Коммуникативного членения текста

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 25Следующая ⇒

Новейшие исследования дают много пищи для размышлений о коммуникативной

природе текста. Одним из примеров экспериментальной проверки идей, связанных, в

частности, с работами Ф. Данеша, можно считать исследование смысловой структуры

текстов, построенных на основе двух типовых структур, — цепной и кустовой. Это

исследование проводилось в Санкт-Петербургском государственном университете (Штерн

1992: 65-67).

В тексте цепной структуры развитие мысли идет последовательно от высказывания к

высказыванию. Этот тип соответствует простой линейной прогрессии Ф. Данеша: рема

первого высказывания тематизируется и выступает темой второго высказывания, затем

тематизируется рема второго высказывания и т. п. Другими словами, это текст с после-

довательно меняющимися субъектами.

В тексте кустовой структуры тема первого высказывания связана дистантными

отношениями со всеми другими высказываниями, ее характеризующими подробнее. Этот

тип соответствует прогрессии со сквозной темой Ф. Данеша. Текст кустовой структуры —

это текст с единым субъектом. Элементы смысловой структуры первого высказывания связа-

ны ассоциативными связями с элементами других высказываний, подробнее

раскрывающими признаки исходного объекта.

В качестве экспериментального материала были исследованы два небольших текста

(около 80 словоупотреблений), различающихся по структурам, но максимально близких

лексически. Тексты были сконструированы таким образом, чтобы их структуры были

предельно просты. Ср. два фрагмента: (47а) Текст цепной структуры: «В Туле была принята

в эксплуатацию первая очередь вычислительного центра. Центр организован на базе

института государственной статистики. Институт государственной статистики оборудовал

центр электронно-вычислительными машинами третьего поколения...» и (476) Текст

кустовой структуры: «Первая очередь вычислительного центра была принята в

эксплуатацию в Туле. Центр организован на базе института государственной статистики.

Центр оснащен электронно-вычислительными машинами третьего поколения...»

Тексты были записаны на магнитную ленту в чтении опытного диктора. Затем на

записи был наложен так называемый белый шум. Экспериментальный материал был

прослушай двумя группами по 6 испытуемых одинаковой квалификации. Они записывали

тексты на бланки при многократном прослушивании. Восприятие текста оценивалось по-

средством такого параметра, как средняя словесная разборчивость.

Результаты эксперимента оказались следующими: средняя словесная разборчивость

текста кустовой структуры составила 81%, а текста цепной структуры — 52%. Таким

образом, фактор коммуникативной структуры текста оказался значимым при восприятии

слова в тексте.

В другом эксперименте были рассмотрены закономерности восприятия предложений

в текстах кустовой и цепной структуры. Двум группам аудиторов были предложены для

опознания два целых текста разной структуры и изолированные предложения из них,

переписанные в случайном порядке и с паузами между ними. Оказалось, что текст цепной

структуры дал среднее опознание 36%, а предложения в разбивку — 44%. В то же время

кустовой текст дал среднее опознание 56%, а предложения из него — 49%. Как видно, роль

контекста оказалась неодинаковой: кустовая структура улучшила, а цепная ухудшила

среднее восприятие. Таким образом, кустовая структура не только легче для восприятия

текста, но и создает «положительный контекст», повышая вероятность правильного

опознания (там же: 77-78).

Эти выводы получили неожиданное подтверждение в наблюдениях над речью

говорящих разных возрастных групп. Как известно, в онтогенезе происходит

перераспределение языковых средств, составляющих языковую способность человека и

используемых при построении высказывания (подробнее см. (Филиппов 1993а, б)).

Перераспределение языковых средств, образующих речевой механизм говорящего, может

осуществляться в различных направлениях: употребительность одних строевых элементов

языка может возрастать, а употребительность других элементов падать по мере взросления

индивида. В этой динамике находит свое отражение перераспределение функционального

веса отдельных строевых элементов языка на разных этапах жизни человека в зависимости

от развития его интеллекта и уровня коммуникативной способности.

Одним из примеров языковых средств, употребительность которых падает по мере

взросления индивида, являются так называемые пролептические конструкции, наиболее

характерные для речи говорящих младших возрастных групп. Эти конструкции

представляют собой один из видов обособления, при котором отдельные компоненты

предложения выносятся в его начало и предваряют один из последующих членов

предложения. Особенно часто такие конструкции встречаются в устной речи, причем это

характерно не только для русского языка. Ср.: (48) Und der Busfahrer, der hat die Fahrkarte mir

dann wiedergegeben... 'А водитель автобуса, он потом вернул мне билет...' (49) Also, auf'm

Gymnasium, da wird das alles viel ernster genommen... 'Итак, в гимназии, там все обстоит

намного серьезнее...'

Высокая употребительность этих конструкций в детской речи объясняется тем, что

они в известной мере облегчают процесс формирования связного высказывания. Наиболее

наглядно эта функция пролептических конструкций проявляется в использовании оборотов с

обстоятельством времени в качестве обособленного компонента. Говорящий, вынося об-

стоятельственный признак в обособленную позицию, использует его в качестве исходного

пункта для развертывания не одного, а двух предложений, соотнесенных с обособленным

обстоятельством при помощи анафорического наречия. Причем говорящие используют этот

прием не только в процессе формирования высказывания по ходу формулирования мысли, т.

е. в процессе «саморедактирования», но и просто при необходимости добавления новых

порций информации, когда форма складывающегося высказывания удовлетворяет гово-

рящего. Ср.: (50) Jedes Jahr oder jedes Halbjahr, da werden immer einige Madchen, also aus den

hoheren Klassen schon, da wird eine Schulsprecherin gewdhlt, eine Unterstufenspre-cherin und eine

Oberstufensprecherin 'Каждый год или каждые полгода, тогда некоторых девочек всегда,

значит, уже из старших классов, тогда выбирают ответственную за связь с руководством

школы, ответственную за младшие классы и ответственную за старшие классы'. (51) Und

manchmal, da gehen mir die Ideen aus, da weifl ich nicht mehr wetter 'A иногда, тогда у меня нет

никаких идей, тогда я не знаю, что делать дальше.' (52) Und dann am anderen Мог gen, da bin

ich noch'mal zu dem Bus hingegangen, also der fuhr am ndchsten Tag wieder, und da war die

Fahrkarte гит, Glilck noch dringewesen 'А потом на следующее утро, тогда я снова пошел к

автобусу, значит, он снова ездил на следующий день, и тогда билет к счастью был еще там'.

Пролептические конструкции, наряду с выполнением важных коммуникативных

функций, направленных на достижение определенной цели по отношению к партнеру по

коммуникации (например, выделение какого-либо элемента сообщения с целью его

подчеркивания), служат одновременно важным структурно-коммуникативным средством,

облегчающим говорящему порождение связного текста в условиях неподготовленного

общения. При этом обособленный компонент конструкции, содержащий обычно прямое

название темы высказывания, наименование главного действующего лица или основного

обстоятельственного признака действия, выполняет, если прибегнуть к образному

сравнению, роль своеобразного «спасательного плотика», от которого ненадолго удаляется

говорящий в потоке речи. Однако при необходимости говорящий всегда может вернуться к

нему, чтобы почерпнуть силы для «нового заплыва», т. е. для порождения нового фрагмента

сообщения. Видимо, именно по этой причине такие конструкции преобладают в детской и

подростковой речи.

Нетрудно заметить, что примеры (48)-(52) построения высказываний, содержащих

пролептические конструкции, представляют собой уменьшенную копию прогрессии со

сквозной темой Ф. Данеша или текста кустовой структуры в эксперименте петербургских

ученых. Итак, абстрактные модели чешского ученого обнаружили свою действенность как в

условиях эксперимента на восприятие, так и при анализе онтогенетических особенностей

порождения спонтанного высказывания (текста). Все это говорит о настоятельной

необходимости дальнейшего изучения коммуникативной структуры текста.

Глава 11

ПОРОЖДЕНИЕ И ВОСПРИЯТИЕ ТЕКСТА

Язык следует рассматривать не как мертвый

продукт, а как созидающий процесс

Вильгельм фон Гумбольдт

Динамическая природа текста

Мысль великого Гумбольдта, вынесенную в эпиграф главы, можно целиком отнести к

тексту. В традиционной лингвистике текст обычно определяют как результат речевой

деятельности. Однако если мы анализируем целое речевое произведение (текст) в аспекте его

порождения и восприятия, то такое определение будет явно недостаточным. Любой текст

является специально организованной последовательностью языковых единиц, он линеен, и

это фундаментальное свойство человеческой речи. Процесс создания текста, т. е. процесс

выстраивания языковых единиц во временную (при порождении устного текста) или

пространственную (при порождении письменного текста) цепочку, не может совершаться

мгновенно, он занимает определенное время. Точно так же не сразу происходит и восприятие

текста. Из этого следует, что текст является не просто продуктом речевой деятельности, но и

самим процессом создания этого продукта (см. также (Мурзин, Штерн 1991: 22)).

При этом нельзя смотреть на текст как на непосредственное выражение

речемыслительной деятельности, как на ее стенограмму. Речевое произведение является

продуктом этой деятельности, ее многие звенья остаются промежуточными результатами

формирования сообщения; они не несут коммуникативной нагрузки и в тексте не

представлены. Виртуальность многих речемыслительных операций (например, сличение

появляющихся в сознании образов с хранящимися в памяти эталонами, классификация и

установление связи между предметами и т. п.) создает своеобразную асимметрию между

структурами речемыслительной деятельности и текстом. Текст, взятый вне стихии этой

деятельности и вне контекста общения, не обладает подлинно объяснительной силой не

только при изучении речемыслительной деятельности, но и при анализе самой

коммуникации (Михайлов 1991: 101).

Данное положение применимо как к устным, так и к письменным текстам. При этом

необходимо помнить о том, что письменная форма речи — это всего лишь одна из форм

хранения речи. Письменная фиксация представляет собой одно из возможных средств

воспроизведения текста. Ученые признают, что «процесс воссоздания текста всегда со-

провождается некоторыми изменениями его первоначального вида, так что в процессе

восприятия мы имеем дело, по существу, уже с новым текстом» (Мурзин, Штерн 1991: 22).

Даже если мы имеем дело с очень коротким текстом, например с пословицей In der Ktirze

liegt die Wiirze (Краткость — сестра таланта), представленным в письменной форме, все

равно процесс его порождения и восприятия растянут во времени. Из всего сказанного выше

следует, что текст динамичен.

Общая схема речемыслительного процесса имеет, по мнению Б. Ю. Нормана,

следующий вид. Исходной точкой для речевого акта является мотив (стимул), задающий

причинную обусловленность процесса порождения речи и включающий этот процесс в

общую картину человеческой деятельности. Затем возникает замысел, воплощаемый во

внутреннюю программу (или план) высказывания. Далее следует этап реализации

программы (или осуществления замысла), который, в свою очередь, возможно, состоит из

нескольких стадий. И, наконец, завершается речевой акт этапом контроля и сопоставления

полученного материала с замыслом (Норман 1994: 9).

Эта схема предполагает признание того, что носитель языка одновременно является

отправителем и получателем информации. Этот вывод подтверждается тем, что в реальном

общении человек попеременно выступает в обеих ипостасях: он не только производит и

контролирует (т. е. понимает) свое собственное сообщение в процессе общения, но и посто-

янно выступает в роли адресата, т. е. участника коммуникации, которому направлена

определенная информация. Соответственно носитель языка в полной мере владеет меха-

низмами кодирования и декодирования информации.

Однако это принципиальное положение требует своего развития. По мнению В. В.

Касевича, первый вопрос, который встает при оценке соотношения между процессами по-

рождения и восприятия текста, состоит в выяснении того, пользуется ли носитель языка

одним и тем же «устройством» (механизмом) при реализации обеих функций, т. е. при

кодировании и декодировании сообщения? При решении этого вопроса в самом общем плане

ответ является однозначным: и кодирование, и декодирование человек осуществляет

посредством языка, поэтому операции перехода «смысл —» текст» (кодирование) и «текст -»

смысл» (декодирование) имеют одну и ту же природу (Касевич 1988: 350).

Тем не менее, как показывают исследования, порождение и восприятие речи при всем

их сходстве являются разными сторонами процесса речевой коммуникации, не сводимыми

друг к другу. Их сходство определяется тем, что в любом случае эти процедуры

осуществляются одной и той же системой средств — языком, а механизмы этих процессов

скрываются в человеческой психике. Различия между восприятием и порождением речи

(текста) коренятся в соотношении понятий «дано» и «требуется»: при восприятии дан текст

(его форма, внешняя оболочка, экспонент), а требуется установить его смысл, при

порождении соотношение обратное — требуется выразить заданный смысл при посредстве

некоторого текста (там же: 38-39). В самом общем плане можно сказать, что говорящий,

порождая высказывание, движется от содержания к форме, реципиент, воспринимая

сообщение, — от формы к содержанию.

Особое преломление проблема порождения и восприятия речи получает

применительно к художественным текстам. Ю. М. Лотман так говорит по этому поводу:

«Созданный автором текст оказывается включенным в сложную систему внетекстовых

связей, которые своей иерархией нехудожественных и художественных норм разных

уровней, обобщенных опытом предшествующего художественного творчества, создают

сложный код, позволяющий дешифровать информацию, заключенную в тексте. Однако

специфика художественных коммуникаций, в частности, состоит в том, что код

воспринимающего всегда в той или иной степени отличается от кода передающего <...> Те

принципы построения художественного кода, которые ближе структурным принципам

естественного языка, " удобнее" слушателю, противоположные — автору. Автор строит

текст, как одновременно функционирующий в нескольких кодовых системах. Каждая новая

часть его должна оживлять в памяти уже известные коды, проецироваться на них, получать

от этого соотношения новые значения и придавать новые значения уже известным и,

казалось бы, понятным частям текста. Читатель склонен смотреть на художественный текст

как на обычное речевое сообщение, извлекая из каждого эпизода отдельную информацию и

сводя композиционное построение к временной последовательности отдельных событий.

Естественно, что сюжетный текст тяготеет к " читательской" позиции, бессюжетный — к

авторской. Читатель заинтересован в том, чтобы получить необходимую информацию с

наименьшим расходом усилий (наслаждение продлением усилия — типично авторская

позиция). Поэтому если автор стремится к увеличению числа и усложнению структуры

кодовых систем, то читатель склонен редуцировать их, сводя к достаточному, как ему

кажется, минимуму. Тенденция усложнять характеры — авторская тенденция, черно-белая,

контрастная структура — читательская» (Лотман 1994: 269-270).

2. Процесс порождения речи (текста)

В самом общем плане порождение речи есть операция перехода «смысл —> текст»,

причем это соотношение встраивается в более' широкую схему. Отправной точкой этого

процесса выступает взаимодействие (потенциального) говорящего с действительностью, а

конечной точкой — воздействие того или иного рода на партнера по коммуникации. Взаи-

модействие с действительностью создает проблему, решить которую данный индивид может

только с использованием речи как единственного или промежуточного инструмента.

Воздействие проблемной ситуации оказывается фактором мотивации, обусловливающим

применение речи как средства, пригодного для выполнения некоторой задачи. Именно вза-

имодействие ситуации и индивида, принадлежащего к определенной культуре, порождает

смысл (Касевич 1988: 238).

В традиционной синтаксической теории принято считать, что при построении

высказывания человек отбирает слова из словаря и затем комбинирует их по правилам

грамматики данного языка. Однако эта схема плохо согласуется с положением об уровневом

характере речевой деятельности. Процесс построения высказывания управляется семантиче-

ским уровнем, на котором представлена основная смысловая структура будущего

высказывания. Но такой (семантической) структуре не может соответствовать традиционная

схема, предусматривающая подбор слов с их последующим соединением. Одной структуре

(в данном случае — семантической) должна соответствовать другая структура, и для этой

цели лучше всего подходит целостная синтаксическая конструкция. Лишь она обладает

подходящим семантическим потенциалом. Следовательно, говорящий должен подбирать

прежде всего не слова, а соответствующую синтаксическую структуру (там же: 242).

Этот вывод подтверждают данные экспериментальных исследований. Б. Ю. Норман

рассказывает об эксперименте, в котором (в группах по 25-30 человек) всего участвовало 400

информантов — студентов-филологов младших курсов университета (Норман 1994: 199-

204). Каждый информант получал отдельный листок с заданием: «Перепишите каждое

предложение целиком, вставив в него в любом месте (один раз) любое слово». Далее

следовал список из 10 простых предложений типа Кукушки не вьют гнезд, Вчера отец водил

Петьку на осмотр к врачу или Редактор еще раз взглянул на посетителя поверх очков. Все

эти примеры подбирались с таким расчетом, чтобы структура простого двусоставного

глагольного предложения в русском языке была представлена с достаточным разнообразием.

Исходной для эксперимента («нулевой») гипотезой было то, что все члены

высказывания имеют примерно равные шансы на распространение. В частности, первое

предложение в одних ответах могло получить вид Многие кукушки не вьют гнезд, в других

Кукушки никогда не вьют гнезд, в третьих — Кукушки не вьют постоянных гнезд и т. п.

В ходе эксперимента выяснилось, что в своих ответах информанты стремились не

просто лексически обогатить фразу, но развить ее грамматическую структуру. Среди слов-

вставок почти не встречается отдельных (изолированных) союзов, частиц и прочих

неполнозначных слов, а также вводных, вставных и обособленных членов. Крайне редким

было также расширение структуры высказывания за счет подстановки однородного члена к

уже имеющемуся (менее, чем в 2% ответов). Из этого можно сделать вывод, что в

высказывание вставлялось не слово как таковое, а словоформа, призванная выполнять

определенную синтаксическую роль и к тому же занимающая в «дереве подчинения»

высказывания определенную позицию.

Испытуемые ощущали синтаксическое строение фразы и стремились вставить

словоформу по возможности ближе к ее (фразы) структурной вершине. Применительно к

описываемому эксперименту это означает, что по направлению от синтаксической вершины

фразы к ее синтаксической периферии сочетательные потенции словоформы постепенно сла-

беют. Таким образом, при прочих равных условиях центральная (более высокая) позиция в

синтаксической структуре оказывается предпочтительней для заполнения и распростра-

нения. Например, казалось бы, все равно как сказать: показалось недостроенное здание клуба

или показалось здание недостроенного клуба — оба варианта передают один и тот же смысл,

однако первый вариант имеет в грамматике говорящего больше шансов на реализацию,

потому что он воплощает в себе тяготение члена фразы к ее структурному центру. Эти

наблюдения лишний раз подчеркивают роль синтаксического компонента в формировании

высказывания.

3. Современные проблемы восприятия речи (текста)

В психологии под восприятием понимается целостное отражение предметов,

ситуаций и событий, возникающее при непосредственном воздействии физических

раздражителей на рецепторы органов чувств. Образующийся перцептивный образ (от лат.

perceptio 'восприятие') подвергается проверке и коррекции в процессах практической

деятельности, общения и научных исследований (Психология 1990: 66).

Восприятие речи как процесс «переработки», смысловой интерпретации текста —

устного или письменного, при котором создается образ текста, является необходимой состав-

ной частью общего процесса восприятия. В восприятии речи участвуют перцептивные

системы человека, и поэтому оно подчинено законам общей физиологии восприятия

(Васильева, Виноградов, Шахнарович 1995: 23).

Одной из первых проблем, с которыми сталкиваются ученые, занимающиеся

проблемами восприятия языкового сообщения, является проблема вычленения

перцептивных единиц. В этой связи А. С. Штерн упоминает о двух гипотезах, позволяющих

определить подходы к определению механизмов перцепции. Согласно первой гипотезе,

механизмы восприятия бессмысленных и осмысленных отрезков речи принципиально

расходятся, и в этом случае о перцептивном аспекте восприятия можно говорить только

применительно к слогам. Согласно второй гипотезе, имеется общий механизм для отрезков

речи всех лингвистических уровней, и именно эта общность доказывает, по мнению автора,

существование перцепции как необходимого уровня восприятия речи (Штерн 1992: 185).

Важно упомянуть, что по мере повышения уровня воспринимаемого отрезка

значимость более низких уровней снижается (Бернштейн 1966: 99-100). Если принять

упрощенную схему, согласно которой в восприятии речи выделяются три уровня —

сенсорный (звуковой), перцептивный (словесный) и смысловой (уровень предложений и

текстов) (Штерн 1992: 4), то можно предположить, что при восприятии текста в разной

степени будут задействованы все три уровня.

Однако, как показывают экспериментальные исследования, при восприятии текста

необходимо учитывать также влияние двух важнейших свойств текста — цельности и

связности. Уровневый характер цельности и связности различен. Для цельности характерно

соотнесение с глубиной восприятия, т. е. своеобразное движение сверху вниз, по вертикали.

Для связности примечательно соотнесение с иерархией лингвистических уровней, на каждом

из которых существуют свои линейные зависимости (там же: 202). При восприятии текста

происходит текущее формирование цельности в рамках избранных «связностей» (Штерн

1990: 375).

Эксперименты показывают, что в ряде случаев уместно говорить о межуровневых

ситуациях восприятия. Например, при опознании слова чаще всего происходит его осмыс-

ление, об этом свидетельствуют трудности при восприятии незнакомых или очень редких

слов. Таким образом, здесь можно говорить о перцептивно-смысловом уровне. И недаром

ученые говорят о «презумпции осмысленности» (Касевич 1988: 249), т. е. «тяге к

осмыслению», проявляющейся даже тогда, когда испытуемым в эксперименте предлагается

для опознания бессмысленный языковой материал. Человек пытается придать определенный

смысл соположенным звуковым сегментам в любом случае, даже при заведомом отсутствии

какой-либо смысловой связи между ними (Штерн 1992: 5).

При восприятии текста также происходит восприятие составляющих его слов.

Следовательно, эталоны слов, хранящиеся в языковой памяти носителей языка, участвуют в

восприятии связного текста. В то же самое время в памяти хранятся также эталоны звуков

(или слогов), о чем свидетельствуют данные многочисленных исследований. Таким образом,

границы между тремя уровнями восприятия — сенсорным, перцептивным и смысловым —

оказываются размытыми как «сверху» (между смысловым и перцептивным), так и «снизу»

(между сенсорным и перцептивным) (там же: 202).

Следующий вопрос, который возникает при описании процесса восприятия текста, —

это вопрос о стратегии восприятия. Сравнительно недавно существовала только одна

гипотеза: стадии восприятия упорядочены по направлению «снизу вверх», когда человек

сначала перекодирует поступающую акустическую информацию в цепочку дискретных

элементов — фонем, затем фонемы организуются в некоторые блоки, соответствующие

экспонентам слов (или морфем), между ними устанавливаются синтаксические связи и в

конечном итоге выясняется смысл высказывания (Касевич 1988: 245).

Однако применительно к тексту нельзя исключать и возможность другой стратегии

восприятия, при которой стадии этого процесса упорядочены по принципу «сверху вниз».

Это продиктовано тем, что пофонемное восприятие, которое лежит в основе «восходящей

модели», невозможно применить во всем объеме из-за ограниченности разрешающей

способности слухового анализатора человека. Следовательно, должен существовать

механизм, обеспечивающий квантование речевого потока на более крупные сегменты, чем

фонема. Такой укрупненной единицей восприятия признается слово (там же: 245-246).

В. Б. Касевич вообще предпочитает говорить о сочетании двух стратегий восприятия

— нисходящего и восходящего характера. По его мнению, одновременно с признанием за

словом роли единицы, с которой прежде всего имеет дело слушающий, приходится признать,

что, по крайней мере, для данного участка перцептивных процессов характерно также

движение от единицы более высокого уровня (слова) к единице более низкого уровня

(фонеме). Он признает также возможность более широкого прочтения концепции

нисходящего восприятия: «...процесс восприятия в принципе начинается с гипотезы о

семантической характеристике воспринимаемого высказывания, затем эта гипотеза

верифицируется и одновременно конкретизируется путем обращения к информации,

относящейся к свойствам, признакам единиц нижележащих уровней» (там же: 248). При этом

В. Б. Кацевич напоминает, что текст по своей природе является динамичным объектом, он

развертывается во времени, поэтому восприятие должно быть непременно текущим. По его

словам, «в каждый данный момент времени слушающий имеет дело с некоторым

фрагментом находящегося в процессе становления объекта (текста), в то время как

распознаванию подлежит весь объект в целом» (там же).

В связи с тем, что человек способен воспринимать текст неограниченной

протяженности, восприятие речи не может носить исключительно нисходящий характер.

Единицей восприятия не может выступать целостный текст неопределенно большого объема,

семантическая структура такого текста будет «собираться» из фрагментарных семантических

структур, распознаваемых текущим образом. А это, по мнению В. Б. Касевича, означает, что

необходимо сочетание нисходящего и восходящего восприятия (там же: 250).

Наиболее реалистичной В. Б. Касевич считает гипотезу, согласно которой человеку

отводится активная роль в установлении смысловой структуры текста на возможно более

ранних этапах процесса восприятия. Одним из первых шагов по выявлению такой структуры

может быть поиск темы сообщения как точки отсчета при декодировании некоторой

информации. В. Б. Касевич называет четыре способа маркирования темы, на которые (как

минимум) может опереться воспринимающий речь человек: это позиционный, грамма-

тический, лексический и фонетический способы. Первый и последний являются, по его

мнению, универсальными, в то время как остальные два представлены в одних языках, но

отсутствуют в других (там же: 257-258).

Глава 12

ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТОВ

Типологические исследования принадлежат

к наиболее обобщенному уровню описания языка

Вернар Потъе

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒