Ритуальные бронзовые колокольцы , звучащие на церемониях , посвящённых памяти Конфуция . Храм в Цюйфу .

Прежде всего это вэнъ — древние пи­сания, в которых благородные мужи должны черпать импульс к творчеству, сверяя себя с идеалом минувших веков. Второе — син (поступки): то, как дол­жен действовать благородный муж, воплощая идеал древних канонов. Тре­тье — чжун (преданность); здесь речь шла о преданности как учению, так и государю, и своим учителям, реальным и мистическим. И наконец, послед­нее — синь (вера, искренность).

Конфуций делает основной упор на обучении, однако полагает, что да­же в образовании надо придерживать­ся срединного Пути, который и есть Дао. Не случайно Конфуций говорит: «Если естество в человеке одолеет культуру — получится дикарь. Если культура одолеет естество — получит­ся книжник. Лишь тот, в ком естество и культура уравновешены, может стать благородным мужем».

Сам Конфуций отличался нема­лым терпением и даже снисходитель­ностью к людям, в том числе и к сво­им ученикам. Он прекрасно знал, с кого можно требовать «великого дей­ствия», а кто не способен даже на ма­лое. Однажды один из его учеников за­снул днём, что было нарушением правил поведения, да и просто явным

признаком безделья и лености души. Казалось, Конфуций должен был раз­гневаться, возмутиться. Но Конфуций не был бы Великим Учителем, если бы подходил ко всем с одной меркой. Он просто произнёс: «Трухлявое дерево не годится для поделок Стена из наво­за не годится для побелки. Так стоит ли упрекать Юя?». Не всякий человече­ский материал годен для изготовления «великого сосуда», и не надо бояться признать это.

Конфуций не сердится на уче­ников, видя в своих последователях обычных людей с присущими им сла­бостями. Он понимает, что далеко не каждому дано пройти путь станов­ления благородным мужем; более того, Конфуций готов признать свои ошиб­ки в отношении некоторых учеников. По поводу того же заснувшего Юя он говорит: «Прежде я верил людям на слово: если сказали — значит, так и сде­лают. Теперь же я слушаю их речи, но смотрю, что они сделают. Я переменил своё отношение к ним из-за Юя».

По преданиям, у Конфуция было около 70 ближайших учеников, всего же он, как рассказывают летописи, «преподавал более чем трём тысячам». Но лишь 72 ученика овладели «шестью искусствами». Некоторых из них Кон­фуций ценил высоко; к другим, как, на­пример, к Юю, относился снисходи­тельно; третьи вызывали его искреннее восхищение; над потерей иных он скорбел так, что по нескольку дней

«СНАЧАЛА ИСПОЛНИ ДОЛГ , ЗАТЕМ ДУМАЙ О ВЫГОДЕ»

Управление государством для древ­них китайских мыслителей — про­цесс мистический. Порядок в стра­не зависит от полноты благости, получаемой императором. Обычные люди никогда не осознают этого, и не стоит посвящать их в механизмы управления государством иди в суть Ритуала. И поэтому принцип взаимо­отношений между большинством граждан и правителем весьма прост: «Обычных людей можно заставить следовать Пути, но никогда им не осознать его».

Конфуций заложил фундамент той политической культуры, кото­рая сегодня существует практиче­ски во всей Восточной Азии. Кон­фуцианцы считали, что порядок в стране зависит от многих факторов: от послушания народа, от его «не­затронутости лишними знаниями», от того, насколько соблюдаются уложения древности, и, наконец, от того, сыт ли народ. Но всё же важ­нее не тот, кем управляют, а тот, кто управляет, — император, прави­тель, честный чиновник. А значит, на этих постах должны находиться исключительно благородные мужи. На вопрос одного из своих учени­ков, что такое «управлять наро­дом», Конфуций отвечает: «Управ­лять — это действовать правильно. Если сумеешь правильно руково­дить, кто же посмеет неправильно поступать?». Управлять людьми мож­но только на основе человеколюбия, утверждают и Конфуций, и Мэн-изы, хотя в теории управления, раз­работанной ими, предусматривались наказания и штрафы.

В основе управления лежит чёткое разграничение функций под­данных и правителей. Каждому сле­дует знать своё место и не выходить за положенные границы — именно так, считает Конфуций, и было в древности. Субординацию принято соблюдать везде, например между правителем и его подданными, меж­ду чиновником и простым народом. Государство, по конфуцианским по­нятиям, полностью копирует семью: правитель — это «отец народа»,

подданные — его «дети». Он воспи­тывает их, заботится о том, чтобы они были сыты и одеты. Они же от­вечают ему сыновней почтитель­ностью, и никогда ребёнок не дол­жен стремиться занять место отца, иначе будет нарушена вселенская гармония в обществе.

Последователи Конфуция вве­ли в употребление понятие юн жэнь (использовать народ). Как до­биться от народа максимального по­слушания и покорности? Как избе­жать восстаний и волнений? Как сделать так, чтобы народ сам с удо­вольствием служил правителю? Века­ми раздумывая над этими вопросами, конфуцианцы сумели найти десятки искусных способов «использования народа». И главный из них — выпол­нение ритуалов и уложений. Каждо­му необходимо осознавать, что и правитель, и простолюдин вовлечены в сложный космический Ритуал, несоблюдение которого может ока­заться пагубным для обоих. Не слу­чайно Конфуций заметил: «Если вер­хи любят Ритуал, то использовать народ легко».

Здесь не возбраняется и при­нуждение. Ведь если испробованы все способы, но народ так и не по­нял, чего от него ждут, то как же по­ступать в этом случае? Конфуций советовал: «Если народ согласен, за­ставь его следовать этому. Когда же он не согласен, заставь его осознать это». Последователи легизма («за­конники»), например, считали, что в отношениях с народом важны на­казания, суровые указы, устрашаю­щие казни, жёсткое давление на все слои населения. Естественно, никакие обсуждения с нижестоящи­ми невозможны. Конфуцианцы же, следуя предписаниям Учителя, на­шли более изящный способ: следу­ет убедить народ, что он сам хочет этого. Можно спросить и его сове­та или хотя бы показать, что мнение народа услышано.

Не стоит полагать, что конфу­цианцы советовались с народом. Но тем не менее развитая сеть чи­новников, императорских цензоров и представителей была столь широ­ка, что на высшем уровне прекрас­но знали реальное положение вещей

в деревнях. Умели власти слушать и советы честных чиновников, считав­ших своей обязанностью высказы­вать императору или высшему адми­нистратору нелицеприятные факты, докладывать о коррупции и злодея­ниях чиновников и даже заранее го­товых понести наказание за свой язык. Таким образом, долг оказывал­ся выполнен, Ритуал — соблюдён, честность — доказана. Так конфу­цианское государство одновремен­но и слушало нелицеприятную кри­тику, и наказывало тех, от кого она исходила.

Конфуций — реалист в управ­лении государством, хотя как круп­ный политик он всё же не состоялся. Может быть, ему мешала излишняя гуманность? Так или иначе, он отме­чал: «Если руководить народом с по­мощью законов и призывать поря­док с помощью наказаний, он будет стремиться избежать наказаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить с помощью добродетели и вносить в народ порядок с помо­щью Ритуала, то он познает стыд и исправится».

Конфуцианец. Из рукописи XV в.

Смута и волнения опасны тем, что народ отвлекается от своих ос­новных обязанностей: не пашет зем­лю, бросает ремёсла, да и просто уходит в другие царства. Правильно сказано: «В государстве, где царит хаос, люди не живут».

КОНФУЦИЙ И ЛАО - ЦЗЫ

Известный китайский историк Сыма Цянь в своих «Исторических записках» так рассказывает о легендарной встрече Конфуция и Лао-цзы.

«Однажды Кун-цзы побывал в Чжоу, там он посетил Лао-цзы и задал ему вопрос о сущности Ритуала.

Лао-цзы ответил ему:

- То, о чём вы говорите, напоминает мне человека, кости которого давно уже сгнили в могиле, и лишь памятны его слова. Совершенный человек в благоприятные для него времена разъ­езжает в колеснице, а в неблагоприятные времена странствует с места на место пешком. Слышал я, что хороший купец скрывает от людей накопленные им богатства. Добродетельный человек ста­рается показать, что он глуп. Бросьте свою заносчивость и стра­сти — они не принесут вам никакой пользы. Вот что я хотел бы вам поведать.

Распрощавшись с Лао-цзы, Кун-цзы сказал своим ученикам:

— Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает. Бе­гающего можно поймать в тенёта, плавающего — в сети, летаю­щего — сбить стрелой. Что же касается дракона — то я ещё не знаю, как его можно поймать! Ныне я встретился с Лао-цзы, и он напомнил мне дракона».

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: