинно творческая, немыслимая вне самостоятельного мышления: «отец народов» боялся ее всегда. Процесс нивелировки личности и ее принижения (вспомним булгаковского Шарикова) – своеобразный исторический «феномен» нашей многострадальной родины. «Опасность извне» заняла особое место в советской идеологии, которая десятилетиями навязывалась насильственно народу. Тоталитарная власть, отбросившая нормальные цели человеческого общежития, обеспечивающего каждому индивиду возможность строить свое счастье своими руками и по собственному разумению, должна была искать оправдания для постоянного подавления здоровых человеческих стремлений. Оправдание в таких случаях находилось одно: образ врага и лучше всего - внешнего, неведомого и потому особенно страшного. Шестидесятые, о которых так много говорят и пишут сегодня (а также о гражданско-духовной сути шестидесятников), выросли на гребне хрущевской «оттепели» (по одноименному названию повести И. Эренбурга). В обществе появилась идиллическая надежда на реальные перемены после критики культа личности. Глава партии и государства не решился сказать всю правду о сталинизме на закрытом заседании XX съезда (1956), а текст доклада был опубликован спустя 33 года. Крах великого начинания Н. Хрущева был предопределен не тем, что он не решился сказать всю правду о

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8910 11 Следующая ⇒