Происхождение крупных организаций

 

Рассмотрим более подробно причины формирования в современном обществе широкомасштабной промышленной бюрократии, которая, по сути, выступает объектом анализа всех организационных исследований. Временные рамки, в которых будут рассматриваться эти процессы, — на­чало двадцатого века, однако это достаточно условно. П. Томпсон и Д. Мак-Хью полагают, что время начала формирования современного типа управления можно «сдвинуть назад и вперед для лучшего понимания про­цесса проис­хождения организаций, ставших фундаментом развития биз­неса»[28].

В начале двадцатого века бизнес-организация «развивалась от хаоса фабрики, где все устроено на свой лад, в сторону рационализированной, хорошо организованной промышленной системы»[29]. Это выразилось не только в росте производства и непрерывности процесса технологических инноваций, но также в генезисе особого типа менеджмента. Два фактора, ставшие причиной роста масштабаорганизации и означав­шие, что отныне стало невозможно полагаться на персонализированные или неспецифиче­ские формы управления, были тесно связаны друг с дру­гом. Первое — происходящие общественные изменения в производстве привели к систе­матизации и стабилизации как практик трудового процесса, так и форм его организации. Второе — иерархииработы, новые образцы управления, учета трудозатрат и системы вознаграждений, вместе с управленческой специализацией и детализированным разделением труда, стали куда в большей степени характеризовать внутренний уклад промышленных орга­низаций в начале ХХ века, чем это было ранее. Эти управленческие фено­мены вполне можно рассматривать в качестве побоч­ных продуктов про­цесса генезиса промышленной бюрократии, нашедшего отражение, в част­ности, в работах М. Вебера и Ф. Тейлора. Теории ме­неджмента не были «изобретены». Скорее, они сформулированы как прак­тики, которые и уче­ные, и прагматики пытались описать и использовать в соответствии со своим пониманием.

Трудовой процесс в исторический период, предшествующий изобрете­нию системы фабрик, не характеризовался ни широким разделением труда, ни властью принуждения. В ремесленном и домашнем производстве не­большие производители были, как правило, включены в независимое про­изводство товаров, часто базирующееся на семейной структуре. Они сами владели собственными средствами производства, работали согласно своим собственным установкам, и сами реализовывали товары на рынке. Некото­рые продавцы и производители были организованы в систему гиль­дий. Эта комбинация работников и работодателей обычно действовала в рамках традиционных властных отношений между учеником, подмас­терьем и хо­зяином. Система была достаточно гибкой, чтобы адекватно реагировать на нужды формирующейся рыночной экономики. Индустриа­лизация и новые, капиталистические производственные отношения в Европе развивались в самых различных организационных структурах, вклю­чая ремесленные производства, кооперативы, централизованные мануфак­туры и производст­венные мастерские. Остановимся на последних.

В производственных мастерских рабочее место по-прежнему размеща­лось на дому, рабочие сохраняли свои инструменты и возможность орга­низации собственной работы при весьма незначительном разделении труда. Купцы снабжали ремесленников сырьем и владели конечной про­дукцией. Некоторые историки рассматривают эту систему как форму пре­диндустриализации. Сельские работники были идеальной рабочей силой, так как работали за меньшую, чем городские жители, оплату труда и были слишком изолированы друг от друга, чтобы организоваться и выступить против цен, устанавливаемых купцом. Исторический момент перехода от дома к мастерской, а затем к фабрике был связан с организационной трансформацией.

Организационная теория утверждает, что новые и более сложные формы организации, связанные с детальным разделением труда и иерар­хией, по­лучили широкое развитие, потому что были технически востребо­ваны в связи с запросами производственной и технологической динамики эпохи. Некоторые авторы, например М. Марглин и Д. Клаусон, использо­вали ис­торические свидетельства о фабричной системедля углубления этого со­циологического тезиса. Данные собирались ими для того, чтобы выяснить, почему рабочие были ограничены в управлении трудовым про­цессом в централизованной организации фабричного типа. Буквально все подтвер­ждало мысль о том, что движение в этом направлении было необ­ходимым для перехода от ручного производства к машинам, движимым энергией из единого источника. Единому источнику энергии обычно при­дается особое значение, так как именно этот фактор стал основанием цен­трализации фабричного устройства. Однако оба исследователя показали, что рабочие в мастерской, а позже на фабрике, например на ткацкой или прядильной, вовсе необязательно использовали приводимые энергией ма­шины. Так, Д. Клаусон пишет: «Организационные изменения предшест­вуют, как исто­рически, так и аналитически, технологической революции, которая лежит в основе современной промышленности»[30]. Поминутное разделение ра­боты не было более эффективным, скорее оно обеспечивало капиталисту наиболее выгодную роль в организации производства: «соци­альные функ­ции иерархически организованной работы подразумевают не техническую эффективность, а накопление»[31].

Система позволяла рабочим иметь высокую степень контроля над сро­ками, ритмом, интенсивностью и качеством работы. Упрощалось приме­нение власти принуждения, применялась система штрафов. Работодатель мог диктовать общие условия работы, время и пространство, включая раз­деление труда, общее направление организации труда. Создавались разно­образные своды правил в которых оговаривались различные детали пове­дения, такие, как передвижение во время рабочего дня, выкрики, пение — все то, что можно рассматривать как неповиновение в той или иной форме.

Анализ бюрократизации трудового процесса в американской промыш­ленности в 1860—1920-х годах, осуществленный Д. Клоусоном, поддержи­вает объяснение управленческой организации с точки зрения классового контроля. Клоусон решительно отказывается от аргументации неизбежно­сти развития управленческой бюрократиив государстве и обществе. Ин­терпретация бюрократических структур как неизбежное следствие адми­нистративного управления опирается на факт широкомасштабности и тех­нологической сложности производственных систем. Д. Клоусон полагает, что в анализе исторического развития этих структур следует исходить из потребности современного капитализма в детальном и систематическом контроле над рабочим процессом. «Взгляд на бюрократию как на меха­низм управления... выводит ее происхождение из процесса борьбы за при­раще­ние капитала. Эта точка зрения следует из того, что до тех пор, пока капи­тал полагался на общие правила и директивы, в руки рабочих были пере­даны слишком значительные возможности управления. Капиталисти­ческие фабрики характеризовались множеством правил и регуляций, раз­делением труда, иерархией, и формально они всегда были диктатурами. Бюрократия была создана как способ продвижения дальше общих дирек­тив, к опреде­ленным формам детального управления рабочим процес­сом»[32].

Для предотвращения сопротивления вырабатывались новые трудовые навыки, соответствующие дисциплине труда и подкрепленные специфиче­скими формами оплаты. Интерес работодателей к вопросам сексуальной морали, пьянству, сквернословию и воровству был менее всего связан с преданностью религиозной доктрине. Он был скорее вызван потребно­стями стандартизации норм поведения и взаимодействия (повиновением, пунктуальностью, ответственностью и исполнительностью), имеющим от­ношение к капиталистической рациональности и новым формам организа­ционной культуры. Как отмечают С. Клегг и Д. Данкерли, триумф фор­мальной фабричной организации был строго детерминирован через эту «моральную машину»[33].

Этот термин был использован экономистом Эндрю Ури, в том числе в его советах работодателям. Впрочем, тогда каждому было ясно, что меха­низациябыла необходима не только для ломки старых трудовых привы­чек, но и для увязывания рабочего с «неизменной регулярностью машин». К. Маркс показал, что рабочие умели использовать как оружие сопротив­ления постоянную зависимость работодателей от квалификации труда и знаний рядовых исполнителей. В свою очередь Ури отмечал, что единство капи­тала и науки было необходимо для того, чтобы редуцировать квали­фика­цию, создать технические рамки независимости производителей и, нако­нец, сократить стоимость труда посредством его интенсификации, а не че­рез ограниченные возможности увеличения рабочего дня.

Д. Клоусон рассматривает предприятие как социальный управленче­ский механизм, вне зависимости от технологии, и поэтому этот подход нельзя назвать исчерпывающим. Без технологического развития эволюция фор­мальной организации не могла бы быть реализована. Это всегда необ­хо­димо помнить, чтобы не поддаваться искушению описывать процессы ор­ганизационных изменений в окончательной, а не в относительной форме. Контроль работодателей осуществлялся на очень общем уровне и скорее только приспосабливался к высокому уровню квалификации рабочих, их знаниям и самоорганизации и, пожалуй, не более того.

 

* * *

 

Объяснение роста современных управленческих структур с позиций технической эффективности, политической власти и классового контроля взаимно исключают друг друга, поскольку в исторических оценках они оперируют слишком разными системами факторов. В рамках формальной исследовательской логики зачастую происходит недооценка значимости тех дополнительных факторов, которые могут показаться последователям какой-либо исследовательской парадигмы вторичными. Впрочем, некото­рые авторы пытаются перешагнуть ограниченность чересчур узкого под­хода. Например, Э. Чендлер признает, что «поскольку управленческие ие­рархии успешно повышали прибыль посредством координации операций, это само по себе стало источником постоянного и непрерывного роста вла­сти»[34]. Чендлер полагает, что увеличение размеров предприятий, возраста­ние числа специализированных и профессиональных руководителей, воо­руженных экспертным знанием, привело к концентрации в их руках власти, позволяющей контролировать предприятие целиком.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: