Случай 32. Параноидальное расстройство личности

П. Р.И., 1963 г. рождения. Из анамнеза известно, что родилась в Казахстане в семье служащих. Наследственность психическими заболеваниями близких родственников не отягощена. Воспитывалась обоими родителями. По характеру (с ее слов) росла обычной общительной, подвижной девочкой. Предпочитала игры «в школу», «во врачей». В школу пошла в 7 лет. Училась на тройки, четверки, пятерки. Будучи дочерью педагогов, воспи­тывалась в уважении к учителям, от нее требовались примерное поведение и хорошая ус­певаемость. Вместе со всем классом вступила в пионеры, но вскоре «под барабанный бой» была исключена из пионеров. На глазах всей школы у нее и нескольких одноклассников сня­ли галстуки за то, что в день православной Пасхи ходила по квартирам и собирала покра­шенные яйца.

(Зная последующую жизнь нашей героини, мы можем оценить первый конф­ликтный эпизод с психиатрических позиций как начало становления особой структуры личности. Миллионы детей вступали и числились в пионерах, но еди­ницы лишались красного галстука. Не каждое лыко в строку, но в данном случае эпизод более чем показателен.)

Вскоре вновь была принята в пионеры. В 14 лет также вместе со всеми вступила в комсомол, когда написала стандартное заявление, что хочет быть «в первых рядах строителей коммунизма». Выполняла разовые общественные поручения — переписывала статьи в стенгазету, собирала макулатуру, металлолом. Кончила 11 классов дневной школы, после чего работала пионервожатой в Целиноградской области, в течение 3—4 лет. Затем поступила в институт, проживая в это время в г. Алма-Ата. Закончила очное отделение сельхозинститута по специальности зоотехника. После окончания инс­титута работала в течение 5 лет в зоотехникуме в Казахстане. Поступила на педагоги­ческий факультет Тимирязевской академии (2-годичный). Получила диплом преподава­теля техникума (в 30лет). Вскоре вышла замуж за служащего, начальника ПТО, по люб­ви. Прожила с мужем 6 лет, детей не было. Беременела один раз, был выкидыш. Через 6 лет развелась с мужем, так как «негде было жить». Проживала с мужем в квартире свекрови, которая постоянно несправедливо упрекала ее. То не те занавески повесит, то не ту новую посуду купит. Повторно гражданским браком жила 5—6 лет со вторым му­жем. Рассталась также из-за позиции второй свекрови и точно так же в связи с квар­тирным вопросом.

(Вновь очередное лыко. Тысячи невесток ссорятся со свекровями, но конф­ликты нашей пациентки ложатся один к одному из-за «несходства» ее характера с характерами иных людей.)

Работала тогда в техникуме в г. Талды-Курган. Родила от второго брака дочь, кото­рой к настоящему времени исполнился 21 год. В 1983 г. переехала в г. Набережные Челны, устроилась работать в ЖЭУ воспитателем. Проработала там 2 года, перешла в школу, учителем биологии. Причиной перехода из ЖЭУ был конфликт с начальством. В доме об­щежития не работал лифт, девушки ходили пешком на 11-й этаж. Требовала от началь­ства восстановления работы лифта. Начальство же решило объявить воспитателя пси­хически неуравновешенной, для чего вызвали милицию, и вечером сотрудник милиции повез в Казань в психиатрическую больницу. В больнице ее проверили и отпустили, сказав, что здорова. Милиционер привез домой.

(Это было первым эпизодом-конфликтом с выходом на психиатрическую службу, которая в таких ситуациях, как правило, бессильна, ибо в отсутствие бреда сама по себе паранойяльность личности не лишает человека вменяемости, а полу­чать психиатрическое лечение добровольно личности этого склада категорически отказываются, не считая себя хоть сколько-нибудь больными. Кроме того, боль­шинство сведений, сообщаемых паранойяльной личностью, являющихся базой для образования сверхценных идей, как правило, имеют место быть.)

Из сигнального экземпляра амбулаторной карты известно, что подлинник амбула­торной карты на П. Р. И. был изъят следователем Автозаводского РОВД по Постановле­нию от 23.04.1985 г. для проведения судебно-психиатрической экспертизы в связи с обви­нением в совершении злостных хулиганских действий. Амбулаторная карта была заведена с диагнозом 301, 0 (психопатия параноическая). В сигнальном экземпляре имеется три за­писи. Согласно первой записи, была посещена по месту прописки, где медицинской сестре было сообщено, что гражданка П. Р. И. там более не проживает и не работает. По трем сообщениям паспортного стола была выписана внутри города, адрес новой прописки неиз­вестен. 26.09.86 г. была снята с учета (по выбытию). Подлинник амбулаторной карты до настоящего времени правоохранительными органами не возвращен. В последующие годы с психиатром не встречалась. Несколько лет проработала в школе № 3 преподавателем химии и биологии. Последние два года работает преподавателем биологии и химии в шко­ле № 44. В 2000 г. произошел конфликт с директором школы из-за того, что ученики ухо­дили с уроков без разрешения медицинского работника, по разрешению классного руково­дителя.

(Далее разворачивается та сама эпопея, ставшая причиной возникновения уголовного дела и проведения АСПЭ.)

Считала это недопустимой практикой, о чем заявила директору. В апреле 2002 г. ди­ректор школы не пускала в школу ни одного ученика, требовала поменять юбки и снять косметику. Выразила протест из-за «пропажи» уроков. Директор заявила, что она «ра­нее не работала и не будет работать в этой школе». 12.01.02 г. в школе №44 к ней приш­ла «дознаватель» из прокуратуры... и повела ее в кабинет директора Никитенко С.А., где без предисловий объявила: «Вы попадаете под амнистию. Мы прекращаем на Вас уголов­ное дело за № 156 за подписью прокурора Нафикова И.С., но только вы должны распи­саться на этой бумаге...» Испытуемая ответила ей: «Как могу попасть под амнистию, если я вообще не совершала никакого уголовного преступления. Ознакомьте меня, хотя бы в чем я обвиняюсь? » На что дознаватель Мустафина И. ответила: «Если вы по-хорошему не распишетесь, я вызываю наряд милиции, и вас в наручниках отвезут в прокуратуру...» Позвонили и вызвали наряд милиции. Ждали милицейскую машину. Дознаватель долго уп­рашивала вызвать адвоката, а затем заявила, что подает на нее в международный ро­зыск и ее насильно привезут в прокуратуру. 18.01.02 г. ее вызвала секретарь школы и объ­яснила, что пришел сотрудник милиции. Она вышла, милиционер попросил пройти вместе с ним в лаборантскую, но она отказалась, пошли в учительскую. Вместе с ним зашла Мус­тафина И. (дознаватель). Она, как и прежде, сказала: «На Вас заведено уголовное дело за подписью Нафикова С.А. по № 156, но мы закрываем это дело, так как вы попадаете под амнистиюЦ А сотрудник милиции, если она откажется расписаться, увезет ее в проку­ратуру, а если она поднимет шум, вызовут скорую из ПНД и на глазах у всей школы уве­зут... Она отказалась это сделать и хотела выйти из учительской, так как уже был зво­нок на следующий урок, но сотрудник милиции ее не пустил, стал держать дверь учитель­ской. В учительской находились учителя, которые зашли за классными журналами и стали громко возмущаться... Испытуемая пришла в ужас, не стала слушать, вышла из учительской. Сайфуллин, капитан милиции, догнал ее на 4-м этаже школы, но он не ори­ентировался в школе, поэтому прошли не в приемную директора, а в кабинет «Биологии», где сидели уже учащиеся 7-го класса. Капитан милиции не стал заходить в класс, а пот­ребовал с порога класса, чтобы она немедленно вышла. Учащиеся 7-го класса стали все громко кричать: «Мы не дадим нашу учительницу, почему вы за ней гоняетесь, уходите отсюда»... Директор Никитенко закрыла дверь, но так как дверь была без ручки, стала отталкивать ее от двери и сказала капитану милиции: «Закройте ей рот». Сайфуллин стал зажимать рукавом рот, схватил ее, но так как она стала вырываться и кричать, директор школы Никитенко оставила дверь, подошла к ней и стала зажимать рот... Учащиеся облепили железные решетки, стали кричать ей «Мы не оставим вас одну, мы здесь и не уйдем». Директор школы Никитенко сказала, что нужно вызвать машину ско­рой из ПНД... 06.02.02 г. В конце 2-го урока в 9.27в кабинет 406, где она занималась с 7-м классом, вошла сотрудник милиции из РОВД(она так представилась) и попросила пройти с ней... Зашла в учительскую и ее тут же схватили за руку. Мальчики из 7-го класса ста­ли оттаскивать ее от них, но учитель по труду Лукомский В.М. сильно толкнул ее в угол учительской, а сотрудник милиции Сайфуллин надел наручники. Она в ужасе стала выры­ваться. Они ей сказали: «Если не распишетесь, увезем в психдиспансер». Через 2 ч приеха­ла скорая из психдиспансера и ее увезли».

(Мы выслушали одну сторону. Как никогда, просто необходимо познако­миться со второй стороной, ибо сведения, сообщаемые «потерпевшими», долж­ны, вероятно, быть прямо противоположными по сути.)

Из показаний потерпевшего известно, что 21.12.2000 г. была контрольная работа. П. Р. И. увидела в журнале, что у К. М. поставлена оценка «4» не ее почерком, она стала выяснять, кто ее поставил. Не дождавшись разъяснений и ответа, она объявила, что все­му классу за четверть поставит «двойки». Класс возмутился, все стали кричать, что из-за одного человека, который поставил оценку, всему классу ставят за четверть «двойки». После чего все затихли, так как 77. Р. И. сказала всем сидеть тихо и делать контрольную работу. Через некоторое время прозвенел звонок. Класс стал собираться. К.М. подошел к ней и спросил, почему из-за него всему классу хотят поставить «двойки». П. Р.И. ответила: «Нечего было ставить оценку». К. вновь возразил и спросил, почему всем поставят «двойки». После этого П. Р. И. сказала, чтобы он не кричал на нее. Из-за того что она вывела его из себя, он послал ее на три буквы и назвал ее «дурой». Затем вы­шел из класса... 21.12.2000 г. около 18 ч К.М. с отцом пришли к П. Р. И. У нее в это время был урок, она попросила учеников подождать. Он и отец зашли вместе с П. Р. И. в лабо­рантскую комнату. П. Р. И. предложила потерпевшему сказать отцу, как и куда он ее послал или же она скажет сама. К.М. не сказал, так как перед отцом было стыдно. П. Р. И. сама сказала, как он ее послал. После чего она стала кричать на него, отец не встревал в их разбирательство. П. Р. И. махала линейкой перед ним и хотела ударить его. П. Р. И. отвернулась на некоторое время от потерпевшего и через 10 с повернулась в его сторону резко и ладонью правой руки ударила один раз по левой щеке.

(Нужно сказать, что потерпевшая сторона фактическую сторону конфликта описывает довольно сходно с самой испытуемой, за исключением некоторых де­талей.)

Из заключения СМЭ в отношении К.М.: «Заключение: на основании медицинского ос­видетельствования гр-на К. М. 1986 г. р., принимая во внимание обстоятельства дела, заключаю, что на момент осмотра каких-либо наружных телесных повреждений на теле не обнаружено, в том числе и на лице. Факт причинения побоев относится к компетенции органов дознания, следствия, суда». Из объяснения прокурору: «Мы написали заявление на имя директора... После этого она приходила в класс, угрожала снизить всем оценки до «двойки», и тогда мы всем классом остались бы на второй год. Требовала, чтобы мы за­брали заявление. Заставила написать извинительные записки. Я ее не боялась, но другие в классе испугались, пошли к директору забрать заявление. Но она нам не отдала.». Из личных записок учеников (С. Лили, Г. Олеси, Ш. Ландыш), приложенных к материалам дела, известно, что они просят у П. Р. И. извинений за плохое поведение на уроках, грубое обращение к ней, раскаиваются в составлении заявлений на имя директора школы, при­знаются в уважительном отношении к ней — П. Р. И.). Из производственной характери­стики известно, что в 2000—2001 учебных годах П. Р.И. преподавала химию и биологию в старших классах, имея стаж работы учителя по названным предметам. Она изучила содержание программного материала, а также методику преподавания. На своих уроках использует традиционные формы ведения урока. Требовательна к учащимся. В течение прошлого учебного года у П. Р.И. сучащимися наблюдались конфликты. Учащиеся жало­вались классным руководителям на необоснованность выставления оценок, снижение оце­нок за отсутствие учебника, тетради, а также за дисциплину, занималась рукоприклад­ством. С письменным заявлением учащиеся обращались к директору школы, где изложили все свои претензии к учителю. На замечания руководства школы П. Р.И. не реагировала, все отрицала, игнорировала все указания администрации школы, конфликтовала с роди­телями учащихся.

Из характеристики с места жительства.

Известно, что П. Р.И. проживает по данному адресу с 1989 г. За это время показала себя с положительной стороны. С соседями вежлива и доброжелательна. Общественный порядок не нарушает.

Из показаний свидетеля Е. И.В. известно, что класс стал возмущаться, что им пос­тавили «двойки», и изложил свои претензии к К.М., которому стало обидно, что из-за него всему классу поставили «двойки», и он обратился к учительнице П. Р.И. с вопросом, почему всему классу поставили «двойки». Она отказалась отвечать. В это время прозве­нел звонок, и весь класс стал собираться домой. Учащиеся стали выходить, и К.М. снова обратился к П. с вопросом, почему всем поставили «двойки». П. Р.И. прогнала его. К.М., уходя, назвал ее «дурой». П. Р.И. обиделась и вызвала его родителей. Пришел его отец, П. поговорила с ним. Со слов К. М. он узнал, что отец его сильно ругал за то, что он назвал ее «дурой», и попросил извиниться перед П.

Из показаний свидетеля К. А.В. известно, что класс был возмущен, почему всем ста­вят «двойки». К.М. сказал: «Почему всем из-за меня ставят «двойки», поставьте мне, а не всему классу». Через некоторое время прозвенел звонок, и все возмущенные вышли из класса, а К.М. при выходе «послал ее и обозвал дурой». П. ему сказала, чтобы он на ее урок без родителей не возвращался. Со слов одноклассников, отец К.М. строго поговорил с ним и заставил извиниться, а что было на встрече родителей К.М. и учительницы, он не зна­ет и не слышал, у К.М. он не интересовался.

Из показаний свидетеля Р. Ю.В. известно, что К.М. она может охарактеризовать средне, находился под влиянием одноклассников Н. и К. Эти ребята влияли на него отри­цательно. Случай, который произошел между П. Р.И. и К.М., она не помнит, так как было очень много случаев, когда К.М. конфликтовал с П. Р.И.

(Итак, из текста сухих протоколов и допросов можно сделать однозначный вы­вод о том, что само по себе уголовное дело яйца выеденного не стоит и непонятно, то ли ударила Р.И. потерпевшего линейкой по лицу, то ли нет. СМЭ отмечает отсутствие телесных повреждений. Все подтверждают только то, что потерпевший действительно послал учительницу более далеко, чем позволяют приличия. Но суть дела не в этом. Выходя за пределы уголовного дела, чего не имеют права совер­шать эксперты, но могут домысливать авторы книжек и пособий, можно предпо­ложить, что своей борьбой за справедливость наша героиня «достала» и директора, и учителей, и учащихся, и милицию. Все ждали удобного случая, чтобы попытаться изгнать ее из своей среды, такой случай не замедлил появиться.)

Соматическое состояние: ниже среднего роста. Правильного, астенического тело­сложения, пониженного питания. Кожные покровы чистые, на дистальных отделах обоих запястий красно-синюшные кровоподтеки — следы от наручников. Со стороны внутрен­них органов выраженной органической патологии не выявлено.

Неврологическое состояние: без выраженной очаговой органической патологии цент­ральной нервной системы.

Психическое состояние: сознание не помрачено, правильно называет себя, свой воз­раст, текущую дату, место пребывания. Знает, что доставлена в психоневрологический диспансер, но считает, что ее доставили для госпитализации. Несколько удивилась, уз­нав, что привезена на экспертизу. Спрашивает, будет ли отпущена домой или «закроют» надолго. Также с удивлением узнает о действительно имеющемся уголовном деле, необхо­димости проведения экспертизы. Весьма охотно и многословно отвечает на задаваемые вопросы. Будучи испуганной и встревоженной, в ходе беседы успокоилась и начала после­довательно сообщать анамнестические сведения. С осторожностью излагает некоторые события личной жизни, в частности предупреждает, что не хотела бы сообщать неко­торые подробности взаимоотношений с мужьями, считая это интимным вопросом для нее. Не сразу сообщает, что имеет дочь, и сообщила это только после заверений, что ей ничего не грозит, но тут же спрашивает, не угрожает ли что-нибудь ее дочери, не приве­зут ли дочь сюда, как ее.

(Эти высказывания можно было бы считать отрывочными сверхценными идеями персикуторного плана, но для однозначной оценки не хватает фактуры в уголовном деле, а сама подэкспертная эту тему более не развивает.)

Сообщает, что первый конфликт с директором школы произошел, когда от нее пот­ребовали сдать анализы в СЭС, не выплатив отпускные деньги. Деньги не выплачивали из-за незавершенности обходного листа, а анализы она не могла сдать из-за отсутствия денег. Называет это порочным кругом. Не соглашалась с практикой сбора с детей по 50 рублей на ремонт школы и считает это причиной второго конфликта. Рассказывает, что третьим конфликтом явилась ее просьба к лаборантке посидеть на экзамене, так как другие учителя не захотели и не смогли. Директор расценила это как превышение пол­номочий, хотя это была лаборантка именно по тому предмету, по которому проходил эк­замен. Категорически отрицает сам факт пощечины. Сообщает, что, когда происходила беседа с отцом «потерпевшего» и с самим К.М., отец предложил ей дать сыну пощечину, но она отказалась, заявив, что только отец может это делать: «Я всегда знала, что уда­рить подростка — это подписать себе приговор». Заявляет, что мальчик на следующий день извинился, и инцидент был исчерпан. Почему через семь месяцев завели уголовное дело по «факту нанесения побоев», она не знает, но может предполагать, что это — инициа­тива директора школы. Заявляет, что всегда обостренно реагировала на несправедли­вость, независимо по отношению к кому она проявлялась. Считает, что в советское вре­мя было много хорошего и чистого, сейчас же везде, в том числе в школе, появилось много неправильного, учителей заставляют бороться не за знания, а за оценки учеников, часто липовые и незаслуженные, много произвола и бандитизма на улицах. Приводит пример, когда учительницу ее школы убили из-за конфликта с учениками старших классов. Крайнеобеспокоена случившимся с нею, много раз спрашивает совета, стоит ли ей жаловаться на произвол милиции, прокуратуры, которые на глазах всей школы заковали ее в наручни­ки, как убийцу, высмеяли и объявили сумасшедшей.

(Итак, время - плохое. Директор школы и самое образование сейчас - пло­хие. В милиции произвол, на улицах — бандитизм. Казалось бы, каждый встре­ченный на улице прохожий повторит то же самое, ибо время перемен находит больше хулителей, чем почитателей. Но, в отличие от нашей героини, встречный прохожий будет держать эти мысли в своей душе, не подчиняя свою жизнь разоб­лачению безобразий. Подавляющая часть гармоничных личностей вовсе не торо­пится принять за истину известный постулат К. Маркса: «Счастье — это борьба».)

При этих словах плачет. Себя психически больной не считает и очень обрадовалась сообщению об отсутствии у нее душевного заболевания. Спокойно реагирует на заявление эксперта о наличии особенностей характера, заявляя, что у нее действительно непрос­той характер. Но тут же спрашивает, неужели из-за этого нужно привозить насильно в психдиспансер. Соглашается с доводами членов комиссии о необходимости время от вре­мени искать компромиссы с директором школы, учениками, что жизнь сложнее схем и принципов. Тут же приводит примеры, когда, понимая это, спокойно реагировала на сложные ситуации в жизни. На примере отношений с потерпевшим сообщает, что сразу после извинений никаких неприятностей в их отношениях больше не было, что она даже преподает сестре этого мальчика и относится к ней очень тепло, так как сестра К.М. отличается в лучшую сторону от брата. В ходе беседы речь обстоятельна, отличалась многословным объяснением своих поступков. Память сохранная. Интеллект выше средне­го уровня. Эмоциональные реакции насыщенные, напряженные. Дважды за время беседы начинала плакать, но довольно быстро успокаивалась. В ходе разговора дважды обнару­живала повышенную тревожность, когда речь шла о дочери и своей собственной судьбе в смысле отношений с психиатрической службой.

(Итак, в психическом статусе мы можем отметить склонность к застреванию на конфликтных ситуациях, которые рисуются исключительно в благожелатель­ном для себя свете. Это качество паранойяльных личностей, которое Леонгардт называет «сверхпамятливостью». Сам по себе статус занимает довольно большое место для акта экспертизы, обычно составляемый сухим, отточенным языком, ибо многоречивость и обстоятельность не могли не отразиться в описании психи­ческого состояния. Можно цепляться за отдельные высказывания и опасения за жизнь дочери, но как таковых бредовых идей не фиксируется.)

Патопсихологическое обследование. Испытуемая охотно вступает в беседу, подроб­но рассказывает о сложившейся конфликтной ситуации, отвлекается на несуществен­ные детали, на аффективно значимые темы. Временами заметно волнуется. Себя счи­тает психически здоровой. Характеризует себя: «Эмоциональный человек, не люблю не­правду, очень эмоциональная в отношении неправды...» Правонарушение отрицает. Используемые методики: СМИЛ, Сонди - исследование индивидуально-психологических особенностей. Результаты обследования по методикам. При процедуре тестирования ис­пытуемая стремится все отрицать, не задумываясь над содержанием утверждений, а также дает максимально нормативные ответы. При использовании проективного ме­тода теста Сонди отказывается «выбирать» портреты, ссылаясь на то, что она напу­гана и не знает, как нужно правильно это делать. После неоднократных уговоров согла­силась на процедуру тестирования. По данным личностных методик испытуемая выявля­ет высокий уровень мотивации достижения, активность личностных позиций, стремление производить впечатление на людей, поиски признания своих заслуг, нетерпимость к возражениям, недоверчивость. Таким образом, П. Р.И. обнаруживает выраженную акцентуацию характера мозаичного типа.

Выводы: ответить на вопросы о наличии физиологического аффекта или иного эмоционального состояния у испытуемой в момент совершения инкрими­нируемого ей деяния не представляется возможным ввиду отрицания подэкспер­тной самого факта правонарушения. В момент совершения инкриминируемого деяния могла осознавать фактический характер своих действий, их обществен­ную опасность и руководить своими действиями.

По данным психологического исследования и оценки психического состоя­ния обнаруживает паранойяльное расстройство личности с преобладанием черт сенситивно-паранойяльного и эпилептоидного спектра, что подтверждается ри­гидностью, отстаиванием справедливости, стремлением «добиться правды», по­вышенной конфликтностью, «сверхпамятливостью» в сочетании с обидчиво­стью, уязвленностью, плаксивостью. В то же время имеющиеся проявления пара­нойяльной личности не достигают степени выраженных бредовых идей, сверхценных по механизму их образования, переживания всегда носят конкрет­ный, предметный характер, связаны с реальными психогенными ситуациями. В течение многих лет испытуемая оставалась трудоспособной и социально адап­тированной, работала много лет педагогом, растила дочь. В принудительных ме­рах медицинского характера не нуждалась. Как нам называть те эпизоды из ее жизненной судьбы, когда она попадала в поле зрения и исследования психиат­ров? Всегда ли мы обнаруживали поводы для возникновения ее протестных реак­ций. Если верить в предоставляемые ею сведения, каждый эпизод борьбы с несп­раведливостью в нашей жизни провоцировался тем или иным реальным событи­ем, и это есть та «почва», которая порождает сверхценные идеи. Поскольку все конфликтные ситуации, включая и эпизоды уголовного дела, находятся в плос­кости ее структуры личности, ничего нового не добавляя, их нужно именовать де­компенсациями основной структуры личности — декомпенсациями паранойяль­ного расстройства личности.

 

⇐ Предыдущая49505152535455565758Следующая ⇒

Поделиться: