Мэн - цзы — великий последователь Конфуция .

Купол храма Неба . Пекин .

венное мнение признаёт его недо­стойным звания «человека», наруши­телем древних ритуалов, что равно­сильно моральной гибели.

«ВОЛЯ НЕБА»

И ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА

Одним из самых известных последова­телей Конфуция стал Мэн-цзы (около 372—289 до н. э.), потомок аристокра­тического рода из царства Лу. Именно он стремился превратить учение Кон­фуция не просто в духовную доктри­ну, а в идеологию.

Мэн-цзы искал ответа на вопрос: почему события происходят именно так, а не иначе? Почему один человек получает трон, а другой — вполне дос­тойный и честный — погибает в без­вестности? Мэн-цзы пришёл к выводу, что всему причиной — «воля Неба». На­пример, один из первых правителей Китая, полулегендарный Шунь, «приоб­рёл Поднебесную лишь потому, что Небо дало её ему». И войны, и ненастья происходят именно потому, что «Небо не хочет, чтобы Поднебесная мирно уп­равлялась... Небо посылает испытания

людям, чтобы закалить их, проверить их преданность и честность, дабы потом возложить на них великую миссию».

Почему в древности происходи­ла смена правителей? Потому что Небо соглашалось с этой сменой. Мэн-цзы так объяснил, каким образом в древно­сти честный и смелый Шунь пришёл на смену не менее честному, но уже старому Яо: «Яо представил Шуня Небу, и Небо приняло его. Он представил его народу, и народ принял его».

В дальнейшем родилась целая доктрина о «небесном мандате», или «мандате на правление» — тянъ мин, уходящая корнями в учение ранних конфуцианцев. Этот своеобразный до­кумент даётся Небом наиболее до­стойному из людей, который становит­ся правителем или императором и зовется «сыном Неба». Власть его не от мира сего: она освящена Небом. Небо наделяет его дэ - «благой силой», «добродетелью». А правитель в свою очередь изливает благость на своих подданных и даже на «варваров четы­рёх сторон света». Тогда в Поднебес­ной царят порядок и гармония. Этой благостью, проистекающей от Неба, могут обладать и великие мудрецы.

Не случайно считалось, что достаточ­но поселиться неподалеку от хижины мудреца или даже пройти мимо него, как дела улучшатся.

ПОЧЕМУ КОНФУЦИЙ ЛЮБИЛ СЛУШАТЬ МУЗЫКУ

Однажды Конфуций поведал своим ученикам, что, оказывается, вслу­шиваясь в переливы звуков, он видит перед собой великих мудре­цов древности. Да, он не столько восхищается музыкой, сколько взи­рает на то, что скрывается за ней. В глубинах времени, в которых Конфуций черпает вдохновение, он видит не символические обра­зы древних, а их живое воплощение и даже различает черты их лиц! И в этой метафизической реальности он может беседовать с ними, задавать вопросы, а значит — учиться у них. Этот эпизод позволя­ет понять особое отношение Конфуция и его последователей к му­зыке — она учит идеалу древности.

Музыка учит ещё и человеколюбию, более того, она может даже стать критерием человеколюбия, чистоты душевного посыла человека. Конфуций ясно подчеркнул: «Если человек нечеловеко­любив, что он поймёт в Ритуале? Если человек нечеловеколюбив, что он поймёт в музыке?».

КОНФУЦИЙ — МУЗЫКАНТ

Конфуций хорошо играл на цине (традиционный китайский струн­ный инструмент) и неплохо пел. Но искал он в музыке не красоту мелодии, не многоцветье переливов — он стремился как бы загля­нуть за сам звук, в то пространство, откуда он исходит. Прекрас­но чувствуя мистическое, сокровенное, Учитель тем не менее не лю­бил говорить о своих ощущениях. Сохранилась поучительная история о том, как Конфуций обучался музыке. Что же искал он в незатейливой мелодии древней китайской песни?

Его учителем был некий Ши Сян. С начала обучения Конфу­ция прошло уже десять дней, а он продолжал разучивать лишь са­мые элементарные аккорды, сам же объяснял это так: «Я лишь ус­воил мелодию, но необходимо ещё овладеть и искусством исполнения». Через некоторое время, когда Ши Сян-цзы решил, что Конфуций может приступать к новой мелодии, мудрей произнёс: «Я ещё не постиг, в чём коренится выразительность её напева».

Прошло время, и Ши Сян-цзы вновь предложил Конфуцию пе­рейти к разучиванию новой мелодии. На этот раз реакция Учите­ля была ещё более неожиданной. Конфуций ответил не сразу — он погрузился в глубокие размышления, а затем, будто очнувшись, взглянул вдаль и радостно произнёс: «Теперь я представляю это­го человека. Он смугл, ростом — высок, а взор его устремлён вдаль. Он подобен правителю, взирающему на четыре стороны света. Да кто ещё, кроме правителя дома Чжоу Вэнь-вана, сумел бы создать такую мелодию?!»,

Ши Сян-цзы, поражённый, вскочил с циновки и дважды по­клонился Конфуцию. Оказывается, мудрец угадал — эту мелодию действительно создал Вэнь-ван. Да он даже и не угадал — он во­очию соприкоснулся с древним правителем, прозрел его дух внут­ри себя. Стоит заметить, что именно Вэнь-вана Конфуций считал примером человека культурного. Так благодаря музыке произо­шла встреча двух мудрецов.

Но бывают периоды, когда пра­витель может утратить «мандат Неба». Тогда он лишается благости, и в мире воцаряется хаос, наступает период великих несчастий, голода, мора, на­воднений. Этот «безблагостный» пра­витель, утративший связь с Небом, становится просто опасен для госу­дарства, более того, он по сути уже и не правитель. В этом случае смена ди­настии и даже революция признают­ся благим делом, ибо они восстанав­ливают порядок в Поднебесной. До сих пор в качестве термина «револю­ция» китайцы употребляют выражение гэ мин (смена мандата).

Конфуций и Мэн-цзы пошли зна­чительно дальше архаического пони­мания Неба. Для них это не просто от­влечённая и весьма удалённая сила, властвующая над человеком. Небо на­делено сознанием, сознанием высшим и наичистейшим, и в этом смысле сходно с Богом.

Небу надо уметь служить с той же искренностью, с какой Небо относит­ся к человеку. Но как? Мэн-цзы объ­ясняет: «Сохранять своё сознание, заботиться о своей изначальной при­роде — вот путь служения Небу». Иск­ренность — свойство самого Неба, и, конечно же, человек вряд ли когда-ни­будь по силе этого чувства сравнится с Небом. Однако он способен «раз­мышлять об искренности», тем самым как бы приобщаясь к этому чисто не­бесному качеству и очищая свою внут­реннюю природу.

«Все вещи находятся в нас», — го­ворит Мэн-цзы. Нет, не стоит это по­нимать так, будто бы мир есть иллю­зия и люди лишь воображают, что представляют его. Мир — это не грё­зы, это объективная реальность, но, чтобы познать внутренний смысл ве­щей, суть и логику их развития, не на­до изучать именно вещи. Достаточно лишь пристально всмотреться в себя. Человек должен глубоко познать соб­ственную природу, «познать себя» — чжи син, и это станет равноценным познанию Неба.

«Когда человек умеет делать то, чему не учился, — это хорошее умение. Когда человек знает то, о чем не ду­мал, — это хорошее знание», Это зна­чит, что существует некое предзнание,

Конфуций — ценитель музыки.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: