Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Сотворение самопринятия (я-принятия)



Наиболее ценной человеческой чертой как для руководителя, так и почти для каждого человека является, наверно, полное самопринятие. И мало того, что среднестатистический человек в организации не обладает этим, он, в действительности, не знает, что это такое.

И это неудивительно, так как, кажется, немного психологов знают, что такое самопринятие. Они непрерывно путают это с «уверенностью в себе», «самоуважением», «самоодобрением», «себялюбием» и другими чертами этого рода, которые не только во многом отличаются от истинного самопринятия, но и являются прямо противоположными ему.

Безусловное самопринятие означает именно то, что оно, кажется, и должно означать: что человек полностью принимает себя, (102:) свое существование, свое бытие, живого себя без каких бы то ни было требований или условий. С другой стороны, то, что мы обычно называем «уверенностью в себе» или «чувством собственного достоинства», является весьма условным принятием человека себя. Так, если вы уверены в себе или уважаете себя, это почти всегда вызвано какой-либо причиной, например, потому что вы делаете что-то хорошо. И если это так, вы теряете эту уверенность или это уважение сразу же, как только у вас что-то начинает хуже получаться в той же самой области.

Я попытался разъяснить это различие несколько лет назад в своей книге Разум и эмоции в психотерапии (Нью-Йорк: Lyle Stuart, Inc, 1962). Я разграничил там (1) деловую уверованность (или достиженческую уверованность), (2) любовную уверованность, и (3) само-уверованность. Деловая уверованность в результате, в сущности, означает, что вы говорите себе: «Я уже выполнял эту задачу прежде и несколько раз преуспел в нем. Поэтому я уверен, что могу снова успешно выполнить его». Любовная уверованность означает, что вы внушаете себе примерно следующее: «Мне уже раньше удавалось добиваться одобрения этого человека (или этих людей), и я достаточно уверен, что могу сделать это снова». Однако ни деловая уверованность, ни любовная уверованность не обеспечивают истинной само-уверованности или чувства личной ценности, так как они подразумевают следующее: «Если я потеряю способность хорошо работать или если я больше не смогу добиваться одобрения людей, я никчемный человек. Только благодаря деловым достижениям и благодаря завоеванию любви я делаю себя чего-то стоящим». Уверенность в себе, с другой стороны, предполагает следующее: «Я настроен всегда принимать себя, независимо от того, преуспеваю или нет я в различных задачах и получаю или нет одобрение других людей». (103:)

Другими словами, уверенность в себе не связана с внешними подпорками, с достижением успеха или получением одобрения, а достигается по определению. Я полностью принимаю себя только потому, что я решаю полностью принять себя; и я не нуждаюсь ни в какой особенной причине так поступать. С тех пор, как я начал работу над книгой Разум и эмоции в психотерапии, я отбросил термин уверенность в себе (наряду с такими терминами, как самоуважение, себялюбие, и самоодобрение) и отбросил также термин «безусловное позитивное отношение (оценка)» (который был введён в обращение известным психотерапевтом Карлом Роджерсом), потому что все они предполагают, что человек должен неким образом себя оценивать или измерять; и единственный способ это сделать — оценивать себя в соответствии с некоторыми результатами. Таким образом, если у меня сильное чувство собственного достоинства или большое уважение к себе, я, должно быть, сделал что-то, чтобы заслужить этого; и если мне не удастся сделать что-то хорошо в будущем, у меня будет низкое чувство собственного достоинства или уважения к себе. Кроме того, даже когда у меня сильное чувство собственного достоинства, я в глубине своего сознания сохраняю беспокойство о его утрате, так как в будущем я всегда могу потерпеть неудачу. Поэтому я никогда до конца не решаю проблему последовательного и полного принятия себя и всегда остаюсь в реальной опасности ненависти самого себя.

Поэтому теперь я использую термин самопринятие (или я-предпочтение), потому что, на мой взгляд, это более нейтральное слово, которое не подразумевает какой-либо оценки самого себя. Я, на самом деле, против всех самооценок, так как они не могут быть философски подтверждены, и это приводит к плохим результатам почти во всех случаях. Это вызвано тем, что моё я или моё существо, которые я оцениваю, бесконечно сложны: это непрерывный процесс, который состоит из сотен (возможно, тысяч) черт и действий. Практически невозможно дать единовременно единственную (104:) общую оценку и этой оценкой показать, что я «хороший», «плохой», или «посредственный». Моя теннисная игра или психотерапевтическая способность, или внешний вид, или почти любая другая черта могут быть доказано оценены. Но даже если бы я знал точные оценки всех этих черт (и также то, что будет в будущем), как бы я получил единственную оценку себя, моего я, моего существа?

Самооценка, кроме того, неизменно подразумевает обожествление и демонизацию. Так, реальной причиной, почему я хочу сказать: «Я хороший, так как сделал то и это хорошо», — является то, что я пытаюсь доказать, что я лучше вас и, на самом деле, лучше всех и достоин попасть в рай и сидеть по правую руку от Бога. Реальная же причина того (если я искренен), почему я хочу сказать: «Я плохой, потому что у меня те и другие плохие черты», — это то, что я пытаюсь доказать, что я хуже вас и, на самом деле, хуже всех остальных и достоин того, чтобы быть приговоренным к аду и быть «правой рукой» дьявола.

Неэлегантное решение данной проблемы эго, ценности или чувств соответствия — это то, которое мы с Робертом Харпером предложили в Путеводителе по рациональной жизни. Согласно этому решению, вы оцениваете свои черты и действия, а не свое я. Если же вы полагаете, что имеете ценность во всем, вы говорите: «Я хороший не потому, что я преуспеваю в чем-либо или любим другими, но просто потому, что я живой. Моя хорошесть в том, что я живу. Точка». Это очень конструктивное решение проблемы человеческой ценности, которое устанавливает простой стандарт вашей ценности, который не зависит ни от того, что вы делаете, ни от какого-либо мнения других относительно вас. Поскольку вы будет иметь ценность или достоинство, только пока (105:) живы, и вообще не будете спрашивать себя после смерти, какова ваша ценность, вы всегда по этому стандарту будете «хорошим», «ценным» или «достойным» человеком столь же долго, сколько вы будете жить. Что могло бы быть надежнее этого критерия?

Однако в своих более поздних текстах и концепциях я предложил более изящное решение. С философской точки зрения, недоказуемо высказывание «я хороший, потому что живой» или «я ценный, потому что существую», так как это тавтологическое или дефинициальное утверждение, которое никогда не может быть доказано или опровергнуто. Вы могли бы на таких же «законных основаниях» сказать: «Я плохой, потому что живой», — и это также было бы дефинициально и недоказуемо или неопровержимо. Более элегантное (совершенное) решение, следовательно, состоит в том, чтобы никогда не оценивать себя вообще каким-либо образом, а оценивать только свои черты, свойства, поступки и действия.

Таким образом, вы можете оправданно сказать: “(1) Я жив. (2) Я хочу продолжать жить. (3) Я желаю, пока живу, испытывать относительно немного боли и много удовольствия. (4) Разрешите мне разобраться, как я могу добиваться уменьшения своей боли и увеличения своего кратко- и долгосрочного удовольствия». С таким философским отношением вы потом можете оценивать свои черты столько, сколько хотите — отметьте, например, что вы были успешны в арифметике и хоккее и не очень успешны в правописании и теннисе, — чтобы улучшить неудовлетворительные черты (если это выполнимо и возможно) и мирно сосуществовать с плохими (например, избегать должности секретаря, если вы несильны в орфографии). И вам никогда не придется оценивать самого себя, свое существо, свое бытие. Или еще один вариант, как это можно представить: вы можете всегда принимать себя, свое бытие, свое существование и (106:) получать от жизни столько удовольствия, сколько бы вы, вероятно, могли получить за время существования, независимо от того, как бы вы оценивали свои черты. Вы бы, конечно, предпочли обладать конкретными высоко оцениваемыми или «хорошими» способностями (такими, как способность хорошо читать или быть хорошим спортсменом), потому что такие особенности будут часто доставлять вам большее удовольствие. Но вам не нужно было бы иметь эти «хорошие» способности, чтобы чувствовать себя стоящим или принимать себя.

Этот вид полного принятия своего существования и твердая решимость наслаждаться им по максимуму здесь и сейчас так же, как и в будущем, я называю самопринятием (или самовыбором). Это более нейтральный термин, чем чувство собственного достоинства или себялюбие, потому что он, в отличие от этих понятий, не подразумевает самооценку. И хотя «любить себя», иметь «большую внутреннюю силу» или «много думать о себе» на первый взгляд кажутся прекрасными характеристиками, в действительности же они весьма опасны. Так, если у вас «хорошее самомнение», это действительно означает, что вы оцениваете себя — не только свои черты и действия, но себя самого — очень высоко; а то, что у вас будет «плохое самомнение» или что вы будете оценивать себя низко — это лишь вопрос времени. Всякий раз, когда вы придумываете мистический эго-рай, вы почти неизбежно изобретаете и мистический эго-ад. Было бы намного лучше, если бы вы просто принимали себя или вовсе не оценивали себя, свое существо, свое существование.

Даже фраза «принимать себя» или «самопринятие» имеет определенные ограничения и неточна. Так, «я» или «эго» индивида вряд ли могут быть определены и не очень сильно отличаются от его «души» — что, скорее, является теологическим термином без какого-либо эмпирического подкрепления. Если вы хотите (107:) быть предельно точным, вы никогда не будете ни принимать, ни осуждать себя. Вместо этого вы примете тот факт, что вы существуете и у вас есть различные черты. Вы примете свое существование с этими чертами, даже плохими или нежелательными. И вы примете «ценность» или «негодность» — или, более объективно, неэффективность или эффективность — этих черт относительно вероятности их помощи вам в получении большего удовольствия и меньшей боли.

Кроме того, когда вы увлечены этим видом «самопринятия» — или, лучше, тебя-принятия, — вы столкнетесь с некоторыми трудностями в осознании нежелательности многих ваших черт и в попытке изменить их, все еще принимая себя. Ибо ваши черты, — допустимые в том смысле, что они действительно существуют и лучше бы не отрицались, — конечно, могут быть не настолько приемлемыми для вас, как желательные черты; и вы поэтому можете посчитать их «неприемлемыми» или стоящими изменения. Вследствие этого вы можете полностью принимать себя (или тот факт, что вы живы и хотите хорошо проводить время), в то же самое время не принимая часть своего поведения (тот факт что, вы ведете себя предосудительным образом). И вы можете стараться продолжать принимать себя (даже при том, что это поведение все еще предосудительно), изменяя тем временем те свои стороны (это предосудительное поведение), с которыми бы вы не смирились.

Это особенно верно и важно в отношении вас как эффективного руководителя и счастливого человека. Вызвано это тем, что, будучи руководителем, многое из своего поведения вы не хотите принимать, например: свои бездеятельность, некомпетентность, нехватку дисциплины, (108:) неспособность ладить с другими и низкую самооценку. Следовательно, вам стоит потрудиться над уменьшением или устранением некоторых этих черт. Но вряд ли вам это удастся, если вы будете продолжать ругать себя за них. Так, если вы дерьмо из-за того, что совершаете неправильный, пагубный поступок, как может дерьмо вроде вас сделать что-то правильное и удачное в будущем? Любой, кто (по определению) является червем из-за червячных поступков, будет, ввиду своей предполагаемой червячности, тяготеть к таким поступкам и в будущем.

Только принимая себя, свое существо со своими отрицательными чертами, вы, вероятно, будете пребывать в надлежащем настроении и иметь достаточно энергии, чтобы изменить эти черты. И чем больше вы бичуете себя за неэффективность, тем с наибольшей вероятностью вы будете неэффективны.

Кроме того, самопринижение часто приводит к обратной стороне личной неуверенности: навязчивому эго-надуванию. Если вы думаете, что вы не чертовски хороши как человек, потому что делаете глупые или неправильные вещи, вам нужно будет часто доказывать, что вы действительно стоите чего-то; и вы будете обычно пытаться сделать это путем совершения, предположительно, раздувающих самомнение поступков и постоянного подспудного поглаживания себя за это. Таким образом, если вы не можете принять себя со своими распущенными манерами, вы можете начать много говорить, усердно работать или стать душой компании — чтобы произвести на других впечатление своими хорошими чертами и таким образом отвлечь их (и себя) от мысли, какая вы, на самом деле, дрянь.

Попытки эго-надувания (эго-инфляции), вероятно, столь же распространены и также подрывают организационную эффективность, как любое другое мешающее поведение. Руководителю, в (109:) частности, лучше бы принимать свои решения и делать то, что он должен делать, исходя главным образом из того, принесет ли эта неотложная деятельность выгоду ему и его предприятию, а не основываясь на том, насколько великолепно он будет себя чувствовать в отношении своего эго, если преуспеет в делах. Если он большей частью делает что-то, чтобы похвалить себя или чтобы другие его похвалили, ему редко удастся сделать это в эффективной и «без дураков» манере. Кроме того, он не сможет признать свои ошибки и приложить все усилия, чтобы их исправить, если он должен продолжать поддерживать свое чувство собственного достоинства, притворяясь, что он, на самом деле, никогда не совершает серьезных ошибок или что на то есть особые причины. К тому же, если ему крайне необходимо одобрение других, чтобы почувствовать себя действительно отличным малым, который достоин того, чтобы быть вознагражденным в жизни, он будет склоняться к тому, чтобы позволять другим (включая тех, кто ниже его) третировать его, избегать наказания за заслуживающие порицания действия или не обращать внимание на его директивы. Имея возможность выбора между тем, показывать ли, насколько он прекрасен и любим, или выполнять задания быстро и эффективно, он почти без исключения предпочтет первому последнее. Иначе он в значительной степени остается «руководителем» только номинально.

Но разве не правда, что мощный эго-драйв является одним из главных мотивов к достижениям на рабочем месте и что человек, который думает, что он должен добраться до вершины, чтобы показать, насколько он стоящий, имеет бόльшие шансы достижения этой цели, чем тот, кто не сильно мотивирован, чтобы проявить себя и показать, что он «лучше» других? И да, и нет. Несомненно, довольно много людей раздвинуло границы и построило сильные организационные структуры, потому что они были уверены, что таким образом они выиграют для себя место под (110:) солнцем. Они не могли представить себя достойными людьми без этого вида небесной поддержки.

Но! — большинство людей, которые преуспели, вероятно, по этой причине, справились, несмотря на (и не обязательно из-за) заморочки их эго. Десять или двадцать раз некоторое количество очень способных людей с тем же самым видом беспокойства по поводу самооценки сдавалось и никогда не преуспевало в чем-либо, потому что они были слишком большими перфекционистами, слишком беспокойными и отчаянными, чтобы сделать что-либо хорошо. Многие из них, фактически, полностью провалились — например, загубили себя алкоголем или стали работниками гражданской службы — главным образом оттого, что не могли больше продолжать действовать в роли руководителя, когда они позарез должны были преуспевать.

Во-вторых, люди, которые достигают больших целей на рабочем месте по эгоистичным причинам, делают это обычно очень большой ценой. Они все время расстроены, они не преуспевают в человеческих отношениях, они все еще недовольны после того, как «добьются успеха», и они иногда достигают целей (таких как создание Третьего Рейха Гитлера), которые имеют сомнительную ценность. Конечно, возможна мотивация их эгоцентричности, но стоит ли на самом деле свеч та пожароопасная игра, в которую они играют?

Так или иначе, эффективный руководитель лучше бы принял себя, не оценивая. Лучше бы он стремился к достижению цели (то есть, смело добивался того, что он хочет получить от жизни) без сопутствующих враждебности или агрессии (то есть, безжалостного осуждения других или принижения их как личностей, когда у их взгляды и цели отличаются от его собственных). И как он должен достичь этого? Избавляясь или, по крайней мере, (111:) минимизируя, два огромных блока самопринятия, которые большинство из нас — да, большинство из нас (на самом деле, возможно, почти все из нас) — имеет, а именно: чрезмерные потребности преуспевать и получать одобрение других и «доказывать» себе (и всем остальным), что мы действительно удивительные личности. Позвольте мне привести пример.

Билл Б. был президентом одной из самых молодых, но самых быстро развивающихся компаний по обработке данных в этой области. Несмотря на свою молодость (ему было всего двадцать девять лет), после того, как он был исключен из колледжа, ему удалось замечательно преуспеть как программисту, совместно с двумя друзьями основать дело и затем принять на себя почти полное управление компанией. Никто не сомневался, что он был исключительно способным, трудолюбивым, энергичным человеком, на которого всегда можно было рассчитывать, особенно во времена кризиса, и который мог кажущийся бедственным поворот событий обернуть иногда в большую победу.

Билл, однако, был довольно проницательным и знал некоторые свои недостатки. И когда он пришел на один из семинаров для руководителей и лидеров, проводимый Институтом рациональной жизни, он колебался сначала при описании некоторых собственных проблем (хотя он действовал очень быстро и внимательно в помощи другим членам группы с их проблемами), и затем остановился на том, что беспокоило его больше всего. Несмотря на его необычные достижения, сказал он, и несмотря на то, что так много людей (многие из которых значительно старше и богаче него) уважало его и очень восхищалось им, он в действительности чувствовал, что многие ненавидели его характер, и у него все внутри переворачивалось (хотя внешне он не показывал этого (112:)) всякий раз, когда ему нужно было провести почти любой вид презентации перед группой равных ему людей.

Активирующее событие (A) в случае Билла Б. редко было чем-нибудь вредным или разочаровывающим. Ему удавалось почти все, что он делал — включая его общественную жизнь, где он часто был душой компании (хоть и после нескольких напитков). Но всякий раз, когда появлялась вероятность того, что он мог потерпеть неудачу — или, по крайней мере, выполнить что-либо не на отлично — он сразу начинал ужасно волноваться и чувствовать, что он действительно неадекватен, что он просто дурачил большинство людей большую часть времени, и что если бы его партнеры и друзья знали, кто он на самом деле, они бы потеряли все уважение к нему и, вероятно, перестали бы его замечать. Так, A, Активирующее событие, было любой ситуацией, с которой Билл мог бы не очень хорошо справиться, включая все деловые и социальные ситуации, в которых он, в конечном счете, постоянно преуспевал.

Эмоциональным Следствием (С) были чувства Билла о своей никчемности. Довольно любопытно, что он был даже не очень уверен в результате или в любви, несмотря на то, что продолжал прекрасно со всем справляться в областях достижения и популярности. Так, даже когда он знал почти наверняка, что он мог выполнить текущую коммерческую сделку, над которой работал, и даже когда хорошо осознавал тот факт, что он действительно нравился людям, окружавшим его и продолжавшим говорить ему хорошее, он чувствовал, что в нем было что-то ужасное и что он был настоящим обманщиком.

В (В), своей Системе Верований, Билл сначала придерживался обычной разновидности рационального Верования — и это быстро стало очевидным, когда (113:) он высказывался на Институтском семинаре руководителей. По его словам, он продолжал говорить себе: «Принимая во внимание то, что я пока преуспевал в большинстве вещей, которые я попробовал в жизни, и учитывая то, что, кажется, очень много людей любит и уважает меня за то, я сделал все это, было бы особенно огорчительно, если бы я напортачил в приближающейся сделке, и они бы осознали тогда, что я все-таки не был так успешен и что они серьезно ошибались относительно меня».

Это было совершенно нормальное и разумное Верование со стороны Билла, потому что были бы явные отрицательные последствия, если бы он испортил одну из крупных сделок, которые были у него в работе. Так, люди, с которыми он общался, тогда (1) потеряли бы некоторую уверенность в его почти безошибочной способности выигрывать выгодные дела, (2) перестали бы вкладывать деньги, необходимые ему для победы в этих делах, (3) отказались бы от некоторых других рискованных предприятий под его началом, с которым они были связаны, (4) перестали бы приглашать его на некоторые собрания высшего общества, которые он с удовольствием посещал, (5) реже стали бы представлять его очень привлекательным и смышленым девушкам, с которыми ему нравилось встречаться и (6) отказывали бы ему в других льготах, которые они обычно стремились помочь ему получить. Так, не только теоретический статус Билла упал бы в глазах этих людей, если бы ему перестали удаваться его хитрость и изворотливость, но он бы испытал реальные неудобства наряду с потерей своего статуса.

Билл признался, когда мы с другими руководителями, участвовавшими в семинаре, задавали ему вопросы, что, если бы он строго придерживался своего рационального Верования о вероятности его провала в какой-либо важной ситуации, он почувствовал бы (114:) себя «очень разочарованно и действительно озабоченно». Но он признался, что его дополнительным чувством было чрезвычайное беспокойство и самоосуждение. Проблема была следующей: Какие иррациональные Верования он себе старательно внушал, чтобы вызвать это чувство?

Вскоре после некоторых моих вопросов и вопросов членов семинара удалось выявить иррациональные Верования Билла. В основном, они были следующими: «Было бы совершенно ужасно, если бы я испортил эту сделку теперь, когда я так преуспевал в прошлом и все эти люди надеются, что я и сейчас продолжу в том же духе. Я бы не вынес только, если бы они увидели, какой я, на самом деле, неспособный, даже при том, что я произвожу такое хорошее внешнее впечатление. После того, как они бы это увидели, я бы никогда больше не смог вступить с ними в какие-либо дела. Но если бы и вступил, то, уверен, завалил бы их все. Какой же я никчемный человек, если я создаю такое ложное впечатление компетентности, хотя я могу испортить все и чувствую себя внутри так странно и желеобразно. Как мог я быть таким лицемером и самозванцем!»

Потом мы с участниками семинара продолжили свои попытки побудить Билла активно оспорить и подвергнуть Дискуссии эти иррациональные мысли. Вначале в этом отношении у нас с ним была большая трудность. Так, когда мы спросили его: «Было бы это совершенно ужасно, если бы Вы испортили эту сделку, тем самым расстроив и разочаровав всех людей, которые полагаются на Вас из-за Ваших прошлых успехов?» — он ответил: «Конечно! Не только оттого, что я бы потерпел неудачу или что они бы считали меня негодяем из-за того, что я заставил их поверить в то, что я был изумительным хитрецом. Вероятно, я бы смог снести это, потому что я бы понял, что они были правы, (115:) теряя веру в меня, и это, вероятно, даже не должно было быть у них на первом месте. Но что касается их. Они, ни в чём не виноватые, были бы введены мною в заблуждение и направлены в глубокую пропасть только из-за моих лицемерия и некомпетентности. Разве не было бы ужасным, что они пострадали бы таким образом?»

Затем мы показали Биллу в пункте Д, как подвергать Дискуссии его иррациональные Верования, так как в его собственных попытках провести их Дискуссию он, фактически, усиливал их, а не оспаривал любым реальным способом. Основными видами Дискуссии, которые предложили участники семинара и с которыми он, в конце концов, начал соглашаться, были следующие:

Вопрос: «Почему было бы ужасным, если бы Вы испортили эту сделку и, тем самым, расстроили и разочаровали всех людей, которые полагаются на Вас из-за Ваших прошлых успехов?» Ответ: «Это не было бы ужасно, но было бы печально. Да, люди, которые участвуют со мной в этом деле, могут предположить, что только потому, что я раньше преуспевал, я должен преуспеть и в этом; и поэтому они могут быть ужасно расстроены и разочарованы и даже ненавидеть мой характер, потому что я не оправдал их ожиданий. Пусть будет так. Но если они хотят принизить меня как человека оттого, что они ошибочно верят, (1) что я должен преуспеть снова, потому что преуспел в прошлом, и (2) что я — вошь из-за совершения отвратительных действий, это их проблема. Они мыслят весьма „извращенно“ / искаженно. Я, конечно, не должен соглашаться с их оценкой относительно себя. Я всегда могу принимать себя, независимо от того, что они думают обо мне».

Вопрос: «Почему бы я не вынес, если бы люди, с которыми я сотрудничаю, увидели, какой я, на самом деле, неспособный, даже при том, что (116:) я произвожу такое хорошее внешнее впечатление?» Ответ: «Я бы мог вынести это. На самом деле, я бы мог жить довольно счастливо, если бы хотел этого, даже если бы продолжал быть нелепым или даже если бы они думали, что я нелепый, хотя я таким в действительности не был. Я бы определенно не хотел, чтобы они видели мою неспособность; но я бы мог спокойно выносить это до тех пор, пока я не связал это ошибочно с тем, что я был совершенно неспособным человеком, и пока я не осуждал себя за эту черту и за то, что ранее скрывал это от людей».

Вопрос: «Где доказательство того, что после того, как мои деловые партнеры увидели бы, что я не справился с задачей, я бы больше не смог никогда участвовать с ними ни в каких делах, или, если бы я все-таки стал участвовать, я бы провалил их все?» Ответ: «Конечно, нет такого доказательства. Мне могло бы быть труднее присоединяться к ним в будущих делах, потому что тогда они, возможно, меньше бы мне доверяли. Но трудно не значит невозможно. И только то, что я провалил это дело, вряд ли означает, что я провалю и будущие. На самом деле, благодаря опыту, приобретенному таким образом, я мог спокойно стать менее склонным к тому, чтобы портить будущие дела. Мне вряд ли нужна точная запись махинаций, чтобы справиться с текущим делом успешно».

Вопрос: «Что делает меня шалопаем, если я создаю фальшивое впечатление компетентности, когда я действительно могу испортить все и когда я чувствую себя так странно и желеобразно внутри? Почему я тогда лицемер и самозванец?» Ответ: «Даже если мое поведение отвратительно и фальшиво, я не шалопай и не обманщик. Я просто человек, который иногда поступает отвратительно и ложно и который лучше бы попытался изменить это нежелательное поведение. Но даже если бы я всегда вел себя фальшивым (117:) образом, я бы не был шалопаем; я бы просто был склонным к ошибкам человеком, который, к сожалению, действовал таким образом. Кроме того, тот простой факт, что я создаю фальшивое впечатление компетентности, не означает, что я лицемер и самозванец, потому что в обществе, в котором я живу, было бы довольно неблагоразумно — особенно для деловых целей — позволять им знать все мои слабости. Пока я сам принимаю эти слабости, я просто хороший игрок, когда я воздерживаюсь от раскрытия их другим — так же, как я был бы хорошим игроком в покер в случае, если бы я имел несчастливую руку и вводил бы своих противников в заблуждение, что рука у меня счастливая, и они бы выбывали из раунда. Очень плохо, что в том мире, в котором я живу, я не могу честно показать свои слабости другим и при этом иметь успех в бизнесе. Но если это так, то пусть будет так; и лучше я реалистично приму этот факт и, таким образом, буду мудро действовать».

Когда мы с участниками группы исполнительного семинара Билла заставили его таким образом оспорить свои иррациональные Верования, он сразу стал чувствовать себя лучше. Так, он начал принимать тот факт, что независимо от того, как успешен он был в действительности в своих коммерческих предприятиях, были также весьма вероятны не очень хорошие результаты; что его ценность как человека не зависела от того, достиг ли он хорошего результата или нет; и что если даже люди были разочарованы каким-либо его исполнением и считали его мошенником, он не должен был принимать их мнение о себе и делать его их собственным. Было также важным то, что, пока мы работали с Биллом, по крайней мере, полдюжины других деятельных руководителей эмоционально кивали головами, поскольку они разделяли с ним его нехватку уверенности в себе. И было очевидно, что, (118:) несмотря на то, что практически все из них были действительно успешны в своей работе и некоторые из них возглавляли очень большие организации, они ощущали примерно такую же бесполезность, что и он. Некоторые из них приложили все усилия, чтобы помочь ему подвергнуть Дискуссии его иррациональные Верования. И опять было заметно, что в процессе этой Дискуссии, они одновременно помогали себе оспорить свои глупые гипотезы об их ценности как людей.

Это, опять же, не означает, что руководители не должны быть щепетильными и даже перфекционистскими в своей работе. Чем больше энергии они тратят на исполнение и чем больше они корректируют себя, чтобы повысить результат, тем лучше они, вероятно, проявят себя в своих заданиях и будут достигать более высоких позиций. По существу дела, нет ничего неправильного в таком виде перфекционизма.

Проблема заключается в том, что Истинный Перфекционист настаивает на том, что не только его исполнение лучше бы было хорошим, но и на том, что он, человек, должен доказать свою выдающуюся ценность путем приложения этих усилий. Таким образом, он, скорее, самовзыскателен, а не просто требователен к работе. И хотя последнее может быть полезным, первое имеет тенденцию быть беспокойно-раздражающим и ослабляющим. Кроме того, он почти всегда становится идеалистом по поводу своих тревог, осуждает себя за то, что имеет их, и тем самым значительно усугубляет свои изначальные трудности.

Как раз это случилось с Биллом. Как только он почувствовал себя неуверенно и взволнованно, он отругал себя за эти симптомы и неразумно сказал себе: «Черт! Мало того, что другим не удается воспринимать меня таким, какой я есть на самом деле, но еще я знаю, что произвожу очень хорошее впечатление (119:) на них, и я знаю, что я беспокоюсь о том, что они обнаружат, какой я на самом деле ужасный. Теперь, если бы я, действительно, был хорошим человеком, почему бы я стал так беспокоиться? Кто-нибудь когда-либо слышал о неуверенном организаторе новых предприятий? Самая сущность хорошей стимулирующей способности — быть решительным и уверенным в себе. А я такой балда! Даже если никто никогда не узнает об этом, как мне жить с таким представлением себя самого?»

Когда группа семинара осудила Билла за его отрицательное отношение к себе и его супернегативное отношение к изначальному самоосуждению, он, наконец, смог сказать нам: «На этом семинаре я действительно понял одну революционную вещь — что-то, ради чего я сюда никогда не приходил и что я никогда не ожидал узнать. Я думал, что Вы поможете мне решить некоторые из моих действительных проблем, например: как одурачивать других и продолжать свои дела, несмотря на мои ужасные беспокойства. Теперь я вижу, что у меня это неплохо получается и что, возможно, я мог бы научить вас этому!»

«Но чему я действительно научился — это то, что я не должен создавать себе никакой образ. Я могу быть собой — могу существовать, пытаться преуспеть в том, что делаю, и искать то, от чего я действительно получаю в жизни наслаждение, — не создавая каких-либо образов. Но, так или иначе, для чего мне картинки себя? Независимо от того, что они из себя представляют или как я их подправляю и как произвожу впечатление на других, показывая их, действительно ли это хоть как-то делает меня другим?»

«Что Вы подразумеваете под собой?» — спросил один из других руководителей на семинаре. «Так или иначе, что такое вы

«Я не совсем уверен», — ответил Билл, — «но, по крайней мере, я (120:) вижу, что я не чертова картинка! Я предполагаю, что я — это то, что я действительно люблю делать, потому что мне, правда, нравится это делать. Я — это мое желание превосходного ростбифа, хорошо сложенных женщин, весящих немножко больше нормы (как моя жена), и хитрость и изворотливость, которые я так люблю. Я — это многое другое, что я люблю, относительно некоторого из которого я еще даже не уверен, что это, но я точно планирую выяснить это. Но чем бы я ни был, какими бы ни были мои желания, я надеюсь, я прекращу составлять образы и картинки того, чем я должен быть, и затем притворяться, что я, на самом деле, соответствую им. Я еще пока не уверен, откажусь ли я в итоге от этих проклятых образов, так как я только что в течение пары часов изучил эту информацию и еще не полностью усвоил ее и не начал использовать. Но я абсолютно точно собираюсь попробовать!»

Снова многие из других руководителей на семинаре закивали в унисон. Они также, в основном, пришли, чтобы я помог им с их организационными проблемами. Но они теперь начали видеть, что их проблемы были настоящими проблемами и что, если бы они могли полностью принять свои собственные ограничения и перестать гнаться за необходимостью произвести на других впечатление своими образами, у них было достаточно образования, обучения, опыта и интеллекта, чтобы выявить наиболее практичные для себя ответы. (121:)


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-03-22; Просмотров: 214; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.049 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь